Станиславы

Было жарко и хорошо. Продолжать начатое я явно не хотела, потом что, если отец увидет, как я трусь об учителя, а он от этого еще и удовольствие получает, то не миновать беды. Переступив через свои блядские желания, я оторвалась от Стаса, губы которого поблескивали от слюны. — Твою мать, как же классно! Моя улыбка от уха до уха подкрепляла мои слова. В один момент похоть, витавшая в воздухе, пропала и мы сидели за моим столом, обсуждая вовсе не математику, а устройство параллельного мира. Через два часа вещания я пошла на кухню, чтобы принести чего-нибудь съестного для нас. Отец как раз приготовил печенье с черной смородиной и, завидев меня, впихнул его прямо в руки. — Угости учителя. Кстати, почему вы так долго занимаетесь? Этот вопрос застал меня в врасплох, но шоу Импровизация начинается. Со всей серьезностью, которая во мне только есть я выкинула: — Ты ж знаешь, что я вся в тебя, — папаня выдавил довольную лыбу, — поэтому Станислав Владимирович хочет со мной позаниматься, — неловкая пауза, — математикой. Так сказать, поднатаскать для олимпиады. — Это хорошо. А олимпиада когда? Платить сколько? А об этом я не подумала. Хотелось исчезнуть или стереть родителю память, но замечательнейшая идея пришла в мою пустую головушку. Я буду просить деньги на так называемые занятия, но поскольку занятий никаких и нет, то копилочка моя пополнится. — Тысяча рублев за занятие. Глупо с моей стороны. Нужно было больше просить, пока родитель не догадывался. Станислав Владимирович стоял возле полки с книгами и изучал содержание одной из них. Господи, этот профиль. Так бы и трахнула его прямо здесь, но, видимо, не судьба. — Стас, — подпрыгнув, выдохнула ему в ухо я. — Напугала. Ей Богу, как собачонка прыгаешь. — А это было обидно, — тыкнула я учителя пальцем в бок. Тот же не растерялся и сгреб меня в охапку и чмокнул в лоб, и тут я вспомнила про спектакль, и как Станислав Владимирович с Кирой… — Солнце, ты чего такая серая, — заглядывая мне в глаза, нежно спросил он и опустил на пол. — Я тебя не хочу кому-то отдавать. Например, Кире или Суджу или… Меня, конечно, не заткнули поцелуем, но начинающуюся истерику успели пресечь крепкими объятиями. От Стаса пахло очень вкусно, и я настолько увлеклась, вдыхая запах одеколона, шампуня и его, что даже не следила за своими выражением лица и телодвижениями. Я сжимала рубашку учителя в руках, носом терлась о грудь. — Так-так-так, Стасечка, успокойся, — затараторил мужчина, отдирая меня от себя. Рассудок помутнел, и я была готова на все, честно. Вот так спор заставил меня влюбиться в человека, который очень сильно от меня отличается. Вот Стас надевает пиджак, берет свою сумку, целует в лоб, дает какие-то наставления и покидает мою комнату. Через минуты две слышится хлопок входной двери, и еще через минуту в моей комнате откуда-то появляется отец и начинает расспрашивать про олимпиаду. Я несвязно отвечаю и прошу уйти, потому что я устала от наших «занятий». И отец охотно верит в мою ложь, покидая комнату. — Идиот. *** Сегодня намечалась встреча с человеком, которого я не видела несколько лет, живя в одном с ним городе. Женя, моя старшая сестра, падка на деньги и богатую жизнь, поэтому так легко отказалась от семьи и ушла к какому-то папику. Насколько я знала, это был человек влиятельный и не раскрывал свои отношение. То же самое делала и Женя. На протяжении двух лет девушка не появлялась на пороге нашего дома и не звонила. Но её приглашение встретиться повергло меня в шок. — С-сука. Я ударилась ногой, когда полезла за толстовкой. Та оказалась грязной, пришлось в очередной раз лезть в шкаф. Наконец-то найдя нужные мне вещи, я оделась, накрасилась и пошла в путь дорогу. Автобус приехал быстро, я запрыгнула в него и поехала. В наушниках Нам Джун с его рэпом, перед глазами Калуга с ее расфуфыренными девками и простыми людьми. Автобус подпрыгнул на очередной кочке, и я прикусила язык. Площадь Победы мы проехали, уже близилась остановка возле кинотеатра, что значило, мне пора выходить. Как назло пошел дождь, заставляя прохожих открыть зонтики или натянуть капюшоны. Мой капюшон был оранжевый как спелый апельсин, и меня можно было увидеть в толпе однотонных калужан. Вот загорелся зеленый, и, перепрыгивая лужу в колее, я побежала под козырек магазина с сумками. Внутри была только старая продавщица, недовольно оглядевшая меня. Она, конечно, ничего не сказала, но все равно было неприятно. Ей наверное тепло внутри, а еще там телевизор есть, старенький, но хоть какой. Я же продолжала стоять под навесом и рассматривать пешеходов. Вот прошла парочка, потом какой-то позер лет тринадцати, потом женщина в черном пальто и ботфортах. А еще у нее был огромный черный зонт, а еще она шла ко мне. — Женя, — с губ сорвался тихий шёпот, и названная заметила это, кивнув. Она молча подошла ко мне и протянула руку. Я робко прикоснулась к ней. В ту же секунду все вокруг нее стало черным, и только голова излучала красный свет. Аура. Но почему два цвета, а не один как у биолога? — Здравствуй, Станислава, — сказала она холодно. — Здравствуй. — Как поживаешь, сестренка? Может, — она оглянулась, — в кафе пойдем? Я согласилась и пошла за ней, забыв про всё. Сейчас не имело значение, что она не появлялась два года, не звонила, не писала. Сейчас мне было важно, что она здесь, со мной. Женя цокала каблучками по плитке и, казалось, не видела окружающих. И этот факт слегка пугал. *** Мы сели за самый дальний столик, чтобы никто нас не слышал и не видел. Официант принес два меню и сию секунду удалился. Сестра перелистывала страницы, а я на нее пялилась и не заметила, как быстро пролетело время. Официант Константин спросил, чего бы мы хотели выпить. Откуда ты взялся, окаянный? Женя заказала вино, я — смузи. Парень недовольно посмотрел на меня и ушел. Ну уж простите, что я не при параде. — Я не стану спрашивать, как школа и твои дела — не вижу смысла, все равно правду ты мне не скажешь. — Ты права, колбаса, — мои губы тронула ухмылка, — тогда, зачем ты хотела встретиться? — Стась, возможно, ты не поверишь в мои слова сейчас, но хотя бы выслушай, хорошо, — во взгляде читалась надежда. Кивок. — Существует два мира: наш мир тел и мир душ… Дальше я её не слушала, потому что мне стало очень страшно. То же самое мне рассказывал Станислав Владимирович, пытаясь объяснить происходящие со мной вещи. Девушка говорила медленно, будто с ребенком годовалым. И я бы, честно, не поверила, если бы не знала, что говорит она чистую правду. Резко перед глазами появились видения, и она, Женя, была в них, и играла она отнюдь не положительного персонажа. В руке был хлыст, которым она до мяса била какого-то паренька. Когда тот поднял голову, то на синиушном лице можно было узнать глаза и маленькую родинку под ними Севы. Что этот дурачок забыл в моих галлюцинациях? — Ты являешься жнецом, а я — стражем. В глазах напротив не было эмоций. Отвратительно. — И я готова стать твоим стражем. — Жень, я все понимаю, но дай мне подумать. Сестра ухмыльнулась, но согласилась. *** Попрощавшись с Женей, я набрала номер Стаса. — Привет, Стась, — раздалось в трубке. — Нам надо встретиться.