Не рисуй меня

Я давно взяла привычку рисовать мысли на бумаге - в основном карандашом, но делаю исключения под настроение, очень люблю акварель. На пальце привычная мозоль, руки испачканы в мягком графите и почти черный ластик: больше работаю - больше стираю - он становится грязнее, тогда беру нож и счищаю им до белоснежного. Самой бы так очиститься... Я, наверное, из первых, кто измеряет жизнь толщиной стопки альбомной бумаги, а яркие события расценивает по формату листа: больше - важнее. Сегодняшний день у меня стоит на столе, обычно один - два рисунка. Часто на них засматриваюсь. Все это безумие, кажется, началось очень давно с приходом одного человека, но какого именно - не помню. Музы? Я рисовала тогда взахлеб: днем и ночью, на улице и дома -, а потом... Не помню я, только покалывание внутри. Зыбкий пепел - все, что осталось от моего шестнадцатилетия. С тем человеком ушло три толстых альбома! Все бы хорошо, говорю, если бы листы не горели и не рвались, как память, а только затирались и тускнели со временем.

***

- Алло,- слышу из трубки. - Привет, придешь ко мне сегодня?- спрашиваю осторожно, ведь он уже приходил вчера. В ответ молчание. То ли думает, то ли решает как помягче отказать, но только не сейчас, посреди ночи, нет, он не согласен. - Да, конечно, буду через полчаса. - Спасибо,- с облегчением на выдохе, почти шепотом. - Только не переживай. Разговор обрывается гудками. Открываю окно, впуская ночные ароматы. Луна подсвечивает серебром листву деревьев за окном. Небо усыпано звездами, сбитыми в созвездия и разбросанными по огромному куполу, как мы, люди, сбитые в города и страны, - по планете.. Между нами расстояние в тысячи световых лет непонимания, но все же мы сжигаем себя в надежде, что они когда-нибудь наше тепло дойдет до других светил. Его излучение я почувствовала, когда мы сидели в этой самой комнате впервые. Ночь, торт посередине, на полу. Полотенце покрывает его волосы, а он сам в безразмерной футболке, которую я купила, чтобы прятать внутрь поджатые колени. Комната была бесконечно пустой и длинной, темнота поглощала ее в себе, отчего казалось, будто средь всей вселенной я и Рэй были одни. - Знаешь, что основа всего - мрак? - Рэй щелкнул зажигалкой. - Не свет, не эфир, не вода, а именно он. Все остальное берется откуда-то, состоит из чего-то, но темнота и пустота - то, что всегда было и будет: им не нужна причина, они обязательно проявят себя, когда уйдет свет или разрушатся вещества. С нами то же самое: с появления на свет каждая душа ощущает одиночество, потерянность, бесполезность, и это наша суть, наш постоянный мрак. Радость же и любовь проходят со скростью света, стоит, например, друзьям оскорбить нас или оставить. Он зажег три свечи и в комнате выступили стены и мебель. - А что ты чувствуешь сейчас? - он как обычно не требовал ответа. Стук прерывает воспоминания. - Не опоздал?- смеясь он кидает прямой взгляд. - Нет, Рэй, здесь нельзя опоздать или успеть, но ждать можно и можно появиться вовремя. Не слишком высокий, не сказать, что широкоплеч, как тень, он мигом проскальзывает в нужную комнату, занося с собой приятный знакомый запах. Следую за ним. - Вон в том шкафу,- указываю пальцем на перевязанную стопку. - Что за бред?- ворчит как всегда. - Я тоже не понимаю, но у самой руки не поднимаются. Он рвет на кусочки и бросает в теплящиеся угольки камина эти три чертовых месяца, и огонь набрасывается, вскидывая языки пламени, сжигает дотла все рисунки. - Кто на этот раз? - Рэй всматривается при играющем свете в один из листов. - Элли,- отвожу взгляд от застывшего личика девочки, нежно улыбающейся и прищурившей изумрудные глазки. - Что с ней? - Уехала, точнее ее увезли родители. Они пьяницы, каждый раз, когда напиваются, теряют над собой контроль и, боже, что только не могут сотворить со своей дочкой! Я увидела ее плачущей в песочнице. Элли прибегала ко мне почти каждый день, опасаясь попасться дома под горячую руку. Мы читали Кэролла и Грема, готовили запеченные яблоки с медом... - Кажется, однажды, когда я пришел, она назвала тебя мамой. Я тогда немного опешил. - Да, было, мы играли в "дочки матери". А ведь знаешь, Элли стала для меня совсем родной, но теперь я и не надеюсь снова увидеться. Мне по ночам снятся кошмары. Я так больше не могу, Рэй. На щеках загорается жаром, губы стискиваются в прямую линию - привычно. НА ТАЛИЮ ЛОЖИТСЯ ЕГО РУКА. - Ты что делаешь??- отползая в дальний угол. Мягкие очертания тают в мутно-прозрачном пространстве между нами. Ближе. - Не заводишь отношений из-за этого? Боишься? - Я всего из-за этого боюсь, всего живого шарахаюсь. Не подходи,- предупреждающее шипение. Силуэт замирает. - Ты же прекрасно понимаешь, что завтра окажешься на моем столе. Тебя-то кто сожжет? - А разве я еще не удостоился твоей руки?- его голос падает до пола. - Нет пока. - И ты думаешь, что я, как все, оставлю тебя? - Да. Тишина, накопившаяся в этой комнате, напирает на дверь и окна, вот-вот вырвется, стуча и громыхая, осыпаясь осколками на голову. Напряжение. Когда не видишь, усиливается восприятие информации от оставшихся органов чувств, но так сложно составить действительную картинку происходящего: со стен льется шорох, нотка едкого аромата с ворвавшимся в форточку ветром. - ИДИ КО МНЕ... И только пощечина приводит меня в себя из припадка. - Лиз!- окликает Рэй, пытаясь вернуть меня в сознание. - Все в порядке... правда. - Надоело мне, поняла? Вставай, пошли со мной. Пора покончить с этим.