Такие разные

      - Кто у нас хороший маг? Кто послушный и преданный мальчик? - Затылка коснулась горячая ладонь, и я, наверное, в тысячный раз за этот вечер почувствовал непреодолимый рвотный позыв. Сил хватило на чуть слышный скулёж в ответ, отчего над моим ухом раздался клокочущий смех.       - Кристофер, прекрати, - с другого конца комнаты раздражённо отозвался другой храмовник. - Он выглядит и так достаточно жалко. - Мне не удалось сдержать тихого всхлипа, и тот, второй, презрительно посмотрев на меня, через несколько мгновений отвёл взгляд, будто преодолевая сильнейшее желание. Я был уверен, что он упивался зрелищем не менее жадно, чем сидящий передо мной Кристофер.       Звон доспехов. Гортанный смех, раскатывающийся по полу и отбивающий дробь в моей голове. Смазанный хлопок по щеке и ядовитое «До встречи». Звучный скрип закрывшейся двери словно пушечное ядро, ломающее плотину внутри меня, и я снова захожусь в беззвучном плаче. «Хороший маг», шепчет мне на ухо вихрь неисчислимых голосов, «тебе же станет легче, если ты будешь вести себя тихо».       Защитники справедливости. Народ благословляет их как охранников порядка, кидает под ноги цветы и дарит свою неизменную благодарность за то, что «сдерживают тех самых, опасных». А тем и этого мало, и они растаптывают наши жизни. Видимо, цветов недостаточно.       Я поднимаюсь с пола, беспомощно цепляясь исцарапанными ладонями за стену из шершавого камня. На противоположной стене слабо горит факел, указывающий выход в главный коридор. Смахиваю с лица прилипшую от слёз чёлку, расправляю смятую ткань мантии и стараюсь выйти из тёмной комнаты твёрдым шагом. Храмовник, стоявший напротив двери, мельком взглянул на меня, но даже его мимолётное внимание выбило меня из равновесия, заставляя неловко оскалиться в ответ. Он охранял вход в жилое крыло для усмирённых, и уже это разжигало во мне неконтролируемую ненависть. Ещё один повод ко многим другим.       Они защитники справедливости? Простые, нормальные люди видят доспех с выгравированным на нагруднике мечом и начинают трепетать в неизъяснимом обожании и покорности. Знают ли они об унижениях и бесконечных нарушениях дисциплины с их стороны? Монстры - маги, а храмовники - божье спасение? Как-то один парень, что делил со мной комнату, рассказывал о Круге, где магов никто даже пальцем не смел тронуть, и все там жили хоть и без взаимного уважения, но довольно спокойно и мирно. «Что же ты сбежал оттуда?» - спросил тогда я. «Хотел лучшей жизни», - сказал он, опасливо озираясь, - «я же не знал». Где он теперь?       Пряча взгляд от таращившихся на меня чародеев и провожающих глазами храмовников, медленно перебирая отяжелевшими ногами, казалось, за целую вечность, но я добираюсь до своей комнаты, где навстречу мне выходит незнакомый темноволосый юноша.       - Где ты был? - Он, пряча смущённую улыбку, радушно обнимает меня и крепко прижимает к себе. Я не спешу его отталкивать, кажется, мне уже всё равно. - Я подумал, что тебе захочется почитать перед сном, так что я пробрался в библиотеку и принёс несколько романов, тебе же они нравятся? - Не переставая поджимать губы в слабом отклике радости на его лице, парень отстранился и жестом указал на мою прикроватную тумбочку. На лакированном дереве высилось несколько небольших томиков. Слабо кивнув, я отхожу и падаю на постель лицом вниз.       - Ты же поедешь завтра на конклав? - Раздаётся рядом, и я резко сажусь на кровати, глядя в глаза собеседнику. Он вопросительно смотрит на меня, заламывая руки, и под тихий хруст суставов я вспоминаю, что мне уже давно не девятнадцать, я приближённый Первого Чародея, а Эван делит со мной комнату последние несколько лет. Всматриваюсь в свои ладони, на которых ни царапины, но в голове до сих пор гулко раздаётся «будь хорошим магом».       - Создатель! - Вскрикивает сосед и внезапно отшатывается от моей кровати, угол которой начал покрываться быстро пожирающим древесину каркаса огнём. Я прячу ухмылку и накрываю лицо руками, слабо вслушиваясь в испуганные возгласы Эвана. Пламя лениво облизывало покрывало, перебираясь на подушку под моим локтем, и в краткое мгновение я снова оказался юношей, испуганным и раздавленным, который к тому моменту уверился, что каждый храмовник волен вершить его судьбу, и у него есть на то право.       - Кристофер, брось ты его, сколько будешь ещё с ним развлекаться? - Пыхтит второй, имени которого я не помню. Он надевает грохочущий нагрудник и злится от того, что издаёт столько шума. - На парне лица уже нет.       Я чувствую, как меня резко вздёргивают за волосы, и из горла раздаётся булькающий всхлип, жалкий и беспомощный звук. Кристофер коротко смеётся, обдавая моё лицо противным кислым запахом. На плечо ложится, сдавливая, ладонь, и я кричу, отталкиваю, реву и вою. В груди растёт слепая ярость, словно перерождая меня, и я нахожу в себе смелость схватить эту руку, и моё желание сжечь её дотла находит выход в искрящейся буре, которая охватывает руку до предплечья.       - Создатель, - шепчет Эван, держа меня за плечи ледяными ладонями. Моя кровать покрыта свежим инеем, который издаёт густой звук, похожий на хруст свежего хлеба. Я с ужасом наблюдаю, как на кисти Эвана расплывается багровый ожог, под его кожей будто разливается лиловое море, и место соприкосновения наших рук кажется словно обугленным.       - Я..прости меня, не знал, там были они, снова, - испуганно тараторю, не договаривая и задыхаясь, потому что я уже видел подобное, и я помню потухший взгляд храмовника с перевязкой через правое плечо, и его рука словно стала немного короче, чем обычно. - Я не отдам им тебя или ещё кого-либо из Круга. - Меня душат слёзы, и мне хватает сил лишь приобнять стоящего передо мной Эвана, который тоже сдавленно сопит мне в затылок и, держа на весу свою руку, ласково гладит меня по спине и легко целует в макушку.       Эту ночь перед конклавом я провёл в кресле рядом с кроватью своего соседа по комнате, внутренне вздрагивая от вида его распухшей кисти и ужасаясь заточённому внутри меня долгие годы гневу. Я научился жить с этим, как и многие другие маги, как и большинство Кругов, в которых мне удалось побывать. Я рассказывал Эвану о путешествии на юг Ферелдена, о поездках в Орлей, ловя на себе внимательный и пытливый взгляд ярких глаз. Его искреннее любопытство словно успокаивало меня, и я от мрачных воспоминаний переходил к живым образам различных городов, мне повстречавшихся. Меня душило яростное желание защитить всех магов Тедаса, которые хоть раз встречались с несправедливостью, были унижены храмовником или терпели лишения во время своего пребывания в Круге. Я сжимал здоровую руку Эвана и молил Создателя дать мне сил для предстоящего конклава, потому что больше терпеть я не собирался.       И спеша за Первым Чародеем, протискиваясь в толпе галдящих магов, требующих равенства, я снова ловлю взгляды, полные раздражения и недоверия со стороны защитников справедливости, и я невольно вспоминаю сгоревшую кисть Эвана и его покорный взгляд тёмных глаз, который вошёл у него в привычку.       Моё сердце с моими братьями, пусть оно кровоточит много лет и заходится в глухом гневе, но сейчас, теряясь в громогласных обещаниях о мире и совместном сосуществовании, если кто-то в толпе начнёт испуганно озираться или попытается спрятаться от взора какого-нибудь храмовника, клянусь, я покажу им настоящего отступника.