Два блондина в одной камере или «это слишком!»

      День второй. Я не помню, когда засыпала, а когда просыпалась. Не различая дня и ночи, не замечая мира вокруг, я неподвижно сидела, уткнувшись лицом в колени, смежив веки и мечтая, что вот-вот перенесусь в свою квартиру. Это был один из самых сложных дней в моей жизни, точнее, не дней, а суток. Или даже больше 24 часов. Это маловажно. Ужасное ощущение. Чувствовать себя маленькой потерянной девочкой, которой не за что ухватиться, утопая в собственном отчаянии и страхе, захлёбываясь неоправданными надеждами. Кричать, но не быть услышанной. В мире такое случается часто. Вокруг каждодневно проходят десятки людей, но ни один не обернётся. «Ведь свои дела самые важные». Отчего-то жутко захотелось плакать, безутешно и безостановочно. Я сотни раз проклинала себя за ту легкомысленность и беспечность, что проявляла на Земле. Если бы была не такой изнеженной, всё воспринималось бы легче. Но эти камни, кажется, навсегда врезались в мою память, выстроив стену «До» и «После».       День третий. Сегодня я практически не спала, или просто мне мерещится, что я пахала всю ночь как ломовая лошадь, а необходимую дозу сна так и не получила. Начинаю капризничать. Мысленно хныкаю противным детским голосом, крайне напоминающим голос Лилиан, и пропускаю тот момент, когда начинаю вздыхать и всхлипывать. Сейчас бы кто по головке погладил. - Тише, – прошелестело вдруг в ответ. Я жутко испугалась, укоряя себя, что никак не могу привыкнуть к тому, что приходится делить комнату на двоих. Этому унижению никогда раньше не подвергалась дома, разве девичники, но это было с моего разрешения, а не по чьей-то прихоти. Утираю нос сжатым кулачком и задиристо отвечаю: - Уж как-нибудь и без твоего совета проживу, – удивляюсь своей бессмысленной смелости. Нам нечего делить, чего я так взъелась?! Но уязвлённое самолюбие не позволяет молча стерпеть замечание и выдаёт колкое словечко. Эгоистка я, в конце концов, или нет?! Из злосчастного угла до моих ушей долетает хмыканье, задевающее меня хуже любого прозвища. Ах так… Решили поиграть, кто кого достанет быстрей… Конечно, тут бы Лилиан была вне конкуренции, но и я не промах. Сильно растираю готовые закрыться глаза, сжимаю пальцы в «замочек» и улыбаюсь, ощущая себя последней идиоткой. В каком-то модном журнале однажды вычитала, что улыбка поднимает настроение, даже если появляется на лице без причины. А если лицо такое же симпатичное, как у меня, значит, улыбка только на пользу, а я люблю всё, что идёт мне на пользу. - Ты раздражаешь, – улыбка моментально покидает новообретенное место проживания, лицо теперь выглядит рассерженным и недовольным, как у кота, которому не доложили рыбы в миску. - Взаимно, – не растеряв ни капельки яда, отвечаю я, снова натягивая на лицо милую улыбочку. Злые завистницы давно научили меня тому, что следует всегда отвечать на лживый комплимент улыбкой. Это озадачит их и порадует тебя. А себя нужно любить. - Ты мне мешаешь, – Седрик поплотнее закутался в дорогущий плащ, красивая пряжка на секунду блеснула ослепительно-белым светом. Я повертела головой из стороны в сторону, искренне наслаждаясь этой ситуацией. Мне изрядно надоел сон-явь. Человек начинает сходить с ума, если он всё время один, не развлекает себя ничем: ни музыкой, ни книгами, ни телевизионными передачами, ни, тем более, общением с живыми людьми. Я не была готова закончить свои дни именно таким образом. - И чем же ты, позволь узнать, так занят, что я тебе мешаю? – я прищурила голубые глаза, очень жалея, что они не были подведены. Девочки говорили, что я тогда здорово смахиваю на стерву. - Я думаю, представь себе. Тебе это действие, по всему видимому, сроду было неизвестно, – блондин ухмыльнулся. Я нарисовала себе в уме эту картину: зло глядящая девушка и пугающе ухмыляющийся молодой мужчина. Мы друг друга стоим. - Ошибочное мнение, – я привычным движением откинула назад волосы, краем глаза наблюдая за оборотнем. Тот ещё немного посмотрел на меня и отвернулся. Я почувствовала себя ещё хуже. Я никогда не считала себя ангелом, но быть такой… черствой, грубой, «деревянной»… Это было не по мне. Я анализировала наш разговор. Если подумать, голос змея не был уж таким раздражённым, он не хотел, по крайней мере, умышленно, обидеть меня. Он просто думает. Меня немного пугают люди, которые наблюдают, думают и молчат. Много думают. Я попыталась незаметно проследить за движением его лица. Через минуту я открыла для себя, что он моргает в два раза реже, чем обычные люди. Через пять минут я заметила за ним привычку кусать нижнюю губу, которую он (ни много, ни мало!) успел перенять у меня. Через семь минут я отметила, что морщинка, пролегающая между тонких бровей, делает его серьёзнеё и мужественнее. Через десять минут ему надоело, что я не умею смотреть исподтишка, и подколол меня насчет этого. После очередного открытия я была шокирована и раздосадована тем, что забываю сравнивать его с Калебом. В том же журнале было написано, что первая любовь зачастую оказывается самой сильной, и все последующие увлечения девушка непременно сравнивает с первым. Они были абсолютно разными. И он мне не мог нравиться. Да, когда он работал в книжном магазине, те очки ему необыкновенно шли, и из-за этого я спешила туда едва ли меньше, чем в магазин с новинками, но это было давно, и я не знала, кто он был такой. Но сейчас-то я знала! Я помотала головой из стороны в сторону, пытаясь таким образом выкинуть подобные мысли из головы, они не должны были там появится! - Знаешь, ты сейчас напоминаешь бурёнку из вашего мира. Колокольчика только не хватает, – я пропустила тот момент, когда он точно также начал следить за мной. Щёки неожиданно для меня самой запылали румянцем. С каких это пор я стала такой стеснительной, чёрт возьми? Я возмущённо фыркнула и еле удержалась от того, чтобы не показать ему язык. Не заслуживает. Он скрестил руки за головой и запрокинул её вверх, устремив взгляд в потолок. Мне до сих пор стыдно говорить об этом, но эта картина показалась мне завораживающе-красивой. Хай Лин полжизни отдала бы за то, чтобы сделать набросок. Длинные волосы цвета льна, чуть светлей моих, разметались по плечам, тонкие пальцы переплелись между собой, странные, тёмные ресницы мелко дрожали… - Хватит уже так пялиться на меня, это отвлекает, – парень скосил глаза и увидел меня, сидевшую на полу, обхватившую руками колени и наблюдавшую за ним, едва не раскрыв рот. Ему бы в модели. Мы бы с ним отлично смотрелись. Я сморгнула и сжала полные губы в тонкую ниточку, делавшую меня похожей на маму. - Не обольщайся на этот счёт, – я перехватила взгляд. Седрик и не думал отводить его. Он медленно повернул голову, не разрывая зрительного контакта, и ответил, намеренно растягивая слова, будто пробуя их на вкус. - Просто я знаю свою цену и то, что я нравлюсь девушкам. Я сдалась и повернулась к мерцающим прутьям, пытаясь скрыть румянец. Если заменить одно слово в этом предложении, то… То оно могло бы стать моим. Я-то, наивная, думала, что парни передо мной штабелями лежать будут. Ан нет, не только у меня завышенная самооценка. - Молодым глупым девушкам. Прекрати за мной следить. Или делай это незаметно, – его голос стал таким же, как и раньше - резким и режущим ухо. - Больно надо, – не могла же я позволить, чтобы последнее слово осталось за ним. Змей пожал плечами и отвернулся.       День четвёртый. Меня кто-то тряс за плечо. Тряс, не заботясь о том, что мне может быть больно, и о том, что на моей идеально-ровной коже может остаться синяк. Я нехотя разлепила глаза, призывая взгляд сфокусироваться, но тот пропустил мою просьбу мимо ушей. В итоге я увидела напротив чьё-то расплывчатое лицо… со светлыми волосами… с хитрым выражением наглой рожи… Пожалуй, пьяные с такой скоростью не трезвеют, как я тогда проснулась. Тонкие губы оборотня растянулись в широченную улыбку, открывающую прекрасный вид на белые, ровные зубы с чуть заострёнными клыками. То расстояние, которое нас разделяло, я могла назвать катастрофически маленьким. Раньше так близко подходил только Калеб. Или мама. Или он. - Ты голодна? – не переставая улыбаться, поинтересовался он у меня. - Что, опять? – я попыталась отстраниться, но ладонь на моём предплечье сжалась сильнее. Я поняла, что синяка не избежать. – Н-нет… Седрик склонил голову набок. - А естественные нужды не беспокоят? – голос чуть дрожал, глаза лихорадочно блестели, как у больного. - Да нет… - я только сейчас удивилась тому, что за всё время пребывания здесь мне ни разу не потребовалась пища или санузел. Оборотень резко выпрямился во весь рост, щелкнул пальцами и начал метаться по камере, едва не наступая мне на ноги. Он часто и прерывисто дышал, останавливался, как будто врезался в невидимую стену, прикладывал пальцы к губам, а потом вдруг снова срывался с места и начинал вышагивать по тому же маршруту. Всё это время он что-то бубнил себе под нос, изредка задавая вопросы и самостоятельно же отвечая на них. Наблюдать за ним было очень занимательно и пугающе одновременно. - Что ты делаешь? – я попыталась ухватиться за полу его плаща, но он проигнорировал мой вопрос. Тогда я поднялась прямо перед ним, вынуждая обратить на себя внимание. - Я… - блондин поднял голову, мазнул по мне безразличным взглядом, затем внимательно всмотрелся в моё лицо и, наконец, ответил. - Я, кажется, нашёл ответ на свой вопрос.