The Retribution of bloody family

Banks — Mind Games

      И вот, все, кажется, вернулось на круги своя. Я вновь оказалась в Abattoir и совершенно не радовалась по этому поводу.       С момента моего освобождения из пентхауса Люсьена прошла неделя. И ничего не изменилось. Будто я и не сбегала из поместья первородных, не обращалась в третий раз, не получила власть над «Стрикс», и не целовалась с Элайджей. Да, последний пункт моего перечня неудач был именно таким.       Старший Майклсон лично не пришел спасать меня из лап Касла, сам отправившись по его душу вместе с сестрой. Увы, безуспешно. Поэтому он до сих пор пропадал в погоне за первообращенным, почуявшим неладное и спасшимся бегством, прихватив тот самый кинжал, о котором говорила Фрея.       Это обстоятельство чрезвычайно беспокоило меня хотя бы тем, что отныне я снова была заложницей древнего семейства и проклятой комнаты, осточертевшей мне до тошноты. Нет, безусловно, я могла выйти за пределы ареала обитания первородных вампиров, но это было чревато нападением, ведь Люсьен явно выжидал где-то рядом, умело скрываясь от погони.       Да, я по-прежнему считала, что могла бы отбиться от него сама, но, увы, веры в это как у меня, так и у Майклсонов, оказалось мало. Касл являл собою средоточие всех паршивых человеческих качеств, усиленных его вампирской природой и отточенных до остроты лезвия того самого злосчастного клинка, угрожавшего мне. Налицо мой явный талант выбирать самых опасных негодяев и маньяков себе в парни. Шикарно, Пейтон, просто шикарно.       И все же невозможность поговорить с Элайджей беспокоила меня больше, чем что-либо. Видимо я как-то неправильно расставляю приоритеты. Должна волноваться об угрозе своей жизни, а терзаюсь мыслями о нем. Пора бы прояснить все наконец, да отпустить его, если мои сомнения верны.       Но это старший первородный. С ним так же не бывает просто, как и с его братьями. А нерешенная проблема с Люсьеном буквальное препятствие для нормального обсуждения абсолютно всех событий недавнего прошлого, начиная от сотрудничества на грани предательства с Сереной, и заканчивая теми поцелуями и заботой, которые до сих пор не давали мне покоя. Может, это обычная тревога за друга? Дьявол! Я даже не знаю, могу ли называть себя так для него.       Интуиция или логика, или черт знает что, подсказывало мне все это время, что я небезразлична Элайдже. Его поведение порой заставляло думать об обратном. Говорю же, все вернулось на круги своя. Неопределенность и мысленные стенания о невозможности выбора и вообще жизни рядом с первородной семейкой. Кажется, я совершила временной скачок назад. Вот только до какого момента?       Да, я действительно считала, что всему виной вынужденное возвращение в логово древнейших. В старых стенах этого поместья, испещренных вековыми трещинами, раненое сердце болит сильнее. Слишком яркими здесь становятся воспоминания из прошлых жизней, пусть все события в них и не относятся к Abattoir никак. Ключ к моим бедам во все времена — Майклсоны.       Их ощутимое присутствие даже без зрительного контакта. Те же антикварные безделушки в каждой комнате. Да все здесь пропитано мрачностью сущностей хозяев этого дома. Ведь, несмотря на мою едва ли не одержимую сосредоточенность на Элайдже, в моих мыслях не только он. В страданиях — тоже.       Помимо неопределенности со старшим древним, у меня имеется еще неразрешимое противостояние с Колом, которое я лишь усугубила, не сдержавшись и влепив ему пощечину. После этого умной я себя назвать не могу. Мелкий Майклсон, конечно, был не прав, но это слабое оправдание такому поступку.       Да, он не против найти в постели ответы на наши совместные вопросы, но этот вариант недопустим. Поэтому желая увидеться с его старшим братом, я всячески избегала встречи с кареглазым вампиром, при каждом столкновении насуплено взиравшим на меня, мысленно, наверное, мечтая о расчленении или еще какой-то гадости, что Колу по душе. Этот парень по-прежнему загадка или древний ребус. Черт, Пейтон, ну чем тебе не мечта, а? Учитывая явные садистские наклонности этого сорванца, то грезить об отношениях с ним явно не стоит. Пробовала — знаю, чем это чревато.       Хорошо, хоть Клаус относительно притих. Одна подружка, словно содранная под копирку с его истинной любви, мертва. Вторая же, постоянно обитающая в помыслах первородного гибрида, наслаждается отношениями с другим. Наверное. Об этом я могу лишь предполагать, ведь на расстоянии мысли читать не умею. Хвала Небесам! Хоть что-то это трио сумасшедших ведьм не смогло сделать со мной. Иначе я бы окончательно свихнулась. А там желанная больничная палата с мягкими стенами и долгожданная относительная свобода. Заманчиво. Даже очень. Но это явно не мой случай.       Правда, чем моя комната в древнем поместье не походит на ту самую палату? В ней тишина да мертвенное спокойствие. Пока в мирок моего заключения не врывается кто-нибудь из Майклсонов. Как, например, сейчас это сделал Кол, по привычке войдя без стука и хоть какого-нибудь вопроса к обитательнице этих апартаментов.       Хмуро глянув на него, я напряглась, в принципе, ожидая чего угодно, ведь дальнейшие действия мелкого первородного предугадать сложно и нужно быть готовой ко всему. Он мог заявиться сюда, чтобы убить меня или же, наоборот, в тысячный раз попытаться соблазнить. А, может, просто поболтать. В общем, этот Майклсон точно сплошной сюрприз. С ним никогда не бывает скучно, на опыте бывшей девушки я прочно усвоила это. — Привет-привет, Пейтон! — обворожительно усмехнулся Кол, как ни в чем не бывало, будто это и не он вовсе едва ли не испепелял меня недовольным взглядом последние несколько дней. Первородный вампир, что с него взять? Его настроение и планы меняются быстрее, чем у какой-то среднестатистической девчонки. А, учитывая, что этот парень был обращен в достаточно юном для вампиризма возрасте, то разгон от желания развесить внутренние органы неугодного ему несчастного в качестве украшений интерьера до желания насладиться выдержанным вином в романтической обстановке с какой-нибудь девушкой — несколько секунд. Страшно. Очень страшно. И нахождение с ним в одной помещении не добавляет мне особого счастья. — Зачем пришел? — Сестра зовет тебя.       Оу, ну да. Фрея жаждала встречи со мной с момента, как очнулась. Но я категорически против такого хода. Ей больше нечего рассказать мне. Нет, конечно, она владеет информацией о моем создании; о том, как эта извращенная идея посетила больное воображение ее чокнутой мамаши; об отсутствии совести у ведьм, сделавших это со мной. Вот только ничего не изменится, выслушай я белокурую Майклсон. И положение мое тоже не улучшится. Пожалуй, повлиять на него может только смерть. Соблазн обратиться за помощью с ней к кому-нибудь из первородных слишком велик.       Черт возьми! Как же все это больно. Неопределенность, предательство, проживание в этом месте. Кажется, мне не было так паршиво даже в моменты, когда Ник пытал меня с присущей ему звериной жестокостью. — Я не пойду. Не хочу, — сухо отчеканила я. — Возможно, она поведала бы тебе что-то новое, — древнейший вампир все не унимался. Да его настойчивость в этом деле была понятна. Но, как и всегда, никто совершенно не думал обо мне. Майклсонов заботили только дела их семьи. — Ты можешь насильно затащить меня в подвал, Кол. Думаю, для тебя это не составит особого труда. Но добровольно общаться с ней я не буду.       По оценивающему взгляду глаз цвета корицы я понимала, что их обладатель всерьез обдумывал мое предложение насчет применения силы. Ну и пусть. С каждой минутой равнодушие все больше и больше наполняло душу, сжигая своей пустотой другие эмоции. Может, так я становилась ближе к первородным, но подобные перемены совсем не радовали. — Как ты, киска? — тихо поинтересовался малыш Майклсон, вынуждая меня ошеломленно посмотреть на него. — Ты серьезно спрашиваешь это? — неуверенно пробормотала я.       После такого вопроса из уст Кола на Abattoir, по меньшей мере, должен был рухнуть метеорит, а то и не один. Вот только искренен ли древний? Хотя он периодически умел удивлять проявлением своих чувств. И наличием задатков человечности. Конечно, очень редко, и я могла пересчитать такие моменты по пальцам, да и не особо заблуждалась на его счет, но сейчас мне было приятно услышать это, несмотря на подозрение, что вампир вновь лукавил.       Кстати, действительно странно, ведь пощечина и его злость явно оставили неизгладимый отпечаток в памяти этого Майклсона. А тут беспокойство или даже забота. Может, и не фальшивая, но в условиях регулярного общения с этим до чертиков странным и специфичным семейством — подозрительная безумно. — Я когда-нибудь устану напоминать тебе, что я не настолько плох, как ты думаешь, Пейтон, — ворчливо вздохнул он. — Да просто хуже тебя уже не найти, Кол, — усмехнулась я, и первородный хохотнул в ответ. — Если тебе и правда интересно, то я паршиво. По-моему иначе и быть не может после всего этого. — И в данной ситуации предложить побег я не могу. — Разве что ты хочешь вновь оказаться в гробу. — Только с тобой, киска, — нахально улыбнулся он, а во взгляде его карих глаз заплясали дьяволята. — Но пощечина… — Оставлю месть за нее для более удобного случая, — вампир лениво махнул рукой так, словно речь шла не о каких-нибудь изощренных страданиях для меня, а, например, о чаепитии. Это Майклсон. Для него оба занятия — одно и то же. Для меня, увы, с недавних пор так же. — Тогда, наверное, спасибо? — неуверенно пролепетала я. — То, что я до сих пор не убил тебя, Пейтон, говорит о многом, — он произнес это таким серьезным тоном, что я не могла пошевелиться, находясь в ступоре, до тех самых пор, пока Кол не ушел.       Озорной капризный мальчишка повзрослел? Или мне показалось? Конечно, я судила не по последнему его признанию, а по нашему разговору в целом. И впечатление от него было очень странным и непривычным. Будто я впервые взглянула на малыша Майклсона иначе.       Проблеск надежды в общении с ним все равно не улучшил моего общего состояния и, наверное, на него не повлияло бы даже мое регулярное подтрунивание над Никлаусом. Запущенный случай. И выхода из него нет.       Услышав во дворе поместья знакомые нотки бархатистого баритона, я сперва подумала, что мне показалось. Поколебавшись пару мгновений, я все же вышла на балкон второго этажа, дабы убедить себя в появлении слуховых галлюцинаций, которые можно будет посчитать первым признаком психического расстройства. Ну, а что? Ему пора уже развиться рядом с первордными вампирами. Я прямо ожидаю появление чего-то такого с минуты на минуты.       Элайджа выглядел уставшим. Заметно было, что он не прохлаждался все это время, рыская по городу, да и, возможно, по штату в поисках Люсьена. На ладонях старшего первородного запеклась кровь, которой, похоже, было столько, что в столь обыденном для него жесте он не смог удалить все ее следы платком, всегда находящимся в кармане его пиджака. Значит, пытал кого-то. Что ж, это очевидно.       Я уже собиралась поприветствовать вампира, как следом за ним во двор Abattoir вбежала волчица, которая, судя по истосковавшемуся взгляду, так же ждала возвращения Элайджи домой.       Хейли в порыве эмоций бросилась ему на шею, а Майклсон не стал противиться этому, лишь крепче прижимая ее к себе. А я же, оказавшись невольной свидетельницей этой сцены, кажется, получила ответ на один из своих вопросов, теперь проклиная желание развеять неизвестность. — Он никогда не будет полностью твоим, love.       Подошедший сзади Клаус говорил непривычно тихо, спокойно и размеренно. Британский акцент в его голосе словно обволакивал меня своей мягкостью и сожалением, от чего становилось только хуже.       Не намереваясь удостаивать первородного ответом, я развернулась, желая поскорее уйти отсюда, но Ник остановил меня, схватив за локоть, вынуждая поднять на древнейшего гибрида свой взгляд.       Нет, я не собиралась плакать. Рядом с Майклсонами я практически разучилась это делать, с каждым разом все реже и реже давая слабину. Конечно, в прошлом опасаясь Фреи, я совсем расклеилась, но сейчас-то мне уже бояться было нечего. Кроме Люсьена. Но он меня совершенно не пугал. Я испытывала стойкую уверенность, что, несмотря на его коварный, практически идеальный план, все равно всегда будет находиться тот, кто будет еще хуже, изощреннее и злее. Странно говорить такое о врагах первородных. Да и Каслу следует отдать должное, но ведь правда же, спокойствие этому семейству может только сниться. Мне — тоже.       Будучи при власти, обладая силой, все равно я всегда останусь лишь заложницей. Студенткой, чью жизнь разрушили, похитив ее из спортзала колледжа. И плевать, какими способностями меня наделили при этом. Слаще былого слабого человеческого существования нет ничего. И именно этим я не могу обладать, при желании получив все, что только могу себе представить. Похоже, сейчас я понимала Бекку, как никогда ранее. — Как и каждый из вас, — все же ответила я Никлаусу, понявшему суть моей фразы без пояснений. Гибрид прекрасно знал все, и даже больше. На то он и заслуженный король, чтобы опережать не только действия, но и мысли.       Долгий испытывающий взгляд берилловых глаз и затянувшееся молчание. Майклсон тоже не думал продолжать наш разговор.       По его мыслям я видела, что Ник удивлен моей покорностью и безразличием. Но он понимал причину этих перемен. И не намеревался ничего предпринимать, так же наслаждаясь равнодушием, но уже своим. — Говорят, Фрея просила встречи со мной? — вздохнула я. — Да, — кивнул первородный. — Отведи меня к ней.       В моей просьбе не было ничего особенного, кроме капитуляции. Полной и безоговорочной. В последнее время столько всего произошло, что я просто подчинилась поглотившим меня обстоятельствам, растворившись в их горьком осадке без остатка. — И, Ник, я хочу, чтобы ты был со мной во время нашего разговора с твоей сестрой, — робко и едва слышно попросила я. Мне было необходимо это. Я знала, что Кол с легкостью согласился бы стать сопровождающим, но именно Клаус являлся для меня каким-то несгибаемым стержнем стойкости, ведь рядом с ним я регулярно проверяла свое равновесие, при этом находя нужный баланс. По-моему, это было очевидно. Гибрид столько раз дарил мне смерть, что мы действительно обрели друг с другом какую-то странную извращенную связь, не имеющую определенных границ. — Конечно, Квинн. Я буду.       Мимолетно глянув на Элайджу, уходящего с Хейли, я последовала за его братом, желая подобно волку взвыть от тяжести груза на моих плечах и ноющей боли в сердце.