Игры джентльменов, или Хорошо зафиксированный адвокат в гонораре не нуждается!

(Постканон, как ясно из текста. Устойчивые отношения, абсолютный минимум спойлеров, но парочку при желании выдрать можно. Автор запасается флаффом перед началом очень сложных и тяжелых глав и убеждает себя и героев, что все будет хорошо. Когда-нибудь...) Влад посмотрел на кипу годового отчета экономического отдела, задумчиво полистал страницы. Графики, диаграммы, таблицы. Аккуратная подпись в конце. Совсем недавно к букве Р в этой подписи добавилась скромная, еле заметная завитушка, и графолог непременно сказал бы, что она указывает на появление уверенности и некоторой внутренней свободы. А о чем говорит отчет в три раза толще, чем у других начальников отдела? Вот то-то и оно… Он нажал кнопку селектора, попросил секретаршу: - Соня, перед тем как уходить, пригласите ко мне Резневича, пожалуйста. Откинулся на спинку кресла и снова перелистал отчет. Придраться было решительно не к чему, как ни старайся. Разве что вот… Секретарша все поняла правильно. А может, ей просто хотелось уйти пораньше, как и любому нормальному человеку в предпраздничный день. Перед Новым годом-то… Внешняя дверь чавкнула за ее спиной ровно в тот миг, как на пороге кабинета появился Марк. Глянул то ли устало, то ли встревоженно, окинул быстрым взглядом отчет, красующийся на самом видном месте. Собственно, кроме отчета на столе больше ничего не было: все остальное Влад предусмотрительно убрал. - Ну, и что это? – спросил он сухо, кивнув на злополучную стопку бумаг. - Годовой отчет, - все-таки настороженно сказал Марк, делая один шаг вперед и упрямо вскидывая подбородок. - Вижу… - многообещающе уронил Влад. – Резневич, вы что себе вообще позволяете? И добавил, видя, как расширяются глаза Марка и вот-вот задрожат губы: - К работе вашего отдела у меня никаких претензий нет и быть не может, но вы… Выдержал паузу, напряженно отсчитывая каждую секунду, следя, как нарастает паника в глазах, как настороженность сменяется почти ужасом, как сжимаются губы… Марк все-таки справился, выпрямился еще сильнее и отчаянно звонко – только этот звон в голосе и выдавал его состояние – поинтересовался: - А что не так, Владислав Алексеевич? - Все не так, - сообщил Влад, расчетливо медленно поднимаясь из-за стола. – По внутреннему регламенту на документах, предназначенных для длительного хранения, скрепка должна быть синей. А у вас – красная, как для срочных. Взгляд Марка, будто прикованный к нему, заполошно метнулся к ярко-красной, прямо огненной, большой пластиковой скрепке на крае первого листа. Влад воспользовался этим, чтобы шагнуть вперед. - А еще у вас галстук на два сантиметра короче, чем положено по дресс-коду, - сказал он так же сухо, почти скучающе. – Какой пример вы подаете подчиненным? Кстати, о подчиненных… Надеюсь, кто-то более опытный в вашем отделе… уже догадался хотя бы… шампанское открыть? Последний шаг вышел уже скользящим, стремительным. Марк смотрел, онемев, совершенно потерявшись, непонимание в глазах мешалось все с той же паникой, и прежде чем он успел хотя бы рот открыть, Влад бесцеремонно взял его за плечи, впечатал в дверь, прижимаясь, впился в губы. Секунда, вторая… Вот страх в глазах сменяется уже настоящей обидой, обида – злостью… Влад дождался, пока арктический лед расплавится от ярости, оторвался от напряженных губ, не без труда удерживая рванувшееся из рук тело. - Идиот… - выдохнул Марк ему в лицо. – Я же повелся! Я же… - Конечно, - согласился Влад уже совсем другим тоном, ласково-угрожающим. – Стоять, я еще не закончил. Резневич, вы как разговариваете с начальством? Скрепки – ладно, галстук я вам сам перевяжу, а вот это уже заслуживает отдельного взыска… Все-таки он не выдержал – снова прижался к губам Марка, таким близким, упрямо сжатым… Поцеловал мягко и нежно, скользнув кончиком языка по изгибу. Ладонями скользнул по спине вниз, потом вверх, бесцеремонно забираясь под светло-серый пиджак. Марк дернулся протестующе, но уже как бы и не всерьез, только напряжение уходило слишком медленно, а в глазах еще плескалась обида, и Влад притянул его к себе, лаская сведенные лопатки, гладя впадинку позвоночника и снова кладя ладони на плечи. Целовал, слушая, как меняется дыхание, чувствуя пальцами и всем телом, как уходит скованность. Дождался, пока Марк совсем обмякнет в его руках, дыша часто, неровно, и только тогда промурлыкал в самое ухо, расчетливо касаясь губами мягкой теплой мочки: - Вы ужасный начальник отдела, Марк Анатольевич… Пр-р-росто отврати-ительный… Портить людям праздник составлением этого меморандума? Чтобы ваш несчастный шеф читал его весь янва-а-арь? - А ты… вы… не читай! – огрызнулся Марк, пытаясь его оттолкнуть, но вместо этого прижимаясь еще сильнее и как-то незаметно превращая сопротивление в объятия. - Не могу, - еще мягче сказал Влад, прихватывая мочку губами и чуть-чуть прикусывая. – Я все твои отчеты читаю… Но это уже слишком. Вы, Резневич, заслужили самый строгий выговор-р-р… С занесением в личное… Марк опомнился, только когда ремень на его брюках уже был расстегнут. Ахнул, замотал головой, уже улыбаясь не только губами, но и глазами. Поздно – стол, куда мягко подталкивал его Влад, был совсем рядом. - Не на столе же! – взмолился почти всерьез, и Влад, наконец, позволил и себе улыбнуться. - Боитесь осквернить святыню? Это вас не спасет. Выговор, я сказал. Но по случаю праздника заменим другой формой взыскания. Какой дурак вас только назначил и зачем? - Я бы сказал, какой… - мстительно прошипел прижатый к столу Марк, уже не сопротивляясь, откровенно подставляя лицо и шею неторопливым поцелуям Влада. - Ну-ну… - приглашающе протянул Влад, стаскивая с него наглаженные, несмотря на вечер рабочего дня, брюки и спуская их до самых колен. – Вот сейчас и расскажете. В процессе взыскания. И про использование служебного положения, и про вредительство с помощью неправильных скрепок, и про срыв работы отдела в последний рабочий день года… - А работу я когда… сорвал? Возмущение в голосе получилось бы более убедительным, не выгнись Марк в этот момент, подставляясь под ладони Влада, гладящие его бедра. - А что, еще не сорвал? – изумился Влад гораздо правдоподобнее. – Резневич, да вам ничего поручить нельзя! А кто, по-вашему, должен был сорвать рабочий процесс и отправить всех подальше? Я, что ли? Так я занят, к вашему сведению. У меня сегодня годовщина отношений… Стоять смирно, я сказал! - Влад… я… Вот теперь испуг прозвучал слишком близко к настоящему, так что Влад поспешно поцеловал снова, пока этот дурачок не начал извиняться… - Вы, Марк Анатольевич, вы… - проговорил он, гладя уже колом стоящий сквозь трусы член Марка. – Раз не сорвали, сделаете это чуть попозже. Пошлете кого-нибудь за шампанским, всех поздравите, выпьете бокал и быстренько смоетесь. Хороший начальник должен безобразия не терпеть, а возглавлять. И вовремя уходить, чтобы люди спокойно отдохнули без него. Учить вас еще и учить… Повернитесь. - Что, учить будете? – фыркнул Марк, послушно разворачиваясь и под нажимом ладоней Влада укладываясь локтями на стол. – Безобразиям? Тут вы, конечно, виртуоз, господин Сокольский, куда уж мне… - Обнаглел… - восхищенно констатировал Влад, расстегивая брюки и спуская их вместе с трусами. – Надо же, наконец-то прорезалось! Я уже боялся, так и будешь в рот заглядывать. Но взыскания это не отменяет. Наклонившись, он почти лег на Марка, лишь слегка опираясь ладонями на стол, потерся возбужденным членом о его зад. Поцеловал шею, медленно спустился губами ниже, вдоль лопаток. Всхлипнув, Марк приподнялся, выгибаясь, сам расставил ноги чуть шире, ерзая животом по столу. - Отчет, - напомнил страдальчески. – Убери, а? - Не убери, а уберите, пожалуйста, - ласково поправил Влад, любуясь, как смотрится смуглое гибкое тело на полированном дереве стола среди рассыпавшихся листов. – Как-то вы неправильно воспринимаете процесс взыскания, Резневич… И трусы у вас слишком легкомысленные… Это что, котик? - Зайчик, - буркнул Марк, еще сильнее ерзая по отчету и невольно сжимая ягодицы от очередного движения Влада. – Плейбоевский. Между прочим, ты подарил! - Да? Ладно, все равно ты без них лучше смотришься. То есть вы, господин Резневич. Греть смазку в ладонях уже не было никаких сил. Влад щедро макнул пальцы в баночку, размазал гель по горячей нежной коже, толкнул пальцы внутрь. Глухо охнув, Марк дернулся, но не вперед, от него, а на пальцы. - Отчет убери…те, - проскулил, уже со всхлипом. – Пожалуйста… - Копию распечатаешь, - шепнул ему в ухо Влад. – А на этой ты слишком красиво лежишь… Приставив член к тугому – будто и не было этих трех лет – входу, толкнулся плавно, неторопливо, наслаждаясь и запахом возбужденного тела под собой, и вкусом кожи, и горячей шелковистостью принимающей его плоти… Марк тихонько застонал, выгибаясь еще сильнее, расставляя ноги совсем уж широко… - Ма-а-а-альчик… - простонал Влад, сам шалея и уже изнемогая от этой откровенной податливости, от явного возбуждения Марка и собственного томного чувства, что все происходящее так невозможно правильно, так откровенно и искренне, так невероятно, невозможно и непредставимо подходит им двоим, как больше никому в мире. – Мальчик мой, Ма-а-а-арк… Услышал снова отчаянный стон и всхлип, надавил снова и подался назад, подбирая именно тот ритм, который нравился им обоим: поначалу неторопливый, потом нарастающий, все более резкий и сильный. Марк с выдохом подавался навстречу, поскуливая и млея, мотая головой и рвано дыша. - Ма-а-а-арк… - снова выдохнул Влад, и ничего в целом мире не было слаще этого имени, единственного, желанного, выстраданного… Скользнув рукой под бедра своего мальчика, он чуть приподнял его, чтоб возбужденный член терся не о стол, а о ладонь, сжал гладкий, немного скользкий ствол, приласкал головку, не прекращая мерно вбиваться сверху. Марк вскрикнул, запрокинул голову наверх, белая рубашка вздулась на лопатках, словно из-под нее росли крылья. «Офисный ангел, - все с тем же почти кощунственным восхищенным восторгом подумал Влад. – А я тогда…» Додумывать всякую ерунду не хотелось – Марк был ближе и важнее любых эстетических ассоциаций. Влад наклонился еще сильнее, прижался губами к горячей шее, слегка прикусил – и снова отстранился. Проговорил, подстраиваясь под ритм: - Ты… лучший… слышишь? Самый… лучший… мой! Мааарк… Мальчишка ответил последним тягучим стоном, замотал головой, вскрикнул беспомощно, сдаваясь… Горячая скользкая струя ударила в ладонь Влада, он еще несколько раз погладил член Марка от головки к основанию, пользуясь семенем, как смазкой, продлевая этим прикосновением последние мгновения удовольствия, и сам не выдержал – зарычал, вбиваясь долгим сильным движением, замирая, только бедра двигались еще вперед-назад, будто в исступленном непристойном танце. - Ма-а-а-рк… - опять проговорил Влад, когда они оба чуть пришли в себя. Мальчишка так и стоял, опираясь руками о стол и тяжело дыша. Оставалась в нем до сих пор эта глупая милая застенчивость, не позволяющая повернуться сразу, начать оправляться, делать вид, что все, как и надо… Влад мягко развернул его к себе. Красные до ушей щеки, распухшие губы, глаза горят, как сигнальные огни. Хорош! Выпускать из кабинета прямо сейчас ни за что нельзя, да никто и не собирается. Хмыкнув, Влад быстро вытерся приготовленной салфеткой, подтянул трусы с брюками и тогда уж взялся за неловко путающегося пальцами в белье Марка. Вытер – тоже сам, одел, бросил испачканную салфетку не в корзину, а на стол – потом уберет сам во избежание пересудов. Потянул Марка за собой в кресло, и тот сел на колени, покорный и расслабленный, прижался. - С Новым годом? – прошептал Влад в красное и горячее ухо, обнимая и легко поглаживая широкие плечи. – Если как его встретишь, так и проведешь, то из постели я тебя еще долго не выпущу. - Умгум… - очень красноречиво согласился Марк, пристраиваясь подбородком у него на плече, но тут же снова встрепенувшись: - Влад, слушай! Я тут читал… кое-что. - И? Сидеть так было просто замечательно, но сотрудников и правда следовало разгонять. Ну, еще чуть… - Про три года в отношениях! – выпалил Марк, беспокойно заерзав. – Ну, что через три года все проходит… И уже не любовь, а привычка… Голос у него был откровенно несчастный, и Влад подавил в себе желание рассмеяться. Еще воспримет всерьез… - Мальчик, - вздохнул он искренне. – Это диванная психология для лентяев. Да, три года – это критичный срок. Новизна уходит, страсть притупляется… И что? Тебе сейчас хуже, чем три года назад? - Нет! – негодование в голосе мальчишки ласкало самолюбие и успокаивало. Влад улыбнулся. - И мне – нет. Отношения – это как работа, понимаешь? Или дом. Сначала их надо строить, потом беречь, и если ты в это вкладываешься, то с каждым днем твой дом все круче, уютнее и надежнее… - Значит, ерунда? – с облегчением уточнил Марк, а потом со вздохом добавил: - Прости, я совсем забыл… про годовщину. Я дурак… - Ты трудоголик, - с удовольствием мурлыкнул Влад, все-таки прикусывая такое соблазнительное ухо за мочку. – Но у тебя есть гениальный начальник, правда? Поэтому сейчас мы тихо смоемся и поедем в «Дарлинг» - праздновать. - В клуб? Может, домой? На этот раз голос Марка прямо источал неуверенность, и Влад прижал мальчишку плотнее, не переставая тискать и гладить. - Ты когда последний раз выходил погулять? – поинтересовался он, прекрасно зная правильный ответ. - Эм… На свадьбу Ваньки! И к Олегу на день рожденья… И… - И все, - подытожил Влад. – Два раза за год. В твоем-то возрасте! Марк, у Анри новая программа. В нашу честь, вообще-то. Не бойся, никаких имен не прозвучит. Но если мы не придем, он обидится. А потом мы ночуем в клубе, и я уже снял номер на ночь. Тот, с зеркалами… Помнишь, ты его видел в каталоге… - Да… Марк заерзал на коленях, и Влад хищно подумал, что в возрасте двадцати плюс два-три года у организма есть очень серьезное преимущество. И чтобы это преимущество сегодня ночью как следует укатать – понадобится весь его опыт. И много старания! - Я тебя люблю, Влад, - сказал Марк тихо, будто извиняясь. – Я про эти три года прочитал – и испугался. Что тебе… вот-вот надоест… - Идиот! – выдохнул Влад. – Какой же ты идиот, мальчик… Самый умный – и такой балбес… Кивнув, Марк прижался к нему сам, его сердце – Влад слышал губами пульс на шее – билось сильно, быстро и ровно. И не было сейчас ничего, кроме этого сумасшедшего чуда, неизвестно за что посланного ему судьбой. Но раз уж обломилось – Влад его упускать не собирался. - Никогда, слышишь, - повторил он как заклинание то, что сказал три года назад и мог повторить под любой присягой. – Никогда, пока сам не захочешь уйти. Никогда, пока могу тебя удержать… А про себя подумал, что все эти бредни про три года, пять, семь и прочие кризисы – для тех, кто думает, что ему-то счастье привалило навсегда. И кто пользуется им с торопливой жадностью, не заботясь о пополнении запасов, о том, чтобы каждый день бросить в почву отношений хоть маленькое семя, из которого завтра, через год, через много лет вырастет очередная порция счастья на двоих. - В клуб, - сказал он хриплым от сдерживаемых чувств голосом. – Ужин, представление, массаж… И вся ночь - в зеркальном номере с девайсами. А потом, завтра, домой… И никаких дел еще долго… Только мы и наши новогодние каникулы. Убью любого, кто пришлет тебе документы на подпись или позвонит по делу. - А… отчет? – осторожно поинтересовался мальчишка, и Влад рассмеялся от души, понимая, что некоторые вещи не меняются – хоть ты что делай. И даже перспектива роскошного экшна в лучшем БДСМ-клубе столицы не отвлечет господина Резневича, восходящую звезду юриспруденции, от ежеквартального отчета. - Прочитаю, - серьезно пообещал он. – Изучу… до последней скрепки. Но дома и в постели с тобой. «Интересно, - подумалось напоследок, - сможет ли он, с его опытом доминанта и юриста, построить сессию на базе ежеквартального отчета?» Опыт с воодушевлением обещал, что да. И, значит, каникулы будут интересными.