Совсем другая история

      flashback. Капитолий. День перед подписанием брачного договора. — Ты же не серьёзно, Пит? — Кейси недовольно смотрела на меня, скрестив руки. — Когда ты сказал спрятать наработки отца в одну из твоих картин, я подумала, что ты сошёл с ума! Теперь я в этом просто уверена!       Девушка негодовала, расхаживая по моему кабинету. Не думал, что мой план способен вызвать у нее такую бурную реакцию. — Кейс, мы всё обсудили. — Подхожу к ней и сажаю на стол, поглаживая её ноги. — Лучше оставить всё на видном месте, никто и не подумает искать клад за полотном. — У художника-то? — Девушка смеётся, обнажая белоснежные зубы. — Только глупый будет прятать документы, от которых зависит наше будущее, за картиной. — На это и расчёт. — Обжигаю дыханием её шею. Кейси хищно пожирает меня взглядом, когда мои пальцы закончили расстёгивать пуговицы на её блузке. — Только полотно будет храниться не у меня. — Что?! — Подруга от неожиданности подпрыгнула, а я так и продолжаю задирать её юбку. — Подарю её жене Аврелия, она любит моё творчество. — Девушка выгибается мне навстречу, когда, расстегнув бюстгальтер, начинаю массировать пышную и упругую грудь. — Из-за тебя нас всех убьют, — томно выдыхает слова мне на ухо, а её рука блуждает на уровне моей ширинки. — Я когда-нибудь нас подводил? — Пальцы добрались до чёрного кружева, пропитанного влагой. Отодвигаю материю, лаская влажную плоть девушки. — Ненормальный, — произносит она в истоме сладкого стона и страстно целует меня своими пухлыми, горячими губами.

***

      Бумерангом возвращаются мысли о прошлом. Каждое воспоминание служит катализатором боли, которую я так старательно прячу. Вина душит меня, а призраки приходят почти каждую ночь, заставляя просыпаться в холодном поту. По иронии судьбы теперь Китнисс просыпается от того, что я мечусь по кровати как ненормальный. Но как бы она не старалось, спокойного сна у меня не было с той самой поры, как президент сломал мою жизнь.       Хотелось бросить всё, начать жизнь сначала, забыть обо всём и постараться отпустить прошлое. Но я не смог. Стоя на краю платформы, откуда меня должен был забрать поезд, я понял, что слишком поздно бежать, нужно было раньше. Но домой я не вернулся, много воспоминаний.       Кейси без лишних слов пустила меня на порог своего дома. Кому, как не ей, известен гнев Сноу. Только она могла поддержать меня, не заставляя думать о плохом. То, что я не могу больше рисовать, узнал на следующее утро, после похорон. Всё правильно: забрав жизни моих родных, Сноу разрушил частичку моей души. Беру себя в руки, но вновь закипаю, круша всё на своём пути. Подруга даже не пыталась меня останавливать, лишь предлагала сменить «болеутоляющее».       Возвращаться к прежней жизни не было ни сил, ни возможности, но того требовал долг. Я пришёл в свою квартиру, где меня встретил удушающий запах спиртных и наркотических веществ. Отец боролся с болью по-своему, валяясь в беспамятстве в толпе купленных девиц. Собрав свои вещи, оставил ключ от дома и ушёл туда, где и должен быть. — Тебе так нравится твоя картина? — Малютка Прим вытащила меня из раздумий.       Я сижу в кабинете миссис Аврелий, который мне любезно предоставили. Уйдя в омут размышлений, даже не понял, что картина с осенним пейзажем, висевшая напротив рабочего стола, увела меня от реальности. — Прости, что? — Смотрю на девочку с косичками, которая стоит в проходе, не решаясь войти. — Я стою здесь уже пять минут, а ты и не заметил, только и смотришь на эту картину. — Она улыбается, заражая своим настроением. — Ты что-то хотела? — Спрашиваю, окончательно стряхнув с себя надоедливые мысли. — Мы с Китнисс решили приготовить торт, но она не умеет. Там вместо бисквита угольки, — затараторила девочка. — Ну, пойдём. — Она радостно бежит вприпрыжку впереди меня, напевая какую-то мелодию.       Прим всегда меняла моё настроение в лучшую сторону. Стоило лишь появиться на пороге дома, как малютка радостно приветствовала меня. Если же Утёнок, как её называла Китнисс, источала жизнерадостность, то её сестра напротив, сильно изменилась. Всегда была настороже и не пропускала ни один выпуск новостей, будто там ей скажут правду. Она старалась каждую свободную минуту проводить с семьёй. Наверное, учится на моих ошибках, боится потерять их. Однажды, задержавшись допоздна на работе, я застал жену, сидящей на крыльце в слезах. Она боялась, что я снова пропаду бесследно, и на этот раз — навсегда. И тогда в памяти всплыла бессовестно прочитанная тетрадь, в которой она зачёркивает дни до завершения контракта. Отметив, насколько Китнисс хорошая актриса, поспешил скрыть следы преступления, но уже потом меня догнала мысль о том, что глупо притворяться, если свидетелей нет.       На кухне стоял разгром: столешница в муке, на полу разбитое яйцо и всюду разбросаны кухонные приборы. Посреди этого гастрономического апокалипсиса стояла Китнисс в фартуке и с поварской книгой в руках. — Пит? — Виновато смотрит на меня, пытаясь закрыть собой весь бардак. — Я не знаю, как это получилось, всё делалось по рецепту. — Давайте сначала наведём здесь порядок, а потом я научу вас печь самый вкусный торт в Панеме. — Повязываю фартук себе и потираю руки, предвкушая плоды любимого дела.       Девочки с упорством принялись исправлять свои ошибки. Через час они под моим руководством взбивали крем для нашего десерта. Сёстры всё время шутили и смеялись, кидая друг в друга мукой. Прим залилась таким чистым, детским смехом, что я неволей вспомнил своих племянников. Дыра в груди начала неприятно саднить, напоминая о себе. В голове словно кинолентой пронеслись наши семейные праздники. Знакомый ком в горле поприветствовал меня. Вытираю руки и выхожу прочь из дома. Дойдя до сада, от души бью кулаком в многовековой дуб. Боль маскирует дыру, будто её там нет и всё в порядке. Ещё несколько ударов, и я могу дышать полной грудью. Нужно только вернуться в дом, смыть кровь с рук и намазать их лекарством. — Давно ты так делаешь? — Её голос застал меня врасплох. Призраки воспоминаний исчезли, избегая присутствие Китнисс. — Нет. — Разминаю пальцы. — Нашёл альтернативу рисованию. — Пит, — выдыхает моё имя и прижимается ко мне. — Причиняя себе боль, ты не избавишься… — Давай уедем? — Предложение слетает с моих губ прежде, чем я успеваю его обдумать. — Что? — Китнисс смотрит на меня с подозрением. — Ты права. До изнеможения заниматься в тренировочном центре, или дубасить всё, что попадается на пути, не избавит меня от этой боли. — Если уж я и планировал начать жизнь заново, то нужно приступить прямо сейчас, пока пустота не поглотила меня основательно.— Поедем туда, где нет плохих воспоминаний. Я попробую научиться жить дальше, а тебе отдых пойдёт только на пользу. — Она стоит в смятении, не может решиться на такой шаг. — Я даже не знаю. — Китнисс мяла фартук в руках. — Не волнуйся, с ними не случится того же, что и… — Прочищаю горло, убирая неприятную горечь воспоминаний. Девушка ещё минуту боролась со своими внутренними демонами, но в итоге сдалась. — Да, ты прав. — Позволяю себе улыбнуться. — Этот город слишком давит на нас.       Надеюсь на то, что путешествие сможет вернуть части потерянной души, разлетевшейся осколками вместе с той взрывной волной. А пока протягиваю жене руку, приглашая вернуться в дом.