Граница между ангелом и...

Как только оргазм отпустил окончательно, Габриэля тут же настигли последствия. Нельзя ангелу сделать что-либо плохое и не мучиться от этого. Одно дело, если ангел сам себя убедил в необходимости или, по крайней мере, безвредности тех действий, что он совершил. Габриэль, как, впрочем, и другие ангелы, практиковал такой подход веками, благодаря чему вполне успешно нарушал многие заповеди — как человеческие, так и ангельские, убивал, занимался сексом, воровал, обманывал и многое другое. Но сейчас, когда он сам признал свою вину, испорченность и низость, его наконец настигла совесть. Мир сосредоточился на Сэме, перед которым он был так виноват. Он приложил к его предплечью руку, собираясь вылечить, но тут Сэм наконец отмер и обхватил его запястье. — Не надо. Больно, — прохрипел он. — Ладно, — Габриэль поморщился от собственной никчемности. — Что я могу сделать? — Отсоси мне. Габриэль озадачено заморгал, но не было ни единой возможности, что он мог хоть в чем-то сейчас отказать Сэму. Он помог ему развернуться и сесть ровно, охладив и смягчив все, с чем сейчас соприкасались его спина и ягодицы, и со страхом заглянул в глаза Сэму. Никакого смертельного приговора для себя Габриэль там не увидел. Совершенно обычный усталый взгляд. Немного злой, конечно, но это так, можно было и не считать. И Сэм на самом деле был очень возбужден. Гейб наклонился и взял его член в рот. Он не дразнил и не нежничал, стараясь просто довести Сэма до разрядки, которая, очевидно, была ему нужна. Он быстро двигался вверх и вниз, сжимая губы настолько сильно, насколько только можно было, не принося боли, но Сэм только хрипло и тяжело дышал, жмуря глаза, не будучи в состоянии кончить. У Габриэля уже першило в горле и сводило щеки, когда наконец Сэм со стоном скорее муки, чем облегчения, выпустил несколько солоноватых капель Гейбу в рот, вздрагивая всем телом. Габриэль распрямился, смаргивая слезы с ресниц. Длинные руки Сэма ожили, резко притягивая его к себе, и еще несколько секунд Гейб только слушал, как успокаиваются их сердца. Сэм заговорил: — Руби знала о тебе и мне. Я не мог уйти, не будучи уверенным, что она во мне не сомневается. — Ты сказал, что тебе понравилось, — Гейб мысленно ударил себя по голове. Несмотря на вину, он все равно не мог удержать свою обиду в узде. — Извини, ты не должен оправдываться… — Нет, мне стоило бы. Не за свое тело, конечно, а… за себя. Она рассказала мне о Люцифере. Они с Лилит ведь говорили с ним. А Лилит его знала лично. И знаешь, даже через третьи руки я не мог не заметить, насколько Люцифер напоминает тебя. У Гейба вырвался смешок. — Это правда, мы похожи. Но он был намного лучше меня. — Так думаешь, я правильно делаю, меняя его на тебя? Гейб отстранился и поднял голову. Сэм был абсолютно серьезен. — Что, если… влюбившись в тебя, я всего лишь влюбился в него? Что, если, не мешая выйти ему из клетки и отдав свое тело, я подарю этому миру самую лучшую версию тебя? — Нет… нет, — Гейб был подавлен виной и воспоминаниями о Люцифере, но он затряс головой, не будучи в состоянии даже сейчас согласится с этими словами. — Люцифер был лучше меня. Лучше всех нас, правда. Но он изъеден завистью, гордыней и ненавистью. И он на самом деле не подарит этому миру ничего хорошего. Ни людям, ни демонам, ни ангелам. Сэм… — Я был с Руби так долго, потому что я уже почти решил не возвращаться, — перебил его Сэм. Габриэль с ужасом смотрел на него. — Ее слова… почти убедили меня в этом. Она умна. Она не обвиняла меня в предательстве. Она только подозревала это. И исходя из этого, постаралась меня переубедить. А у нее очень хорошо получается убеждать. Сэм сделал паузу, отдышался и закончил: — Но я пришел к тебе сегодня. — Сэм… — И после этого ты можешь меня в чем-то обвинять? — Сэм невольно повысил голос. В нем сквозила не выплеснутая обида. — Что это вообще сейчас было?! — Мне так стыдно. Эта ревность была абсолютно бессмысленна… — Ой да, стыдно ему, — вынужденно рассмеялся Сэм, — тебе безумно нравится подминать меня под себя. И плевать на повод. Но я хоть и знаю об этом, все равно хочу остаться с тобой. Черт бы тебя побрал. Габриэль обнял его, утыкаясь носом в грудь. — Повод был. Я люблю тебя. Я понял прямо сейчас, я повел себя как идиот, потому что люблю тебя. — Вот и из тебя сопли полились, — фыркнул Сэм ему в макушку. — Все-таки признал это? Дурацкое чувство, скажи. — Ужасное. Сэм поцеловал его висок, совершенно обычно и без особых сантиментов, просто как спокойный, успокаивающий ответ на эти слова, но у Гейба глаза сразу начали жечься. Он торопливо отстранился, распутывая их конечности, вставая и поднимая взгляд к потолку, сделав пару отрезвляющих вздохов. Сэм понимающе улыбнулся и откинул голову на стену, закрывая глаза. — Ты тут спать собрался, что ли? — Габриэль очнулся и потянул Сэма наверх, помогая встать. — Кровать недалеко. Давай, ты дойдешь. — Ты признался мне в любви. И я признался тебе в любви. Люди в таком случае женятся. Давай, а? — сонно бормотал Сэм, пока Габриэль вытирал и снова охлаждал его кожу, устраивая его под одеялом. — Можно даже обвенчаться. Хочешь, фату надену? — Гейб разделся и присоединился к Сэму. — Нет, безвкусица. Как тебе — я в белом, ты в черном… — А твой Дин — в розовом. — А ты неплох в этом. — Дай мне время, и я стану лучшим. — Дам тебе сколько захочешь. — Это и вправду двусмысленно прозвучало или я стал таким извращенцем? — Риторический вопрос. Габриэль ухмыльнулся, когда Сэм придвинулся к нему, прерывая разговор. Нет, теперь больше никаких сомнений. Ему определенно нужен этот мир, чтобы обвенчаться в церкви с демоном. Это должно быть чертовски весело, а ему точно не хватало веселья в последние лет… тысячу. Апокалипсису точно не быть. — Габриэль. — Что? Глаза Сэма сверкнули и тут же погасли, слившись со тьмой. — Ты знаешь что. Габриэль сглотнул. — Знаю. Не повторится.

***

На следующее утро Габриэль с Сэмом вместе вышли на улицу. Остановившись во дворе, Сэм задрал голову наверх. Гейб увидел, как в глазах демона отразилась синяя гладь неба. — Мне пожелать тебе удачи? — задумчиво спросил Сэм. — Не стоит. Если твой брат не ошибся, все пройдет гладко. — Дин не ошибся. Он лелеял свои воспоминания всю жизнь. Хорошие… и плохие. Если он сказал, что помнит точно — значит, так оно и есть. К тому же, он не меньше меня хочет, чтобы тот, кто затащил нас в Ад, получил по заслугам. — Он получит, — твердо пообещал Гейб. Габриэль расправил крылья. Небеса его ждали. У него даже был хороший повод там появиться. Отдав Наоми чужой ангельский клинок, который он в свое время забрал у Дина, Габриэль направился по белым светлым коридорам к комнате Адама. Он только на секунду замялся перед дверью. Если они ошибаются, это вполне может стоить ему жизни. Но он все же ворвался в комнату и поднял руку на Уриэля. Вспышка яркого света. Ангел рухнул без сознания. Майкл уже готов был атаковать, но Габриэль — не вслух, а по ангельской волне — закричал на весь рай: «Уриэль — предатель!». Эти слова успели достичь и слуха Майкла. Он замер, с подозрением вглядываясь в лицо Гейба. — Проверь сам, если хочешь, — кивнул Гейб на бесчувственное тело на полу и на всякий случай добавил: — Его память, Майкл. — Проверю. Потом, — еще одна вспышка, и уже Габриэль лежит на полу бесчувственной кучей. Майкл сразу снова повернулся к Адаму, прикладывая обе руки к его телу. Ему нельзя было покидать Адама надолго, поэтому архангелу пришлось призвать себе помощь. Он не заметил, как за его спиной появилась еще одна версия Габриэля, торопливо приложившая руку ко лбу Уриэля, а после растворившаяся в воздухе, как только в дверь вошла Наоми. Габриэль не думал, что когда-нибудь снова применит на практике те приемы, которым научил его Люцифер. Но последние тысячи лет он так боялся стать Люцифером, что забыл, какого быть собой. А ведь ему всегда нравились эти фокусы. И они были крайне нужны ему сейчас. В их применении нет ничего плохого, как нет ничего плохого в том, чтобы связаться с демонами или сбежать с небес. Он знает, почему он это делает, и неважно, как это смотрится со стороны. Он внимательно следил, как Наоми, следуя указаниям Майкла, считывает воспоминания Уриэля. Габриэль подправил там все, касающееся Сэма и Дина — в случае, если узнают о их телах, ангелы объявят на них охоту. Дина, возможно, и оставят в покое, учитывая наличие Адама, но Сэма? Нет. Ему сразу вынесут смертный приговор. А Гейб уже знал, что, если Дину и Сэму придется покинуть свои тела, они долго не проживут. Братья были сильно привязаны к своим телам различными ритуалами, которые и позволили сосудам остаться нетронутыми временем и даже вырасти. Но за Уриэлем, как и ожидал Габриэль, грешков и кроме укрывательства истинных сосудов набралось немало, так что компромата на него будет достаточно и без этих воспоминаний. Габриэль успел увидеть, что он сливал информацию демонам и подбивал некоторых ангелов на предательство, а тех, кто не соглашался — по-тихому убивал, подстраивая все так, что смерть сваливали на демонов. Наоми пересказала все увиденное Майклу, и в Раю завертелась суматоха. По радио были объявлены имена предателей, которых нужно было поймать, и вызваны Рафаэль с Захарией, которые переправили Уриэля в небесную тюрьму. Двойник Габриэля так и остался лежащим на полу — Майкл сказал, что сам с ним разберется, и Гейб терпеливо ждал в углу, когда же до него дойдет дело. Оставив Адама на других ангелов, Майкл взял тело на руки и вынес за дверь. Габриэль осторожно последовал за ним, продолжая искажать пространство вокруг себя, не давая ангелам себя заметить. Майкл завернул в ближайшую пустую комнату — это был зал заседаний. Стол, стулья — ничего более, сплошное белое пространство. Майкл довольно осторожно положил тело на стол. Потом несколько секунд постоял, не отрывая взгляда от него, поднял руку и приложил ее к неподвижному лбу. Габриэль окаменел, молча наблюдая, как Майкл просматривает ложные воспоминания его двойника. Там не было Сэма — только скучные задания небес, чай, книги, редкие вылазки к человеческим сборищам. Так и выглядела его жизнь до встречи с этим демоном. Смешно, но хотя он и ожидал такого от Майкла, это все равно доставило Гейбу боль. Раньше, до того, как он сблизился с Кастиэлем, Габриэль считал своими настоящими братьями только архангелов. Самостоятельные, без забитых инструкциями мозгов, все они получали удовольствие от общения, жизни и службы своему отцу, будучи только вместе. И даже когда из-за Люцифера все пошло прахом, они все равно оставались ближе друг другу, чем другие ангелы. Взять и считать у него без спросу воспоминания, предварительно оглушив… Что случилось с тобой, Майкл? — Мог бы спросить у меня напрямую, — тихо заметил Габриэль, появляясь рядом. Майкл только покачал головой, когда лежавшее на столе тело зарябило и пропало. — Я должен был проверить, понимаешь, — Майкл развернулся. Габриэль вдруг почувствовал жалость к нему. Майкл весь измотался, отдавая свои силы Адаму. Он только что узнал правду об Уриэле, своем близком друге и соратнике. Он уже долгое время держит небеса на своих плечах. Он не был злодеем. — Я понимаю. Но им все равно было не по пути. — Хорошо, что ты узнал про Уриэля. Хотя не обязательно было его вырубать, — перешел Майкл к насущному. — Я боялся, что он может навредить тебе или Адаму. И двойника создал потому же. — Может, ты и прав. В любом случае — спасибо. Гейб кивнул. — Это моя работа, в конце концов. Я не верил, что это Уриэль… до последнего не верил. Но я оказался прав. Дин не будет против, что Гейб присвоил его заслуги себе. — Я не ожидал от тебя такого энтузиазма. Ты давно уже не вникал в наши дела. Что-то придало тебе уверенности в нашей битве? — Мой двойник не все показал тебе, Майкл, — признался Гейб в каком-то порыве и, поясняя, притронулся пальцем к виску. Майкл прикрыл глаза. — Хорошо, что ты сказал. Знаешь, я не буду просить показать, потому что это все равно не даст мне ответа… Но ты можешь ответить сам. Габриэль, решившись, кивнул. — Спрашивай. — Кому ты верен? — Отцу, — без доли сомнения ответил Гейб. А после, когда в памяти всплыли зеленые глаза, с таким затаенным восхищением смотревшие сегодня в пустое синее пространство, добавил c легким придыханием, глядя на Майкла с искренним воодушевлением на лице: — И небесам! — Спасибо, Габриэль. Гейба кольнула совесть. Но он снова заговорил: — Майкл, то, что я узнал об Уриэле… Я должен извиниться. Люцифер вредит нам даже из клетки. Нам нужно уничтожить его. Если я могу хоть чем-то помочь — только скажи. — Возможно, твоя помощь понадобится позже, — задумчиво произнес Майкл, колеблясь. — С последней печатью могут быть проблемы. Габриэль вопросительно поднял бровь. — Я не уверен, что демоны справятся с ней… Возможно, им придется помочь. Дело в том, что ее должен сломать некто особенный. Некто… изначально чистый, а после испорченный. Прости, что я тебе это говорю, но я все же частично заглянул в твою голову. Если они не найдут подходящего кандидата, ты подойдешь на эту роль. — А Уриэль? — нахмурился Гейб. Слова об испорченности нисколько его не задели. Это Майкл еще всего не видел. — Можно было бы… печать он сломает, конечно, с удовольствием. Но дарить такого слугу Люциферу — плохая идея. Его скоро казнят. — Это правильно. А как ее сломать? — Гейб затаил дыхание. — Я надеюсь, что мои опасения не оправдаются, поэтому не хотел бы говорить сейчас. Если ты будешь там, где откроется клетка… я не думаю, что Люцифер оставит тебя в живых. Даже узнав, что ты помог ему выйти. — Я понимаю. Но если другого выхода не будет — я сделаю это, Майкл. Неужели Майкл правда поверит в то, что он может помочь убить Люцифера? Он — Люцифера? Габриэль затаил дыхание. — Спасибо. Я позову тебя. Ты можешь идти, Габриэль. Он ему поверил. Гейб был в шоке. Майкл гнал его от себя годами, пропускал его слова мимо ушей, шпынял по мелочам, отгонял от себя, а теперь так просто поверил, что Гейб все еще за него. Он полный идиот. Да, он устал, и вымотан, и поражен предательством брата… Но он идиот. С таким вниманием к своим соратникам он растеряет своих ангелов быстрее, чем Габриэль успеет сказать «апокалипсис». Ему не было больше стыдно за свое вранье. — Хорошо. Увидимся, брат, — Гейб отступил к двери. Майкл без какого-либо выражения смотрел ему вслед. Габриэль развернулся и вышел. После разговора с Майклом внутри Габриэля впервые не осталось грязного осадка. Да, он соврал Майклу, и не раз, но… Майкл абсолютно не думает своими мозгами. А его сердце спряталось куда-то очень глубоко. Он, кажется, предпочел забыть все, кроме своей навязчивой цели. Он поступает правильно. Может, Майкл когда-нибудь поймет его и простит, а может, и нет. Но сейчас Гейбу было важно мнение совсем других людей. Он поспешил к Сэму. Нужно рассказать ему все. Дело и вправду в последней печати… Очевидно, под особенным Майкл подразумевал Лилит — первого испорченного человека. Возможно, даже она не в силах будет справиться с печатью быстро, и поэтому Майкл предполагает, что ей придется помочь. Помочь может только он, Габриэль? Никто в целом мире не вынудит Габриэля этого сделать, а значит, стоит убить ее, и все закончится, или по крайней мере, отложится надолго. Он будет рад и этому.