Не бросай меня

Итачи обвел тоскливым взглядом гостиную, медленно потягивая бурбон. Подпирая стену широкими плечами он только и думал о том, что за весь день ему не удалось выбраться из дома. Его душа и тело рвались под ливень, найти и прижать к себе тонкое тело Каи. Он грезил этим мигом всю ночь и день, но, прежде, стоило обговорить этот момент с матерью, чему она, конечно, не обрадуется. Мать никогда не поняла бы его увлечения и пришла бы в ужас от мысли о том, что он увлекся прислугой в ее собственном доме. Микото слишком бурно реагировала на подобные вести. Всякий раз приходила в неистовство, если подобное случалось с кем-то из ее знакомых. Словно разъяренная фурия, она утверждала, что ее сыновья никогда бы с ней так не поступили. Огорчать ее не хотелось. Итачи ловил себя на мысли, что был слишком хорошим сыном и это выходило ему боком. Таиться от собственной матери - кто бы мог подумать, что до этого дойдет? Мидори-сан увлеченно беседовала с Микото, не замечая, каким взглядом ее дочь пожирает старшего из сыновей Учиха. Итачи было откровенно все равно на ее пристальные, весьма заинтересованные взгляды. Она кокетливо улыбалась и хлопала ресницами, шла на любые ухищрения лишь бы заставить его обратить на себя внимание. Все эти ужимки, как и Итачи, замечала Микото и всякий раз бросала на сына неодобрительные взгляды, если он игнорировал девушку. Наконец, Микото не выдержала явного отсутствия интереса к гостье со стороны сына. Извинившись перед Мидори-сан, она подошла к нему. — Итачи, милый, можно тебя на минутку, — милейшая улыбка на губах матери ярко контрастировала с вспышками гнева в черных глазах. Проворно она оплела локоть сына тонкими пальцами и потянула вслед за собой к коридору. — Что на тебя нашло? Чем Хитоми Мидори тебе не угодила? Если на счет Юки Саёри я с тобой согласна, то Хитоми красива. Или это не так? — Красива, — согласился Итачи не собираясь лгать. Она, в самом деле, была красива, с отливающими медью каштановыми волосами, большими кольцами струящимися по ее худым плечам. Округлое лицо с правильными чертами, пухлыми губами и маленьким аккуратным носом. Большие карие глаза с вкраплениями жидкого золота — все это делало ее просто обворожительной. Но Итачи стал узником других глаз, вычеркнуть которые из своей памяти никак не мог. Мать ждала от него объяснений, но их не находилось. Оставалось только сознаться, пусть это и грозило скандалом. — Она меня не интересует… Микото вспыхнула возмущением и праведным гневом, но сказать ничего не успела. Входная дверь распахнулась и на пороге появился Саске, вымокший с ног до головы. Обычно взъерошенные волосы теперь прилипли к лицу и вискам, точно чернильные сосульки. Микото всплеснула руками. — Боги! Где ты был?! — ее голос разлетелся эхом по всему дому. Саске стянул кроссовки, полные дождевой воды, оставляя вокруг себя лужи. Он казался измотанным, но странный огонь горел в глубине глаз, будто он одержал самую внушительную победу в своей жизни. — У нас есть что перекусить? — не ответил он на вопрос матери. — Я страшно проголодался. — Конечно, — заверила его Микото. — Только смени одежду и высуши волосы! Не хватало еще, чтобы ты слег с воспалением легких. Саске фыркнул, но спорить не стал. Быстро направившись на второй этаж, даже не поздоровавшись с Мидори-сан и ее дочерью, словно их и вовсе не существовало. Итачи подумал, что Саске сильно уязвляет такая опека матери, словно он не в состоянии о себе позаботиться, но ему не понять, что для Микото Саске навсегда останется ее малышом. В любом случае, появление Саске спасло его от ненужных расспросов. Теперь мать направилась на кухню заботиться о питании младшего сына. Итачи обязательно скажет ей обо всем, как только нежелательные гости покинут их дом и примет на себя весь гнев матери. Осталось лишь немного подождать. *** Саске стянул с тела прилипшую мокрую рубашку и швырнул ее в дальний угол комнаты. Личное удобство его мало интересовало сейчас, куда более привлекательным казалась маленькая флэш-карта, тщательно упакованная в полиэтилен. Впервые в жизни Саске приходилось добираться домой под проливным дождем, оставив нанятое такси Узумаки. Наруто проявил верх изобретательности, рыская по коридорам клиники, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания. Впрочем, не заметить его было совершенно невозможно. Этим-то качеством Наруто и воспользовался в полной мере, мастерски выдумывая очередную ложь за другой. Не удивительно, что возвращаясь домой он был взбудоражен и крайне недоволен, обзывая Саске последними словами. Он-то прекрасно провел время в компании очаровательной Сакуры, пока Наруто рисковал репутацией своей и отца. Однако и со стороны Саске его подвиг не выглядел чем-то приятным, скорее напротив. Сакура и раньше интересовала его не больше, чем пятно на стене. Ему потребовалась поистине героическая выдержка, чтобы отсидеть с ней достаточной для Узумаки времени. Пустые разговоры и высокопарные светские беседы настолько утомили младшего Учиха, что, казалось, он с куда большей радостью пустил бы себе пулю в лоб, чем рискнул повторить подобный опыт. И все же теперь Саске пребывал в эйфории от одержанной им победы. Оставалось совсем немного: выведать тайны Такугава Каойя. Саске уже направился в сторону ноутбука, намереваясь загрузить данные с флеш-карты. Наруто предупредил его о тщательном кодировании файла, понять который сам Узумаки был не в силах. Учиха этому нисколько не удивлялся и был счастлив тому, что уже есть. К тому же, оставаясь в неизвестности, Наруто не смог бы растрепать новости собственной матери, а у Кушины никогда язык за зубами не держался. — Саске, спускайся! — голос матери остановил Саске на половине пути. Он уже вынул флеш-карту из пакета, но не успел вставить в разъем. Разочарованно повертев ее в руках, Саске отправил ее в нижний ящик стола, дожидаться своего часа, который обещал настать еще очень нескоро. Переодевшись в сухие вещи, небрежно навесив полотенце на голову, Саске бегло спустился по лестнице в гостиную, где его уже поджидал накрытый стол. Ко всему прочему, Саске казалось весьма любопытным наблюдение за старшим братом, его реакцией на все события грядущего вечера, а уж Саске позаботится, чтобы тайн не осталось. *** Уже начинало смеркаться. Дождь все еще тарабанил крупными каплями по стеклам плотно закрытых окон. Госпожа Мидори уже собралась уходить, но Микото упросила ее провести еще час в их дружной компании. То, что мать семейства Учиха считала дружной, на самом деле не тянуло даже на скучное общество. Саске неустанно предпринимал попытки покинуть их компанию, но так и не получил разрешения матери. Итачи же, и вовсе, казалось, находился в совершенно ином месте, настолько сильно поглотил его внимание дождь. Странное поведение сыновей, которые никогда прежде не углублялись в собственные мысли в присутствие посторонних, заставляло Микото нервничать. Она опасалась того, что сыновья затеяли что-то, о чем она не имела ни малейшего представления, и все это закончится для их семьи весьма печально. К тому же Фугаку сильно задерживался. Направляясь в контору этим утром, он обещал пробыть там не больше пары часов, уладить последние вопросы с персоной Каи, и вернуться к обеду. Он отсутствовал уже четыре часа от крайнего срока. Это заставляло Микото рисовать самые страшные сценарии. Вполне возможно, что случилась накладка и Шисуи не сможет им помочь, в таком случае Микото и не надеялась уладить дело миром. А что станет с их семьей, когда обо всем станет известно Итачи? Нет. Она решительно не желала об этом думать. Сама мысль того, что Итачи отвернется от них, казалась Микото смерти подобна. Она не должна допустить, чтобы ее ошибка стала причиной серьезной ссоры с сыном. Ответив на очередное, совершенно бессмысленное замечание Мидори-сан, которое, впрочем, совершенно не слышала, Микото поспешила на кухню, за очередной порцией закусок и чая. Своих гостей она всегда обслуживала сама, что придавало ее вечерам, как считал Итачи, семейного антуража. Руки ее дрожали, а губы сжались в плотную полоску. Она рухнула на стул, как подкошенная, понимая, что душевные терзания полностью истощили ее силы. Старая Миса тут же подала ей стакан прохладной воды с мятой и лимоном. — С вами все хорошо, Микото-сан? — на лице кухарки отразилось чистосердечное беспокойство. Заставив себя выпить кисловатой воды, Микото сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться. — Все хорошо, Миса. Наверное, я зря беспокоюсь, — она вновь припала губами к краю высокого стакана, виновато улыбаясь. — Я так нервничаю, что заставлю свою семью вести себя странно. — О чем это вы? — недоумевала Миса, во все глаза смотря на свою хозяйку. Она знала, что только ей Микото и откроется в своих тревогах, а долг Мисы состоял в том, чтобы сохранить ее тайны. — Мне кажется, мои сыновья что-то затевают, — шепотом поведала опасения Микото. Миса вытянула лицо от удивления. — Да что вы?! — не зная, что ответить, кухарка принялась раскладывать кексы и ароматные булочки с маком, корицей и медом на блюде, готовя к подаче. Микото подалась к ней, через весь стол. — Сама посуди. Итачи кажется мне в глубокой задумчивости, а Саске так и норовит оскорбить семью Мидори, сбежав с обеда! — Ну, — фыркнула кухарка, подняв на нее глаза. Выражение лица Микото было полно священного ужаса. — Я бы сказала, что, в коем-то веке, Саске нашел, чем себя занять. И это занятие вызывает в нем столько интереса, что он не способен усидеть на месте. Что же до Итачи-сана, — Миса умолкла, а Микото встрепенулась всем своим существом, полагая, что не одной ей Итачи казался странным. Миса обтерла руки о фартук и склонилась к самому уху Микото, точно их могли услышать, — так я бы сказала, что страдает он от дел сердечных. — Что?! — Микото сама мысль показалась абсурдной. Уж она бы заметила, что ее старший сын воспылал интересом к девушке. Да и где ему было ее отыскать? Ко всем кандидаткам он проявлял сдержанную холодность. — Я бы знала. Да и откуда ей взяться? Миса пожала плечами. — Откуда ж мне знать. Может в столице осталась? — Почему же он с собой ее не привез? — засыпала вопросами Микото. Миса потерла лоб, стараясь выдать самый подходящий, по ее мнению, ответ. — Расстались, может? — ее неопределенность, впрочем, никак на Микото не подействовала. — Но тоскует он шибко. — Ты права, Миса, — наконец изрекла Микото и как только мысль о неразделенной любви ее старшего сына укоренилась в сознании, он вскрикнула, зажав рот ладонью. — Боги! Мой сын страдает, а я даже понятия не имела! Я обязана окружить его заботой и теплом! - воодушевленно выдала Микото, уже готовая браться за дело со всей материнской ответственностью. — Не стоит так торопиться, Микото-сама! — поспешила предупредить ее Миса. — Итачи-сан человек тонкой душевной организации. Он не оценит вашего порыва. Микото печально вздохнула, осознавая правоту слов кухарки. — Что же мне делать тогда? — недоумевала он. Миса положила руку ей на плечо, желая приободрить. — Все наладится. Когда Итачи-сан будет готов вам открыться, будьте внимательны. *** Воспользовавшись временным отсутствием хозяйки дома, Мидори-сан взялась самолично рекламировать собственную дочь. От ее внимания не скрылось, какой интерес Хитоми проявляла к Итачи Учиха, и была крайне раздосадована отсутствием ответа с его стороны. Никто не умел так выгодно преподносить достоинства Хитоми, как ее мать. Обратив все свое внимание на Итачи, Мидори-сан принялась увлеченно рассказывать о том, какой очаровательной малышкой была ее Хитоми. При этом она не позволяла Итачи утратить интерес к ее словам, положив ладонь ему на руку и старательно заглядывая в глаза. Итачи очень надеялся, что истории Мидори-сан иссякнут как можно скорее. Ему претила мысль о том, с каким отчаянным старанием мать сватает собственного ребенка. Точно у Хитоми не было языка и говорить она, увы, не имела возможности. Слушая Мидори-сан, однако не достаточно внимательно, Итачи полагал, что все это было бы интересно, если бы на его месте оказался человек заинтересованный Хитоми весьма серьезно. Все эти забавные случаи, описываемые Мидори-сан, сопровождаемые смешками и жутко покрасневшим лицом самой Хитоми, не вызывали у Итачи совершенно никаких эмоций. Куда больше его интересовало: каким ребенком была Каи? Нет, конечно он помнил ее детское личико, залитое слезами, но совершенно не знал. Итачи отчаянно хотелось узнать, были ли в ее жизни нелепые ситуации? Дергали ли ее за косы мальчишки? Перемазывалась ли она грязью, как поросенок? Его интерес невозможно было отнести к любопытству, скорее — жизненная необходимость. Саске скучал. Его жег неистовый интерес к содержимому флэш-карты, но он понимал, что увяз в этом вечере по самое горло. И все же, он не упустил момента задеть брата. Саске многое видел, многое знал и слышал, и тем забавнее было наблюдать за тем, как Итачи пытается отвергать собственные чувства. Накануне вечером, однако, он показал истинное лицо, приоткрыв завесу своего пагубного влечения. Это, впрочем, нисколько не меняло установленных Саске правил. Он бы рассказал Итачи все о Каи, ответь тот всего на несколько вопросов. Итачи же был так занят разбором собственных чувств, что утратил интерес к соревнованию. Сдаваться Саске не собирался. Едва приобретя брата снова, после длительной разлуки, он любым способом пытался привлечь его внимание к себе. — Кстати, — подал он голос, когда Мидори-сан умолкла на короткий миг, переводя дыхание после длительного смеха. Он многозначительно посмотрел на брата, прекрасно осознавая, что собирается сказать и какое впечатление на Итачи это произведет. — Как поживают монстры под кроватью? Улыбка Саске могла показаться зловещей, но Итачи не предал ей никакого значения. Сейчас он ощущал лишь то, как земля уходит из-под ног и он стремительно проваливается в бездонную яму. — Что, прости? — огромным усилием, он заставил себя выговорить слова будничным тоном, точно не расслышав вопроса младшего брата. Саске сиял, чувствуя себя победителем. Взгляд Итачи выражал откровенную угрозу. Саске добился своего, заставив брата в очередной раз считаться с его присутствием. — Монстры? — Мидори-сан удивленно смотрела на младшего Учиха, впрочем, все внимание Саске оказалось сосредоточено на брате. Эта яростная битва глаз, со стороны ничем опасным не выглядела. Итачи держался спокойно и уверенно, в то время как Саске, скрыв глаза под завесой непослушной челки, больше походил на Дьявола-искусителя. — О чем это ты, Саске? — Да, так, — отмахнулся он, не сводя с брата взгляда. — Просто вспомнил, что в детстве ужасно боялся плохих людей и не хотел ложиться спать, опасаясь, что меня похитят или убьют ночью. Тогда Итачи и придумал это. Быть моим собственным монстром под кроватью, чтобы отпугивать плохих людей. — О! Как это очаровательно! — всплеснула руками Мидори-сан. — Столь трепетная братская забота достойна похвалы и восхищения! Она погладила руку Итачи, словно в этом жесте и заключалось все ее восхищение. Но Итачи, как и Саске, прекрасно понимал весь смысл его слов. Подобной низости от родного брата Итачи не ожидал. Саске же упивался этим острым чувством опасности, прекрасно зная, что не окажись посторонних, Итачи набросился бы на него, если не с кулаками, то основательно бы встряхнул и потребовал объяснений. Он был в выигрышном положении, но не рискнул бы зайти дальше. Вернулась Микото, и обед, плавно перетекая в ужин, пошел своим чередом. Саске чувствовал на себе взгляд брата постоянно, даже когда тот говорил с матерью, пытаясь остановить ее отчаянное попытки накормить его очередной булочкой. Итачи любил сладкое, его пагубная страсть была хорошо известна в семье, но Микото явно с этим перегибала. Наконец, Мидори-сан засобиралась домой. Она вдруг неожиданно вспомнила, что назначила еще одну встречу на этот вечер, отменить которую просто не имела возможности. Когда мать и дочь уже выходили, в дверях столкнулись с Фугаку. В компании с ним был Шисуи, появление которого произвело должное впечатление лишь на Итачи. Они обменялись рукопожатиями, не скрывая радости от встречи после длительной разлуки. Тем временем, Микото налетела на мужа с расспросами о причине его задержки. — Прости, — смущенно произнес он. — Дела задержали меня несколько дольше, чем я планировал. А после, я решил дождаться Шисуи. — Прошу прощения, за столь неожиданный визит, — вставил Шисуи. Микото лучезарно ему улыбнулась. — Ну что ты, — она протянула к нему руки и крепко пожала ладони. — Ты — часть нашей семьи и мы всегда рады тебя видеть. — Благодарю, — отозвался Шисуи, переводя взгляд на Саске. Черной тенью, подпирая притолоку спиной и скрестив руки на груди, он буравил кузена тяжелым взглядом. В случае с Саске — это была типичная реакция. Таким же образом, он встречал и родного брата. — Ты опоздал, — сухо заметил Саске. — Обед подошел к концу. — Меня звали на ужин, — заметил Шисуи и Саске пожал плечами. — В таком случае, ты слишком рано. Кто знает, когда нам захочется есть, после такого количества булочек. — Острый взгляд Саске метнулся в сторону Итачи, будто сталь кинжала. Саске, никоим образом, не желал, чтобы Итачи забыл о его присутствии и брошенных им словах. Итачи ответил столь же убийственным взглядом. Им, определенно, было что обсудить сегодня, но ситуация складывалась так, что обменяться несколькими словами с глазу на глаз они просто не имели возможности. — Раз никто не голоден, полагаю, не сочтете за наглость, если мы отужинаем в кабинете и уладим дела, а после присоединимся к вам? — поинтересовался Фугаку и семья не выразила возражений. Тогда он обратился к жене: — Микото, будь добра распорядиться, чтобы нам подали ужин в кабинет. — Разумеется, — отозвалась она и поспешила на кухню. Фугаку пригласил Шисуи следовать за ним и только когда двери за ними закрылись, Саске и Итачи остались в полном одиночестве. — Что это значит, черт возьми! — Итачи не заставил себя ждать. — Ты следишь за мной? — Даже не думал, — поспешил оправдаться Саске. Теперь ситуация не играла в его пользу. — Тогда, как относиться к твоим словам? И не нужно говорить, что это давняя история, я прекрасно понимаю, для чего ты это сказал! — глаза Итачи горели лютым огнем. На миг Саске подумал, что заигрался и теперь поплатится за неудачную шутку. Хотя еще час назад он был вполне доволен своим положением. Следовало разрешить конфликт малой кровью, в противном случае, Итачи никогда больше не пожелает с ним говорить. — Ты правильно понял смысл фразы, — признался Саске, однако и не думая извиняться. — Но я не следил за тобой. Я случайно оказался рядом и услышал. Кажется, я говорил утром, что не испытываю к этому интереса. — И с какой целью ты вмешиваешься в мою жизнь? — полюбопытствовал Итачи, отчего-то не особенно доверяя словам брата. Саске поежился. Как, однако, неуютно оправдываться перед старшим братом. Саске ощущал себя мальчишкой, разбившим любимую мамину вазу и обвинивший в этом любимого пса аники. — Мне показалось, что ты забыл о нашем пари, — сознался он, наконец. Итачи выпрямился, гордо расправив плечи. — Я не играю на человеческую жизнь, Саске. Если мне что-то интересно, я это узнаю, — закончил он, дав всем своим видом понять, что разговор окончен. Однако Саске еще не был готов отпустить его. — Но ты не можешь отрицать того факта, что мне известно куда больше! Итачи холодно посмотрел на него. — Будь в тебе чуть больше благородства, ты не устраивал бы соревнований, а поделился всем, что тебе известно. — Я так и хотел, — ответил Саске, разводя руками. — Но мне очень важно, чтобы ты сам нашел ответы на три вопроса. В конечном результате, у тебя в этом случае куда более личный интерес. — И на какие вопросы я должен ответить? — поинтересовался Итачи, прекрасно зная, что о Каи почти ничего не знает. Саске ухмыльнулся. — Кто она? — Я не знаю ее фамилии, но вспомнил, что видел ее перед отъездом, — подобная информация не могла удовлетворить Саске, но он кивнул головой. Во всяком случае, Итачи знал, что Каи, кем бы она ни была, принадлежала к их кругу людей. Второй вопрос не заставил себя ждать: — Почему она здесь? — Скрывается, — это Итачи знал твердо и был полностью уверен. Саске вновь кивнул головой, на этот раз с куда большим энтузиазмом. — От чего? — задал он последний, но самый важный вопрос. Ответа на него Итачи не знал и уже выбился из сил его получить. Впрочем, с последнего времени, ему стало совершенно неважно, что именно натворила Каи. Он был готов принять ее со всеми секретами и прошлыми ошибками. Он обещал быть ее монстром и отступаться от своих слов Итачи не намерен. — Я не знаю, — признал Итачи, теряя терпение. Глаза Саске лихорадочно блеснули под прядями волос. — Ну же! Это так просто, нии-сан! В чьем доме она оказалась? Кто наш отец? В какой сфере он практикует? И, наконец, какое дело ему было бы не по силам выиграть? — Уголовное, — тут же ответил Итачи. Их отец всегда занимался финансами, по большей части заключением сделок, но иногда и принимал участие в расследовании хищений. Саске ухмыльнулся. Это именно тот ответ, которого он ждал. — Что ты хочешь этим сказать? — Это же очевидно. Отец взялся за уголовное дело, но выиграть его не смог, потому и заманил тебя сюда, — объяснения Саске казались Итачи весьма правдоподобными. Он и сам полагал именно так, пока не утратил надежду добиться от него ответа. Но почему он ничего не сказал с самого начала? Саске кивнул головой в сторону кабинета отца. — Сейчас, на твоем месте, я бы перестал играть роль хорошего сына. — Ты предлагаешь мне шпионить? — удивился Итачи. Саске прикрыл глаза и с огромной усталостью опустился в кресло. — Я был бы очень расстроен, если бы семья таила от меня тайны. Но, я не ты. Этого оказалось достаточно. Итачи сделал именно то, что советовал Саске. Он уже успел убедиться в том, что Каи скрывают и от него. Все свои знания Саске приобрел именно таким, подлым способом, но иначе он так бы и пребывал в неведении. Итачи надеялся, что у него будет достаточно времени, пока мать не принесет ужин. *** — Как обстоят дела с нашей проблемой? — поинтересовался Фугаку едва они с Шисуи заняли места. В кабинете, как и всегда, всё находилось на своих местах и создавало ощущение полного контроля. Шисуи закинул ногу за ногу, удобно устраиваясь в высоком кресле. — Все готово. Я нашел подходящее место, полагаю, этим домом еще многое время никто не будет интересоваться. — Прекрасно, — Фугаку даже просиял, правда, очень коротко, тут же возвращая своему лицу привычную суровость. — Когда ты сможешь ее забрать? — Хоть сейчас, — признался Шисуи. Это весть еще больше приободрила Фугаку. Все складывалось наилучшим образом и Микото больше не придется волноваться. — Вот только мне не совсем понятно, отчего ты решил сдаться? — Я не сдаюсь! — решительно заявил Фугаку. — Это временная мера, ради успокоения моей супруги и ее личная просьба. С тех пор, как вернулся Итачи, все на взводе. — Тебе стоило рассказать ему. Итачи куда больше разбирается в мелочах судопроизводства, чем ты, дядя. — Я знаю, — Фугаку опустил взгляд на сцепленные пальцы. — Но, как я уже говорил вчера, я дал слово Микото, что не стану его втягивать. — На мой взгляд, это глупо, — заметил Шисуи, взмахнув рукой. — Ты должен сказать Итачи. — Сказать о чем? — дверь поспешно распахнулась, явив взорам говоривших лицо их спора. Фугаку смертельно побледнел, увидев старшего сына в дверях собственного кабинета. Вид у него был такой, точно Итачи собирался вершить суд. Причем казнить собирался явно больше, чем миловать. Шисуи, впрочем, лишь расплылся в заговорщицкой улыбке. Было ясно, что они с Саске, даже не сговариваясь, подталкивали Итачи к вмешательству. На мгновение в кабинете повисла мертвая тишина. Никто не знал, что следовало ответить. Стоя за дверью, Итачи понимал, что ничего ценного и полезного не узнает, тем более, что брат и отец общались сугубо общими выражениями. Поэтому и решил дать о себе знать. В конце концов, отцу больше некуда было отступать. Его прижали к стене. Однако, смотря на сына почти сумасшедшим взглядом, Фугаку пытался спешно придумать оправдание. Видя его замешательство, Итачи напомнил вопрос. — Так, о чем ты должен мне сказать? Фугаку запнулся, произнеся что-то неразборчивое. Тогда Шисуи решил взять дело в свои руки. — Видишь ли, — сказал он, решив не дать дяде возможности оправдаться, — речь идет о девушке, оказавшейся в сложном положении. Ее обвинили в преступлении, которое она не могла совершить, а твой отец… — Шисуи! — оборвал его Фугаку. Шисуи умолк и две пары чернильных глаз устремились на мгновенно сморщившееся лицо главы семьи. — Я сам все ему расскажу. В твоей помощи нет надобности. — Как пожелаешь, — протянул Шисуи и поднялся с кресла, с чувством выполненного долга. Фугаку был прекрасным адвокатом, но не смог бы тягаться в сфере, которую практически не знал. Покидая кабинет, Шисуи остановился перед Итачи и сказал так тихо, что только он и мог его расслышать: — Я сделал все, что мог. После чего удалился. Фугаку тяжело вздохнул, точно у него не осталось сил. — Присядь, — попросил он, указывая на то же кресло, которое минуту назад покинул Шисуи. Итачи сел, ожидая, когда же отец перейдет к делу. — Прежде всего, хочу чтобы ты знал: я не намеревался таиться от тебя. Ваша мать опасалась, что наш поступок сможет отвратить тебя и Саске от семьи. Она взяла с меня слово, что я не стану ничего тебе говорить. Как ты понимаешь, речь идет о Каи. Ты спрашивал о ней, но тогда я солгал. Теперь нет смысла отпираться. С разрешения вашей матери, я спрятал ее в нашем доме, выкрав из тюрьмы. — Что?! — Итачи был готов к любому повороту событий, но не к этому. Он достаточно хорошо изучил склад характера Каи и тюрьма с ним никак не вязалась. Фугаку расценил его восклицание, как осуждение, и повесил голову. — У меня не было иного выхода. Девочку приговорили к казни. Я сделал все, что мог, этого оказалось крайне мало. Мне постоянно мешали, почти лишили материалов дела. Я же должен был защитить ее. — Кто она? — спросил Итачи, зная, что отец не станет скрывать правды. — Дочь моего хорошего друга, Такугавы Каойя. Итачи помнил Каойя-сана. Фугаку часто приглашал его домой, они всегда хорошо и тесно общались. Помнил и его жену — Нами, известную в свое время актрису, пока трагедия не унесла ее жизнь. И помнил маленькую Каи в слезах. Теперь он, сопоставив время и факты, знал, что в тот день Каи плакала из-за смерти мамы. Именно о смерти они говорили тем днем. — Что она сделала, чтобы заслужить такое наказание? — Итачи спрашивал бесстрастно, хотя внутри все кипело. Он еще не знал, как реагировать и относиться к новости, но решил узнать все детали, прежде чем судить. — Полгода назад, — начал Фугаку, пересказывая историю, которая не выходила из его головы даже ночью, — Такугава Каойя умер. Его нашла полиция в собственном доме с перерезанным горлом. Рядом с ним была Каи, вся в крови с ножом для бумаги в руках. Как установило следствие — нож и был орудием убийства. Его воткнули Каойю в горло. Объяснить, как оказалась с оружием в руках, Каи не смогла. Она пришла в себя лишь в тот момент, когда полицейский вырвал из ее пальцев нож. Что было до этого, она совершенно не помнит. — Возможно, это последствия шока, — предположил Итачи, рассуждая, как заправский адвокат. — Кто вызвал полицию? — Этого я не знаю. В материалах дела говорится, что кто-то позвонил на линию спасения и заявил об убийстве. Я запрашивал эту запись, но она таинственным образом исчезла. — Фугаку откинулся в кресле, начиная восстанавливать самообладание. Он полагал, что сын начнет осуждать его, но вместо этого они вели вполне деловой разговор. — Я подал апелляцию судье, требуя не учитывать запись звонка, как доказательство в силу ее отсутствия, но мое замечание проигнорировали. За все время расследования я так и не смог отыскать сколько-нибудь веских доказательств ее невиновности, хотя полностью в этом уверен. Следствию же хватило того факта, что Каи держала в руках орудие убийства. Как заверяет полиция: ее поймали с поличным. Для большей уверенности, существуют свидетельские показания ее сводного брата Яхико. — Я знаю его, — сказал Итачи, не желая, чтобы отец отклонялся от повествования. — Что он заявил? — Что Каи была недовольна вторым браком своего отца и ненавидела мачеху. Что она мечтала получить наследство матери до достижения совершеннолетия и постоянно ссорилась из-за этого с отцом. В конечном итоге, все это, по мнению Яхико и привело к трагедии. Он выступал на суде и просил судью не смягчать приговора убийце его отца. Судья учел его пожелание и Каи вынесли смертный приговор. Поэтому я и выкрал ее из тюрьмы, не дав привести его в исполнение. Хотел выиграть время и доказать ее невиновность, но так ничего и не смог. Фугаку закончил говорить и смолк. Детали можно было обсудить и после, сейчас главное было узнать, что думает Итачи по этому поводу. Тот тоже молчал, задумавшись о своем. Теперь ему многое в поведение Каи становилось понятно. Ее постоянное стремление скрыться обретало вполне логичное объяснение. Ему и в голову не могло прийти, что она столько перенесла. Ему искренне стало жаль Каи. Хотелось вырвать себе язык, за все гадости, что он ей наговорил. Он обязательно извинится перед ней, просто обязан. Фугаку кашлянул, привлекая к себе его внимание, но сказать ничего не успел. Дверь кабинета открылась снова. На пороге стояла Микото, держа в руках поднос с ужином. Увидев мужа и сына с хмурыми лицами, у нее начали трястись руки. Она знала, что все закончится именно этим. Итачи взглянул на мать и одарил ее осуждающим взглядом. — Как ты могла? — серьезно спросил он. У Микото сердце болезненно содрогнулось. Она закусила губу, силясь сдержать слезы. — Сынок… Я… — слова не приходили на ум. Она не знала, что следовало ответить, чтобы смирить его гнев. — Как ты могла подумать обо мне такое?! — Итачи резко поднялся с места, пристально смотря на нее. — По-твоему, я такой зверь, что не способен правильно оценить ситуацию? Что ты вообще обо мне думаешь?! Глаза Микото намокли от слез и она едва не выронила поднос, так и не решившись его поставить. — Итачи, довольно, — Фугаку пришел на помощь супруге. — Ваша мать лишь опасалась за тебя. Мы итак сильно рискуем, теперь и ты, раз знаешь правду. — Я? — Итачи резко повернулся к отцу. — А Саске?! О нем ты не подумал? — Саске? Он знает? — недоумение ярко осветило его лицо. Итачи прикрыл глаза ладонью. — Ты полагаешь, что у него нет глаз и ушей, отец? Разумеется, Саске все знает. Я с первого дня понял, что вы что-то скрываете. Сколько времени было у Саске на то, чтобы сделать тот же вывод и понять причину? Саске не глупец, отец! Его ум острый и он прекрасно умеет читать между строк. К тому же, Каи не игла в стоге сена. Она живет в нашем доме! Фугаку заставил себя смолчать, на обвинительную речь сына. Ему следовало предвидеть, что Саске все узнает, но, почему-то, он не придал его персоне большого значения. Он всегда недооценивал младшего сына и поплатился за это. — Оставим ссоры, — наконец, сказал он, смотря сыну прямо в глаза. — Мы совершили достаточно ошибок, но это не касается девочки, которую хотят казнить. Ты поможешь мне? Итачи посмотрел на него оценивающим взглядом, словно примеряясь. — Первое правило адвоката: если не можешь выиграть дела — откажись, — напомнил он. Фугаку вытянул шею и нахмурился. — Что ты хочешь этим сказать? — Если ты не в состоянии защитить интересы своего клиента, лучше отдай дело другому. — И кого ты предлагаешь? — Фугаку уже понимал, к чему клонит старший сын, но все еще не мог поверить. — С этой минуты, интересы Такугавы Каи буду защищать я. Будь добр, отец, передай мне все материалы дела и освободи кабинет, — Итачи повернулся к матери, все еще не успокоившейся от пережитой сцены. — Мама, позови Каи. Я хочу поговорить с ней лично. Деловой тон, с которым Итачи отдавал указания, заставил Фугаку повеселеть. Без лишних слов, он вынул папку с делом Каи из запертого ящика стола и передал сыну. Теперь он был спокоен за ее судьбу. — Будь, по-твоему, — изрек Фугаку, направившись к выходу. — Мой кабинет в твоем полном распоряжении.