Таверны в бедных пустынных городах редко отличались друг от друга. Прямоугольные деревянные коробки с малочисленными окнами, чтобы в случае большой драки не приходилось заменять много стекла. Трактиры, все, как один, украшали свои стены рваными флагами и дешевыми картинами далеких стран. В вечерние часы маленькие помещения таверн были под забой наполнены посетителями. К такому виду привык каждый путешественник.
Два носителя времени вошли в пустую таверну, которая вместо названия носила символ широкополой шляпы. В большом зале, который интерьером не отличался от своих собратьев, царил полумрак. Желтоватые настенные лампы слабо мерцали у пустующей барной стойки.
Мьон прищурился.
Где-то в дальней части зала раздавался шепот. Слова было невозможно разобрать, но скорость, с которой они произносились, сразу выдали в нем мага, хотя и совсем неопытного.
Сивис тоже слышал шепот, но не спешил. Браслет на руке вибрировал сильнее обычного, и карателя беспокоила такая неоднозначная реакция браслета на клиента. Он поскреб подбородок.
— Твой молчит?
Мьон, понимая, что друг спрашивает о его браслете, кивнул. Он не сомневался, что Сивис уже давно заметил это.
— Шептун не наш клиент. Покупатель где-то на втором этаже.
Торговцы ещё раз оглянулись, так как сразу не заметили лестницы на второй этаж, да и вообще были убеждены, что данная таверна одноэтажная. Вскоре привыкнув к полумраку, Мьон заметил узкую винтовую лестницу у дальней стены, совсем близко с неопытным магом, что продолжал тихо бормотать что-то похожее на молитву.
Мужчины не спеша поднялись на второй этаж. В верхнем зале вообще отсутствовали какие-либо источники света, и потому Сивис заметно напрягся. Каратель, как и любой другой человек, плохо видел в темноте, и его напрягало полное отсутствие окон, выходивших на хорошо освещенные улицы.
Мьон же не придал особо значения непроглядной тьме. Несмотря на свою близорукость, мужчина хорошо видел в темноте. Ещё в детстве, когда братья устраивали между собой ужесточенную версию пряток, Мьон умудрялся выигрывать, так как прятался в самых темных комнатах их огромного особняка. Только благодаря этой способности он успешно избегал «уроков» воинского искусства.
Сейчас, уже привыкнув к темноте, маг сделал шаг вперед и разглядел три более темные, чем все вокруг, фигуры. Они были в толстых мантиях, которые полностью скрывали особенности их телосложения. Фигуры сидели спиной к торговцам, но когда услышали скрип досок под ногами Мьона, то медленно обернулись.
Сивис, не видевший ничего дальше своего носа, все же ощущал напряжение. Он положил раненую ладонь на плечо друга и сжал её, чтобы дать знать о своём беспокойстве.
— Он напротив нас, ты видишь? — шепотом спросил каратель, не подозревая, что его прекрасно слышат фигуры у стены.
Мьон медленно поднял руки вверх, доказывая существам, что тот не имеет злых намерений. Маг не был уверен в их эфирном происхождении, но на всякий случай приготовился к сражению. Очертания пентаграммы отзыва вспыхнули в памяти, и мужчина почувствовал себя уверенней. В худшем случае он смог бы отозвать эфирную тварь из физической оболочки на иной уровень, где она бы ему не навредила.
— Мы прибыли сюда по велению судьбы, — громко сказал Мьон и вздернул плечом, приглашая закончить речь своему компаньону.
— И отныне время на вашей стороне, — более тихо ответил Сивис.
Ему, как и Мьону не нравилось официальное приветствие своего ордена, и потому они использовали его, только если хотели подчеркнуть свою значимость в глазах покупателя. На самом деле они сомневались, что в ордене найдется хоть один торговец, который использовал бы приветствие для других целей.
— Но мы ведь… — неуверенное бормотание одной из фигур выдало в ней человека.
— Который час? — вскинулась другая фигура.
— Нет, быть не может. Думаешь, мы опоздали? — с ужасом спросила третья.
Услышав человечески голоса, торговцы расслабились. За этот вечер они уже достаточно подрались между собой и совершенно не хотели влезать в потасовку со странными личностями.
— Сейчас около двух часов ночи, господа, — ответил Сивис. — Час поздний, так что всем будет лучше, если вы расскажете нам о своих пожелания относительно времени, — он мрачно окинул зал, который для него находился в полнейшей темноте. — И лучше бы сменить обстановку.
— Двое? Значит, это вы пришли так быстро, а не мы так долго тут сидим?
— Похоже на то, — ответил Мьон, которому темнота комнаты очень даже нравилась.
Три фигуры одновременно поднялись с места и подошли ближе к торговцам. На таком расстоянии их очертания видел даже Сивис.
— Мы призвали вас для очень ответственного дела. От него зависит судьба этого города, — начал мужской хрипловатый голос, одним своим тоном убеждающий в важности происходящего.
Сивис тут же демонстративно закатил глаза и очень пожалел, что сейчас никто не видел этот жест. Ему было глубоко наплевать на судьбу города, но он знал, что подобные слова могут хорошо поддеть его коллегу.
— Наш господин — ваш настоящий клиент, нуждается в услугах Ордена Носителей Времени, — мужчина выдержал небольшую паузу, чтобы придать нужный эффект своим словам и продолжил. — Происходящее должно остаться в тайне. Мы проведем вас в поместье господина под личностью послов из Сагальфа, так что старайтесь вести себя как можно более высокомерно, даже если с вами заговорит Борк — сын господина.
— Сагальфа? — хмурясь, спросил Сивис.
— Ах, да, вы ведь не местные. Позвольте пояснить: Сагальф — это богатый город на северо-западе отсюда. Его жители очень высокомерны по отношению к нам из-за некоторых событий прошлого, но наш город уже давно стремится заручиться его военной поддержкой. Именно по этой причине ваше явление в дом господина не вызовет лишних вопросов.
Сивис ещё раз закатил глаза: интриги подобного рода его ужасно утомляли. Ему больше нравилось самому быть во главе замысла, а вот играть чью-то роль не прельщало, но он почти физически почувствовал, как вдохновился подобной идеей Мьон.
— Тогда не будем медлить, видите нас к клиенту, — ответил Сивис.
— Нет, не в столь поздний час, — раздался женский скрипучий голос. — Господин сейчас не сможет вас принять, потому сейчас мы проводим вас в отведенные для послов покои. Утром состоится встреча.
Торговцы не стали возражать. Усталость, накопившаяся за сутки в пути, и бурный вечер давали о себе знать, но Мьон все же помедлил с решением сразу же покинуть таверну.
Когда три фигуры спустились вниз и Сивис уже поставил ногу на первую ступеньку, Мьон дернул его за рубаху.
— У стены что-то похожее на алтарь, — прошептал маг. — Мы ведь хотели узнать, как они нас призывают.
— Завтра, — отмахнулся Сивис и продолжил спускаться.
— Тогда встретимся на рассвете у часовни Таморан, — эхом отозвался торговец, когда каратель был уже внизу.
***
Мьон сам не понимал, почему до настоящего момента даже не задавался вопросом о призыве торговцев.
«Возможно, потому что никогда не приходил быстрее чем через две недели после призыва», — подумал маг, но оправдание показалось ему слишком слабым.
Мужчина подошел ближе к стене, где, он полагал, и находится алтарь, который бы позволял каким-то образом устанавливать связь с их браслетами. По мнению Мьона, подобная система походила на некромантию, хотя об этом разделе магии он знал относительно мало, что и давало ему право фантазировать на пустом месте.
Пока он размеренным шагом пересекал зал, то уже успел вообразить кровавые обряды, что проводили покупатели. Магия пролитой крови, без сомнения, укрепляла любое волшебство, как присутствие Воли укрепляло жизненные силы любого живого существа.
Однако, подойдя к стене, он обнаружил ряд плоских камней, выстроенных в три стопки, что образовывали круг. На верхних камнях стояли остатки от наполовину сгоревших свечей. Никакой крови или пентаграмм поблизости не обнаружилось.
Торговец хмуро взглянул на свой браслет-змейку. Браслет продолжал упрямо молчать с самой встречи с Сивисом. Первое время Мьон списывал это на власть карателя, похожее на временное отстранение его от дел ордена, но когда он понял, что даже если наказание и получит, то это будет скорее сокращением его зарплаты, чем исключением из ордена. В этом случае молчание браслета вызывало ещё больше опасений.
Маг за пять лет своей службы в ордене привык к помощи своего браслета, и внезапная тишина с его стороны пугала больше, чем несущийся с кулаками Сивис.
Пошкрябав ребристую поверхность украшения, он тяжело выдохнул. Придется разбираться с этим своими силами.
Припомнив положение призывателей, Мьон сел у центральной стопки камней. С этого ракурса он почувствовал слабый отблеск магии, который стремительно растворялся, убирая последние отблески своего присутствия.
— Αφαιρέστε το χρόνο, δείξε μου την αρχή του ταξιδιού* — приложив палец к свече, пробормотал маг.
Свеча в то же мгновение загорелась и стала яростно дергаться из стороны в сторону, как при сильном порыве ветра. Но, к разочарованию Мьона, так и не показала ничего важного, прежде чем вновь погаснуть. К этому моменту остатки магии совсем развеялись, оставив пустой импровизированный алтарь глухим к любым заклинаниям мага.
Мужчина потер глаза, вновь привыкая к мраку помещения.
— Божество? Воля? — прошептал он, привыкший обращаться к своему браслету.
Пламя использовалось только при обращении к священным образам, а то был многочисленный пантеон Божеств и, естественно, Воли, обитавшей в каждом уголке живого мира.
Боги отпадали сразу, так как ни одно божество не принимало торговцев времени. Боги с особенной осторожностью относились к тонким видам магии, и, будь у них возможность, они бы искоренили даже мысли об управлении временем. К счастью ордена, в их основании стоял Мариус — великий маг, отдавший свое сердце Воле взамен на чистоту своих помыслов. Время людей сильно меняет, портит изначально чистые идеи, и, страшась такой же участи для своего ордена, Мариус заключил сделку с Волей, полностью отрезав себя от мирских проблем и искушений.
Оставалась только Воля, но Мьон даже не представлял, как обычные обыватели в магии могли бы обратиться к столь неуловимым существам.
Усталость с новой силой навалилась на сознание мага, и на этот раз он решил не откладывать долгожданный сон. Сняв походную сумку, он расстелился на полу, используя сумку вместо подушки. Темный и по-особенному тихий зал безымянный таверны казался ему лучшим ночлегом за последние пять лет.
***
Стоило покинуть темные залы таверны и вновь оказаться на сияющих улицах города, как Сивис вновь почувствовал себя уверенней. Глаза были его лучшим помощником в любой ситуации, а вот частичная глухота на оба уха заставляла его каждый раз нервничать в темных помещениях.
Путь до дома заказчика занял не больше двадцати минут, и то скорее из-за медленного шага, которому придавали большое значение три фигуры впереди карателя. Всю дорогу Сивис лениво раздумывал о друге, который остался изучать алтарь призыва.
— Маги, — пробурчал он, с нотками раздражения в голосе.
— Вы что-то сказали? — спросила женщина, обернувшись к мужчине, но продолжая идти.
— А как вы нас призвали? — в лоб спросил торговец.
Женщина нахмурилась.
— Что за вопрос? Вы нам не доверяете?
— Нет, что вы, — как можно более дружелюбно улыбнулся Сивис. — Я просто и правда не знаю, как нас призывают.
— Тогда, может быть, вам и не стоит этого знать, — со значением ответил мужчина, что был обладателем самого убедительного голоса, который только слышал Сивис.
Каратель пожал плечами.
— Может, и не стоит.
На этом разговор и закончился, но Сивис решил, что потом обязательно поговорит с Мьоном о его изучении алтаря.
Без лишних разговоров его провели в обширную комнату, богато украшенную резьбой из дерева и забитую множеством подушек. Когда дверь за спиной мужчины захлопнулась, то на стенах комнаты засверкали серебристым свечением кристаллы. Плотные шторы на огромных окнах не закрывали весь свет улиц, и потому комната заливалась желтоватой сеткой света, слегка сбиваемая слабым мерцанием кристаллов.
Сивис не испытывал особой любви к излишкам, и потому он остался равнодушен к широкой, богато украшенной камнями кровати в центре комнаты. Сняв сапоги и распинав большую часть подушек, он прилег на образовавшуюся из них горку.
Ощутив покалывания в запястье, он прижал другой рукой браслет.
— Я знаю, — прошептал торговец.
Сейчас тревожное вздрагивание Леди его не удивляло. Браслет нервничал из-за большого расстояния между торговцами, но Сивис знал, что маг никуда не денется, пока его драгоценность вновь не зазвенит.
Шел уже третий день их совместного путешествия, и каратель начинал ощущать нетерпение, исходившее от браслета. Наказание не стоило затягивать на столь долгий срок, особенно если последствия сделки были известны Воле ордена. Но Сивис упрямо хотел растянуть этот срок хотя бы ещё на два заказа, чтобы упрямый маг сам выложил произошедшее. Карателя интересовали мотивы и чувства нарушителя, а не одно лишь наказание.
Когда браслет успокоился, мужчина наконец почувствовал облегчение, словно это было знаком одобрения. Он поспешил заснуть, приметив, что до рассвета осталось всего три часа.
