Штамм «Стилински»

Это вроде как сложившийся ритуал, поэтому Дерек хмурится и закатывает глаза скорее по привычке, а не потому, что все эти подростки, набившиеся в его лофт, бесят. Не вечно самоуверенно неотразимая Лидия Мартин, которая неизменно притаскивает с собой упаковку диетических хлебцев и откусывает от пластинки по маленькому кусочку, изредка завистливо поглядывая на парней, жующих вредные чипсы. И даже когда в лофт привезли красное низкое кресло, Дерек почти не удивился, а только молча черканул в ведомости. Особо не осторожничая, дотолкал импровизированный трон королевы школы до центра просторного холла, да так и бросил его там, не сомневаясь в том, что привередливая Лидия без труда найдет пару мохнатых и не очень грузчиков для транспортировки своей собственности. Не долговязый Айзек, с недавних времен начавший поглядывать на опасную подружку Маккола, с которой у него не особо ладилось, но, что занятно, изредка получал нечто похожее на флирт в ответ. Айзек, решивший вдруг, что им нужен какой-никакой стол якобы для того, чтобы заниматься, но Дерек-то знает, что Айзеку так удобнее. Удобнее спать, то и дело открывая один желтый глаз, и из-под высокой столешницы внимательно оглядывать просторный лофт. Айзеку так безопаснее, и Дерек не возражает, даже когда видавший виды, покосившийся, явно раньше стоявший на кухне в доме Лейхи стол постепенно обрастает кучей бесполезного барахла. Не Эрика, несмотря на стервозность и порой слишком короткие юбки. Не Эрика, которая иногда забывает, что больше не зависит от частых приступов, и натягивает поверх обтягивающей майки просторный свитер, стащенный у Айзека, или спортивную куртку Бойда. И то, и то ей слишком велико, но волчица довольно скалится и только подкатывает рукава. Как-то само собой на темно-синем диване появляются бежевые подушки. Эрика никогда не говорит об этом, но Дерек знает, что уголок одной из них она закусывала, переживая приступ эпилепсии. Так давно, что кажется, будто в прошлой жизни. Не молчаливый Бойд, который вообще бесит Дерека меньше остальных хотя бы потому, что не треплется без умолку. Бойд часто в себе и думает, где бы зацепить еще одну подработку, и, чтобы его не дергали лишний раз, всегда остается где-то поодаль, за диванной спинкой, и со временем в укромном уголке лофта появляется почерневший от времени и дерьмового лака высокий барный стул. Обыкновенный, деревянный, без фигни вроде регулирующегося по высоте сиденья или крутящейся ножки. Массивный и устойчивый – просто так не слетишь. А еще, буквально на прошлой неделе, Дерек замечает россыпь визиток, небрежно разбросанных по столу: сплошь автомастерские, мойки и бары не с самой лучшей репутацией. Не нужно быть гением, чтобы догадаться, кто вывернул карманы. И уж, конечно, не малышка Кора, которую Дерек считал мертвой. И она его, в принципе, тоже. Потерянные годы дают о себе знать, и Хейл-младшая частенько показывает зубки, не стесняясь скалиться на брата, но тут же отступает, впрочем. Дереку хочется запретить ей все на свете и запереть в комнате наверху, но он напоминает себе, что ей не десять, и, сжав зубы, только кивает, когда некогда малявка натягивает кожаную куртку, ловко шнурует тяжелые берцы и зависает где-то до полуночи. Дерек догадывается с кем, но предпочитает не думать об этом. Обжившись, Кора требует кредитку брата и, захватив с собой Айзека в качестве еще одной пары свободных рук, отправляется в торговый центр, а вечером Дерек обнаруживает кофеварку, микроволновую печь и идиотский вытянутый ночник, который приживается на тумбочке почему-то рядом с его кроватью. Было мило со стороны сестренки намекнуть, что пора бы избавляться от кошмаров, да только ни одной светящейся штуки не хватит мощности, чтобы разогнать то, что порой ломится в его голову и выжигает изнутри. Не Скотт, и Хейл, черт его лягни, сам не верит, что начинает думать о твердолобом, упрямом Макколе в таком ключе. Вроде как не часть его, Дерека, стаи, и в то же время неодолимо тянется к своим. Не то потому, что его «исключительность» действительно тяготит его, не то потому, что среди оборотней он может позволить себе расслабиться и не опасаться того, что в шутливой потасовке может раскроить своему противнику лицо или оттяпать ухо. Дерек наблюдает за ним, всматривается, прищурившись, и все никак не может разглядеть того самого, из-за чего Питер, повинуясь своей звериной сущности, выбрал именно его, а не, скажем, бродивших рядом Стилински или кого-то из патрульных. Маккол как-то забывает свою старую потасканную куртку, пропахшую машинным маслом и гудроном, да так и не может ее забрать. Висит, перекинутая через перила добрых пару недель, и Скотт частенько заглядывает забрать ее, но, заскочив на минутку, остается зависать с недавнего времени освоившим джойстик Айзеком. Откуда у него в лофте приставка – Дерек старается не думать, равно как и о том, что консоль появилась после того, как он сам, смирившись с наплывом подростков в своей жизни, привез новенькую широкоформатную плазму. Подростков, которые, вопреки всем ожиданиям, бесят его даже меньше допустимой нормы. За редким исключением. Конкретно двое. Двое, в клетчатых рубашках и с мешковатыми рюкзаками. Двое, парной занозой засевшие в его заднице так глубоко, что о временах, когда самой большой проблемой был его спятивший дядюшка Питер, альфа вспоминает едва ли не с ностальгией. Тот, во всяком случае, не закидывал его глупыми сообщениями, не подкидывал живых кроликов, которых Хейл был вынужден отвозить обратно в зоомагазин, и, упаси его дьявол, не спамил ссылками на интернет-распродажи изделий из кожи. И если бы это делал только один из пары гиперактивных, шебутных придурков… О нет, с везением Дерека такое возможно разве что в случае трагической или не очень гибели одного из Стилински. Причем Хейл уверен, что кому-кому, а Стайлзу точно не светит откинуть копыта в глубокой старости – этот когда-нибудь раскроит себе череп, запутавшись в собственных ногах. Что до его брата – так Стюарта точно подвесят за непомерно длинный и болтливый язык. Рано или поздно. И черт, Хейл надеется только, что не станет тем самым счастливчиком, зад которого нашпигует свинцом их отец, когда он загрызет обоих. Прямо так, зубами. И стоп! Он еще не настолько уверен и мысленно заменяет попахивающее пессимизмом «когда» на обнадеживающее «если». Дерек медленно выдыхает через нос, откидывается на диванную спинку и тут же получает неосторожный тычок под ребра. – Ох черт! Прости! Я не хотел! Правда! Чистейшая, Дерек! Это само собой вышло! Взаимодействие твоего бока и моей недостойной соприкосновения культяпки, я имею в виду! Дерек? Почему у тебя глаза красные?! «Потому что ты заебал!» – едва не вырвалось, но Дерек не был бы Дереком, если бы утратил свой хваленый самоконтроль, и поэтому только кривится, плотнее смыкая челюсти, дышит через нос и демонстративно отворачивается от суетливо размахивающего руками Стайлза, который невесть когда успел подобраться к альфе под бок. Его брату повезло меньше, потому что, вздумай тот плюхнуться на подлокотник по другую сторону от оборотня, тут же бы слетел на пол. Потому что Дерека бесит, когда подростки портят его и без того долго не живущую, малочисленную мебель. Потому что следующей неосторожной заднице Дерек переломает руки к хренам, и плевать ему, оборотень попадется на горячем или нет. Почти плевать, а может… Сбивается с мысли. Ощущает прикосновение к своему колену. Едва уловимое, словно без нажима ногтями водят. Едва-едва через плотный джинс, кокетливо, как мадам с явно вышедшим сроком годности пару недель назад, пытавшаяся цепануть его в баре. Он даже пытается это игнорировать. Секунды три. Закатывает глаза. И одним цепким движением перехватывает тонкое, по сравнению с его собственным, запястье. Переводит взгляд на перегнувшегося через стол Стюарта и выжидающе приподнимает брови. – Что? Стайлзу можно прижиматься, а мне – нет? И потрогать нельзя? Несправедливо, волк. – Эй! – тут же оживает Стилински-младший и от возмущения так активно машет руками, что умудряется заехать Дереку по переносице. И тут же замирает, затыкается на секунду и тараторит даже быстрее, чем в прошлый раз: – Прости! Прости, я не хотел! Эй, я не хотел же?! Дай посмотрю? Хочешь, подую? Дерек?! У тебя опять глаза… – Окончание фразы не договаривает, потому что, оставаясь верным себе, Хейл предпочитает игнорирование. Крайне активное игнорирование, в ходе которого поднимается с дивана, сгребает рюкзаки задравших его по самое не хочу мальчишек и вышвыривает их за дверь. Останавливается, придерживая массивную створку, и ждет, сложив руки на широкой груди. Под установившееся молчание и негромкий хруст диетических снеков Лидии, которая с интересом истинного естествоиспытателя наблюдает за парой придурочных Стилински: оторвут этим жукам лапки на этот раз или нет? – Ладно, ладно… Считай, я все понял, – потирая курносый нос, ворчит Стайлз и без пререканий тащится на выход, оборачиваясь и подавая Скотту какие-то таинственные знаки, о назначении которых едва ли догадывается сам Маккол. Стюарт только выдыхает и, дождавшись, когда его младший брат задумчиво поскребет короткими ногтями затылок и со вздохом потащится к древнему, но все еще со скрежетом работающему лифту, подваливает к Дереку. Усмехается в ответ на выразительно поднятые брови и, покачнувшись на носках, делает еще полшага вперед. Почти грудью к груди. Тишина мертвая. Стилински хмыкает сам себе, опускает ресницы и ловко извлекает из переднего кармана своих штанов блестящий прямоугольник. Зажимает его между указательным и средним пальцами, медленно помахивает прямо перед носом альфы. Действует даже хуже, чем красная тряпка на быка. Радужка волка, и без того алая, словно пожирает ставший черной точкой зрачок. Дерек не просто в бешенстве, Дерек прикидывает, влезет ли в его багажник это наглое нескладное тело. – Выметайся… – шипит на выдохе, почти не разжимая челюстей, чтобы ненароком не загрызть засранца, и Стюарт, театрально вздыхая, кивает и запихивает резинку обратно в карман. Только не в свой. В задний карман Дерека. Подмигивает окаменевшему альфе, игриво шлепает его по бедру и в следующее мгновение покидает лофт. И, увы, не потому, что заявлен, как новый Флэш или обзавелся сверхскоростными крылатыми тапками. Ускорение ему придает рука Дерека, как щенка схватившая за шкирку и просто вышвырнувшая за порог. Врезается в твердую – слишком, пожалуй, по мнению старшего Стилински – стену, но успевает вовремя подставить ладони и не разбить нос. Оборачивается, подмигивает только что звучно хлопнувшей о стену массивной двери и думает, что, пожалуй, у него все-таки есть шанс. Хотя бы потому, что его все еще не загрызли.