Видения Огня

Воскресное утро встретило Рона солнечными бликами. За прошедшие месяцы в подземельях он и забыл как это – просыпаться от солнечных лучей. Скудное декабрьское солнце не пекло так же сильно как в их с Перси комнате в Норе, но навевало воспоминания о знойном лете. Рон лениво потянулся, нежась в белом пуховом одеяле. Комната старосты Перси выглядела удручающе. Кучка одеял на полу явно принадлежала близнецам. То тут, то там лежали банки из-под сливочного пива, и несколько тарелок с разными яствами на закуску. Из-под одной из одеял виднелась чернявая макушка. Очевидно, это был Гарри, которого вчера под шумок тоже протащили в гриффиндорскую башню. Победу львиный факультет праздновал на широкую ногу. И если для Рона проходным билетом была знакомая всем гриффиндорцам рыжая макушка, то для Гарри, вероятно, им стал его шрам. Хотя в последнем Рон не был уверен. В последнее время самому известному в школе первокурснику явно было приятно общество двух конкретных гриффиндорцев, одна из которых вчера стала героиней всего факультета. То, как Гермиона поймала снитч… Что ж, Рон полагал, что удача – это тоже навык. Но неожиданно для себя Рон даже был разочарован окончанием матча. Да, Слизерин играл грязно, но что-то в их игре было. Флинт как капитан всех держал под колпаком, все замечал и умудрялся даже во время матча раздавать тумаки и разъяснения. Рон был бы не против понаблюдать за этой игрой еще. Под боком заворочался Перси, привлекая внимание. Даже на вид он казался больным, чем немало встревожил Рона. Осторожно проверив лоб, Рон только убедился в своих подозрениях. Лоб был горячим, а по его виску текла капелька пота. Припомнив вчерашний вечер, Рон понял, что совсем не видел Перси в общей гостиной. Вероятно, после матча он сразу лег, предварительно навесив на кровать Силенцио, - это объясняло, почему звуки ликующих гриффиндорцев его не разбудили. По всей видимости, нужна была помощь мадам Помфри. Зелий от всяких мелких напастей вроде простуды и прочего у них всегда было навалом. И зная Перси, можно было быть уверенным – он принял зелье, которое считал нужным. Впрочем, была одна загвоздка – Перси не любил походы в больничное крыло. Об этом он знал от близнецов, и даже судить не брался о причинах такого поведения. Тут явно была нужна подмога. Растолкать близнецов, что ли?... На глаза попалась одна из тетрадей Перси. Рон бы и не обратил внимания, но на ее листках по очень знакомой схеме сами собой выводились слова – это и привлекло внимание. Стоило вчитаться в текст и стало понятно, кто пишет Перси в воскресное утро – единственный слизеринец, не связанный с Перси кровным родством, но, видимо, близкий по духу. - Да хватит уже идти со мной, - головная боль никуда не девалась, не прибавляя Перси настроения. – Нас могут увидеть. - Тут никого нет. Успокойся, - Эдриан шел по правую руку и голос его, для человека, чья команда вчера проиграла, был слишком уж беззаботный. – Тебе не холодно? - Нет, - в наглую соврал Перси, за мгновением до этого поплотнее запахнув мантию. Он всегда знал, что братья – это мука. Близнецы сами по себе подтверждали это утверждение. Но вне всяких сомнений самым доставучим из всей его родни был Рональд Билиус Уизли. - Слушай, а это же в первый раз, когда мы вот так вот вместе идем куда-то по школе, верно? Перси даже не увидел, услышал улыбку в голосе неугомонного Пьюси. Несомненно, Рон знал его как свои пять пальцев, раз парой простых фраз умудрился выдворить его из гриффиндорской башни, на входе у которой он и попал в загребущие руки Пьюси. Этот засранец в улыбкой на лице объявил, что как почетный эскорт препроводит его в больничное крыло. Неожиданно для себя Перси осознал, что ему всегда стоило бояться именно этого – того, что эти двое найдут общий язык. - Мы уже дошли, можешь уже отправляться по своим делам, - действительно, дверь в больничное крыло находилась практически за поворотом. - Хорошо, только удостоверюсь, что ты действительно зайдешь в дверь больничного крыла, - с милой улыбкой поведал Эдриан, прислонившись плечом о стену. Весь его вид намекал, что он никуда не уйдет. - Ненавижу слизеринцев, - изрек Перси и пошел туда, куда его буквально отконвоировали. - Люблю, когда ты злой, - напутствовал ему засранец.