Эгоист

      Ребекка сообщает, что её братец сейчас находится в её же кабинете, он разговаривает с какой-то моделью насчёт нового клипа группы. Документы же, которые Кэролайн нужно срочно отнести, Майклсон слёзно просит положить на стол, чтобы начальница не забыла их посмотреть. Форбс осознаёт перспективу нежелательной встречи со старшим Майклсоном, но не сопротивляется, пожав плечами, легко соглашаясь прогуляться до другого крыла здания. Ребекка лишь удивлённо смотрит подруге вслед: слишком уж просто она приняла факт того, что ей придётся пересечься с тем, на кого смотреть больше десяти секунд и не съязвить при этом блондинка не может.       Форбс пару раз бьёт костяшками по двери, но, не дождавшись ответа, уверенно заходит в помещение, решив, что Клаус уже ушёл. Однако её взгляду открывается совершенно иная картина. Майклсон стоит посередине кабинета, придерживая ширинку, напротив него, на коленях, темноволосая девушка удивлённо оборачивается в сторону вошедшей. У Кэролайн словно земля выбивается из-под ног, а папка с документами выскальзывает из рук, листы из неё по закону жанра вываливаются на пол, хаотически разлетаясь. Она на ватных ногах, ни говоря не слова, выбегает в коридор, ясно осознавая невольным свидетелем чего только что стала.       — Кэролайн, это не то, что ты подумала! — словно по сценарию сопливой мелодрамы громкий голос Майклсона слышится даже через закрытую дверь, но блондинке плевать. Не дожидаясь лифта, она торопится к лестнице, спускаясь по ней вприпрыжку, сразу через две ступеньки. — Кэролайн! — издалека доносится утихающий голос Клауса, сердце Форбс бьётся настолько сильно, что своим звуком заглушает всё живое и готово вот-вот пробить грудную клетку.       Ей безразличны заинтересованные взгляды работников на входе, плевать хотелось и на посетителей издания, которые удивлённо оборачиваются, любопытствуя прыти одного из ведущих журналистов этого места. Кэролайн видит перед собой собственную машину и прыгает внутрь, зачем-то тут же блокируя двери. Дрожащими руками Форбс пытается попасть в зажигание, но ничего не выходит, теперь журналистка понимает, почему заблокировала машинные двери. Девушка замечает силуэт Клауса, вылетевшего из издания и суетливо оглядывающегося.       Слёз нет, да и к чему они? Но что-то отвратительное будто бы ковыряется внутри, залезая в каждый уголок её мыслей и чувств. Кэролайн судорожно вздыхает несколько раз, пытаясь прийти в себя, затем вновь пробует вставить ключ в зажигание. На этот раз, попытка оборачивается успехом, и парковка тут же отражает звук ревущего мотора. Светловолосая оглядывается, вмиг осознавая, что только что подсказала Майклсону, где она.       Мужчина слишком быстро оказывается возле автомобиля, преграждая своим телом выезд, для верности оперевшись на капот. Форбс открывает окно, намереваясь произнести что-то уж очень остроумное, но на ум ничего не приходит. Она понимает, что не хочет даже видеть его.       — Ты взрослая женщина, у тебя есть ребёнок, неужели жизнь не научила тебя, что, порой, всё не так, как кажется на первый взгляд? — кричит Клаус, всем видом показывая, что не собирается отступать.       — Ты серьезно сейчас собрался читать мне лекции? Меня не волнует, с кем ты спишь...       — Что-то не похоже, — самодовольно мотнув головой, иронично улыбается мужчина. Форбс становится противно. Недавно он сидел с её дочкой в кафе, а сейчас его ни капли не коробит то, что какая-то девица только что собиралась...       — У тебя есть несколько секунд, чтобы отойти в сторону, — со злости выпаливает Кэр, — а потом я трогаюсь!       — Выслушай меня, — настаивает Клаус, сдвинув брови. Неужели он злится? Считает, что имеет на это право? Блондинка нажимает кнопку и стекло, которое она не так давно открыла, медленно ползёт вверх. — Если бы оно было так, как ты подумала, я бы даже не пытался оправдаться, — терпеливо подбирая каждое слово, объясняется мужчина. Окно закрывается, а чтобы уж окончательно заглушить увещевания Майклсона, девушка включает магнитолу, прибавляя громкость сразу на несколько пунктов выше, чем слушает обычно. Форбс не думает ни о том, что оставляет должность в самый разгар рабочего дня, ни о санкциях, которые за этим последуют. Она чувствует себя отвратительно, желает лишь избавиться от увиденной картины, а для этого необходимо убрать Ника из поля зрения. Майклсон, осознавая, что изъясняется в пустоту, меняет местоположение, подходя к двери со стороны водителя. Несколько раз дёргает ручку, прежде чем понимает, что не попадёт внутрь. Он словно парализован, Кэр поворачивается в его сторону, встречаясь взглядом. И тут Клаус осознаёт, что не в силах остановить эту девушку, что она даже не будет его слушать, не сейчас, во всяком случае. Он обессилено отходит в сторону, весь пыл и жар, с которыми мужчина был готов спорить, кричать, размахивая руками и доказывая, как жестоко она ошибается, словно осушаются под её взглядом, полным отвращения. Светловолосая ни секунды не колеблется, когда понимает, что пути к отступлению очищены. И спустя несколько мгновений, мужчина, беспомощно уронив руки, смотрит вслед уезжающей Форбс.

***

      Кэролайн казалось, что она уже пережила достаточно предательств, лжи и боли, что она заслужила хотя бы немного спокойной жизни. И каждое утро, глядя на сладко спящую дочь и выслушивая от воспитателей, какая Ана талантливая девочка, Форбс верила, что тихое семейное счастье возможно. Ровно до того момента, пока не встретила Клауса. Он снова заставил её чувствовать что-то к мужчине, что-то большее, чем ненависть. Он был слишком настойчив, галантен и сексуален, а ещё Майклсона не испугало то, что у Кэролайн есть дочь, и это значило для неё много больше, чем она могла себе позволить признать.       Светловолосая вспоминала слова Аннабель, не скрывавшей, что ей понравился Мистер. Её тоненький, невинных смех, когда, сидя в детском кафе, Никлаус рассказывал, как её мама злилась на него, как он укрывался от летевших в него самых разнообразных предметов, естественно, опустив причину, по которой всё это вообще произошло. Кэролайн невольно слышала в голове и собственный смех, ведь тогда она позволила себе расслабиться. Она сама во всём виновата...       Семейный ужин в этот раз проходит в более напряжённой обстановке. Лиз, всячески пытавшаяся отвлечь свою дочь от чего-то сильно её потрясшего, но о чём она отказывалась рассказывать, и не дать внучке случайными вопросами окончательно вывести Кэролайн из равновесия, пытается завести разговор на самые разнообразные и отвлечённые темы, но разжечь заинтересованность не выходит. Очередные потрясения на работе не пользуются особой популярностью, когда дело касается того, как отвлечь человека от неприятных мыслей, учитывая, что Элизабет — шериф Мистик Фоллса. Поэтому в основном болтает Ана, делясь детскими наблюдениями и впечатлениями, а Лиз, хотя и желает узнать, в чём дело, следит за тем, чтобы малышка не коснулась больной темы.       — Мамочка, а почему тот дядя, который был с нами в кафе, приехал? — Кэролайн даже слишком оперативно реагирует на вопрос дочери, разворачиваясь к окну, к которому сидела спиной. — Ты пригласила его к нам в гости? — в голосе девочки слышится радость, и лёгкая улыбка расцветает на её губах.       — Какой ещё дядя? — проследив за реакцией дочери, вмешивается Элизабет, догадываясь, что именно этот мужчина, вероятно, и является проблемой, нависшей над их семьёй. Он уверенной походкой движется к крыльцу их дома, Лиз бросает мимолётный взгляд на дочь, уже поднимаясь с места, но Кэр останавливает её.       — Я должна сама с этим разобраться, — обращается она сначала к матери тоном, который не нуждается в возражении, — нет, милая, я его не приглашала в гости. Он, наверное, что-то хочет мне передать, — затем к дочери.       Форбс выходит из-за стола ровно в тот момент, как слышит стук в дверь. Она отказывается признавать, что ждала его появления, продумывала каждое слово, которое скажет ему при встрече. Она представляла, как он будет оправдываться, и что она будет ему отвечать на это. Девушка пренебрежительно смотрит на него через стеклянную поверхность своей двери, а когда открывает её то всё, что она намеревалась выплеснуть наружу, будто бы растворяется. Кэролайн смело шагает вперёд, показывая, что приглашать в дом его не собирается, Ник, который, кажется, был готов к подобному развитию событий, с покорностью отступает назад.       На улице прохладно, прямо в противовес жаркому ночному воздуху их первой встречи. Они отдаляются от дома Кэролайн всё дальше: она просто вышагивает, не используя какие-либо заранее подготовленные маршруты, он же лишь слепо движется за ней. Девушка глубоко вдыхает, прежде чем завести разговор, пропуская свежесть сквозь лёгкие. Сегодняшний день вышел слишком эмоциональным, поэтому она не сразу осознаёт, насколько ей был необходим кислород. Сейчас же, когда чувства немного поутихли, она менее вспыльчива и готова к конструктивному диалогу.       — Зачем ты здесь? — не поворачиваясь в его сторону, интересуется девушка. — Кажется, я ясно дала понять, что не хочу с тобой разговаривать, — он усмехается. Форбс этого не видит, потому что он следует за ней несколько сзади, но чувствует, как его губы нагло растягиваются, наверняка обнажая ямочки на щеках. Она буквально представляет всё, что сейчас с ним происходит, и это пугает её. Пугает, насколько она узнала этого мужчину за считанные дни. — Что здесь смешного? — не выдерживает девушка и, резко остановившись, разворачивается на сто восемьдесят градусов, встречаясь с ним лицом к лицу. Испугавшись такой вынужденной близости, Кэролайн отступает, но гордо вскидывает подбородок, поджимая губы.       — Я просто не понимаю, почему ты ведёшь себя, как девчонка-школьница, — он всё ещё улыбается, но каждое слово пропитано иронией. — Я бегу за тобой на парковку, а ты закрываешься в машине и не даёшь мне сказать и слова.       — Интересное мнение, — девушка щурится, ловко мотнув копной волос, — может, это потому, что какая-то дама только что стояла перед твоей ширинкой и явно намеревалась...       — Да не так всё было! — нагло перебивает Ник, не давая возможности ей закончить свою тираду. — Вот о чём я говорю! — он наклоняет голову вбок, раскрывая рот, чтобы сказать что-то ещё, но так ничего и не произносит. Он неотрывно глядит ей в глаза и часто дышит, явно для того, чтобы успокоиться, и именно это выводит девушку из себя.       — Ты не имеешь права злиться! — шипит Форбс, следя за его реакцией на свои слова. — Это я должна была хлопнуть дверью перед твоим носом.       — Ты даже не хочешь узнать меня! — парирует мужчина, переминаясь с ноги на ногу, на секунду замолкая, кажется, раздумывая и подбирая выражения. — То, что когда-то сделал с тобой твой бывший, не значит, что все мужчины...       — Прекрати, — тут же откликается Кэролайн, не желая поднимать эту тему. Она сейчас даже не задумывается, откуда он знает все эти омерзительные подробности её личной жизни. Неприятная дрожь пробегает по всему телу девушки, она складывает руки на груди, пытаясь вернуться к разговору. — Ты сделал хуже, чем он, — возражает Кэролайн, — заставил поверить. И меня, и Аннабель.       Он загнан в угол. Видимо, признание, на которое Майклсон даже не мог рассчитывать, столь чувственные и эмоциональные слова, о которых он ни разу не задумывался и на которые не смел надеяться, просто не позволяют ему что-либо ответить. Даже несмотря на то, что сказать он мог бы многое. Мужчина снова буравит светловолосую взглядом, проверяя, насколько она серьёзна. Наступает напряжённая тишина, неловкие взгляды Клауса и осознание происходящего не облегчают обстановку.       — А теперь назови хотя бы одну причину, почему я должна выслушать тебя, — нагнетает Кэролайн, с вызовом отвечая на его переглядывания.       — Потому что то, что, как тебе кажется, ты видела, — нарочито медленно объясняет Майклсон, — на самом деле, лишь стечение обстоятельств.       На что-то в таком стиле девушка и рассчитывала, поэтому ни капли не удивляется сказанному. Кэр даже уже не злится, заинтересованно вглядываясь в лицо мужчины. Ник уже который раз твердит, что всё не так, как она поняла, поэтому блондинка решает дать ему возможность рассказать «как на самом деле всё было».       — Хорошо, — несколько раз кивает Форбс, — объясни мне, — горделиво просит девушка, разворачиваясь и снова возобновляя движение.       — Мы набираем актёров для нового клипа, обложка в вашем журнале сработала правильно, желающих принять участие в съёмках стало больше, — теперь мужчина, явно довольный предоставленным шансом исповедаться, не следует за Кэролайн чуть поодаль, он идёт с ней в ногу, даже несколько опережая, чтобы следить за реакцией на поступающую информацию. Он чувствует, что она скептична, это ясно хотя бы по её поджатым губам — признаку, что она сдерживается, не желая перебивать; но продолжает вещать, надеясь суметь переубедить собеседницу. — Я не могу доверить кому-либо всю организацию, мне в любом случае не понравится, и придётся начинать сначала, — Форбс была готова отшутиться, потому что она, как никто другой, знает, насколько Клаус может быть дотошным, уже доводилось поработать с ним, но она ограничивается лишь хмыканьем и закатыванием глаз. — Девушка, которую ты увидела в весьма неопределённой позиции, решила, во что бы то ни стало попасть в актёрский состав.       Светловолосая начинает догадываться, к чему ведёт мужчина. Первая мысль, которая приходит в голову Кэр, — это попросить его прекратить так нагло врать и уйти. Рассудив, что такими мерами она правды не добьётся, девушке захотелось залепить этому недоделанному донжуану звонкую пощёчину, но это уже больше веяния собственных желаний. Избирает она третий вариант реакции на сказанное, более лояльный. Пытается поверить... А для этого необходимо, чтобы Майклсон привёл хотя бы какие-то аргументы, похожие на правду. Он должен не соврать хотя бы о чём-то, и чтобы она твёрдо знала, что это не очередная сомнительная теория.       — А ты у нас прямо образец воздержания! Неужели героически сопротивлялся? — издевается блондинка, стрельнув взглядом. — Нимб над головой не мешает?       — Ты судишь по внешнему виду, дорогуша, — снова заводится мужчина, — я не пользуюсь популярностью. Не так, как ты думаешь, по крайне мере.       — Я видела тебя однажды, но ты вряд ли вспомнишь, потому что был пьян!       За время разговора они дают небольшой крюк, поэтому Кэролайн уже может различить силуэт собственного дома. Она отчего-то не решает продолжить прогулку, а движется к крыльцу.       — Я понимаю, о чём речь, — на удивление, признаётся Майклсон, — так что же, мне теперь извиняться за свои прошлые отношения?       Кэролайн приходит в себя. Он слишком убедителен. Отчего? Неужели потому, что честен? Девушка никак не может проверить услышанное, но ей отчего-то кажется, что он не врёт. Никлаус не стал отрицать и отпираться от предъявленного, даже признался. Хотя кто такая Кэр, чтобы докладывать ей обо всём, что творится у него в жизни? Форбс смотрит на него под другим углом, даже оборачивается, удивляясь, находя в собеседнике ранее не знакомого, другого человека. Он не поднимает взгляд в ответ. Уже подойдя к своему дому, светловолосая усаживается на скамейку на крыльце, показательно отодвигаясь как можно ближе к краю, чтобы он не вынуждал приглашать его присесть. И он понимает всё правильно, опускаясь рядом, сцепляет руки в замок и опирается локтями о колени.       — Тогда я не понимаю, — тихо заговаривает Форбс, сжавшись и скрючившись, она усердно изучается дощатый пол. Блондинка будто уменьшается в размерах, осознавая, что Клаус прав в своих обвинениях насчёт её детского поведения, стыд опаляет щёки. Собравшись, она показательно поворачивается в его сторону, привлекая сим жестом внимание, и встречается взглядом, и... замирает. Он участливо выпрямляется, что позволяет ему оказаться к ней чуть ближе, вопросительно поднимает брови, приглашая продолжить мысль, чем выражает готовность выслушать. — Зачем ты так рвёшься доказать мне, как я ошибаюсь на твой счёт?       — Ты всё равно не поверишь, — он отворачивается, смотря прямо перед собой. В его взгляде мелькает недобрый огонёк, когда он за что-то «цепляется» глазами, неотрывно всматриваясь в одну точку, — кажется, нас подслушивают, — ухмыльнувшись, мужчина встаёт.       Блондинка подскакивает следом, испуганно посмотрев туда же, куда и Клаус. Непонятно, чего она ожидала там увидеть, но представшая картина побуждает Форбс расслабиться в тот же миг, как она узнаёт собственную дочь, выглядывающую из дома. Малышка, поняв, что её рассекретили, смирно выходит из укрытия.       — Я ничего не успела услышать! — защищается Аннабель, складывая руки на груди, совсем как её мама. — Только сделала ма-аленькую щёлочку, и Мистер меня заметил, — обижается девочка, досадливо взглянув в сторону Майклсона. — А это бабушка, между прочим, придумала, — продолжает держать оборону маленькая Форбс, хотя ей никто и ничего ещё не сказал. Когда взрослые синхронно возвращают своё внимание к двери, ожидая увидеть там старшую из четы Форбс, Ана, звонко рассмеявшись, срывается с места и начинает бегать вокруг ничего не понимающих Клауса и Кэролайн.       Девушка, которой хватает несколько секунд, чтобы прийти в себя, тут же ловко поднимает Аннабель, когда та заходит на очередной круг. Кэр не может винить дочь в желании поиграть, потому как и без появившихся личных проблем не всегда находит время, чтобы развлечь её, но то, что Ник становится свидетелем подобной сцены, смущает её.       — Я понимаю, ребёнок нуждается во внимании, — как-то грустно улыбнувшись, заговаривает мужчина, как только блондинка оборачивается к нему лицом.       — Я не ребёнок! — гудит Аннабель, явно обидевшись.       — А я не Мистер, — таким же ребяческим тоном переводит стрелки Майклсон, пока Кэролайн собирается сделать замечание дочери о том, что со взрослыми дядями нельзя так разговаривать. Но этот «взрослый дядя» даже глазом не ведёт, когда слышит подобный тон. — Давай договоримся, что ты будешь звать меня просто Клаус? — он протягивает девочке ладошку. Ана оглядывается за одобрением матери, которая вовсе не успевает сообразить, как ей себя вести. Осознав, в чём состоит суть сложившейся ситуации, Кэр, мельком взглянув на Клауса, легко улыбается своей малышке, и девочка уверенно жмёт руку.