Two-faced

Чимин громко чихает и виновато смотрит на хмурого Чонгука, неловко улыбаясь и натягивая маску повыше, пытаясь хоть как-то скрыться от злого взгляда альфы. Под большим и теплым одеялом очень жарко, а от горячего чая кидает в жар, но Чим продолжает послушно выполнять требования младшего, боясь разозлить его. Нос заложен, противно хлюпая, а глаза слезятся, отчего Чим часто смаргивает и утирает выступающие слезы, когда горло больно першит. При кашле боль отдается в груди, и омеге становится совсем хреново. Чимину сейчас вообще не радужно: все тело мелко дрожит, а сил нет даже на простые движения, поэтому он тихо сидит на диване и жмется к Чонгуку. – Б-больно, – тихо хнычет Чимин, нуждаясь сейчас в тепле и ласке, но Чонгук упорно игнорирует все поползновения Пака, хмуря брови сильнее. – Сам виноват. Нехер было под дождем носиться, – фыркает Чонгук, переводя взгляд на телевизор и нервно переключая канал. – Но вчера все было хорошо, – хнычет Чим, потираясь щечкой об плечо младшего. – Я не виноват, что заболел так неожиданно. – Вполне ожидаемо, – хмыкает Гук, косо смотря на ослабленного болезнью парня. – Это все из-за твоих ночных посиделок. Ты вчера весь день меня из кровати не выпускал, а потом ночью спать не давал. Вот я и заболел, – Пак стягивает маску и показывает язык. – Ты еще скажи, что это все из-за моих поцелуев под дождем, – фыркает Чон и передразнивает своего парня, кривляясь. – Это же так романтично. – Я так не говорил, – обиженно тянет Чим и пихает альфу в плечо. – Айщ, все, угомонись, – вздыхает Чонгук и сдается, прижимая к себе кокон из Чимина в одеяле. – Тебе покой нужен, так что не дергайся. – Мне плохо-о-о, – вновь хнычет Чимин, хлюпая забитым носом и тяжело дыша ртом. – О-очень плохо… – Поспи, легче станет, – слабо улыбается Гук, целуя омегу во взмокший висок. – Ты очень горячий… Чимин слабо кивает и наконец расслабляется в объятиях альфы, прикрывая глаза. – Сокджин звонил? – тихо шепчет Чим, прижимаясь к альфе плотнее. – Да, переживает очень. Ты уже третий день у меня, поэтому он собирался приехать, но Намджун не разрешил. Боится, что ты можешь заразить их, а беременному Джину это сейчас ни к чему, – Чонгук ласково поглаживает свое больное недоразумение по мягким черным волосам, внимательно разглядывая его красивое личико. Чимин уже тихо сопит, приоткрыв рот и хрипло дыша. Чонгуку его состояние совсем не нравится, но Пак упорно отказался от врача. Именно поэтому Чон весь строит из себя заботливого папочку, пичкая больного омегу таблетками и чаем с медом. Чон тяжело вздыхает, перечитывая все сообщения от Намджуна и пропуская угрозы в свой адрес, где четко прописано что, как и в каких позах Ким сделает с мелким. Чонгук и сам прекрасно знает, какой шум поднял своим признанием, но совсем не ожидал, что его поймают с Чимином на улице, выложив компрометирующие фотки в сеть. Благо лицо омеги совсем не разобрать, но фанатам и нетизенам хватает и этого, чтобы строить догадки и продолжать свой словесный понос. Чимин об этом пока ничего не знает, и Чон боится даже думать о том, что будет с ранимым парнем, когда до него дойдут последние новости и слухи. Чонгук почти засыпает с дрожащим Чимином под боком и телефоном в руках, когда в дверь тихо стучат. Альфа с особой осторожностью выбирается из-под омеги, укладывая его на подушку, и лениво плетется в коридор, открывая дверь. Сокджин почти сносит Чона с ног, когда влетает в квартиру, спешно скидывая обувь и скрываясь на кухне, а вот Джун долго и хмуро смотрит на помятого Чонгука, недовольно поджимая губы и заходя лишь после приглашения младшего. Сокджин расставляет продукты, а потом уходит к Чимину, оставляя Чонгука и Джуна наедине. Чон наливает всем чай и садится за стол, молчаливо пряча взгляд и кусая свои губы. – Что делать будешь? – тихо вздыхает Нам, прекрасно понимая все состояние младшего. – Не знаю, если честно, – слабо пожимает плечами Чонгук. – Наверное, не буду появляться с Чимином на публике. – Собираешься сидеть с ним в квартире и никуда не выпускать? Думаешь, он рассчитывал на это, когда соглашался на отношения? – усмехается Джун, медленно допивая вкусный малиновый чай. – Я не хочу, чтобы его, не дай бог, обидели, – вздыхает Гук, поднимая загнанный взгляд на старшего. – Но и отпустить его не могу. Прикипело и въелось уже… Понимаешь? – Если честно, с трудом. Я никогда не был в таком положении, – Джун поднимает взгляд на вошедшего Джина и слабо улыбается. – Ну, как там мелкий? – Хреново, – хмурится Сокджин и дает Чону слабый подзатыльник. – Ты его угробить решил? Нельзя уже отпустить Чимина к тебе. – Прости, хен, не уследил, – неловко улыбнулся Чонгук, протягивая старшему чай. – Но ему стало лучше, правда. Утром вообще ужас был… – Я приготовлю вам чего-нибудь на завтра, и распишу во сколько и какие таблетки принимать, а ты следи за ним, – Джин делает небольшой глоток чая и немного успокаивается. – Вообще, было бы лучше, если бы мы забрали его домой. – Нет, Джин, мы это уже обсуждали. Тебе сейчас болеть вообще нельзя и заботиться надо о себе и малыше, а не о брате. Пусть пока поживет у Чонгука, – хмыкает Нам, недовольно и серьезно смотря на мужа. – Только есть проблема… – Концерт за границей, – задумчиво кивает Джин, вспоминая расписание Чона. – И что же делать? Не оставлять же Минни здесь одного… – Но и к тебе я его не подпущу, пока сопливить не перестанет, – вновь хмыкает Нам, задумчиво смотря в пустую кружку. – Может, тогда я перееду к тебе, а он вернется домой? – неуверенно интересуется Сокджин. – Давайте я узнаю его мнение, а потом скажу, останется он у меня или вернется домой. Если ему станет лучше, то и он сам позаботиться о себе сможет, – вмешивается в разговор Чонгук, допивая чай. – Пожалуй, я вернусь к Чимину, а то он плохо спит, когда болеет. – Мы уйдем через час, – мягко улыбается Джин, а после хватает младшего за плечо, больно сжимая его. – Не смей его бросать, Чон Чонгук, иначе лично сделаю с тобой все то, что тебе написал Джун. Чонгук испуганно смотрит на милого Джина, который опускает его ноющее плечо и продолжает улыбаться, похлопывая младшего по спине. – Х-хорошо, хен, – нервно смеется Гук и сбегает от этих психов. Чимин весь дрожит и дышит тяжело, отчего Чонгуку становится жалко его. Альфа осторожно переносит спящего парня в комнату и кладет на кровать, забираясь под большое одеяло к омеге и снимая с него маску, которая только мешает дышать. Пак сразу льнет во сне к теплому телу альфы, поэтому Чон приобнимает его, перебирая пальцами влажные волосы омеги. Сейчас, когда Чимин болеет, он нуждается в заботе и уходе. А Чонгук так не вовремя уезжает. И почему-то именно теперь Гук задумывается о словах Джуна, понимая, что совсем не о таком мечтал Чимин. Пак допивает горячий чай и тихо кашляет в кулачок, кутаясь в теплую кофту, заботливо принесенную альфой, и наблюдает за собирающим вещи Чонгуком, сжимая пальчиками кружку. – Давай я помогу? – подрывается совсем еще слабый Чим, но Гук усаживает его обратно, чмокая в лоб и улыбаясь. – Ты только пошел на поправку, не смей даже двигаться. Сиди и отдыхай, я сам как-нибудь разберусь, – альфа возвращается к шкафу, скидывая в сумку самые необходимые вещи. – Положи еще вон ту кофту, – хрипит Чим и тычет пальчиком в сторону красивого свитера. – Мне кажется, она тебе пригодится. – Хм, ладно, – задумчиво кивает Гук, аккуратно складывая вещи. – Думаешь, этого хватит на неделю? – Я бы еще пару футболок положил на всякий случай, – бормочет Чимин, тихо кашляя из-за воспаления горла. – Ну, если только одну, – Чон закидывает в чемодан последнюю вещь и кладет сверху сумочку с вещами личной гигиены. Чимин поджимает под себя ноги и удобнее кладет подушку, принимая полулежащую позу и убирая кружку на тумбочку. Чонгук вновь залезает в шкаф, окидывая лежащие там вещи взглядом. – Что надеть в аэропорт? – бормочет Чон, немного отходя в сторону. – Вон те спортивные штаны и в тон им футболку. Удобно и практично, – улыбается Чимин, смотря на задумавшегося альфу. – Мне нравится, – кивает Гук и закрывает шкаф, оборачиваясь к омеге. – Так, я в душ, а ты ложись спать. – Но я только встал, – хнычет Чимин, поджимая губы. – Почему ты мне раньше не сказал, что уезжаешь на неделю? Я бы постарался провести сегодняшний день с тобой, а не в обнимку с подушкой. – Зато тебе стало лучше. Главное, что спала температура, – Чонгук треплет надувшегося омегу по волосам, после чего берет большое полотенце и сменные вещи. – Пей таблетки и жди меня. Чимин согласно кивает, провожая Чонгука взглядом. Пак валится на кровать, поджимая ноги и крепко сжимая в руках одеяло, тихо хлюпая носом. Сейчас у омеги такое состояние, когда хочется истерить и вредничать, требуя много любви и внимания, а Чонгук в наглую бросает его, уезжая в другую страну. Чимин, конечно, не эгоист совсем, но именно в этот момент хочется привязать Чона к себе и держать рядом хотя бы до тех пор, пока не пройдет горло и насморк. С Чимином очень уютно и тепло, поэтому совсем не хочется выбираться из его объятий, особенно когда он так жмется и что-то бормочет, прося Чона писать почаще и заботиться о себе. Гук с неохотой мягко отстраняет омегу от себя и чмокает его в пухлые губы, широко улыбаясь на грустную моську старшего. – Ну я ведь не навсегда уезжаю, – тихо смеется Гук, когда Чим опять крепко его обнимает, утыкаясь носиком в плечо. – Я тебя покусаю, если звонить не будешь. И не засматривайся на фанатов. И пиши мне чаще. И… – Чонгук прерывает взволнованную болтовню своего парня, нежно целуя его и притягивая ближе, углубляя невинный поцелуй. Чимин сначала тает в его объятиях, как плитка шоколада, а потом неожиданно резко отстраняется, хмуро смотря на альфу. – Заболеть решил, ненормальный? Заразишься ведь… – Тогда я вернусь к тебе и будем лечиться вместе, – бормочет Гук, напоследок целуя омегу в лоб. – Выздоравливай и не скучай без меня. Обещаю, что все будет хорошо. – Иди уже, – неловко улыбается Чимин, подталкивая сопротивляющегося Чонгука к двери. – Все-все, уходи, пока я не передумал. Чон вновь смеется и машет старшему, взяв в руки чемодан и скрываясь за дверью. Чимин прижимается к закрытой двери спиной и медленно съезжает на пол, прижимая колени к груди и грустно вздыхая. Чонгук запретил ему ехать даже в аэропорт, поэтому Чим теперь переживает в разы сильнее. Омега почему-то уверен, что Чон осторожничает после своего концерта, и Пак от этого заводится сильнее. Ведь кто знает этих фанатов, которые могут на куски порвать.