Психопат

      Хованский медленно открыл глаза, но темнота никуда не исчезла, она по-прежнему его окружала. В голове было пусто, Юра совершенно не понимал и не помнил, где он и как здесь оказался. Единственное, что ощущалось сейчас, так это жуткая боль в висках, легкий холодок и жесткость поверхности, на которой он сидел.       Попытавшись поднести ладони к лицу, комик осознал, что не может этого сделать. Дернув руками пару раз, Хованский понял: они связаны у него за спиной. Точнее за спинкой стула, которая теперь явно упиралась ему между лопаток. Юра захотел было встать, но и тут ничего не получилось: привязанные к ножкам мебели нижние конечности также были обездвижены.       – Какого хуя?! – возмутился в пустоту стендапер, сильнее задергав руками и ногами в попытке освободиться. Но все его действия были тщетными, ими он только еще больше причинял себе боль. Бросив это бесполезное занятие, Юра замотал головой, оглядываясь вокруг.       Немного привыкнувшие к полумраку глаза теперь могли различить контуры небольшой комнаты, а также силуэты некой мебели. Вроде слева от него находились стол и шкафы, а справа – диван и еще парочка стульев. Впереди была пустая стена с очертаниями темного прямоугольника двери. А вот то, что находилось позади, Юра, к своему сожалению, разглядеть не мог, как ни старался.       Спустя некоторое время Хованский услышал за стенкой какой-то шум и приближающиеся тяжелые шаги. Потом они стихли, а из-под двери возникла тонкая полоска белого света, освещающая поверхность пола. Юра повернул голову к появившемуся источнику освещения и стал ждать. Еще через мгновение дверь распахнулась, пропуская в темную комнату поток яркого и ослепляющего света.       Сощурив глаза от резко появившейся боли, Хованский услышал тихий хлопок закрываемой двери. Когда же стендапер поднял веки, то вокруг снова была темнота. Только теперь Юра знал, что в комнате он находился не один.       – Эй! – позвал парень неизвестного, но ответом ему были лишь молчание и тихие шаги. Человек медленно приблизился к нему, а затем обошел сбоку, оказавшись позади Хованского. И помещение снова наполнила тишина, прерываемая едва уловимым для слуха дыханием обоих людей.       – Эй! Кто ты такой? – повернув назад голову, Юра вновь попытался достучаться до незнакомца. – Где я? – в ответ тишина. – И почему я, бля, связан? – снова молчание. – Да ответь ты уже, ебаный в рот! – чуть ли не прокричал Хованский в темноту, но отклика так и не получил. Человек, не обращая на него никакого внимания, молча возился с чем-то за спиной комика.       Через некоторое время небольшое помещение, в котором находились оба человека, залил неяркий красноватый свет, исходящий откуда-то позади Хованского. Теперь, когда Юра более подробно разглядел интерьер комнаты, она показалась ему знакомой, как будто он видел ее где-то раньше, но не мог вспомнить, где именно.       Собираясь уже было снова оглянуться назад, чтобы увидеть лицо незнакомца, комик вдруг ощутил сильную фиксирующую хватку на своей шее. Хованский инстинктивно дернулся, но веревки удержали его на месте, не позволяя даже хоть ненамного сдвинуться в сторону от угрозы. Его кучерявую голову затылком прижали к стоящему позади телу, тем самым полностью обездвиживая ее.       Хованского, лишенного возможности сопротивляться чему-либо, начало накрывать сильное волнение, практически паника. Он не понимал происходящего, даже не мог увидеть человека, стоящего позади и крепко державшего, почти душившего его. Благо вскоре Юра ощутил, что сильные пальцы слегка ослабили свою хватку. Нарастающая паника также немного отступила, но, к сожалению, ненадолго. Перед глазами Юры возникла явно мужская рука с небольшим, но по виду очень острым ножом. Хованский, напрягшись всем телом, снова резко дернулся.       – Тшшш, – наконец-то подав голос, успокаивающе прошипел мужчина ему на ухо и медленно убрал ладонь с шеи Хованского. И хоть теперь Юра мог свободно двигать головой, он все же не решился посмотреть на этого психопата, особенно после того, как почувствовал прижимаемый к коже холодный металл. В том, что у стоящего позади человека не все в порядке с головой, Хованский теперь и не сомневался. Как только его угораздило попасть в эту ситуацию?       Юра где-то слышал или читал о том, что с психами надо вести себя как можно более спокойно, не перечить и не провоцировать их, а самое главное ни за что не показывать свой страх. Но только-только приобретенное после этой мысли мнимое спокойствие Хованского сразу же дало трещину, когда мужчина стал с легким нажимом медленно водить кончиком ножа по нежной коже шеи, едва ее не разрезая.       С каждым новым движением холодной стали по чувствительной коже по спине Юры пробегало все большее и большее количество мурашек. Все его тело было до предела напряжено и обездвижено. И даже если бы Хованский не был привязан к стулу, он бы и с места не смог сдвинуться, ведь сейчас комик просто напросто был в полнейшем оцепенении. Он молча сидел и ждал, ждал конца этого ужаса. Но, похоже, этот кошмар только начинался.       Закончив водить ножом по нежной коже, на которой, наверняка, остались красные тонкие полоски, и приставив острие к глотке Юры, мужчина запустил свободную ладонь в его волосы. Несколько раз проведя своими тонкими, но невероятно сильными пальцами по кучерявым прядям, как бы слегка поглаживая их, неизвестный сжал рыжеватые волосы в руке и резко потянул в сторону. Не успев отреагировать на быстрое движение властной руки, Хованский с запозданием наклонил голову в бок и громко зашипел от появившейся в голове боли.       – Тише, – снова прозвучал тихий и до жути пугающий, но почему-то одновременно и дико возбуждающий голос мужчины. Неизвестный, наклонившись к теперь полностью открытому для него участку Юриной шеи, провел кончиком горячего языка от самого основания оной и до ушной раковины, оставляя на покрывшейся мурашками коже влажную дорожку. Хованский же после этих действий слегка закусил нижнюю губу, дабы не издать вырывающегося наружу стона то ли удовольствия, то ли омерзения.       А тем временем неизвестный комику мужчина, зарывшись носом в его кудрявые волосы, резко и с шумом вдыхал их аромат. Он-то явно получал удовольствие от происходящего и даже не пытался этого как-то скрыть, тихо, но довольно-таки пошло простонав после очередного вдоха. Прозвучавший рядом с ухом полустон заставил новую стайку мурашек пробежать по всему телу Хованского.       Юра не понимал, почему его тело так реагирует на действия этого озабоченного психопата. Он с одной стороны чувствовал некое подступающее возбуждение, а с другой жуткое омерзение от того, что все это с ним делает другой мужчина. В конечном итоге второе чувство одержало верх и Хованский, наплевав на все последствия, резко вскинул голову вверх и весьма ощутимо заехал затылком по носу неизвестному.       – Отьебись от меня, педик! – выкрикнул при этом Юра, но мужчина вопреки ожиданиям комика не отстранился, а даже наоборот еще плотнее прижался к нему. Неизвестный быстро переместил острие ножа ближе к гортани и уже с большей, чем прежде силой надавил им на кожу. Хованский вновь было дернул головой, но почувствовав резкую боль в районе шеи, тут же снова оцепенел, напрягшись всем телом. Только сейчас до Юры дошло, какую же большую ошибку он совершил.       – Расслабься, – неожиданно громко сказал мужчина, опустив наконец-таки нож и вновь вдохнув аромат волос Хованского. – Не собирался я тебя им резать... – проговорил неизвестный, причем сказал он это до жути знакомым и картавым голосом. – Пока что, – уже более тихо добавил мужчина через некоторое время.