***
Джонин толкает бедром дверь их с Вверенным спальни и входит, находя последнего на кровати. Джунмён опирается о подушки за своей спиной, сложив под себя босые ноги, и о чём-то думает. Спрашивать не надо – понятно и так. Джонин опускает принесённую с собой чашку душистого барбарисового чаю на прикроватную тумбочку и мягко, чтобы не напугать, обнимает за плечи, притягивая любимое создание к себе, чтобы согреть, чтобы вылечить, чтобы защитить. - Мой маленький, - шепчет, перебирая одной рукой каштановые прядки на его макушке, а другой поглаживая вдоль спины. – Мой драгоценный, – прижимается губами ко лбу, целуя. – Мой любимый, – следом к носу и заглядывает в глаза. – Малыш, я… - Не думал, что когда-либо ещё увижу её, – шепчет Джунмён, вырисовывая загогулины на полосатом домашнем свитере любимого на животе. – Не хотел её видеть. - Уверен? – Джонин вздыхает, заключая хрупкое, ангельски красивое лицо в ладони. – Она – твоя мать, и как бы не злился, не пытался возненавидеть, не был равнодушным, этого уже ничего не изменит. Она дала тебе жизнь, несмотря на всё то, чего дать не успела. - Или не захотела, – уточняет Джунмён, тоже вздыхая. – Что мне делать? - А чего тебе хочется? – вопросом на вопрос отвечает Хозяин. – Снова с ней встретиться? Поговорить? Поскандалить? Рассказать о себе? Проигнорировать в следующий раз? - Забыть всё это, как страшный сон, – отвечает Вверенный, хмурясь. - Тогда я помогу тебе забыть, – Хозяин совсем ласково улыбается, мягко толкает в плечи, заставляя лечь, и поднимает тонкий хлопок домашней футболки к груди, припадая губами к животу, оставляя на нём поцелуи. Джунмён шумно выдыхает, откидываясь на подушки и всецело отдаваясь рукам и губам своего Хозяина. Он один может заставить забыть обо всём на свете и думать только о нём, мечтать только о нём, желать только его. - О Боже… – Джунмён прогибается в спине, вздрагивая всем телом, когда Хозяин спускается поцелуями к кромке домашних штанов и попросту вытряхивает его из них вместе с бельём, обхватывая за бёдра, притягивая к себе поближе, вниз по кровати и замирая между его широко разведённых в стороны коленей. Всё, что творит дальше его язык, Джунмён предпочитает держать при себе и никому не рассказывать, но стоны выходят такими откровенными и сладкими, что когда Джонин переворачивает его на живот, кусая за ягодицу, Вверенный уже плохо соображает, где он, что он и как он. Он тонет в наслаждении: в тихом шёпоте, в горячих поцелуях, в интимных прикосновениях. И спустя много часов, глубокой ночью, зарывшись в одеяло по самый нос, лохматый и до такой невероятности красивый, что плакать хочется, одетый в одну домашнюю длинную футболку, сладко спит, мило посапывая, Джонин потягивается, осторожно вынимая из-под спящего чуда руку, и встаёт с кровати, выбираясь из домашней кофты прочь, оставаясь в одних штанах, ибо в комнате жутко душно. Но любимому мальчишке нельзя позволить замёрзнуть. Проникая через крошечную щель, зимний воздух освежает комнату, пока Хозяин подхватывает с тумбочки телефон и бесшумно выходит. Босиком по ступеням вниз, и толкает дверь собственного кабинета, включая лампу у стола и плюхаясь в кресло. - Хозяин? – сонный Бонмин в халате появляется на пороге, заметив включенный свет, и находит Джонина за столом с голым торсом, сосредоточенного и серьёзного. – Вам так припекло поработать среди ночи, что вы даже от Вверенного сбежали? – Бонмин по-доброму подкалывает. - Завтра утром прикажи ребятам найти это для меня. Оставишь в верхнем ящике, чтобы Мён не видел, – Джонин протягивает сложенный вдвое лист бумаги, и встаёт. – Спокойной ночи. - Доброй ночи, Хозяин, – принимая лист, отзывается Бонмин, пряча бумагу в карман халата и закрывая за Джонином дверь. Хозяин возвращается в спальню как раз в тот момент, когда Джунмён завязывает на себе пояс ханбока. - Куда это мы? – интересуется он с порога, когда Джунмён оборачивается к нему через плечо. - Попить. - Ложись, я принесу, – Джонин забирает чашку давно остывшего чая и через несколько минут приносит вместо неё высокий стакан воды. Садится на кровати и вручает рядом сидящему Джунмёну, который залпом осушивает, благодарно кивая. – Продолжим с того места, на котором остановились? – Хозяин отставляет стакан прочь и тянет Джунмёна за руку к себе, ныряя ладонями под многочисленные слои ханбока в поисках бархатной белоснежной кожи. Мгновенье спустя Джунмён находит себя сидящим на коленях у Хозяина. - Ты хочешь, чтобы я умер от удовольствия? – интересуется Вверенный негромко, сбиваясь в словах, когда руки Джонина, наконец, ложатся на обнажённую кожу его бёдер. - Без умер, - с улыбкой уточняет Хозяин. – Просто от удовольствия, – развязывая пояс, Джонин прижимает Вверенного к своей обнажённой груди, обхватывая одной рукой за талию. – Я люблю тебя, – выдыхает в ухо, прикусывая его и следом целуя за ним. - А я тебя люблю, Джонин-а, - Джунмён обнимает за шею и улыбается – этот профессиональный соблазнитель никогда не оставлял его равнодушным к своим прикосновениям и поцелуям.***
- Бэкки приехал за тобой. Просыпайся, соня. – Джонин ласково целует в щёку, продолжая завязывать галстук. - А ты? – сонно интересуется Джунмён, выбираясь из одеяла, всё так же в огромной футболке Хозяина и больше ничего, лохматый, розовощёкий и немножко заспанный. Сидя на краю стола, Джонин наблюдает совсем повержено, с ласковой улыбкой и таким восторгом в глазах, что Джунмён даже смущается впервые за то время, когда Джонин впервые показал ему, что такое – принадлежать своему Хозяину каждым взглядом, мыслью и миллиметром кожи. – Не смотри так, - просит Джунмён, подходя, и обнимает за шею. – Я чувствую себя ребёнком, а ты тогда… - Ох и ассоциации у тебя, – Джонин прыскает, обхватывая за талию. - Просто не смотри так больше, – очередная просьба. - Я не могу, - Джонин пожимает плечами. – Иногда сам себе завидую. Думаю – это я наверняка планету спас в прошлой жизни, раз мне в этой так подфартило. - Галактику, - уточняет Джунмён. – Не меньше, – вскидывает бровь и теперь прыскают оба. – Поздно будешь? – интересуется Джунмён, подаваясь поближе и сталкиваясь с Хозяином носами. - Постараюсь к шести, – следует ответ. - Здорово, - Джунмён довольно улыбается. – Тогда и я к шести вернусь. - Договорились, – Хозяин крадёт себе поцелуй. – Одевайся, а то Бэкхён не любит ждать. - Дело ведь не в Бэкки, - Джунмён роется в комоде в поисках необходимой одежды, и когда находит, оборачивается через плечо. – Признайся, тебя ведь просто манит перспектива того… - Джунмён хватается за края футболки, в которую одет, и тянет её вверх, снимая. – …что под твоей футболкой, которая на мне, ничего нет. – и кидает её в Хозяина. Джонин ловит, жадно вдыхая запах любимого тела, оставшийся на ткани, да игриво рвётся навстречу, когда Вверенный успевает закрыться в ванной. - Ну я тебе устрою, маленький соблазнитель! – грозится через дверь, слыша серебристый смех и следом шум воды. Бэкки болтает без умолку как обычно, смеётся, машет руками, скачет, делает миллион фотографий, кидается попкорном в кино, перекрикивает половину озвучки, тырит картошку из его тарелки в ресторане, подливает ему вина в бокал, нарочно приносит совершенно нелепую одежду в примерку для себя и Джунмёна, разыгрывает продавцов, бурчит на Хозяина, при этом с огромным восторгом выбирая для него галстуки и рубашки, катается у Джунмёна на спине, лупит его пакетами и просит машину порулить как маленький. В целом, ведёт себя как настоящий лучший друг. Джунмёну кажется, после сегодняшней дозы смеха он будет жить вечно. Бэкхён не отрывается от него ни на мгновенье весь день, а поэтому ничего не остаётся для него без внимания. - Ну что? – спрашивает он уже в машине, когда попросил своего водителя покатать их по городу и поднять перегородку. – Что такое? Ты периодически выпадаешь из реальности, словно задумавшись о чём-то, – Бэкхён накрывает его ладонь своей, сжимая. – Расскажи, – настаивает. – Я же тебя знаю, - улыбается следом. – Ты не умеешь держать в себе. - Я… - Джунмён теряется на мгновенье, не зная, как сообщить. – Я встретил вчера кое-кого. - Кого же? - Маму, Бэкки, – Джунмён поднимает на лучшего друг глаза. - Ну ка повтори, что только что сказал? - Бэкхён переводит на него ошалелый взгляд. - Тебе не послышалось, – Джунмён кивает, вздыхая. – Мы собирались с Джонином провести вечер вместе. Я был в центре, когда он позвонил, сказал, что может забрать меня. Я шёл к нему, когда она окликнула меня. - Вы что, ещё и разговаривали? – Бэкхён роняет челюсть, поворачиваясь к Джунмёну полноценно. – Ты что, позволил ей заговорить с собой? Мён-а! - А что мне оставалось? – Джунмён теряется. – Джонин ждал и видел нас. Она позвала по имени, я не ожидал, что когда-либо увижу её снова. - Я не ожидал, что она ещё помнит, как тебя зовут, – скривившись, фыркает недовольно Бэкхён. – Что она говорила, что хотела? - Спросила, как я, – Джунмён пожимает руками. - Серьёзно? – Бэкхён прыскает. – Почти двадцать лет прошло с тех пор, как она видела тебя последний раз, и она решила поинтересоваться, как ты? - присвистывает лучший друг. – Вот это наглость! – тянет, почесав свободной рукой макушку. – Она поняла, кто ты? - Не знаю, - Джунмён отрицательно качает головой, отводя взгляд. – Я не говорил, куда иду, и она… - Она что, ещё и вопросы задавала? – задыхаясь от возмущения, Бэкхён вновь фыркает. – Это было в Каннамгу? – кивок. – Я скажу Хёку перерыть весь район, и… - Бэкки, - одёргивает Джунмён, чтобы тот не перегибал. – Это было странно. Джонин смотрел на нас, и мне было так стыдно… - жуёт губу. - Почему? – Бэкхён вздыхает, погладив большим пальцем ладонь, которую держит в своей. - Потому что он не успел маму узнать, понимаешь? – Джунмён вздыхает, вновь глядя на него. – А тут моя, и я прошу оставить меня в покое. - Она тебе не мать, – уверенно заявляет Бэкхён, заключая чужое лицо в ладони, чтобы смотреть Джунмёну точно в глаза. - Слышишь? – получая кивок в ответ. – То, что она родила тебя – не делает её твоей матерью. Джонин и тот получил от своей матери больше, даже не зная её. А эта женщина, она отняла у тебя всё, что могла отнять, едва ли не жизнь. Не смей сравнивать, не смей стыдиться и винить себя, – настаивает Бэкхён. – Тем более не перед своим Хозяином. Он тебе этого не простит. Он тебя любит. Он не даст тебя в обиду, – кивок. - Я знаю, Бэкки, - Джунмён вздыхает, накрывая ладони на щеках своими. – Спасибо, что ты есть. - Вверенный, - зовёт водитель, опуская перегородку. – Мы на месте. Вверенные выглядывают в окно, узнавая знакомый двор. - Забудь о ней вообще, - советует Бэкхён, помогая ему выбраться из машины в объёмной куртке и двигая в дом. – Забудь и не вспоминай больше, не вороши воспоминаний детства, не вороши старых ран, обид. Джонин, мы с Чанёлем, Минхо с Шинном, воспитатель Ли и воспитатель Ан, Бонмин – мы твоя семья, а не эта женщина, – нажимая на ручку двери, Бэкхён пропускает Джунмёна вперёд. – Забудь и не вспоминай, кто… - Бэкхён входит в прихожую следом, закрывая за собой дверь, и разворачивается к Джунмёну, охая… - она такая… – договаривает, узнавая напротив вышеупомянутую особу. - Здравствуй, Бэкхён, – узнаёт и она его. - Что здесь делает это женщина? – прямо интересуется он, глядя на Джонина, который тоже тут. Джунмён молча наблюдает. - Она пришла поговорить, – отзывается Джонин, выбираясь из пальто. Судя по всему, он тоже только пришёл, и привёз её с собой. – Поэтому нам лучшей оставить их, Бэкхён-а, – настаивает столичный глава. - Нет, ты не понял! – Бэкхён фыркает. – Я не оставлю его одного с этой женщиной! – задвигает он Джунмёна за себя. – Им не о чём разговаривать. Ему было всего 3, когда она решила, что он самостоятельный. И её не волновало, голодный ли он, замёрз ли он, а может ему переодеться нужно или искупаться. Что она скажет ему сейчас? – Бэкхён усмехается. – Что ей жаль? Что у неё не было выбора и выхода? Что она хочет всё вернуть? – Бэкхён всплескивает руками. – Конечно, она хочет! Хочет, ведь он - столичный Вверенный. Если ты его любишь, - Бэкхён, до этого глядевший на ненавистного человека, переводит взгляд на Джонина. – А ты его любишь, - кивает уверенно. – Ты не позволишь им остаться наедине. - Бэкхён-а, она ничего ему не сделает, – выдыхает Джонин устало. - Конечно! – выкрикивает Бэкхён. – Конечно, не сделает! Потому что она уже сделала ему всё, что могла! Слава Богу, хоть живой остался. - Бэкхён, – голос Джонина звучит строже. - Нет! – настаивает на своём Бэкхён. - Каннамгу, вон за дверь, – голос Джонина звучит совсем тихо, угрожающе. – Это приказ! Бэкхён крепко сцепляет зубы, замирая, когда чувствует ладони Джунмёна на своих плечах и его тихий шёпот в волосы: - Подожди в моей спальне. Я скоро. Бэкхён оборачивается, глядя на него во все глаза: растерянно, удивлённо, шокировано, и отрицательно качает головой, заключая чужие ладони в свои. Джунмён же в ответ кивает ему утвердительно, пытаясь убедить этим, что всё в порядке. Джонин отступает в сторону, пропуская неожиданную гостю в кабинет, дверь которого открыта, вслед за Бонмином, и помогает Джунмёну выбраться из куртки, успевая поцеловать со спины в шею. Когда оба скрывается в кабинете Хозяина и Бонмин выходит оттуда, закрывая за собой дверь, Джонин переводит взгляд на Вверенного Каннамгу. - Бэк, - зовёт мягко. – Пойдём со мной, – приглашает в кухню, подождав, пока Бэкхён снимет пальто. - Зачем ты привёз её? – Бэкхён вздыхает, усаживаясь за стол напротив и благодарно кивая за стакан виски, который ему вручают. – Ему же больно, Джонин. - И будет продолжать болеть, пока он не разберётся с этим, – отзывается столичный Хозяин, заключая такой же стакан в руках и усаживаясь за стол напротив в ожидании. - Говори, что хотела сказать, – просит Джунмён, опускаясь в кресло Хозяина, забираясь туда с ногами – кожа пахнет его парфюмом. - Я не искала встречи намеренно, этот человек… - Этот человек – мой Хозяин. – перебивает Джунмён. - Глава мафии Сеула. – уточняет спокойно и гордо. - Мафии, Джунмён-а? – мама вздыхает. – Зачем ты связался с мафией? - Теперь это моя семья и моя жизнь, – следует короткий холодный ответ. - Я не хотела, чтобы так получилось, – очередной вздох, женщина прячет глаза. - Ты не хотела? – Джунмён хмыкает. – Ты вообще хоть когда-нибудь хотя бы что-то, касающееся меня, хотела? – интересуется он. – А меня? Меня ты хотела, когда ещё был шанс всё исправить? - Малыш… - мама поднимает взгляд. - Не называй меня так! – переходит на повышенные тона Джунмён. - Точно не ты! - Джунмён, - женщина исправляется. – Ты хочешь сказать, с ними тебе было лучше? Среди этих убийц, воров, обманщиков тебе было лучше? Газеты каждый день печатают статьи о трупах на свалках, о перестрелках, о мафии. Все знают, чем они заняты. И ты хочешь сказать мне, что среди них… - Мне лучше, – в очередной раз перебивая, кивает Джунмён. – Ты выгнала меня из дому, пьяная вдрызг. Выгнала в дождь, в холод, едва одетого, голодного и холодного. Ты избила нас, прогоняя с крыльца, когда Бэкхён попытался попроситься обратно, хотя бы в сухость, – Джунмён схватывается на ноги, расхаживая перед столом Хозяина. – Мы от дождя спрятались в водосточной канаве, которую в итоге едва не затопило, по пояс в воде. Мы думали, что умрём там. Это мафия спасла нас, - Джунмён смотрит в карие глаза напротив, отмечая сходство со своим отображением в зеркале, и кривится. – Это мафия вырастила нас. Это мафия накормила и согрела нас. Это она, мафия, обучила нас. Это мафия подарила нам семью, – Джунмён кивает. – Первую. Потому что до этого момента у нас никого кроме друг друга не было. - Джунмён-а, сынок… - Я не хочу знать, где ты и что ты, – отзывается он. – Хочу амнезию, чтобы никогда не вспоминать этой встречи вчера. Хочу забыть о твоём существовании вовсе. Забудь этот адрес, не ищи меня, не попадайся на глаза и не путайся под ногами, не смей давать о себе знать, иначе последствия будут ужасными. - Ты поднимешь руку на собственную мать? Джунмён хочет задохнуться от возмущения, но получается только всхлипнуть, закашлявшись. - Ты серьёзно? – переспрашивает. – А ломать рёбра, выкручивать руки, избивать ногами пятилетнего мальчика, собственного сына – это по-твоему нормально? - А мафия не так сегодня поступает со всеми, кто ей неугоден? – интересуется женщина. - Да чёрт тебя бери! – вновь выкрикивает Джунмён, ныряя ладонью под свой свободный на пуговицах кардиган и кладя на стол своего «Рыцаря», стуча им о деревянную поверхность. – О чём ты пытаешься мне сказать? – выдыхает сбивчиво. – О том, что я пошёл не той дорожкой? О том, что у меня изменилось мировоззрение и приоритеты? – Джунмён заключает пистолет в ладони. – Да! Да, так и есть. Потому что некому было показать мне другую жизнь. Некому было рассказать мне, что хорошо, а что плохо, и я ухватился за единственный возможный вариант, который сулил не боль, холод и голод, а хотя бы что-то хорошее. - Нет в этом ничего хорошего, Джунмён-а, – женщина поднимается с кресла напротив стола, в котором всё это время сидела. – Я была плохой матерью, признаю и не отрицаю этого. Но я никогда, слышишь, никогда не хотела тебе такой жизни. Я не хотела, чтобы ты тоже стал таким, как они – жестоким безжалостным убийцей… - Ты поздно осознала свою роль, – Джунмён кивает, снимая пистолет с предохранителя. – Я уже убийца. Уже. И я бы не отказался от этой жизни, не отказался. Я бы выбрал её вновь, и убивал бы снова и снова, чтобы уберечь то, что люблю. - Сынок, но… - Но ты не входишь в список этих людей. - Кажется, ругаются. – вздыхает Бэкхён, делая очередной глоток из своего бокала, прислушиваясь к отдалённым голосам, когда тишину кухни нарушают несколько выстрелов пистолета. – Твою мать!... – тут же реагирует Бэкхён. Джонин бросает стакан и бегом в кабинет. Рывком открывает дверь, входя внутрь, заставая немую картину. Джунмён за его столом с отведённой в сторону рукой, крепко сжимая «Рыцаря», с зажмуренными глазами и мокрыми щеками, дрожа всем телом. И женщина, называющая себя его матерью напротив, съежившись, кажется, в одну точку, закрывая лицо руками. - Мён, - мягко зовёт Джонин, подходя к своему мальчику, осторожно касаясь плеча. - Мён-а, - ласково в волосы. - Дай его сюда, – просит пистолет, а на деле приказывает. - Дай мне, – осторожно пальцами обхватывает чужое запястье, забирая без сопротивления револьвер. Тут же вынимает магазин, проверяя оставшиеся шесть патронов. - Бонмин, - зовёт замерший на пороге Бэкхён начальника охраны столичных, который за его спиной. – Сделай одолжение – выведи эту женщину прочь и проконтролируй, чтобы и ноги её здесь больше не было. Бонмин, даже не уточняя приказа у своих Хозяина и Вверенного, молча кивает и делает, как велят. - Джунмён-а, - зовёт по имени Джонин, заключая любимое лицо в ладони, и обнимает, когда Джунмён подаётся в его руки, пряча лицо у него на груди. – Прости меня, родной, – шепчет, качая в своих объятиях. – Прости меня, малыш. Я думал, расставив все точки над «і», тебе станет легче. Джонин кивает Бэкхёну поверх головы своего мальчика, уверяя таким образом, что всё будет хорошо, и Бэкхён скрывается за дверью. В спальне горит ночник, Джунмён дремлет у Хозяина на плече, обнимая его поперёк груди. - Малыш, - ласково зовёт Хозяин. – Может, поделишься, что сказала мама, что это так выбило тебя из колеи? - Сказала, что любит меня. – просто отвечает Джунмён. - Сынок, но… - Но ты не входишь в список этих людей. - Но ты входишь в мой список. Я люблю тебя. - Ясно, – короткий кивок и поцелуй в макушку. – Я рад, что ты стрелял в воздух и что никому не навредил. - Ты думаешь, я сумел бы? – Джунмён поднимает на него взгляд. - В состоянии аффекта что угодно может произойти, – Джонин пожимает плечами. – Но я не удивлён, что именно эти слова так повлияли на тебя. - Может, я чего-то не понимаю в этой жизни, но мне всегда казалось, что любовь выражают иначе. Разве нет, Джонин-а? – снова искренний тёплый взгляд. - Всё верно, - Хозяин устремляет на него глаза. – Дело, наверное, только в том, что для вас понятие «любовь», да и само это чувство – означают слишком разное. - Наверное, – Джунмён кивает. - Не злишься на меня? – мягко интересуется Хозяин. - Люблю тебя, – отзывается Джунмён, зевая. - Засыпай, - Джонин целует в кончик носа, покрепче прижимая к себе.***
Джунмён просыпается от громкого звука чего-то упавшего, и тут же схватывается на кровати, прислушиваясь, но звук продолжается, и Вверенный поспешно выбирается из кровати, устремляясь на звук, и находит начальника охраны сидящим на последней ступеньке лестницы. - Бонмин? – зовёт Джунмён. – Что это было? - Ничего, Вверенный, - отзывается сквозь зубы тот, не поворачиваясь к нему. Джунмён подозрительно прищуривается и спускается, усаживаясь на ступеньку рядом, рассматривая скрюченную позу и рассечённую бровь. - Ты, что ли, с лестницы упал? – вздыхает Вверенный, кладя руку на чужое плечо. – Что стряслось? - В ногах запутался, - Бонмин, такой обычно большой, сильный и надёжный Бонмин, пожимает плечами, глядя исподлобья, как обиженный ребёнок. – Устал просто. - Давно спал? – вздыхает Джунмён, поддерживая под локоть и помогая подняться, да в гостиную к дивану. - Недавно. - Недавно – это три дня назад? – уточняет Джунмён, замечая, как собеседник отводит взгляд. – Подожди тут – я схожу за мазью. – просит. - Вверенный, не нужно, я в порядке, – пытается запротестовать Бонмин, поймав чужое запястье. - Это приказ! – грозится пальцем свободной руки Вверенный и начальнику охраны приходится покорно опустить голову. Возвращаясь в спальню, Джунмён влезает в ханбок, хватает банку с мазью со своей тумбочки и возвращается в гостиную. - Снимай, - слегка похлопывая по плечу, просит Джунмён, и Бонмин поспешно выбирается из пиджака, следом из рубашки. – Ого! – Джунмён присвистывает. – Рёбра забил, - вздыхает Вверенный. – Хорошо же скатился. Джунмён вздыхает, рассматривая начинающие провялятся кровоподтёки, да открывает тем временем баночку с мазью, следом коченея – а вместо пустой только на треть баночка пустая почти полностью. Стараясь успокоить ходором заходящееся в груди сердце, Джунмён глубоко вздыхает, погружая пальцы в пахучую вязкую мазь, и берётся лечить начальника своей охраны. Джонин врёт ему, и с каждым днём масштабы этой лжи прорастают в них обоих всё глубже.