Все животные – стайные. У одиночек стая – внутри. «Метод»
Его называют Снеговиком. В политике он хладнокровен, суров и бездушен, а вне её – подчёркнуто сдержан, скрытно заботлив и одинок. Он всегда честен с собой и почти никогда – с другими. Его ночь тиха, как снег, а день скучен и бел. Он кристально чист, потому что… Он не любил. Не делал признаний и не причинял боль. Не ждал взаимности и не стремился быть рядом. Не боялся потерять и не сходил с ума. Ничего не обещал и не согревался надеждой. Не дарил свет и не страдал от разлук или ревности. Не обнимал и не требовал ласк. Не чувствовал нежность и не дышал полной грудью. Не плавился и не топил своё сердце в густом сумраке ночи. Жил в монохромных оттенках немого кино и не жил вовсе. Он сохранил это всё как подарок: застывший белый лист в ожидании единственных рук, способных нарисовать на нём цветную историю – волшебную Вселенную на двоих, – в которой персональной защитой от бед может стать его ослепительный холод или чья-то ледяная верность… *** 1 декабря, вечер (около 19:00)До сих пор всё было прекрасно: и одежда, и мысли, и слова, и поступки. А теперь, кажется, всё будет по фэншуй…
Майкрофт Холмс задумчиво стоял у окна. С утра ему нездоровилось, но сейчас – по окончании деловой встречи – организм, будто пристыженный стойкостью хозяина, снова вёл себя подобающе: всё было в порядке. Вернее, почти всё. Он привык доверять предчувствиям – в отличие от Шерлока, который всегда полагался лишь на свой гениальный мозг, отметая в сторону любые сантименты. Факты и логика, ничего больше: «Эмоции нужны в работе, как мухи в постном супе: их наличие не только не делает бульон мясным, но и отбивает аппетит, особенно у вегетарианца. Не говоря уже о гигиене и возможных сбоях в процессе пищеварения». Майкрофт считал такую аналогию неуместной, а сам подход весьма примитивным: «Подобная точка зрения, дорогой брат, сравнима разве что с широтой твоего кругозора: у него тоже нулевой радиус окружности», – скептически заявлял он, в своей работе оставляя право голоса за инстинктом и интуицией. Политика не терпит максимализма или исключений. Поэтому, заняв однажды место под солнцем, старший Холмс начал носить с собой... зонт от дождя, по-своему видя опасности мира, в котором «сюрпризы погоды» давно уже перестали быть привилегией одной лишь небесной канцелярии. Со временем подобная «широта взглядов», а также усвоенная с детства мудрость, что, становясь хозяином, политик должен изображать слугу, позволили ему, обладателю скромного поста в британском правительстве, обрести негласный статус оплота империи, поэтому ныне Майкрофт почти единолично принимал решения за всё это правительство в целом. Впрочем, не только. Однако Шерлок всегда был уверен, что на поступки брата больше влияет другой фактор: лень, не дающая Холмсу-старшему возможности – да и желания – самому проверять свои непревзойдённые умозаключения на практике. В течение последнего месяца подобные мысли звучали из уст знаменитого детектива всё чаще – видимо, из стремления всячески поддержать многолетнюю атмосферу «тёплых семейных уз». Для пущего эффекта Шерлок включил «братский подогрев» в свои дедуктивные упражнения: «Ты не бегаешь по улицам, почти склонен к сентиментальности, твоя любимая мягкая игрушка – это кресло. Ты стареешь, Майкрофт!» В ответ он обязательно слышал что-нибудь вроде: «Все мы с возрастом не молодеем, любезный брат: это неизбежно. А вот взросление выборочно», – и Майкрофт красноречиво вздыхал, с безнадёжностью глядя на несносного родственника. Но Шерлок, словно не замечая сарказма во взвешено-менторском тоне, продолжал упорствовать: «Со своей пассивной интуицией ты скоро вообще покроешься мхом! Это недопустимо: сидеть в тепле и уюте становится всё приятнее, и даже такой холодной флегме, как ты, вряд ли захочется отрывать от себя клочки, чтобы заткнуть ими дыры в плотине, если её вдруг решит прорвать». Обычно подобные заявления вызывали на лице старшего Холмса лишь презрительную гримасу, пока сегодня – сейчас, впервые за долгие годы – рационально-расчётливую голову политика не посетила вдруг мысль, что таким образом Шерлок, возможно, пытается проявить о нём заботу! В своём духе, конечно. Ведь именно здесь – в удобном кресле – Майкрофта и настигла «обещанная» проблема: сама пришла за ним в холодный замок, не поленившись подняться по скользкой обледенелой лестнице в одинокую заснеженную душу. С риском сломать хребет, себе или ему. А при удачном стечении обстоятельств – обоим.