Носители времени

      Мьон не любил пустынные города. Каждый из них напоминал ему о том, что вся его жизнь такая же сухая, наполненная пылью и изводящая молодость на благо необъяснимого мирового баланса, которому он приносил клятву.       Вятрока была самого ненавистного типа. На бедной и сухой земле прижилась система, при которой одни оказывались слишком богаты, а другие — слишком бедны. Как, впрочем, и во многих других местах, где побывал Мьон. Он видел это настолько часто, что почти привык молча проходить мимо усохших от голода тел людей и почти привык не вмешиваться в местные законы.       Браслет, что красно-зеленой змейкой обвивал кисть, тихо завибрировал, и мужчина вымученно вздохнул. Очередной клиент был уже совсем близко, а он, уставший с пешей дороги, сидел в полупустой таверне и ждал тот самый момент, ради которого покинул прекрасные улицы Ваторы — далекой южной столицы этой страны.       Дверь скрипнула, и тут же сильный ветер осадил песком ближайший стол. Мужчина быстро натянул на голову капюшон и спрятал руки в толстые кожаные перчатки, чтобы его исписанная рунами кожа не бросалась в глаза вошедшим. Он уже знал, что через мгновение после песка войдет и тот, кого он ждал.       Так и случилось. Почти.       В раскрытую нараспашку дверь ввалилась шумная компания из пяти человек. Несмотря на бьющую из них энергию, лица их были уставшими, измученными неделей работ на солнцепеке. Все они уже были в возрасте, лишенные многих зубов и сверкающие лысиной. Самый крупный из компании, что фигурой напоминал пивную бочку, распорол и без того рваную серую рубаху о выпирающий из стены гвоздь и теперь пытался вырвать из стены обидчика, прикрикивая какие-то грязные ругательства на местном диалекте.       Мьон, немного растерянный суматохой, осторожно высунул нос из-под капюшона и тут же уставился в брюхо трактирщика, что совершенно незаметно для мужчины подошел к нему, когда тот усердно отводил взгляд от входа.       — Заказывать что-нибудь будем? — утробным голосом спросил мужик и поправил рукой жиденькую бородку, которую зачем-то заплел в косичку.       — Только если есть вермут.       Густая седая бровь трактирщика демонстративно изогнулась. Он оценивающе взглянул на лицо гостя, а затем, нахмурившись, осмотрел светло-серую мантию с черными разводами вместо узоров.       — А тебе денег-то хватит?       Мьон тут же вытащил из кармана две золотых монеты, словно всегда держал там ровно две монеты для таких вопросов.       — Время — деньги, а его у меня предостаточно, — мужчина улыбнулся трактирщику так, словно всучивал тому нелегальный товар и за лишние вопросы последовала бы облава из гончих императорской стражи. Потому мужик молча хмыкнул и, запрятав деньги в карман, побежал за стойку.       Мьон часто сталкивался с таким недоверчивым взглядом. И каждый раз он упивался выражением лиц людей, когда те замечали золотой блеск в его руках. Это единственное, что никогда ему не надоедало и каждый раз приносило настоящее удовольствие.       «Что может быть веселее, чем наглядно доказать человеку, что он ошибался в тебе?»       И вот его довольная улыбка переросла в оскал, а лицо оказалось направленно прямо на входную дверь, так что когда в трактир вошла женщина, то первым делом увидела грязно ухмыляющегося, ободранного путника, который смотрел прямо на неё.       Гладкое женское лицо скривилось в отвращении так, что стала видна глубокая носогубная складка, хотя с близорукостью, которой страдал Мьон, увидеть это во всей красе было сложно. Вздернув носик, она прошагала мимо шумной компании работяг, что уже устроились с кружками пива у самого входа, и, дойдя до барной стойки, стала перешептываться с трактирщиком.       Мьон же продолжал улыбаться, хотя уже и отвернулся от зала к окну, по ту сторону которого разразилась пылевая буря. Но, когда браслет вновь завибрировал, мужчина очнулся и оглядел зал более участливым взглядом. Он заметил, что женщина часто оборачивалась в его сторону, а вот презрения в её взгляде становилось меньше с каждым словом трактирщика.       — Надеюсь, она не твоя дочь, — прошептал Мьон и не без досады обнаружил, что браслет указывал именно на женщину. — Ладно… Думаю, на этот раз дело стоит того.       — Какой у вас замечательный браслет, никогда не видела такой, — мягко пропела рыжеволосая, что ещё мгновение назад стояла у барной стойки. Теперь, когда она стояла на расстоянии вытянутой руки, Мьон мог её рассмотреть детальнее, а не как размытый образ где-то на другом конце зала.       Женщина оказалась жилистой, с широкими бедрами, которые хорошо выделялись в обтягивающем синем платье. Лицом тоже хороша, хотя теперь было видно, что под карими глазами залегли глубокие тени.       Мьон улыбнулся.       — Зато он видел вас… Раниша?       — Кариша, — хихикнула та и присела за стол. — И что же увидел ваш браслет во мне, мистер…?       — Мьон, — мужчина поводил указательным пальцем по ребристой поверхности браслета, — а увидел он достаточно, чтобы я приехал сюда ради вас из самой столицы. Как думаете, вам нужны мои услуги?       На мгновение женщина растерялась, последняя фраза определено смутила её сильнее, чем предполагал Мьон, но затем она дернула ногами стул и оказалась совсем близко к мужчине.       — Так вы торговец? — прошептала она с таким трепетом в голосе, что губы мужчины непроизвольно растянулись в оскале.       — Именно, так что давайте перейдем сразу к делу.       — Нет! — вскрикнула рыжеволосая и тут же прикрыла рот рукой. — Простите, но я уже договорилась с другим торговцем, и он сказал, чтобы я вас не слушала.       Мьон оторопел. Как это с другим торговцем? Два носителя времени в одном захолустном городке? За последние два года он обошел столько селений, но ни в одном из них даже отголоска от другого члена ордена не было, а теперь прямо в этом городке на одного и того же клиента сразу два торговца?       Мужчина нахмурился, посмотрел на браслет, а затем стянул перчатку и стал вкрадчиво изучать символы, что плотным слоем покрывали всю ладонь.       — Все целые. Вы уверены, что он был торговцем? Он доказал вам это?       — А должен был? — пискнула женщина, вдруг осознав, что её могли обмануть.        — Нет, не должен… А диадема у него на лбу была? — Мьон откинул капюшон и продемонстрировал медный обруч с плоским оранжевым камнем, который украшал его лоб.       — Ой, какая красивая! И нет, не было ничего такого, я бы заметила. Он вообще на вас не похож был, даже одет как-то поприличнее. Ой! Я хотела сказать, что у него куртка была не такая грязная!       Торговец устало откинулся на стуле.       Происходящее с трудом укладывалось в голове, хотя если бы он не начал судорожно подсчитывать потерянные на путь сюда часы, то уложилось бы все это легче.       — Так вы уже заключили сделку?       — Да, мне осталось только заплатить ему. Я как раз пришла к отцу за деньгами…- в карих глазах блеснули слезы, но Кариша быстро их сморгнула. — На самом деле я не уверена, что нам по карману такая сумма. Если мы заплатим и все получится, то моим родителям ещё долго придется голодать, а я так не хочу… Сколько возьмете вы?       — Быстро же вы решили пренебречь словами моего коллеги, — слегка улыбнулся Мьон, хотя на самом деле такой сдержанный вид давался ему с трудом. Внутри у него полыхало от радости соперничества. Последний раз он соревновался, когда ещё учился в академии и в течении целой недели отрабатывал Огненную Хватку Кольцара на местных мальчишках, что пытались сбить его боевой дух мага. — Зависит от просьбы, расскажите мне о ваших трудностях, — промурлыкал Мьон и сжал рукой вновь вибрирующий браслет, что извещал о приближении ещё одного носителя времени.       — Хорошо, но вы ведь никому об этом не расскажете?       — Мой орден не информацией торгует, а временем, и сейчас вы его тратите совершенно впустую.       — Ладно-ладно! Только давайте пересядем хотя бы в конец зала?       Мужчина оглянулся назад и увидел три столика, которые стояли в самом углу без всяких ламп, а углубление в полу делало то место ещё более неприметным, так как любой вошедший видел бы только согнутые спины.       Когда они наконец сели и Кариша принялась рассказывать свою проблему, то в таверну вновь ввалилась ещё одна небольшая группа слегка подвыпивших людей, а за ними вошел и высокий, почти под два метра ростом, мужчина. Он без промедления, словно заранее знал, где находится его цель, двинулся в конец зала к сидящим там людям.       — А я вас заждался, госпожа Бегор, — наклонившись над самым ухом женщины, произнес подошедший, а затем взглянул на сидящего напротив. — Мы раньше не встречались?       Мьон нахмурился. Его тоже скрутило чувством, что где-то он уже видел это лицо. Вопрос о том, из ордена ли он, уже не вставал, то стало очевидно, когда браслет больно ужалил запястье, но между собой члены ордена виделись редко, иногда и за всю службу не видели других торговцев, а тут раз — и «кажется, видел».       — Господин Мьон, это Нелейно-Ран, мой недавний знакомый, — она красноречиво посмотрела на торговца, всем видом намекая, что это «тот самый».       — Но можешь звать Сивисом, так быстрее, а для нас это очень важно, верно? — он добродушно улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов, который нарушала парочка золотых коронок.       — Как так вышло, что на одного покупателя сразу два торговца? — Мьон выразительно поступал пальцем по своему браслету, — Мой цел, как и печати. Следовательно, это у вас проблемы, и Кариша мой клиент, а не ваш.       Сивис глухо хохотнул, поправил длинную черную челку, что так и лезла ему в глаза, а затем произнес:       — Нет, проблемы все-таки у тебя, и нешуточные. И если ты думал, что никто о твоем участии в вспыхнувших волнениях на территории Габерна не узнает, то я тебя разочарую.       Кариша, что все это время помалкивала, громко икнула, отчего Сивис сразу смягчился и положил свою тяжелую ладонь на хрупкое женское плечо.       — Но госпожа Бегор действительно твоя клиентка, так что наш разговор отложим, а вы пока что обсудите детали сделки, — и в тот же момент он ушел к барной стойке, где заказал выпивку и стал терпеливо ждать.       — Мой вермут так и не принесли, — только и смог брякнуть Мьон, совершенно ошарашенный словами из ниоткуда взявшегося Сивиса.       — Он хранится на дальнем складе, не скоро принесут…       — Ммм, ладно, оставим это. Для чего вам время?       — Я хочу родить ребенка, которого не смогла выносить. Нелейно-Ран сказал, что вы можете и взрослых людей воскрешать, так что ещё не рожденных тоже, он ведь не соврал?       — Не соврал, — мрачно ответил торговец. — Когда вы его потеряли?       — Месяц и пять дней назад.       В голове мужчины вдруг всплыли слова из кодекса: «Помоги страждущему, но ровно настолько, сколько ему нужно. Не больше, не меньше».       — Ни больше, ни меньше, — пробурчал себе под нос мужчина и скривился.       Так было уже много раз, он уже даже не подсчитывал и до настоящего момента считал, что обход правил никто не заметит. Мьон не был добряком и никогда не рвался спасать погибающие души, но порой случались моменты, когда наводящие вопросы сами лезли на язык, а люди, скованные горем, изливались слезами, благодарили его за мудрые слова и не покупали время, справлялись сами. По крайней мере, ему нравилось думать, что справились, но он никогда не оборачивался, чтобы узнать правду.       Так было и сейчас. Молодая, красивая и, очевидно, одинокая женщина. Зачем ей воскрешать даже не родившееся дитя?       Он не выдержал. Косо посмотрев на сутулую спину Сивиса, что мирно потягивал какой-то напиток, Мьон все же спросил:       — Зачем вам ребенок? Вы ведь бедны и одиноки. Думаете, что сможете дать ему достойную жизнь?       — Я… — Кариша побледнела. — Нет, это он даст мне шанс на достойную жизнь.       — В смысле?       — Да какая разница, этот ребенок мой единственный шанс, зачем вам знать остальное? — сказала она это громче, чем рассчитывала, потому что в тот же момент уткнулась лицом в стол и стала стыдливо прикрывать голову руками.       На это обратил внимание Сивис, но вместо того чтобы вмешаться, только ухмыльнулся и вновь вернулся к напитку.       — Это ребенок от одного богатого человека, и он обещал, что возьмет на себя ответственность и заберет меня в свой дом. Не как жену, но хотя бы будет содержать, — всхлипнула женщина, все ещё пряча лицо руками. — Вам ведь не понять, каково это жить за чертой бедности, когда приходится чуть ли не водой из канавы разбавлять прокисший эль, чтобы расплатиться с долгами… А налоги растут, — она подняла голову и громко шмыгнула покрасневшим носом. — И вокруг одни похотливые гады, которым только и надо, что бабу в кровать и на кухню, а остальное не его заботы!       — Да, мир очень несправедлив к таким чувствительным душам, как ваша, — пропел Сивис, который все же решил вмешаться, пока остальная часть таверны не заинтересовалась беседой. — Лучше только в кровать, верно? А потом спокойно доживать свой век в золотой клетке.       — Можешь язвить сколько взлезет! Ты ведь специально запросил двести золотых, зная, что я не смогу заплатить. Мужская солидарность взыграла?       Мужчина фыркнул, но решил промолчать. Теперь он взглянул на Мьона без тени улыбки. Он ждал решения.       — А ко мне вы подошли, чтобы денег заработать? — спросил торговец, не отводя взгляд от Сивиса.       — Это значит «нет»? — прошипела Кариша и нервно оглянулась на трактирщика, который внимательно наблюдал из-за стойки за происходящим.       — «Помоги странствующему достаточно, чтобы он когда-нибудь познал свой путь. Не временем, но деньгами. Ни больше, ни меньше». — Продекламировал Мьон. — Это будет стоить два золотых дрейка. Отец вам поможет заплатить.       Кариша просветлела. Шмыгнув ещё раз носом, она сорвалась с места и побежала к стойке.       — Она ведь все равно не сможет выносить ребенка, верно?       — Сможет, женщина крепкая и на этот раз вряд ли пропустит через себя весь город, — помрачневшим голосом отозвался Сивис. — Не нам судить, Мьон. Может быть, в глубине души она любящая мать, и её сердце оттает, когда она увидит, что произвела на свет.       — Кого, — поправил его торговец.       — М?       — Ты сказал: «что произвела на свет».       — А, ну да. Может быть, я и ошибся, — Сивис ещё раз взглянул на рыжеволосую женщину, что, спотыкаясь, пробиралась через столы. — Очень надеюсь, что ошибся.