Вверенный

      Некоторые дети, осиротев или потеряв опеку взрослых, попадают не в детские дома, не в бордели и не в рабство, а в несколько другие заведения. Такие места называют Домами смирения и детей там учат не только классическим школьным предметам. Их обучают быть надёжной опорой главам корейской мафии всех ступеней. Дома смирения негласно соревнуются между собой за то, главы мафии какого уровня их посещают и выбирают их воспитанников. Таких выбранных детей называют Вверенными, и они всю жизнь живут подле своего Хозяина. ~       На то мгновенье, когда нас достали из канавы, всё, что у меня было в жизни – это Бэкхён в левой руке и потрёпанный плюшевый медведь – в правой. ~       Холодно. Дрожь пробирает до костей, да так, что челюсть ходит ходуном и пальцы крупно дрожат. Держать под мышкой медведя и руку Бэкхёна в другой становится проблематичным. Одежда совсем не по сезону, липнет мокрой тряпкой к продрогшей бледной коже, делая ещё холоднее. Вода с волос стекает по лицу и мальчишки, вымокшие насквозь под проливным дождём, который не утихает уже несколько часов, жмутся плечами друг к другу с надеждой согреться, но уже даже не ощущают прикосновений – настолько замёрзли.       На слова не осталось сил – зуб на зуб не попадает и сказать что-то, не прикусив при этом язык, просто нереально. По спине вновь и вновь сбегают неприятные мурашки, заставляя вздрагивать от очередного потока холода, который накатывает с каждой секундой всё сильнее, как мальчишки сидят под дождём. В сточной канаве хотя, кажется, капает меньше, но вода по колено и даже став чуть поодаль, чтобы не лилось на голову, теплее не становится. Переплетённые детские пальчики в унисон дрожат, искусанные губки давно посинели от холода, а надежды, кажется, уже и вовсе нет.       Никакие воспоминания о хорошем из прошлого не в состоянии переключить с мысли о том, что утро, наверняка, не настанет. Да и откуда, в конце концов, взяться хорошему? Единственное хорошее, что было и есть, держит сейчас за руку. Плюшевый медведь потяжелел в три раза, ибо тоже насквозь вымок, и держать его трудно, но и отпустить в грязную воду, позволяя уплыть с потоком дальше – жалко.       В момент, когда холод перестаёт ощущаться от того, что каждое нервное окончание попросту замёрзло и больше не в состоянии чувствовать, свет приходит оттуда, откуда мальчишки ждут меньше всего – сверху. Решётка сточной канавы под напором двух небольших крюков попросту снимается и поток воды усиливается едва ли не вдвое. Уровень воды поднимается до самой груди и ничего лучшего, как обняться напоследок, мальчики не придумывают, но сверху, через отверстие снятой решётки вдруг и правда пробивается яркий свет фонаря, ослепив, что приходится отворачиваться и закрывать ладошками глаза.       - Они здесь. – слышится чей-то неизвестный громкий голос и две пары любопытных, одновременно до смерти перепуганных глаз глядят вверх на свет, а затем и на человека, который наклоняется в большую канаву и тянет к ним руки. – Не бойтесь. – просит взрослый мужчина. – Давайте по очереди вытащим вас отсюда. Вы же жутко замёрзли.       Это «по очереди» пугает побольше неожиданно вынутой решётки и света фонариков, и мальчики пятятся назад, прижимаясь к влажной грязной каменной стене канавы.       - Они не пойдут по отдельности. – выдыхает с сожалением мужчина сверху, поднимаясь от канавы. – Испугались ещё больше.       - Сколько им? – интересуется другой голос откуда-то сверху.       - Лет по пять обоим, может шесть. – отвечает первый голос. – Щупленькие совсем.       - Пояс выдержит?       - Думаю, да.       Мальчики расширенными от страха и удивления глазами наблюдают, как сквозь отверстие канавы, с которой сняли решётку, опускаются какие-то крепления из ремешков, и мужчина, попросивший не бояться его, снова протягивает к ним руки.       - Меня зовут Ан Джихёк. – представляется он. – И я вас вытащу. Не бойтесь. – мягко поясняет он и уверенно закрепляет на обоих крепежи.       На момент, когда мальчишки оказываются на поверхности, стоя ногами на асфальте, наблюдая за водой, что стекает в канаву, дождь прекращается, и человек, представившийся Ан Джихёком, выбирается из канавы следом и накидывает на них обоих огромный тёплый плед, в который они незамедлительно кутаются, прячась по самые носы.       Ни мигалок спасателей или сирен скорой помощи, только большая чёрная машина, двое спереди и небольшой комок из пледа, плюшевого медведя и двух замёрзших мальчишек, которые притаились на заднем сидении, счастливые проявленной к ним заботе, о которой за свою короткую жизнь не узнали ничего. Чувствуя мягкость и тепло ткани, прижимаясь крепче друг к другу, оба засыпают. А когда просыпаются, машина слегка подпрыгивает на низком пороге ворот и въезжает в просторный двор. На пороге огромного особняка в национальном стиле, в который их привозят, ждёт среднего роста и лет мужчина, одетый в пышный мужской традиционный ханбок королевского вида, расшитый и длинный. Мальчишкам кажется, что они попали назад в прошлое, в те времена, где, как они слышали когда-то, правили короли и королевы, а страна, их дом, называлась Корё.       Не говоря ни слова, двое в чёрных костюмах, что привезли их, салютуют встречающему человеку и спешат за ворота, скрываясь в машине и уезжая. Пятилетние Бэкхён и Джунмён перепугано переглядываются, и всё ещё укутанные в плед, устремляют две пары ещё по-детски наивных глаз на человека перед ними.       - Не бойтесь, - приседает перед ними мужчина. – Я – воспитатель Ли, главный воспитатель здесь. Чтобы стать воспитанниками этого места, вы во всём должны слушаться меня. – голос этого человека доброжелательный, как и вид. Он разгибается и протягивает обоим руки. Вновь переглядываясь, мальчишки принимают предложенные ладони и прочь с улицы, семенят вслед за старшим воспитателем внутрь большого дома в традиционном стиле.       Потолки совсем высокие, стены светлые и внутри дом оказывается вполне себе современным, обычным. Обоих приводят в какую-то комнату, судя по всему кабинет и усаживают на диване, вручая назад плед, в который они кутались.       - Пожалуйста, - подаёт вновь голос старший воспитатель. – По очереди назовите свои полные имена.       - Бён Бэкхён.       - Ким Джунмён.       Звучит негромкое друг за другом.       - Хорошо, - воспитатель Ли удовлетворённо кивает. – Сейчас вам выдадут одежду, искупают и накормят, следом покажут ваши кровати, после чего вы уляжетесь спать, ибо вся младшая группа уже спит. А завтра утром уже будут все вопросы и объяснения.       Старший воспитатель передаёт их в руки двоим другим воспитателям и те делают всё с точностью так, как рассказывал воспитатель Ли. Вздыхая и сетуя на кожу да кости, воспитатели поспешно купают их, не в силах вырвать плюшевого медведя, которого приходится купать тоже. Затем одевают в чистые синие пижамы, кормят горячим супом и ведут в общую спальню.       Здесь много кроватей по обе стороны вдоль стен. Джунмёна укладывают на крайнюю свободную у двери по левую сторону, Бэкхёна – в ряду напротив ближе к центру, и уходят, закрывая за собой дверь и не нарушая покой остальных спящих детей. Едва дверь за воспитателями закрывается, мальчишки активизируются. Джунмён, пользуясь тем, что его кровать у стены, поспешно двигает к ней подушку, двигаясь следом и сам, и намостив край одеяла, чтобы не прижиматься к холодному спиной, Бэкхён в это время слезает со своей кровати, подхватывает подушку с одеялом и семенит босыми ногами совсем быстро в сторону нужной кровати. Отыскав, он кладёт свою подушку рядом, ныряет под одеяло Джунмёна и накрывает их обоих сверху ещё принесённым с собой. Только прячась с головами под одеяло, в относительной безопасности, в тепле – так точно, вдвоём, сплетая пальчики, мальчики выдыхают с облегчением.       - Как думаешь, где мы? – шепчет под одеялом Бэкхён.       - Как думаешь, медведя вернут? – интересуется в ответ Джунмён, вздыхая. После, как искупали всех троих, плюшевого друга забрали куда-то сушиться. – Помнишь, мой папа говорил, что если я не буду слушаться, они сдадут меня в детский дом?       - Он говорил, что там бьют детей, не дают играть и рисовать, морят голодом и обижают. – вспоминает Бэкхён. – Но нас накормили.       - Искупали. – соглашается Джунмён. – Никто нас не бил и не ругал.       - Давай попросим завтра у старшего воспитателя, чтобы нас положили рядом? – предлагает Бэкхён.       - И чтобы вернули медведя. – Джунмён кивает. – И спросим завтра, что это за место.       - Давно я не засыпал так хорошо и тепло. – Бэкхён зевает, выбирается из-под одеяла, чтобы вдохнуть воздуха, и мостится на подушке поудобней. – Доброй ночи.       - Доброй ночи. – отзывается Джунмён, прижимаясь к его лбу своим и прикрывая глаза, чтобы отдаться в сладкий плен сна.

***

      - Доброе утро, младшая группа! Подъём! – звонкий бодрый голос вырывает из сна хотя немного и жестоко, но вполне себе эффективно. Джунмён с Бэкхёном выбираются из-под горы своих одеял и, наблюдая за другими мальчиками их возраста, следуют их примеру. Те выстраиваются напротив своих кроватей в две шеренги друг напротив друга. Многие взгляды устремлены на них, никто не знал о приезде новичков до того момента, как не увидел их утром, сейчас. – Умываться, завтракать и за уроки! – командует старший воспитатель. Мальчики устремляются назад к своим кроватям, поспешно переодеваясь из пижам, а Джунмён с Бэкхёном остаются стоять неподвижно, глядя во все глаза на человека, чьё лицо едва ли не единственное, которое они тут знают. Да и переодеваться им, к слову, из пижам не во что. – Бэкхён, Джунмён, пойдёмте со мной. – старший воспитатель снова протягивает им руки, чтобы увести из общей спальни.       Мальчишек вновь приводят во вчерашнюю комнату, и едва войдя, Джунмён рвётся вперёд – на диване ждёт уже сухой медведь. Усаживаясь по обе стороны от него, оба просто ждут, взволнованные, что же им скажут или могут сказать.       - Вы сбежали из дому? – спрашивает старший воспитатель, сидя в своём большом кресле, напротив. Мальчишки переглядываются, но молчат. Молчать иногда не так страшно, страшно получать незаслуженные удары за пророненные слова. – Вы можете рассказать мне обо всём. Вас больше никто не обидит, обещаю.       Мальчики снова переглядываются, кивая друг другу.       - Мы не сбежали. – отрицательно качает головой Джунмён. – Нас выгнали из дому. Точнее выгнали меня, а Бэкхён ушёл со мной, ибо его родители не разрешили мне переночевать у них, сказав, что спать негде, и останется либо он, либо я.       - И я ушёл с ним. – кивает Бэкхён, подтверждая.       - Вас не было дома неделю, мальчики. – объясняет старший воспитатель. – И ваши родители не обратились в полицию, чтобы разыскать вас. За это их лишили родительских прав.       - Что это значит? – интересуется Бэкхён. – Что те люди – больше не наши родители?       - Да, Бэкхён, - воспитатель Ли кивает. – Вас могли бы отправить в детский дом на содержание государства, но наши люди обнаружили вас раньше.       - Значит, это место – не детский дом? – охает Бэкхён.       - Поэтому тут так хорошо. – кивает ему Джунмён, сжимая его ладошку.       - Это место – особенное. – объясняет старший воспитатель. Он встаёт со своего кресла, подходит ближе и приседает перед мальчишками, накрывая четыре их ладошки своими двумя, большими и горячими. – Сюда попадают особенные дети, такие как вы. Дети, которых больше не опекают родители. Мы собираем таких детей в местах, подобных этому, и обучаем особенным вещам.       - Особенным? – не понимает Бэкхён, глядя в добрые глаза напротив.       - Здесь вы будете учиться читать, писать, считать. Вас будут учить языкам, этикету, философии. – объясняет старший воспитатель, читая недоумение в детских глазах. – Об этом попозже, вы ещё слишком малы. – улыбается он, сжимая маленькие ладошки в своих. – Теперь – это ваш дом, вы будете жить здесь, пока не вырастете и не наступит день Смотрин. Особенный день, когда каждый сумеет обрести семью, новую семью.       - Но… - Джунмён теряется на мгновенье, но чувствует, как прячется внутри него идея и надежда на обретение новой семьи. – Но что это за место?       - Это место, Джунмён, - старший воспитатель глядит точно на него. – Называется – Дом смирения, а вы – будущие Вверенные. Хозяевам корейской мафии.