Радости забываются, а печали никогда. М. Ю. Лермонтов, «Герой нашего времени»
Беспорядочно разбросанные вещи, бумага, папки, развороченный письменный стол и горшки с цветами, одним словом — хаос теперь царит в кабинете Кэролайн. Девушка, тяжело и часто дыша, грубо сдувает с лица выбившуюся из причёски прядь. Уперев руки в бока, она посылает в своего посетителя гневные, даже испепеляющие взгляды. Если бы Форбс подобным образом могла воспламенять предметы — от музыканта уже ничего бы не осталось. Да-да, всё верно, именно Клаус является посетителем блондинки. Виной всему произошедшему наглость и чрезмерная самоуверенность мужчины. Вернёмся назад на каких-то полчаса, когда не было ни погрома, ни этих яростных взглядов от Кэролайн, чтобы дать читателю описание случившегося и возможность оценить поведение музыканта. Форбс в достаточно приподнятом настроении возвращалась из бухгалтерии в свой кабинет — ей за последние удачные снимки, из-за которых продажи выросли и продолжают расти в геометрической прогрессии, только что выписали премию. Девушка напевала себе под нос что-то из Three Days Grace, отстукивая ритм песни длинными ноготками по поверхности врученной начальством папки. Она лёгкой походкой зашла в свой кабинет, однако там её уже поджидал Клаус. Увидев нежеланного гостя, по-хозяйски развалившегося в компьютерном кресле, блондинка подавила в себе возмущённый вздох. — Проваливай, Майклсон, — более не разглядывая мужчину, пропела Кэролайн таким тоном, каким обычно объясняла своей дочке какую-то очевидную вещь. Девушка прошла к стеллажу, убирая принесённые с собой документы. — Милая, — тем же тоном вторил Клаус, беспардонно закидывая ноги на стол, конечно, конечности были тут же скинуты хозяйкой кабинета, при том она раздражённо фыркнула, — прояви немного вежливости, поздоровайся хотя бы перед тем, как выгонять, — мужчина наклонил голову и вскинул брови, дополняя сей образ а-ля Я Чертовски Милый, улыбкой, растянутой на губах. — Привет, — улыбнувшись, как-то по-детски пролепетала Форбс, облокачиваясь рукой на стол, слегка наклоняясь к мужчине, — проваливай, Майклсон, — поиграв бровями в ответ, девушка указала рукой в сторону выхода, продолжая всё так же беспечно улыбаться. — Неужели тебе так нравится моя фамилия, — музыкант поддался вперёд так, что расстояния между ним и Кэролайн почти не осталось, — что повторяешь её без умолку? Блондинка не нашла, что сказать, но и не отстранилась. Она лишь скорчила недовольную рожицу, какая обычно появляется на лицах побеждённых людей. Клаус тоже молчал, наслаждаясь произведённым эффектом. «Откуда тогда взялся погром?» — спросите вы. Всё просто, то, что последовало далее, после этой небольшой сцены, и стало причиной случившегося. Майклсон, немного помолчав, взял со стола какой-то журнал, не знакомый блондинке, по-видимому, это он его притащил. Обложка, на которой красовалась Форбс в обнимку с Клаусом, произвела на девушку такой эффект, что она тут же выхватила журнал из рук, широко раскрыв рот от увиденного. Довольный собой музыкант даже не подозревал, во что выльется его принесённая новость. Без сомнений, у них не было никаких совместных фотографий, они ведь пересекались несколько раз и уж точно ни в одну их таких встреч не попадали в объективы фотокамер. Значит, это фотошоп, очень качественный, спешу отметить. Заголовок, бросающийся в глаза своим ярким и крупным шрифтом, а так же выгодным расположением, в одну секунду поджог в этой миниатюрной, на первый взгляд, хрупкой блондинке неистовый пожар злости, гнева и ярости, подправленный смесью из негодования и шока. «Очередная девушка солиста музыкальной группы "Freedom". Как долго продлятся эти отношения? Эксклюзивные комментарии Майклсона только у нас!» — буквально кричал заголовок. Там было ещё несколько пометок, но они ни капельки не интересовали блондинку. Сложно описать, какие эмоции бушевали в Кэролайн, но она стойко держалась от убийства, по крайней мере, пока напыщенный музыкант не выдал следующую фразу: — Почитай-почитай, мы там очень сильно любим друг друга. Теперь же можно вернуться в настоящее время, потому что мы узнали всё, что могло бы объяснить случившуюся ситуацию. Разбушевавшаяся девушка, метнув несколько сильно бьющихся предметов в мужчину, попав пару раз, немного остывает. — Идиот или да? — шипит Форбс. Клаус, спрятавшийся за перевёрнутым креслом, опасливо выглядывает. — Дорогуша, зачем так злиться? Это же всё равно скоро станет правдой, вот я и подготовил… — но что он подготовил, договорить не успевает. Кэролайн кидается папкой с файлами, которые мгновенно разлетаются по кабинету. — Ничего! Слышишь там меня? Ничего, из того, что накалякали твои жураналистики, ничего из этого никогда не станет правдой! — девушка заглаживает волосы назад, устало усаживаясь на нетронутый стул для гостей. — Как это? — притворно-удивлённо интересуется Клаус, но получив убийственный взгляд, моментально вскидывает руки в оборонительном жесте. — Понял, ничего, — невинно тряхнув головой, осторожно вылезая из-за кресла, за который ему опять пришлось залезть, потому что блондинка вновь атаковала, заверяет Майклсон. Мужчина нерешительно пересекает кабинет, цепляясь на край уцелевшего письменного стола. Не зная, чего ожидать от девушки, он покорно, словно она велит ему делать всё, что тут происходит, присаживается на этот стол, взглянув на блондинку. Кажется, она окончательно успокаивается, потому как после слабой, возможно, даже несколько виноватой улыбки мужчины, в него не летит никакого нового предмета, способного отнять или, по крайней мере, принести серьёзный ущерб жизни. Оглядев помещение, Форбс тяжело вздыхает. Только ремонта ей не хватало. — Прости, блонди, я повёл себя, как ребёнок, — тональность, выбранная мужчиной,***
Когда Форбс более-менее приводит свой кабинет в презентабельный вид, то есть убирает осколки статуэтки, подаренной коллегами на её день рождения, и расставляет свороченные папки со стеллажа на место, остаётся лишь смести землю от цветочных горшков, которых, к счастью, было не так много принесено из дома. Кавардак не ускользает от внимания работниц, сидящих за тонкой стенкой, они пару раз заглядывают к девушке, тут же извиняясь и уходя восвояси, толком ничем и не поинтересовавшись. Новый посетитель вызывает у девушки нервный смешок. — Ты обедать вообще не планируешь? Мы тебя уже пятнадцать минут ждём, — это Елена. Блондинка облегчённо выдыхает, бросая мимолётом взгляд на часы, которые, по-видимому, остановились. Так и оставив совок, наполовину наполненный землёй, Кэролайн поднимается с колен, радуясь возможности прекратить занятие, не приносившее ей ни капли удовольствия. Елена, тепло улыбнувшись, дожидается, пока подруга выйдет первая, а затем двигается следом за ней, положив руку на плечо. Молчание, повисшее между девушками, не мешает ни одной, ни другой: Кэролайн, углублённая в свои мысли, не заговаривает по понятным причинам, Елена же, знавшая произошедшее в кабинете Форбс во всех красочных подробностях — спасибо опять-таки любопытным коллегам — и не ждёт от подруги речей, по крайней мере, пока. Запах любимого грибного супа болезненно сводит желудок, Кэролайн сегодня не завтракала и чуть ли не забыла про обед. Появившись в столовой, она сразу замечает уже ожидавшую Кэтрин. Ребекка уехала ещё с утра, Бонни в командировке, значит, обедают они сегодня втроём. Постоянное место для перекусов, которое было выбрано девушками уже достаточно давно, находится ровно на середине буфета, чтобы до него добраться, нужно пройти достаточно. Конечно, появление Кэролайн не ускользает от обедающих работников, так и жаждающих обсудить произошедший скандал между рок-музыкантом и сотрудницей журнала. Чуть ли не каждый знает о случившемся, однако у всех лишь поверхностная, во многом не совпадающая информация. Например, дизайнерам сказали, что Майклсон обругал девушку за плохую работу. А вся бухгалтерия считала, что Клаус грязно домогался до блондинки, что, хоть и было далеко от правды, но изрядно веселило ожидавшую Кэтрин, которая краем уха улавливает обрывки фраз сплетниц за соседним столом. — Интересно, у них уже было? — до Пирс доносится очередная бредня, которых становится в два раза больше, когда Кэролайн появляется в буфете. Кажется, эта сплетня приобретает грандиозные масштабы, ибо слишком быстро распространяется и получает излишек внимания. — Да, Кэр, скажи, было уже у вас или нет, а то Синди сгорит от любопытства, — брюнетка многозначительно выгибает бровь, мимолётно одаривая чересчур любопытную, покрасневшую донельзя сотрудницу ненавистным взглядом. Форбс благодарно улыбается и усаживается на стул, позабыв о том, что еда сама себя не купит и не принесёт. Но Елена всё понимает, что подруга, уставшая от уборки и всеобщего внимания, не питает особого желания прогуляться по буфету и получить в спину новую порцию перешёптываний. Спросив, что принести блондинке, Гилберт удаляется. — Кэрри, мы ждём, — Пирс проговаривает, чтобы только пришедшая в естественный цвет Синди обязательно её услышала. — Выкладывай, что там у него? Родинка в виде сердечка прям на ягодичке? — Заткни-ись, — пропевает повеселевшая Кэролайн. Настроение улучшается ещё больше, когда Гилберт приходит с тарелкой любимого супа и стаканом ананасового сока. Форбс жадно припадает к пище, не обращая на колкие комментарии Кэтрин и одновременные снисходительные вздохи Гилберт. Сейчас блондинка даже позволяет себе игнорировать неутихающие перешёптывания за спиной, потому что наполнить желудок пищей важнее всяких там сплетен. — Я его ненавижу, — бросает как бы между делом Форбс, готовая для разговора. Подруги, ожидая первой фразы от девушки, жадно наклоняются за подробностями, всё-таки обрывки услышанного подогревают интерес, учитывая, что каждый приплетает всё более новую и нелепую информацию. — Он притащил мне журнал со своим интервью, на главной наша совместная фотка, подправленная идиотскими заголовками и вырезками, — продолжает блондинка, заметив неподдельный интерес в глазах близняшек, которые, в отличии от набившей рот говорящей, и думать забывают об остывающей пище. Несколько заинтересованных голов поворачиваются в сторону девушек, однако гневный, скорее даже презрительный взгляд Кэтрин побуждает сплетниц, судорожно улыбнувшись, отвернуться. — И? — не выдерживает Гилберт, заговорщицки улыбаясь. — И я метнула в него подаренный нэцкэ, — Форбс задумывается, пережёвывая, — и годовой отчёт, а ещё мамину драцену, — продолжает вспоминать, но Пирс взрывается заразительным хохотом, побуждая засмеяться сестру и улыбнуться саму говорящую. — Везёт же тебе на парней, — Кэтрин закидывает ногу на ногу, возвращаясь к обеду. start flashback — Тай, милый, ты ни за что не поверишь, что случилось! — радостная Форбс влетела в раздевалку футбольной команды своего парня. Они только что победили, а Кэролайн принесла Локвуду ещё один повод для радости. — Кэр, не сейчас, — парень пытался держаться, чтобы не нагрубить, но нетерпение, с которым он жаждал окончания разговора, читалось в глазах уж слишком заметно. — Э-это не займёт много времени, но это очень важно, — Форбс схватила его за руку, когда он намеревался покинуть её общество. В последнее время их отношения стали менее тёплыми, поутихшая страсть забрала с собой и ласку, и нежность, а самое главное взаимопонимание. Локвуд перестал слушать, да и говорить особо не хотел, но Кэролайн в упор не желала замечать перемен. Она надеялась, что ребёнок всё изменит, что вернёт всё на круги своя. Девушка глубоко вдохнула, словно готовясь к прыжку, хотя, в какой-то мере, так оно и было. Этот «прыжок» решил бы многое в отношениях, точнее, он решил всё. — Я, я… — она вновь вздохнула, нервно улыбаясь, сжимая ткань лёгкого платья в кулачке. Локвуд натянуто улыбнулся в ответ, желая лишь поскорее избавиться от девушки и вернуться к празднованию. — Беременна, Тай, — наконец, выдавила блондинка, лучезарная улыбка застыла на её губах, в то время как на лице Тайлера застыла натянутая. — Ты что? — Кэролайн в один момент разжала пальцы, выпуская тёплую ткань из рук. Ошарашенный Локвуд закрыл глаза. — Тебе нужно сделать аборт. end flashback — Да уж, действительно, мне везёт, — очнувшись от дурных воспоминаний мямлит Кэролайн, отпивая сок, чтобы хоть как-то прочистить образовавшийся комок в горле. Не смотря на то, что этим отрывкам их прошлого уже более семи лет, они всё так же, пусть и менее ощутимо, но приносят разочарование и боль. Обеденные часы подходят к концу, тарелки пустеют, но наши девушки не торопятся покинуть столовую. Они остаются, чтобы отведать десерт и поговорить в более пустом помещении, потому что остальные работники бережно относятся к своим занимаемым должностям и понемногу расходятся. — Знала ведь, знала, что найду вас именно здесь, — недовольные нотки от начальницы и счастливые от встречи с подругами перемешались в голосе Бонни Беннет, нравоучительно обращающейся к трём сидящим девушкам. Гилберт, находившаяся ближе всех к выходу, первая попадает в кольцо объятий от мулатки, внезапно вернувшейся раньше положенного. — Просто не представляете, какой ужас произошёл по пути сюда, — тут же жалуется Бонни, в голосе появляется возмущение, а брови ползут вверх. — У нас тоже немало новостей, — усмехается Кэтрин, мельком бросив взгляд на уже косившуюся на неё Форбс. — Но лучше начни ты, — исправляясь под напором гневного взгляда блондинки, проговаривает Пирс. — Таксист — самое настоящее животное! Как их вообще набирают? — продолжает негодовать Беннет, правильно приняв небольшую вставку от Катерины, как приглашение к своему рассказу. — Но есть у нас ещё порядочные молодые люди, — девушка отходит от стола, направляясь за Елену, и только сейчас в поле зрения наших героинь попадает мужской силуэт. — Знакомьтесь, Энзо. Он спас вашу подругу от ловли новой машины и помог добраться до работы, — после произнесённого имени к округлившимся глазам девушек, которые надеялись, что им лишь показалось, добавляются три раскрытых (конечно, в переносном смысле) рта. — М-да, тесен мир, — проговаривает первая очнувшаяся от неожиданного знакомства Кэтрин, ошеломлённо осматривая музыканта, закидывая в рот остаток пирожного.