***
- Пожалуйста, отпусти, - осторожно, совсем мягко, при этом оставляя на смуглой коже сильного плеча поцелуй, просит Джунмён. Прощупывает почву совсем опасливо, стараясь не вывести Хозяина из равновесия. – Я не долго, - прикасается кончиками пальцев там же к плечу и пробегается подушечками вниз к локтю и по запястью в ладонь. – Часок-другой покатаюсь, посмотрю. Немного пройдусь. - Джонин наблюдает за его попытками получить разрешение с интересом, вскинув бровь, ожидая последующих действий. – А мало ли, мне повезёт. – договаривает, наконец, прижимаясь щекой к чужому плечу и глядя на Хозяина снизу-вверх, покусывая нижнюю губу. – Можно? – бьёт финальным, глядя совсем покорно, покладисто. Джонин хмыкает, следом прыскает. - Ким Джунмён, - зовёт улыбчиво. – Я и не знал, что ты на такое способен, маленький соблазнитель. – Джонин вновь хмыкает. – Да как искусно, почти незаметно. – снова смеётся, обнимая за плечи, чтобы прижать к своей груди, усадив к себе на колени. – Но ты немного не доработал, - кивает убедительно, хотя улыбается хитро и Джунмёна тянет рассмеяться в ответ. – Вот в самый ответственный момент сдался, когда я уже был готов дать добро. - Это как я так умудрился? – улыбаясь так же хитро в ответ, Джунмён обнимает за шею, перекидывая вторую ногу через Хозяина, чтобы скрестить лодыжки у него за спиной и оказаться с ним лицом к лицу. – Где же я так прошляпился? – слегка толкает в плечи, чтобы уронить спиной на кровать, но Хозяин не позволяет, упираясь одной рукой в кровать позади себя, зная, что наклоняясь к нему, Джунмён неизбежно потревожит свой живот. - Перебор, - голос Хозяина становится строже, Вверенный замирает. – Не думаешь о себе. – напоминает. Джунмён вздыхает и ровно садится рядом, слезая с чужих коленей. - Не пустишь? – тут же вешает нос. - Пущу. – Хозяин поворачивается к нему. – Но с условием, что ты будешь внимательным, будешь думать о себе. И… - Джонин мягко сжимает чужое плечо, когда Вверенный порывается к нему, чтобы обнять. – Наберёшь, если почувствуешь недомогание или усталость. - Обещаю. – тут же кивает Вверенный и Хозяин убирает преграждающую руку, позволяя себя обнять. - Куда поедешь? – интересуется следом. - Я не знаю, - совершенно честно отзывается Джунмён, всё ещё обнимая. – К реке, наверное. Подумаю, где ещё можно его поискать. Старший воспитатель сказал думать, как он. Попытаюсь. - Хорошо, - Джонин придерживает за затылок, другой рукой обхватив его талию и прижимается носом к носу напротив. – Не переусердствуй . – просит, мягко прижимаясь к тёплым губам коротким поцелуем. - Угу, - Джунмён улыбается в ласковый почти неощутимый поцелуй и льнёт ближе, чтобы получить ещё один, который Хозяин, конечно, дарит ему. Большая меланжевая худи на молнии комфортно согревает и пахнет до мурашек приятно. Джунмён прячет нос в воротнике, чувствуя тепло тела, с которого он снял её, и пристёгивается, довольно жмурясь. - Ты поехал, вымогатель? – Хозяин наклоняется над открытым окном, опираясь о него. - Поехал. – Джунмён довольно кивает, подставляя щёку под тёплый звонкий поцелуй. Джонин провожает машину взглядом и делает отмашку охране, чтобы закрывали ворота. Телефон покоится совсем близко, в кармане домашних штанов – Вверенный обещал звонить на случай чего. С одной из центральных районов машина легко сворачивает во дворы спальных кварталов. Джунмён пристально наблюдает из окна: сюда, к этому магазину они когда-то ходили пешком. Здесь работал хороший анализатор, добрый волшебник, как им казалось, который всегда отдавал всё, что оставалось после его дегустаций. На те три месяца, что он работал в этом супермаркете, мальчишки фактически не голодали. В парке недалеко отсюда они часто ходили, будучи воспитанниками Дома смирения. В парк и не дальше, чтобы не ворошить прошлое, не теребить детские раны, не возвращаться, и на шаг ближе не приближаться к местам их обитания в детстве. В парке продавали мороженное и сидя на одной и той же лавке с видом на город, они с Бэкхёном каждый раз брали новое, перепробовав за несколько месяцев все 32 вида. Все кофейни от Дома смирения и через весь Каннамгу были ими опробованы в поисках самого вкусного кофе и сиропа. Безоговорочный выбор был сделан в пользу горячего вишнёвого и мятного латте, ледяного орехового кофе и лавандового какао. С тех пор вкусы обоих ни разу не поменялись. Закусочные вдоль центральной торговой улицы, ведущей в самый центр Каннама так же были опробованы все – Бэкхён обожал шоколадные мафины и бельгийские вафли, сладкие рисовые пирожные, Джунмён предпочитал слойки с разными видами сыра да итальянские чиабатта. Каждый уголок района расположения Дома смирения был обхожен да изучен, и как помнит сейчас, Джунмён никогда не доходил вверх по улице, они с Бэкхёном не доходили. Вверх по его улице, в самый конец, где уже тогда было место, которое сейчас он называет домом. Их с Бэкхёном не интересовали жилые, хотя и довольно роскошные дома. В одном из кафетериев по пути из Дома смирения они всегда останавливались на обед – здесь, как казалось, делали самый вкусный омлет с овощами. Сейчас, конечно, Джунмён бы поспорил – самый вкусный омлет в постель ему приносит Хозяин, и никак иначе. В юности они с Бэкхёном ходили за футболками в один и тот же магазин, и только со временем показали его друзьям – Минхо и Шину. Ассортимент был огромен, цены приемлемы. Бэкхён обожал интересные надписи или принты, Джунмён предпочитал классические. Они покупали по две-три пары кед на двоих и постоянно менялись в силу одного размера ноги, один раз Бэкхён весь день проходил в разных полупарах, каждый из воспитателей, кто встречал в коридоре, делала ему замечание. Все, кроме старшего воспитателя. Джунмён помнит, как в зимние вылазки в город они литрами пили кофе и какао, а потом по возвращению долго не могли уснуть, но по крайней мере точно не мёрзли. Воспитатель Ан обещал, что больше не выдаст им пособие, но каждый раз всё равно выдавал, с предупреждением о том, что много кофе вредит здоровью. Бэкхён шутил, что скоро после какао лаванда начнёт расти в нём самом. Пока неспешно катается по улицам час и другой, прохаживается совсем узкими улочками, вспоминает былые времена, время, проведённое с Бэкхёном, но его самого словно след простыл. Неизменно натыкаясь на что-то знакомое, Джунмёну кажется, что он вот-вот увидит Бэкхёна: сидящим на лавке, идущим впереди, бегущим с объятиями ему на встречу, но тот словно ускользает от него. Джунмён крутится в толпе в поисках знакомой фигуры и несколько раз зовёт по имени, но остаётся один – без Бэкхёна, взволнованный и разбитый – не нашёл. Джонин находит его внизу их улицы у кофейного ларька, на лавке, с огромным стаканом какао. Хозяин садится рядом и протягивает огромную шоколадную печенюшку, обнимая, позволяя опустить беспокойную каштановую голову на своё плечо. Джунмён вздыхает и мостится поудобней, ныряя ладонью под руку Джонина. - Не нашёл? – Хозяин прижимается носом к его макушке, следом целует её. - Мне страшно, – Джунмён вздыхает, ныряя в ладонь Хозяина, переплетая с ним пальцы. - Ещё два дня, – Джонин пытается успокоить, но понимает, что его аргументация звучит некудышне. - Что мы будем делать, если не найдём его за это время? – вопрос риторический, оба в унисон вздыхают. – Я завтра снова поеду искать. - Куда на этот раз? - Я не знаю, - Джунмён дёргает плечом. – Он же не может безвылазно сидеть в одном месте, где бы ни был. Может, у меня выйдет заметить его где-то на улице. - Может и выйдет. – Джонин невпопад кивает.***
Слои чёрной ночи океанами устилают кровать по всей ширине. Бэкхён терялся бы среди этих волн шёлка, завернутый в нижний слой ханбока, пока верхние растекались бы шелковым морем вокруг него. Чанёль осторожно прикрывает за собой дверь в спальню, почти не дыша, и находит себе островок кровати среди чёрных волн, чтобы присесть рядом и понаблюдать. Он несколько раз моргает и отчётливо видит вместо пустой кровати и чёрного шёлка Вверенного. Светлокожему Бэкхёну идёт чёрный, на его фоне Вверенный кажется почти прозрачным. Каштаново-карамельные пряди спадают на лицо, тонкая ладонь покоится у щеки, другая сложена на груди. Хрупкие ключицы и тонкая шея обнажены и обрамлены тонкой белой каймой нижнего слоя ханбока. Бэкхён дышит размеренно и спит спокойно, словно разлившись по кровати. Вверенные не ложатся спать в ханбоках, чтобы не портить, но прилечь поверх покрывала на пару часов – вполне. Чанёль не впервые замечает это за своим Вверенным. Бэкхён любит и бережёт свой ханбок, носит его аккуратно, хотя иногда даже им пожертвовать готов, когда дело доходит до распрей. Осторожно приподнимая несколько верхних слоёв, Хозяин обнаруживает сложенные под себя ноги – поза совершенно не удобная и только Бэкхён может чувствовать себя комфортно, задремав в ней. Горячие пальцы ласково прикасаются к острым коленкам, обхватывая каждую и слегка потянув вниз, чтобы уложить нормально. Словно нарочно разложенные юбки ханбока, сбиваются в тёмную тучу шёлка. Хозяин легко подхватывает под талию и переворачивает так, чтобы уложить на подушку. Бэкхён продолжает беспечно спать. Чанёль распахивает глаза и вздыхает – получится ли у него? Сумеет ли он ещё хотя бы раз увидеть его, заговорить, прикоснуться? Сумеет, или всё пойдёт прахом? Возьмётся ли за поиски его Вверенного дом мафии? И плевать, если в спину будут смотреть осуждающе, мол, кого ты привёл в семью? Плевать! Кого Чанёль привёл в свой дом, в свою жизнь, в своё сердце – вот в чём смысл. Взбалмошного, капризного, при этом сильного и храброго мальчишку. Любимого мальчишку, что навсегда забрал покой и его же подарил, позволяя быть рядом, любить его. И сейчас всё, о чём Чанёль в принципе может думать – так это, как до невыносимости сильно он хочет, чтобы Бэкхён сейчас вышел из ванной в спальню в пижаме. Больше всего ему хочется, чтобы Вверенный оказался дома. Пусть не сейчас, пусть в конце третьего дня, пусть и за мгновенье до его окончания, но дома: здесь, рядом, в безопасности. Начальник охраны поднимается наверх, чтобы сообщить Хозяину, что очередной день поисков не принёс никаких результатов, и находит Чанёля спящим поверх покрывала, поперёк кровати, спрятав лицо в чёрные волны шёлка.***
- Бэкки, где же ты? – второй день подбирается к концу и Джунмён чувствует, как дрожат руки, пряча их в карманы своей куртки. Мест, где Джунмён бы ещё мог его искать – просто не осталось. Кажется, он обходил уже всё, где они бывали вдвоём и куда мог бы податься Бэкхён, но того и правда словно след простыл. Утром четвёртого дня столичный глава официально объявит дому мафии, что Вверенный Тондэмунгу провалил проверку, сбежав из дому, и Национальный отдаст приказ подключить к поискам Гончих. Тогда уже кроме них искать никто не будет, и в случае обнаружения, а Гончие его достанут даже из-под земли, расклад пойдёт совершенно другой. Джонин уже рассказал – Бэкхёна найдут, осудят, а потом убьют. Без суда и следствия, потому что правила, по которым живёт дом и семья мафии – писались не сегодня и не вчера, и даже не сто лет назад, им давно уж за пол тысячелетия, и ломать их ради одного непокорного мальчишки никто не станет. - Где ты? – Джунмён оседает на ближайшую лавку, забираясь на неё с ногами, и обнимает колени. Нет! Нет, он не готов потерять Бэкхёна, он готов бороться за него до последнего, искать хотя бы и до утра четвёртого дня, пока не собьётся с ног, пока не найдёт. Джонин говорит, Чанёль не спал уже несколько дней – не хочется даже думать, каково Хозяину с чувством вины о том, что это его действия и слова сказанные, сделанные или нет – привели к уходу Вверенного из дому. Это бесполезно – скитаться вечером по улицам, но Джунмёну кажется, что он где-то совсем рядом, близко к Бэкхёну, как казалось и сегодня утром, и вчера и всё время до этого, пока велись его поиски. Живёт ли Бэкхён внутри него, как необходимый, близкий родной человек, или он действительно ощущает его где-то совсем близко – Джунмён и сам не знает, но слова старшего воспитателя о том, что он единственный может найти Бэкхёна – никак не выходят из головы. Они шумят там, словно пчелиный рой, не давая покоя даже ночью. Джунмён просыпается и подолгу сидит на кровати, перебирая в голове варианты мест поисков так, словно он мог, нет, пропустил что-то важное, то, где Бэкхён сидит и ждёт его вот уже несколько дней. Джонин беспечно спит рядом и глядя на него, спящего, Джунмён продолжает одними губами беззвучно проговаривать места, считать, вспоминать и размышлять. Утро третьего и последнего дня врывается в тревожный сон сильными руками Хозяина, который сжимает хрупкие плечи, разбудив. Джунмён распахивает глаза, фокусируя на нём взгляд и обнимает за шею. - Чанёль приехал. – коротко информирует Джонин, следом наклоняясь, чтобы ласково поцеловать в щёку и уйти вниз, в кабинет. - Новостей нет? – выбираясь из кровати и влезая в рукава ханбока, Вверенный спешит следом вниз. - Нет, - Чанёль отрицательно качает головой. – А у вас? - И у нас, - Джунмён вздыхает и решает оставить Хозяев одних, покидая кабинет. Кое-как поспешно завтракает и пока пьёт крепкий ристретто, вдруг понимает, что полон сил к тому, чтобы найти сегодня Бэкхёна и привезти его домой. Привычные маршруты, которые они исходили за всю жизнь, остаются позади. Джунмён почему-то сворачивает в сторону спальных районов с центральной улицы и сам не замечает, как в глаза бросаются знакомые потрёпанные дома. Объезжая их улицу подальше, Джунмён оставляет машину на углу и долго бродит пешком, спрятавшись в капюшон, мимо их домов, домов соседей, стараясь не заглядывать в окна. Конечно, Бэкхён не здесь. Это даже не последнее место, куда бы он пошёл – домой. Да и как домом называть место, где тебя и за человека-то не держали. Возвращаясь в машину, Вверенный решает преодолеть часть пути на колёсах. Телефон отзывается заметной вибрацией и Джунмён принимает звонок, неохотно прижимая аппарат плечом к уху. - Ты скоро домой? – зовёт в трубку Джонин. Прошло уже добрых часов 8, как он уехал утром из дому, чтобы посмотреть ещё. - Скоро, любимый, - отзывается Джунмён. Он чувствует себя измученным и вымотанным, ему хочется, чтобы всё это закончилось, и он скорее оказался в любимых руках. Чтобы Бэкхён чудесным образом оказался дома, и столичный глава больше не сомневался в них. Никогда. – Ещё несколько кругов и буду дома. - Ты хорошо себя чувствуешь? – голос Джонина слегка взволнован. - Хорошо, устал просто. – честно признаётся Вверенный. - Забрать тебя? – тут же предлагает Хозяин привычной фразой и Джунмён улыбается, слыша заботу в его голосе. - Не надо. Всё хорошо. – уверяет он Хозяина. – Я в порядке, просто не буду спешить. - Хорошо, жду тебя. – голос теплеет. - Чанёль у нас? – следует логичный вопрос. И пауза. - У нас. – звучит ответ. Джунмён сбрасывает вызов и осторожно сворачивает на соседнюю улицу со своей. Оглядывается по сторонам и выбирается из машины, включая сигнализацию и двигая по улице налево и вниз. Здесь действительно всё изменилось, но при этом осталось прежним. Люди, живущие здесь, всё так же не слишком самодостаточны, им по-прежнему не хватает то одного, то другого. Хотя район и немного застроился, обновился, старых побитых домов всё же довольно много. Дети, за неимением выбора, довели новые качели до состояния старых и, что ни странно, детская площадка расположена там же, где она была, когда они мальчишками играли тут. Жили, прятались и ночевали. Джунмён прячет ладони в карманах и двигает дальше, завидев напротив площадки лавочку и направляясь туда. И только, когда подходит совсем близко, понимает, что та не пустая. Сидящий на лавке юноша в большом сером капюшоне поднимает на него взгляд и Джунмён вдруг охает. - Бэкки… – выдыхает поражённо, замирая напротив. Бэкхён, а это и правда он, ничего не отвечает, только вздыхает и снова глядит перед собой, на площадку. Джунмён глядит на него ошарашено несколько мгновений и плюхается на лавку рядом. - Что ты здесь делаешь? – зовёт. - Когда мы прятались здесь от родителей, у горки, в шалаше из старого пледа, вдвоём, я успокаивался и думал, что это – счастье, когда никто не орёт и не бьёт. – отзывается Бэкхён. – Когда корейская мафия нашла нас в той водосточной канаве и забрала в Дом смирения, нас накормили, согрели и уложили спать, вдвоём, я думал, что это – счастье. Когда мы обрели друзей и начали учиться, а воспитатели оказались добрыми и любящими – я и это принимал за счастье. И даже тогда, когда было сложно, непонятно и страшно – всё это, думал я, было счастьем, потому что у нас была цель, потому что у меня был ты, Минхо с Шинном, старший воспитатель и Дом смирения. А потом настал он, – Бэкхён устремляет взгляд на сидящего рядом Джунмёна всего на мгновенье, чтобы снова взглянуть прямо. – Совсем не так, как я хотел. Неправильно, по-другому, но он настал, полноценно и полностью – вот тогда-то я понял, что счастье до этого было не таким. Это было несовершенное счастье, ненастоящее, не то, которое можно познать от осознания того, что для кого-то ты – целый мир, и даже больше. – Бэкхён снова вздыхает. Джунмён тянется к нему, накрывая его ладонь своей. – А потом… - Он искал тебя всю эту неделю, не покладая рук, – не даёт договорить Джунмён, и так зная, что скажет лучший друг. – Он все силы бросил на твои поиски, он спал по два часа в сутки и снова искал. Просиживал у нас и думал, что и как ему делать. – Джунмён сжимает тонкую ладонь в своей. – Бэкки, ты нужен ему. – кивает, когда Бэкхён вновь устремляет на него взгляд. – А он нужен тебе. И ты тоже это знаешь. – очередной кивок. – Прошу тебя, поехали домой. – заглядывая в глаза напротив с неимоверной надеждой, просит Джунмён. – Давай забудем об этом, прошу тебя. Поехали домой. – пытается настаивать, а на деле боится так, что руки, сжимающие Бэкхёновские, крупно дрожат, и это не остаётся незамеченным.***
- Машина во дворе. – зовёт сквозь двери открытого кабинета Бонмин Хозяев. – Вверенный. – добавляет, узнавая машину. – И он… - начальник охраны спешит к двери, чтобы открыть её. - …не один. – договаривает. Хозяева видят новоприбывших из кабинета и тут же спешат в коридор. Джунмён выглядит довольным, немного взволнованным, крепко сжимая в своей ладонь Бэкхёна. Последний прячется за капюшоном, повесив нос. - Не благодари. – улыбается Джунмён, замечая растерянный, удивлённый взгляд Чанёля. – Ему отдохнуть нужно, он устал. – Джунмён поворачивается к лучшему другу, обнимая. – Я завтра утром заеду, ладно? - Ладно. – Бэкхён кивает, цепляясь за его плечи и пряча нос в его шее. Чанёль не говорит ни слова, только открывает перед своим Вверенным дверь, бросает короткий взгляд на Джонина и оба скрываются за входной дверью, направляясь к машине. - Мён-а, ты волшебник – не меньше. – Джонин наблюдает, как закрывается за Тондэмунгу дверь и тянет своего Вверенного за руку к себе, тут же обхватывая за талию. – Где ты его нашёл? - Он сидел на лавке напротив нашей площадки, где мы прятались в детстве. Не знаю, зачем решил поехать туда. Подумал, что может быть он там, где всё началось. И не прогадал. – Джунмён складывает голову на чужом плече. – Что будет дальше? – интересуется пытливо. – Что сделает Чанёль? - Выговорит его. – честно признаётся Джонин. – Выговорит так, чтобы мало не показалось. – и прежде, чем Вверенный успевает запротестовать, продолжает. – А потом дождётся конца проверки и вручит сувой. - Я думал, он вручит его сразу, едва они окажутся дома. – удивляется Джунмён. - Несмотря на крупную попытку её сорвать, это неизбежно. – объясняет Джонин. – Закончить нужно, как положено. И не дай Бог Бэкхён снова попробует что-то выкинуть. - После выговора Чанёля, думаю, нет, - Джунмён вздыхает, прижимаясь к Хозяину крепче. – Я очень устал. – добавляет следом чуть тише. – Отнеси меня наверх, пожалуйста. Хозяин без вопросов подхватывает на руки совсем осторожно и несёт в спальню, где опускает на заправленную кровать и прикрывает клетчатым пледом, садясь рядом. Джунмён слабо зевает, нежась о горячую ладонь, что ласково гладит щёку, и засыпает. Хозяин остаётся сидеть рядом, прикасаясь взглядом. Вверенному уже гораздо легче, былая рана почти не беспокоит его, но долгое время за рулём всё же выматывает. Забирая необходимые документы из кабинета, Джонин усаживается рядом на кровать, на которой спит Вверенный, и остаётся беречь сон своего мальчика.***
- Прими душ и переоденься, пообедай, а потом жду в кабинете. – коротко приказывает Чанёль, едва они с Вверенным оказываются дома, и Бэкхён кивает, не роняя в ответ ни слова. - Вверенный! - с облегчением и доброжелательной улыбкой встречает Хёк, забирая из его рук только что снятую куртку. – Где вы, как вы, что вы? С вами всё в порядке? – наблюдает начальник охраны, как Бэкхён выбирается из кроссовок. - Всё, Хёк. – следует короткий ответ. - Я найду вам, что поесть. – больше не приставая с вопросами, глава охраны коротко кивает и ретируется на кухню. Бэкхён, лениво волоча ногами, поднимается наверх, замирая на пороге привычной спальни и окидывая её взглядом – всё без изменений, на крючке у двери ждёт выглаженный ханбок. Бэкхён закрывает за собой дверь, снимает с вешалки ханбок, выбирает пару белья да идёт в уборную, чтобы набрать полную ванну воды с душистой пеной и немного откиснуть от улицы. На момент, когда Бэкхён спускается в кабинет Хозяина, он уже свежий и сытый, одетый в ханбок, осторожно стучится и входит после разрешения. Чанёль сидит за столом, склонив голову на руки и, кажется, занимает такую позу уже довольно долго. - Восемь дней тебя не было дома. – начинает Хозяин негромко, головы не поднимая. - Я знаю. – Бэкхён кивает, потупив взгляд. С детства он ненавидит, когда его выговаривают, но выбора иного нет. - Восемь дней мы искали тебя, сбившись с ног. – очередная констатация очевидного факта, который Джунмён уже озвучил ему ранее. - Я знаю. – тот же ответ. - Мы обманывали весь дом мафии, и если бы не Джунмён, который уговорил столичного главу, тебя бы искали не мы. – Чанёль поднимает голову, наконец взглянув на своего Вверенного. Бэкхён молчит. – Что за показательное выступление с уходом из дому было? – интересуется Хозяин. Бэкхён не злится и не обижается, слова Чанёля не ранят, он знает, он сам завинил перед ним, перед ними всеми. Это он заставил волноваться, подверг опасности себя, их тоже. Из-за чего?! Потому, что ему было больно, обидно? Потому, что не получал должного внимания?! Разнеженный, влюблённый мальчишка! – Что за спектакль, драма? Что за проверка реакций на твой поступок? - Это не было тем, чем ты это называешь. – Бэкхён рискует поднять взгляд на Хозяина. – Я не видел другого выхода. - Выхода из чего? – Чанёль устало потягивается и встаёт из своего кресла, расстёгивая на себе рубашку и бросая её обратно, оставаясь в чёрной майке. – Мы окончательно побили горшки? Я покушался на твою жизнь или здоровье? Я подверг тебя смертельной опасности? Может быть, отдал кому-то на растерзание? – Бэкхён моргает, вновь глядя в пол, когда Хозяин вырастает напротив. - Ну же, ответь, - Чанёль ловит за подбородок кончиками пальцев, поднимая его лицо к себе. – Что из этого я сделал, что ты не видел иного выхода, кроме как сбежать из дому? - Ты не… - Бэкхён пытается подобрать слова, но неосторожно моргает, позволяя слезам заструиться по щекам, оставляя тёмные разводы от подводки, которую он забыл смыть. – Ты не сделал ничего… – Бэкхён глотает всхлип. – …чтобы удержать меня. - Я не сделал ничего, что могло бы заставить тебя нарушить с дюжину правил! – Чанёль закипает, глядя в заплаканные глаза напротив совсем возмущённо, яростно. – Я, знаешь ли, работаю. Я не перебираю бумажки в офисе, моя работа заключается совершенно в ином, и терпеть твои капризы только потому, что тебя не устроило моё настроение после сложного рабочего дня – я не намерен, Бэкхён. - Я это понимаю, - тихо всхлипывая, Вверенный кивает. – Прости, что подставил тебя. - Ты подставил, в первую очередь, себя. – отзывается Чанёль. – Поставил себя под удар. Заставил переживать о себе людей, которые любят тебя. Мы взяли на себя ответственность за твоё отсутствие. - Я понимаю, - Бэкхён кивает глазами, прикусывая губу, чтобы хоть немного сдержаться. - Иди к себе. Хозяин отрезает, а в его глазах Бэкхён, наконец, может рассмотреть что-то кроме ярости. Страх, жалость, сожаление и…нежность? Несколько раз моргая, Бэкхён отводит взгляд, коротко кивает и спешит преодолеть расстояние к двери, чтобы скрыться за ней. Кровать мягкая и тёплая и выбираясь из ханбока, оставляя его в кресле, Бэкхён поспешно забирается под одеяло, с блаженством расслабляясь и прикрывая глаза.***
- Бэкки, - знакомый вкрадчивый голос зовёт по имени. – Просыпайся, столичный глава здесь. – повторяется зов. – Вставай, родной. – тонкая ладонь гладит по щеке, следом лохматит по волосам, и Бэкхён, наконец, узнаёт Джунмёна, распахивая глаза и видя его. - Привет, - мягко улыбается ему и получает такую же улыбку в ответ. - Послушай меня, хорошо? – просит Джунмён, поддерживая под руку и помогая сесть на кровати. – Сынвон будет строг с вами, с тобой. Он будет говорить, возможно, не самые приятные, хотя и правдивые вещи. Ты просто должен выслушать и принять. – Джунмён заправляет несколько прядей за ухо, вновь погладив по щеке. – Помнишь, как в детстве, когда старший воспитатель отсчитывал нас. Да! – не позволяет себя перебить Джунмён. – Я знаю, что ты ненавидишь, когда тебя отчитывают как маленького, но Бэкки, это – не тот случай, когда у тебя спрашивают. Чтобы весь этот кошмар закончился, тебе нужно выслушать и принять. Хорошо? – Джунмён заглядывает в глаза. - Послушать и принять. – Бэкхён вздыхает, но всё-таки кивает. – Ты подождёшь? - Конечно, - Джунмён довольно кивает в ответ, улыбаясь ему совсем тепло. – И пойдём в нашу любимую кофейню. Закажем целый захер и съедим его. – обещает и Бэкхён вдруг совсем живо да искренне смеётся, заражаясь от Джунмёна. - Хорошо, - соглашается, откидывая край одеяла. Из кабинета Хозяина Тондэмунгу слышны только голоса: столичного главы и периодически Чанёля. Бэкхён говорит негромко, а потому различить его голос довольно сложно. Джунмён перебирает пальцы своего Хозяина, который отдал ему ладонь в добровольный плен, и смотрит на дверь, каждый раз вздрагивая, когда тона голосов в кабинете повышаются. Джонин несколько раз ласково целует в щёку, ожидая пока Вверенный повернётся к нему. - Не паникуй. – просит коротко, прижимаясь носом к чужому, когда Джунмён поворачивается. Вверенный вздрагивает от повышенных тонов за дверью, устремляя туда взгляд, и через мгновенье успокаивается, глядя перед собой, следом вновь на Хозяина. – Не паникуй. – повторяет Джонин спокойно, уверенно, успокаивая звучанием своего голоса. Джунмён осторожно кивает в ответ и поддаётся, когда горячая ладонь накрывает щёку и Хозяин прихватывает его нижнюю губу своими, осторожно целуя, когда скрипит открывающаяся дверь. Джонин тут же встаёт, Джунмён следом, порываясь подойти. Из кабинета друг за другом показываются Столичный, за ним Хозяин Тондэмунгу, и последний – Бэкхён. - Думаю, у него много вопросов. – спокойно объясняет столичный глава, кивая на последнего. Джунмён обходит Чанёля, чтобы взглянуть на лучшего друга, и замечает в его руках металлический сувой. Тот уже открыт, взгляд Бэкхёна растерянный, блуждающий по гостиной, немного напуганный. Джунмён оборачивается к своему Хозяину, который коротко кивает ему, сообщая, что будет здесь и без него не уедет, да ловит Бэкхёна под руку, чтобы отвести наверх. Уже там Джунмён усаживает его в кресло у камина, завёрнутого в ханбок, приносит чашку ароматного какао и рассказывает. Долго говорит – о том, как такое же свалилось на его голову и сваливается на голову каждого Вверенного; о том, как получил свой сувой; о том, что не мог быть рядом, чтобы непроизвольно не выдать процедуру проверки, навредив таким образом самому Бэкхёну. Джунмён расхаживает перед ним по комнате и продолжает, что любые попытки причинить ему боль – ничего более, чем процедура проверки; что охрана так же была в курсе; что весь дом мафии наблюдает за ними в этот момент. Джунмён рассказывает, как они обнаружили его пропажу, как искали и как столичный глава узнал, но сжалился и дал им три дня и, о счастье! Бэкхён действительно обнаружился. За окном едва стемнело, Каннамгу, несколько часов, как уехали и Чанёль, завершив, наконец, всё свои дела, поднимается наверх, в спальню, чтобы взглянуть, как его Вверенный. А Вверенный уснул. Уснул в кресле, в ханбоке, сложив ноги под себя, подпирая одной ладонью щёку, а в другой сжимая свиток с правилами из сувоя. В комнате темно, мягким алым светом озаряет пространство только пламя из камина, тепло и тихо. Чанёль закрывает за собой дверь на защёлку, беззвучно подходит, забирая свиток из тонкой ладони, позволяя Бэкхёну привалиться к его плечу, и легко подхватывает на руки. В мгновенье, когда Хозяин делает первый шаг прочь от кресла, Вверенный распахивает глаза, поднимая голову с его плеча и встречаясь с ним взглядом. - Я отнесу тебя в кровать. – коротко информирует Чанёль после затянувшейся паузы, что виснет между ними, а Бэкхён всё так же безмолвно глядит в глаза. Чанёль опускает его на кровать, собираясь отстраниться, но тонкая ладонь скользит по груди, следом обнимая за шею и не позволяя отпрянуть. Теперь на перепалку глазами хватает мгновенье. Чанёль выдыхает, расслабляется, сбрасывает, наконец марку равнодушия, что носил всю процедуру проверки и несколько часов после, и льнёт навстречу любимым губам, затягивая Бэкхёна в поцелуй, на который Вверенный поспешно и послушно, с готовностью отвечает. Хозяин льнёт всем телом и опускается на него сверху, обнимая тонкую талию, позволяя Бэкхёну обхватить свои бёдра ногами, максимально сократить расстояние между ними. Без спешки, сарказма, глупых игр и стремления сделать друг другу больно, Бэкхён тонет в нежности, что дарят сильные руки, когда раскрывают на нём ханбок, когда крепко сжимают его рёбра так, что те трещат, когда разводят острые коленки. Чанёль – любовь, в каждом прикосновении к худым бокам в каждом поцелуе по внутренней стороне бёдер в каждом звуке, когда он шепчет его имя. Бэкхён хочет проронить, что любит, что не злится, что больше никогда не позволит ему сомневаться в себе, но слова теряются за стонами и в итоге Чанёль успевает раньше, выдыхая в его губы «люблю», когда до краёв заполняет собой. В свете от камина по стенам оживают причудливые тёмные тени сплетающихся воедино тел, и чем больше Хозяин целует и двигается в нём, тем быстрее Бэкхён теряет связь с реальностью. С той, где ещё пару дней назад он мог лишиться всего этого навсегда: семьи, жизни, дома и любимого. - Где ты был всю эту неделю? – кажется, этот вопрос волновал Чанёля с того самого мгновенье, как Джунмён привёл его домой. Хозяин прижимает к себе, гладя по обнажённой спине, пока Бэкхён лежит у него на груди, слушая его вдохи и выдохи. - Точно хочешь знать? – уточняет Бэкхён, поднимая на него взгляд. - Дома? – ужасается Чанёль, устремляя взгляд в ответ. - Мой дом рядом с тобой, - Бэкхён отрицательно качает головой. – Когда мы с Мёном были детьми, на соседней улице, возле детской площадки жила средних лет пара. Своих детей у них не было, на нашей улице их недолюбливали за сварливость, постоянные замечания в сторону детей, но мы с Мёном никогда не знали от них зла, - Бэкхён кивает. – Когда мы прятались холодными вечерами на площадке под старым дырявым пледом, госпожа Кан выносила нам поесть. Господин Кан был строгим человеком и приютить нас на ночь отказывался, но несколько раз он действительно спасал нас от голодной смерти. - Ты был у них? – понимает Хозяин и получает в ответ кивок. - Мне некуда было больше идти. Все, кто есть у меня – это Дом смирения, Джунмён и ты, но последний вариант вообще не котировался. – Бэкхён негромко смеётся, замечая, как Хозяин вздыхает. – Я знал, что, если возьму хотя бы что-то из своей жизни, оно приведёт тебя ко мне. А это наименьшее, чего мне хотелось – чтобы ты нашёл меня. Не потому, что мне было больно и я чувствовал обиду, нет. – Бэкхён полусадится в постели, складывая ладони Хозяину на грудь. – Я не хотел, чтобы ты видел меня таким – слабым, никчёмным и… - Глупым! – перебивает Чанёль. – Не слабым и не никчёмным, а глупым. – говорит он. – Ты пытался сделать лучше себе, убежать от своей обиды и боли, а в итоге сделал хуже, и себе тоже. - Я знаю, - Бэкхён кивает и вновь ложится, как лежал, берясь рисовать загагулины на чужой груди. – Знаю, Чанёль-а, знаю. - Прости меня, - зовёт Хозяин, целуя его макушку, следом лоб. – Прости, - заглядывает в глаза, потеревшись носом о его. – Прости, любимый. Вверенный коротко кивает и льнёт к любимым губам в поцелуе.