The Retribution of bloody family

— Ситуация знатно усложнилась, — горько усмехнулась я Ребекке, присоединившейся ко мне во дворе Abattoir. Надеюсь, родственники не наливали ей для храбрости и на переговоры не выталкивали из кабинета тростью, откуда я, кстати, постаралась ретироваться, как можно скорее, услышав вести от Фреи.       Я не знала, как трактовать ее пророчество. Я не знала, следует ли ему вообще верить. У меня не было лихого предчувствия ни насчет себя, ни, уж тем более, насчет Элайджи. Правда, когда это играло большую роль? Хотя в последнее время мне не снились какие-либо сны, наталкивающие на мысль, что грядет нечто ужасное; не являлись мертвые члены семейки первородных или их жертвы; и, в конце концов, я не была загнанным в клетку зверем. Нет, ладно, все-таки буквально была, но удушающего страха, мешающего мыслить рационально, не ощущалось, а ведь это именно он загнал меня в лапы к Каслу, только и ждавшему этого момента. Так, может, еще пронесет? Ха, будто такое с Майклсонами возможно. На них не распространяется правило «авось». Либо все плохо, либо еще хуже, другого не дано. — Да, я заметила, — вздохнула белокурая древнейшая. — Она добавила что-нибудь? — Нет. Только упомянула, что кровь запятнает луну. — В смысле? — насторожилась я. Это была какая-никакая зацепка.       Прищурившись, Бекка на мгновение задумалась, а после произнесла: — «Как взойдет на небе луны багровый серп…», вот как звучали ее слова. — Многообещающе. Теперь нам еще и предстоит отслеживать лунный календарь? Или у нашего дражайшего короля есть придворный астролог?       Я, правда, еще предположила, что помочь в понимании слов о луне нам может волчья сущность Ника или же Хейли, но решила не озвучивать это. Все-таки со временем научилась в определенные моменты держать язык за зубами. — Точного пророчества нет, никто не знает, что нас ждет, — в голосе Майклсон слышала та же неуверенность, что сейчас разъедала мне сердце и душу. Столько тайн, уже тошно от них, им нет ни конца, ни края, а судьба подкидывает все новые и новые. И начинает казаться, что с ними не под силу будет совладать ни неуязвимому древнему семейству, ни их бессмертному проклятию, так затянулись петли на шеях каждого из нас. Я всегда старалась быть оптимисткой, явно порой бросаясь в противоположную крайность, но в данный момент меня отчего-то клонило в фатализм, учитывая, сколько ниточек от стольких клубков тянулись к первородным. — О, поверь, оно появится. Со мной же было так. Ведьмы вам, разве что, адрес на пергаменте не нацарапали, чтобы вы не утруждали себя поисками. Кстати, на будущее следует посоветовать им это для улучшения качества магических услуг. Значительно поднимет спрос, — фыркнула я. — Что же касается ожиданий, то оно явно принесет смерть. Поверь умудренному личным опытом, искусственно созданному гибриду, хоть у меня и нет за плечами миллениума или хотя бы пары сотен лет. — Да, с нами не бывает иначе, — Бекс не могла не признать это. — И я, похоже, попала под действие какого-то вашего особого проклятия. Парадокс, правда? — хмуро выдала я, не поднимая взгляда на белокурую древнейшую. — Но нельзя исключать, что опасность снова кроется в тебе, Квинн, — тихо протянула она. — Тогда найдите способ убить меня наконец, и покончите с этим. Я сознательно не планирую ничего. Подсознательно, — я умолкла на миг, думая о психопатке Блэнч и остальных дамочках из моего прошлого, — тоже. Только если это очередные происки вашей мамаши, сестры, тетки, какой-нибудь прабабки или еще кого-либо, и они имеют влияние на меня. Каждый из вас знает, что я обладаю достаточной силой и без оружия свершить пророчество, и эмоциональный багаж для этого так же имеется, но никто из твоих родных, да и ты, в том числе, не просыпался еще с подушкой на лице. А, нет, погоди, просыпалась я, когда Клаус душил меня ею. Все покушения в этом поместье лишь в мой адрес, и я принимаю их, пропускаю их и терплю. Мое терпение не безгранично, но пока нет выхода, помимо чьей-то смерти. И если вам легко обвинить меня заочно, руководствуясь словами Фреи, хотя она даже не называла имен, то делайте это, вновь уложите в гроб, и оставьте в покое хоть так.       В конце моей тирады голос уже предательски дрожал. Я не собиралась рыдать, да и случалось это крайне редко, но сейчас очень хотелось залить все слезами и забиться в истерике, чтобы забыть о происходящем, ведь оно напоминало мне ад все больше и больше. — Все мы — заложники, дорогуша, пусть кто-то открыто признает это, как ты, а кто-то — скрывает. Бремя нашей семьи — тяжелейший груз из верности, ненависти, смертоносных обязательств и аморальных поступков ради блага горстки первых вампиров, которые даже не хотели быть таковыми. Чем это не насилие над нами? Кол всю жизнь пытается вырваться из родных оков. Элайджа потратил не один век на реабилитацию Ника, позабыв о собственной жизни и вечности, а тот же погряз в крови, жажде власти и прогрессирующей паранойе, подкрепленной маниакальным желанием контроля настолько, что, не задумываясь, убивал моих возлюбленных или вообще укладывал нас по очереди в гроб. Даже Фрея, оказавшаяся вдали от нас, все равно была заложницей нашей семьи. Мы прокляты задолго до зарождения самой идеи Лилии, а ты всего лишь влилась в семейный круг, соответствуя основным требованиям, выдвигаемым к кандидатам. Бессмертие, ненависть и сломанная жизнь. Такой набор имеется не у каждого. — Успокоить меня у тебя не вышло, — скептично констатировала я.       И да, эти параллели, проведенные Ребеккой между мной и первородными, скорее причинили мне боль, чем, наоборот, утишили ее, если она того, конечно, хотела.       Больше чем их самих, я ненавидела сравнивать себя с ними, понимать, что мы похожи, признавать это. Я знала, что так и есть, но каждый ведь сам выбирает, чему верить, верно? Что в религии, что в таких вот вопросах.       Впрочем, в словах древнейшей сквозила горечь, они давались ей не так уж легко, и вполне понятно, почему. Только это никак не повлияло на меня. Я была вдребезги разбита случившимся, причем настолько сильно, что даже не нашла в себе желания обвинять во всем Фрею, а при моем тотальном недоверии к ней это очень странно, хотя, в данном случае, объяснимо. — Может, у Элайджи получится лучше, — протянула Бекс, вынуждая все-таки взглянуть на нее, что я и сделала, недоверчиво гадая, к чему бы это. — Вряд ли Клаус подпустит меня к нему, — хмыкнула я. Характер гибрида всегда был существенным минусом всего, что вообще случалось в этом доме. — Я отвлеку его. Конечно, ненадолго, — белокурая Майклсон качнула головой, — но поговорить вам хватит. Если ты хочешь. А то в твоем-то настроении только в петлю. — Совью ее из галстука, — улыбнулась я, и, помолчав самую малость, добавила, — значит, ты мне веришь? — Меня сложно назвать доверчивой особой, но, как я уже говорила, я знаю своих братьев, и за моими плечами опыт того самого миллениума, — передразнила она меня, — поэтому я и помогаю вам сегодня. Надеюсь, мне не аукнется это казнью. — Тебя нельзя убить, — ехидно заметила я, сразу воспрянув духом. Впрочем, это было условно. И я, и старший Майклсон, и Бекка знали, что на самом деле наше импровизированное свидание является прощанием. Неизвестно, сможем ли мы увидеться с Элайджей в ближайшее время, учитывая непонятно кем вынесенный ему приговор. Я подозревала, что Ник постарается ограничить наше общение. И это было мне не на руку по многим причинам, не только из-за разлуки, ведь тогда Клаус снова мог попытаться найти рычаги давления на меня, а я в отчаянии, хоть мной и не так-то просто управлять даже в таком состоянии, но существует еще и шантаж, а первородный гибрид — опытный манипулятор, в его арсенале тысяча и один способ добиться своего, и все они подобны раскаленному железу, прижигающему плоть. Болезненно и действенно, все, как он любит. — Меня — нет, моего парня — да, правда, сейчас я совершенно свободна. Тем более, гробы, кинжалы и пепел белого дуба все еще на месте, — ответила древняя, мысленно отправив меня в комнату старшего брата, именно там он ждал встречи со мной.       Постаравшись остаться незамеченной, я аккуратно прошмыгнула на второй этаж и легонько постучала в дверь спальни первородного, прежде чем открыть ее и заглянуть внутрь. — Входи, Пейтон, — обернувшись на мой стук, кивнул Элайджа, стоящий у окна. — Не знаю, правильная ли это реакция, но такая таинственность щекочет мне нервы, — выдохнула я, сделав пару шагов вперед. — Она всегда добавляла остроты подобным свиданиям, — мягко усмехнулся вампир, хотя я готова была поспорить, что на сердце у него так же тяжело, как и у меня. — Так это все-таки свидание? — но я поддержала его игривый настрой, чтобы еще больше не омрачать и без того мрачную, зловещую атмосферу обреченности, повисшую в стенах этого поместья после произнесенных Фреей слов. — Если ты, конечно, не против, что мы несколько изменили его формат.       О, да главное, что оно вообще состоялось! — Что ж, похоже, ты теперь и сам под домашним арестом, — иронично заметила я. — Никогда не был в роли подобного узника собственной обители, и совершенно не знаю, что в ней делать. Поможешь? — в глазах цвета шотландского виски даже блеснула пара искорок задора. — Ты обратился по адресу! Полный курс обойдется тебе в кругленькую сумму, — я демонстративно взглянула на свои ногти, придавая этим жестом себе вид матерой торговки, провернувшей не одну подобную сделку, — я бы могла тебе немного скинуть, но ты ведь не попросишь об этом, верно? — Ты права, я оплачу полную стоимость, — утвердительно кивнул Майклсон.       И на этом лимит нашего веселья был исчерпан. Я сдалась, и вздохнула так, словно меня уже не первый час одолевало удушье, и этот глоток воздуха являлся последним в моей жизни. — Элайджа, я…       Короткий взгляд глаза в глаза, и, поддавшись порыву, я бросилась к древнему вампиру, мгновенно заключившему меня в свои объятия, даже если он не собирался делать этого вовсе. К тому же, в последнее время я сама тщательно старалась избегать их, как и вообще его близости, путаясь в неуверенности и неопределенности, но сейчас все это было побоку, оставалось только осознание возможной последней встречи и угрозы, нависшей над этим Майклсоном. Нет, риск-то имелся всегда, все-таки кареглазый вампир являлся членом сумасшедшей семейки, представители которой шли в ногу с самой смертью, вот только в данный момент почему-то реальность ее ощущалась до того отчетливо, что вызывала ком в горле от страха, подкатывающего с тошнотой, ведь, помимо переживаний за Элайджу, каждый мог оказаться под прицелом. И мне было немного смешно думать так, правда, это легко свалить на истерию, но даже я. — Пейтон, — он ладонью провел по моим волосам, заставляя взглянуть на него, — ты ведь понимаешь, что сейчас я не могу тебе ничего дать? Гарантировать, обещать. Опять все против нас. Но я не собираюсь отсиживаться в четырех стенах, покорно ожидая своего жнеца. Не в моих правилах опасливо дрожать, пытаясь обезопасить себя подобным образом. — Если это сейчас слышит Никлаус, то его самолюбие явно уязвлено, — едва слышно заметила я. — Я не хотел бы называть брата трусом, но наши методы борьбы с угрозами значительно разнятся, — его терпкий бархатистый голос, как и всегда, был размеренным и спокойным. Старший Майклсон и правда не страшился. Да, он умел быть осторожным, перестраховывался, не чурался оглядываться и проверять, кто же за его спиной, но делал это бесстрашно, и в этом был весь его стойкий, словно кремень, характер.       Вновь вдыхая дымно-древесные нотки его одеколона, я мысленно задавала себе столько вопросов. Снова и снова прокручивала их в голове, не решаясь произнести вслух. Для них было неподходящее время. Не могло идти и речи о каком-либо выборе сейчас, когда казалось, что сама Вселенная против нас. Конечно, она и до этого-то не очень помогала вампирам, но все же, в данный момент, мне думалось, что мы в какой-то особенной черной дыре, откуда уже не выбраться прежними и без потерь. Не в этом случае. Может, не Элайджа должен был в итоге пасть, а кто-то другой, но, хоть вороны и не бились об стекла окон их дома, все же Майклсонов уже не спасти. Это ощутили все присутствующие на злосчастном семейном совете, когда духи предков связались с Фреей.       И после моего ухода я раз за разом перебирала всевозможные варианты исхода очередной проблемы, пыталась угадать, кто же является врагом и Биянка ли это, параллельно измеряя степень безумия Авроры и рассчитывая вероятность серьезной опасности от оружия, попавшего ей в руки. В том, что оно реально, уже никто не сомневался. Вот только что-то не сходилось. В смысле, да, вариант с одной из моих прошлых жизней, на которых завязано проклятие Лилии, подходил идеально. Но чего-то не хватало. И недостающая часть головоломки имелась у Фреи. Во всяком случае, я надеялась на это, хоть все еще была не готова услышать историю своего создания, предчувствуя, что после всего, что осталось позади, это все равно будет далеко не самая приятная и увлекательная ведьмовская байка в моей жизни. — Я могу предложить тебе свою помощь? — Я должен сам разобраться с демонами, преследующими меня, — покачал головой Элайджа.       Я знала, что он ответит так, но все же без этого предложения никак нельзя было обойтись. Старший из первородных братьев не отворачивался от меня даже в момент, когда я пыталась играть против всех, намереваясь мирно склонить чашу весов в сторону Майклсонов. Теперь же я пыталась хоть как-то принести пользу делу, дабы не быть сродни прокаженной, которой все сторонятся, а о чувствах уже особо и не думалось.       Я моргнула и вздрогнула, ощутив, как по щеке скатилась слезинка. Древний вампир заметил ее, и тут же за уголок ловко выудил из кармана белоснежный платок, всегда неизменно торчащий оттуда. Стирая соленую влагу с моей кожи, Элайджа будто невзначай коснулся мизинцем уголка моих губ, заставляя их моментально запылать от этого жеста.       Я задержала дыхание, боясь пошевелиться, дабы не спугнуть этот миг, но за дверью послышались шаги, и мы с кареглазым первородным были вынуждены отпрянуть друг от друга. — Что ж, тайные свидания — это действительно очень волнительно, — поспешно выпалила я. — Наверное, мистер Майклсон не раз бывал на них, и эта острота для него притупилась, а я же новенькая в таких забавах. — Я постараюсь сделать все, чтобы ты сполна вкусила прелесть этих встреч, — подкрепив свою фразу решительным, но томным взглядом в глаза, улыбнулся Элайджа.       И я впервые почувствовала себя Бьянкой. Слово пронеслась сквозь века, и очутилась в Италии, где она и потеряла голову от старшего Майклсона. А еще жизнь. Не повторится ли все в настоящем или ближайшем будущем? Увы, ответ на этот вопрос мне неизвестен. Впрочем, мое бессмертие ведь по-прежнему со мной. И вот теперь идея с исцелением от вампиризма кажется не такой уж привлекательной, как раньше. Наверное, стоит отозвать Леруа с ее миссии, ведь в Новом Орлеане пахнет жареным, и неизвестно, что будет дальше.       Не расставаясь с этой мыслью, я пожелала первородному спокойной и беззаботной ночи, а после спешно отправилась восвояси. Как раз вовремя, учитывая, что у дверей комнаты Элайджи я чуть ли не врезалась в волчицу, явно собиравшуюся навестить древнейшего в столь поздний час. Сухо поприветствовав ее, я двинулась дальше, но путь мне преградил другой гибрид. Я готова была поспорить, что это именно его шаги мы слышали пару минут назад. Выходит, Клаус узнал обо всем. Попахивает смертью. — Как поговорила с моим братом, love? — прошипел он, и я почти что буквально прочувствовала ядовитый тон его слов. — Сам же все слышал, — едко ответила я.       Ухмыльнувшись, Майклсон, не скрывая особого маньячного блеска в берилловых глазах, зашел мне за спину. Черт! Это хуже всего. Я не могла увидеть или предугадать его действия, и приходилось полагаться лишь на собственные инстинкты, да способность читать мысли. Правда, в эфире сейчас все было глухо. — Ради защиты своей семьи… — склонившись к моему уху, опаляя кожу своим дыханием, прошептал Ник, — я буду поступать так, как считаю нужным, не спрашивая ничьего мнения и не испытывая жалости ни к кому. — Ты всегда делаешь это, — тихо ответила я, закрыв глаза и сглотнув. Никлаус мог вырвать мне сердце сейчас. Это вполне в его стиле. И я не уверена, что оказывала бы сопротивление. — Да. Все верно. Кому, как не тебе это знать.       Вот-вот я должна была почувствовать, как он пальцами ломает мне ребра, добираясь до заветной цели. Я даже вспомнила, каким гадким и болезненным являлось это ощущение беспомощности, когда ты подобно марионетке висишь на чьей-то руке, в этот момент находящейся в твоем теле, и от этих воспоминаний пульсация крови в висках не давала не просто мыслить рационально, а мыслить вообще, но… ничего не произошло.       Клаус просто исчез. Использовал свою скорость и скрылся. Такого я не ожидала. Груз облегчения на плечах заставил привалиться к стене, дабы продохнуть и прийти в себя после этой встречи. Мы перебросились парой фраз, а напряжение между нами было таким, что мне казалось, будто у меня наэлектризовались волосы, концы которых были припалены от соприкосновения с адски-горячим выдохом первородного гибрида.       У него уже имелся план. Не самый лучший, явно неприятный для меня, но план. И так Ник известил, что не отступится от него ни при каких обстоятельствах. Идея повеситься на галстуке Элайджи становилась все привлекательнее с каждой минутой.