Ожившие

      Тсукишиме что в десять, что в пятнадцать были безразличны пустые разговоры. Потому что все пустые разговоры вокруг были о: "Посмотри, у неё новая метка, я видел такую же... неужели она?.." и ни о чём больше. Подростки, первый год старшей школы, что ещё с них ждать?       С этих розовых соплей Кея тошнило. Чему радоваться, когда портишь своё собственное тело новыми метками — клеймо испорченности, принадлежности, шрамы от твоей непостоянности и всплеска гормонов — и выставлять это ещё напоказ? Отвратно. Хоть бы немного о будущем подумали.       Ямагучи смеялся, говоря, что Тсукки просто ещё больший романтик в душе, чем все вокруг взятые.       Да, точно, ещё какой романтик. У него собственная метка — светло-голубой однотонный полумесяц, куда романтичнее? Тадаши снова смеялся, тыкая в свою коричневую стрелу на правой коленке. Всё познаётся в сравнении.       — Тем более ты популярен, Тсукки. Не можешь порадоваться?       — Тому, что мой рисунок будут носить люди, которых я даже не знаю? Это отвратно.       Ямагучи кривится на секунду — миллисекунды, мгновение — и снова улыбается:       — Ну, твоя метка красивая. И она вполне может сойти за обычную татуировку. Чего ты так волнуешься?       Тсукишима не хочет себе вообще никаких отметин. Жить без знаков, вечных напоминаний своей отвратности, испорченности, не причинять боль другим своим видом и спокойно чувствовать свои эмоции без напоминаний на теле — какое счастье. Но у Тсукки две татуировки — справа на самых верхних рёбрах в виде стрелы (каждый раз словно в сердце, ломая рёбра и пронизывая нежной дрожью, не даёт о себе забыть) и своя собственная слева в виде полумесяца.       У Тадаши на коленке стрела. Больше меток у него нет, Кей это отлично знает. Постоянные тренировки и совместные переодевания, общий душ при ночёвке у кого-то одного — стрела остаётся единственной меткой Ямагучи с самого детства, деревянная стрела с красивым чёрным оперением. Кей не понимает, почему этот дурак называет её коричневой палкой. Вот у Тсукки на рёбрах обычная палка — полая, без цвета, только очертания, однако острая до ужаса, — и он бы хотел залить её цветом. Но нельзя. Не получится так просто.       Ямагучи любит наблюдать за луной, высматривать разные мерцания белого, эти кратеры, наблюдать за переливающимся светом — и всё это прямо на Тсукки. Ха, бесплатное светопредставление. Ямагучи, на самом деле, не очень любит этот самый полумесяц — он на каждой второй девочке в классе, даже на парне видел на руке. "Ну, я же не могу это контролировать" — их чёртово оправдание.       Тсукки не нравится своим присутствием оставлять на ком-то следы — Тадаши не скажет, что лучший друг заклеймил его с самого детства. Этот полумесяц на пятке правой ноги. Удобней места не придумаешь, ведь правда? О нём позаботилась сама природа, дав шанс на такое близкое расстояние между ними. Костяшки стукаются друг о друга при ходьбе. Хочется ещё ближе, но нельзя. Не получится так просто.       — Не поверю, что у тебя нет ни одной метки, Тсукки! — Ямагучи улыбается изо всех сил, толкает локтем в бок центрального блокирующего прямо во время переодевания перед очередной тренировкой. Кей смотрит долго, пристально, разжигая в своих глазах золото, а в Ямагучи лаву, но отвечает:       — Заткнись, Ямагучи. Мне это неинтересно.       Но уже поздно. Вокруг пары друзей подростки-спортсмены, у которых постоянно бурлят гормоны, поэтому только одна фраза, одно упоминание о родственных душах сразу же взбудоражит разговоры и крики на данную тему.       — Да ладно-ладно, Тсукишима, в наше время у всех есть одна чужая отметина на теле, не стоит так злиться. Неужели не хочешь поделиться с семпаем, какая девушка сумела покорить твоё сердце? — Танака хлопает по плечу вскипающего Кея и ухмыляется так, словно знает какой-то грязный секрет.       — Танака-семпай, не трогай, пожалуйста, Тсукки. Он к этому относится немного странно, — Ямагучи с усилием убирает чужую руку с плеча лучшего друга и извиняющееся улыбается.       — Во всяком случае, знать собственные татуировки друг друга весьма полезно! — Сугавара пытается сгладить явно тяжёлый момент своей разумной идеей. — Например, если вы увидите кого-то с такой же татуировкой, как у кого-то из нас, то сможете рассказать. Может быть, этот человек просто не может признаться или что-то подобное; тогда первый шаг кого-то из нас вполне сгодится. Мало ли, это будет наша судьба, — Коуши легко улыбается, складывая свою школьную форму на полочку, но после окончания своей речи напрягается.       Благоверная тишина. Тишина с восхищением в воздухе — вот как это можно назвать.       — Это... это одна из лучших твоих идей!       Шум, гам, вздохи, восклицания — мужская раздевалка наполняется всеми этими звуками и не стихает ещё час. Даже гнев пришедшего капитана растворяется в этой атмосфере мужской романтики, когда Суга втягивает Дайчи и показывает его стаю ворон на задней стороне шеи, сразу под волосами. Тсукки пытался выскользнуть из этого ада три раза, но каждый раз ему преграждают дорогу и пытаются то ли раздеть, то ли изнасиловать, то ли разговорить угрюмого первогодку. От Ямагучи отстают после пары фраз. Как это у него получается, остаётся до сих пор загадкой, однако Тадаши получает удовольствие от рассматривания всего этого бедлама.       Хината показал всем солнце на коленке, наотрез отказавшись рассказывать, влюблялся ли хоть в кого-то; Кагеяма с пугающим взглядом снял футболку и показал чёрное перо, перевязанное красной нитью судьбы, постоянно прикрывая верхнюю часть спины.       Коуши, в конце концов, даже устроил лекцию о том, что метки появляются не всегда в нужных местах, поэтому, если на теле того, в кого вы влюбились, есть ваша метка, то они закрашиваются полностью цветом, а затем их можно двигать. При большом усердии, занимает это чуть ли не больше часа, но всё лучше, чем ходить с татуировкой на щеке или на лбу.       — Сугавара-семпай, а вы откуда знаете? — Хината поднял руку и задал вопрос, в это же время легонько толкая Кагеяму ступнёй левой ноги. Лекция собрала на полу несколько рядов слушателей; волейбольный клуб Карасуно внимал словам одного из самых уважаемых игроков, жадно поглощая слова. Так, на всякий случай.       Коуши прикрыл глаза, вспоминая ситуацию, затем поджал губы, нахмурил брови, всё больше и больше кривясь от неприятности ситуации, в конце вздыхая и расслабляясь.       — Какие-то скелеты в шкафу должны оставаться скелетами, Хината.       Дайчи, сидя где-то в углу комнаты, только повторял, бубнил с убитым видом: "Жестоко, как же жестоко, Суга, жестоко, очень жестоко..." и обнимал собственные колени.       — Во всяком случае, у парных татуировок очень много свойств и преимуществ, о которых не принято говорить в открытую. Некоторые, если узнать от кого-то другого, могут и вовсе не сработать, так что всё приходится узнавать самим. И... Мы и так сильно задержались! Марш на тренировку!       Тсукишима получает два раза мячом по голове от Хинаты, три от Кагеямы, орёт на них, а те и внимания не обращают. Влюблённые дураки выдают сами себя, да? Во всяком случае, Кей был бы рад передвинуть свою метку в другое место, которое было бы всё время скрыто — но метки не парные, не получится.       — Что, лекция Сугавары-семпая не выходит из головы? Точно, куда там таким волейбольным маньякам познать все возможности парных меток. Вы ведь сами не способны влюбиться, — Тсукки выходит из раздевалки и закрывает дверь с громким стуком, Ямагучи выбегает следом с двумя портфелями. Кей свой забыл.       — Ты слишком добрый, Тсукки.       — Тц, заткнись, Ямагучи.       — Прости, Тсукки. Просто я за них немного рад, — у меня ведь так не будет, — понимаешь?       Тсукишима надевает наушники и включает музыку на минимум. Иногда он себя чувствует эким кукловодом, который дёргает за ниточки и вершит судьбу других людей, но, успокоившись, повторяет себе, что просто этими идиотами легко управлять.       — Сегодня к тебе? Раз кивнул, значит к тебе. Всегда поражаюсь, как ты можешь слышать меня в наушниках, Тсукки.       У Тадаши всегда важные моменты получается по-дурацки, не так пафосно и словно утратив значимость и важность. Тсукки никогда не закрывает в ванну дверь, когда Ямагучи у него в гостях. У Ямагучи есть некоторые странные привычки, выполнение которых Кей иногда прекращает — Тадаши часто трёт свои щёки до маленьких капелек крови, забыв, что веснушки на щеках не являются грязью, — а ещё лучше уж пусть он в его присутствии почистит зубы и помоет руки, чем пойдёт на кухню. Это скорее привычка наблюдать и незаметно заботиться. Поэтому никто из них не закрывает дверь на замок — мало ли.       Тадаши видит в отражении зеркала правый бок Кея, который не закрыл занавеску в ванне до конца и сейчас мылся так, что на кафеле на полу образовалась небольшая лужа. Видит свою стрелу. Деревянную, с блестящим и острым металлическим наконечником, с красивым чёрным оперением, которая, кажется, иногда впивалась под ребро Тсукки — Тадаши никогда на зрение не жаловался.       Видит, резко вздыхает и выходит на подкашивающихся коленях.       — Ямагучи, твоя очередь.       Когда у Тсукки мокрая голова, его блондинистые волосы превращаются в русые, но всё так же немного торчат. Очки он держит в руках, потому что сначала надевает их по привычке, те сразу запотевают, поэтому парень раздражённо цыкает и снимает — до ужаса милая привычка. Ямагучи нравится домашний Тсукки, нравится видеть его таким, нравится эта привилегия.       — Да, конечно.       И лишаться её он не собирается.