Не бросай меня

Каи не шевелилась. Ее взгляд был устремлен на сложенные на коленях руки, но Итачи чувствовал, что видит она совсем не это. Он уже успел разостлать себе спальное место и готовился ко сну, но тревога за Каи не позволила ему оставить девушку в одиночестве. Он слишком сильно играл ее чувствами, чтобы не чувствовать ответственности. — Каи? Тебя что-то беспокоит? — он приблизился к кровати, подобно хищнику, останавливаясь перед ней. Она не шелохнулась. — Каи? — Отец хотел, чтобы у меня было будущее, — голос ее звучал гулко, будто пробиваясь сквозь толщи льда. Итачи нахмурился, предвещая близкую истерику. — Он посылал меня на все эти светские мероприятия, чтобы я смогла свыкнуться с правилами, найти друзей, но… — Из груди ее вырвался нервный смешок. — Что? — Итачи должен был знать, что ее мучает. Должен был оградить от бед, но никогда не смог бы этого сделать, не узнав ее тайны. Глаза Каи расширились, унося ее мысли далеко в прошлое. — Они шептались за нашими спинами: «Бедный Каойя! Как отвратительно растить чужого ребенка! — голос Каи наполнился басом, точно говор Мидори-сан и сквозил тем же презрением, которое она не стеснялась показывать. — Любить неверную женщину, а потом выдавать за своего ее выблядка! Можно подумать, никто не знает, что ее мамаша нагуляла дочь вне брака! — Каи перевела дыхание и заговорила писклявым и высокомерным тоном, точно копируя голос Саёри-сан. — Ничего удивительно в том, что девица точная копия своей мамаши! Разве вы не слышали?! О! Так она вовсе не закончила школу, а ее выгнали! За то, что совратила учителя, почти святого человека. Яблоко от яблони, как говорится». Итачи испытал неподдельно отвращение от подобных фраз, пропитанных ядом зависти и злобы. Каи была куда красивее их дочерей, за ней следовало и куда большее приданное. Судя по всему, что Итачи удалось узнать, Каи была независима в финансах уже тогда и являлась одной из самых богатых невест на этой ярмарке. Не удивительно, что тщедушные мамаши, утратившие всякие надежды на удачный брак своих дочерей, питали к ней подобное отвращение. — Это был совсем не учитель, а санитар! — голос Каи снова изменился и теперь Итачи узнал в ней Такаши-сан, одну из бывших подруг его матери. Прежде, она часто посещала их дом. Микото и Нако свели одинаковые хлопоты по воспитанию двоих сыновей, но позже, еще до отъезда Итачи, мать насмерть разругалась с подругой. — Разве вы не знаете?! Ни в какой школе она не училась! Все это время ее держали в психиатрической клинике. Я это точно знаю! Это она свою мамашу и укокошила. Так изуродовала, что пришлось придумать нелепую байку об упавшем оборудовании. Просто выставлять напоказ этот ужас было невозможно. Так вот, врачи перепугались, что она выберется на свободу и всех их перебьет, и потребовали забрать ее! Вы понимаете, какая опасность грозит всем нам?! Боги, если кто-нибудь из моих мальчиков заикнется о ней, я сама его придушу! На последних словах голос Каи почти стих. Итачи лишь по наитию разобрал окончание фразы. Ему стало больно за нее. — Каи, — он не знал, что сказать, но и молчать не мог. Видеть, как ее душа истекает кровью — ужасно. — Злые языки никогда не могут оставаться за зубами. — Я знаю, — тихо сказал она. Ей очень хотелось взглянуть в его глаза. Увидеть то особое чувство понимания и сострадания, но она не смогла. — Но я начала верить им. Порой, мне в голову закрадывалась мысль, что они правы и я, в самом деле, сумасшедшая. Я читала об этом. Даже думала, что отец заменил мои воспоминания при помощи гипноза или еще чего-то. У него ведь были средства! — Ты же понимаешь, что эта мысль не имеет права на существование, — укорил ее Итачи. Каи тяжело вздохнула, но ничего не ответила. Итачи опустился на колени перед ней, так, чтобы видеть ее глаза, раз уж она сама не рискнула поднять головы. Сжал ее ладони в своих пальцах. — Я обещаю, что мы во всем разберемся. Мы только начали, Каи. Ты говорила о кухарке — мы ее найдем. Найдем всех слуг из вашего дома. Кто-то же должен знать, что случилось той ночью. — Но никого не было дома, — глухим голосом отозвалась Каи. Взгляд ее потух и сделался пустым. Итачи с тревогой вглядывался в ее лицо. — Откуда тебе знать об этом? — если так утверждала полиция, то Итачи не собирался верить ни единому слову. Они лишь упростили себе задачу. Отсутствие свидетелей и клевета Яхико, в купе с орудием убийства — достаточное основание для суда. Все, лишь бы не утруждать себя поисками настоящего убийцы, не оставившего ни единого следа. — Я звала на помощь, — прохрипела Каи, смотря куда-то сквозь пелену времени. В ее синих глазах зиял страх. — Кричала, пока не сорвала голос. Никто не пришел. — Ты звала на помощь? — его, скорее удивление, нежели вопрос, заставил Каи поднять голову. Она испытала замешательство, поскольку, произнесенные ею слова отказались находить подтверждение в памяти. Она почувствовала, как виски сдавило нечеловеческой болью. Точно такой же, как тем злополучным днем. Сказывалась усталость и нервное истощение. — Каи, ты помнишь, как звала на помощь? — Нет, — она мотнула головой, потянув тонкие пальцы к пульсирующим от боли вискам. — Но уверена, что делала это. Ее голос сорвался на хрип, как если бы она потеряла его от перенапряжения связок. — Ты должна отдохнуть, — настоял Итачи, помогая Каи улечься в постель, и заботливо укрыл одеялом. Он видел, что ее мучила боль. Не только душевная, но и физическая. Каи не отнимала рук от головы, в любой миг готовой лопнуть по швам. — Потерпи секунду. Итачи оставил ее и быстро направился в ванную. Его мысли настолько заняло беспокойство о Каи, что он не сразу заметил допущенную ошибку. Уже выходя из ванной, Итачи взглянул на руку, сжимающую противовирусные пилюли, а не обезболивающие. У него был прекрасный иммунитет и Итачи не болел простудой с самого раннего детства, однако мать предпочитала иметь все необходимое под рукой, на всякий случай. Итачи никогда не испытывал подобной растерянности и прежде речь не шла о муках любимой девушки. Он вернулся быстро, дав Каи принять пилюли и гладил ее по голове, пока она, наконец, не забылась глубоким сном. Однако сам уснуть не мог. Они были правы: Каойя-сан готовился к трагической ночи. В противном случае, для чего ему потребовалось отпускать всю прислугу? По какой-то причине он не знал, что Каи осталась дома. Ее отец, несомненно, рассчитывал встретить смерть в гордом одиночестве. Так и не успокоившись, Итачи вышел из комнаты, заперев дверь на ключ. Из-под двери комнаты младшего брата струился свет. Саске тоже не спал, хотя и собирался. Итачи постучал. — Входи, — тут же отозвался Саске. Он слышал, как провернулся ключ в замке соседней двери. Это рефлекс, выработанный долгими годами. Когда Саске жадно ловил любое движение в комнате брата. Итачи поспешил воспользоваться разрешением. Саске разместился на кровати, с ноутбуком на коленях, а вокруг него, гнездились одна на другой раскрытые книги. Он полностью ушел в процесс, не оставив попыток победить злополучную систему шифрования медицинской карты Каойи-сана. — Ты еще не оставил эту затею? — спросил Итачи, притворяя за собой двери. Саске не оторвал головы от ноутбука. — Я ведь говорил, что Дейдара со всем разберется. — А если нет? — вопрос Саске прозвучал совсем как утверждение. — Я уже сотню раз пробовал, искал лазейки, но тот, кто придумал эту систему, настоящий гений. Даже самые сложные алгоритмы дешифровки оставляют желать лучшего. — Ты думаешь, что без ключа не обойтись? — полюбопытствовал Итачи, скрестив руки на груди. Глаза младшего брата покраснели от бессонных ночей и неустанного вглядывания в монитор ноутбука. Саске пожал плечами. — Все зависит от времени. Может, через месяц один из алгоритмов подберет верную комбинацию, — Саске снова уставился в ноутбук. Он прекрасно понимал, что подобными сроками они не обладают. — Если твой Дейдара не справится, останется только получить ключ. Я знаю, как его достать, но мне совершенно не хочется этого делать. При одной только мысли об этом, лицо Саске приобрело кислый вид, что случалось всякий раз, когда речь заходила о Сакуре Харуно. Итачи вовсе не прельщало заставлять младшего брата идти против своих убеждений. Он вздохнул. — Надеюсь, тебе не придется приносить жертв на алтарь истины. — Саске усмехнулся. — В любом случае, сейчас нет крайней необходимости заниматься расшифровкой ключа. Даже если Дейдара не справится, мы будем иметь все основания потребовать ключ у самой Цунаде. Отрадно, что ты позаботился о наличии оригинала. Как только вступит в законную силу пересмотр дела, мы сможем сравнить данные карты. Остается уповать, что Цунаде не станет рисковать репутацией собственной клиники и не опустится до лжи. — А что, если так? — Саске вперил в лицо брата совершенно серьезный взгляд. Впрочем и причин для этого он имел предостаточно. Жизнь и смерть Такугавы Каойя в этом городе скрывалась слишком тщательно, чтобы не думать о преднамеренной лжи. Итачи пожал плечами. — Не в моих силах предвидеть будущее, — спокойно изрек он. — Я лишь думаю о благоразумии людей. И, раз уж нам не по силам изменить человеческие умы, стоит сосредоточиться на других задачах, более важных в данный момент. — Каких же? — Саске отложил ноутбук. Покрасневший взгляд приобрел бодрости и внимательности. Его и самого не радовало выбранное им занятие. Куда больше ему нравилось собирать по крупицам мозаику истинных намерений жестокого убийства. Вот почему у его старшего брата имелось столько помощников в столичной конторе. — Мы поговорили после твоего ухода и Каи сказала кое-что занимательное, — начал Итачи. Саске придвинулся ближе к краю постели, чтобы лучше расслышать тихие слова брата. Не стоило даже надеяться, что получив любезное приглашение Кушины, Яхико оставит свои попытки отыскать сестру и обвинить семью Учиха во лжи. Для подобной цели он мог пойти на любую крайность, даже забраться в спальню родителей, не говоря о том, чтобы подслушивать за дверью. — Похоже, это были отрывочные воспоминания, навеянные инстинктом…. Она уверяет, что звала на помощь той ночью, но никто из слуг не откликнулся. — Никого не было дома? — уточнил Саске. Итачи кивнул. — Каойя-сан отпустил слуг, чтобы никто не мог увидеть его смерти? — Вполне возможно, — согласился Итачи с мыслью брата. — Но не стоит отвергать и того факта, что трагедия случилась в канун рождества. Новомодный праздник, не имеющий традиционной ценности, но многие считают его семейным. Вполне возможно, что и Каойя-сан отпустил слуг, провести рождество в кругу семьи. — Всех?! — на лице Саске появилась сардоническая улыбка. — Далеко не все слуги имеют родственников, к тому же, более старшее поколение совершенно не считает рождество праздником. — В любом случае, мы должны опросить их всех. Вполне возможно, что кто-то знает больше других и именно эта информация поможет нам воссоздать картину случившегося, — подытожил Итачи. — Пока же, я склонен считать, что роспуск слуг был преднамеренным. Ведь и Каи той ночью не должно было быть дома. — Да, — Саске задумался, взъерошив волосы. — Все это выглядит крайне подозрительным. Он выгнал жену, отпустил слуг, надеясь, что дочь будет на банкете. Сдается мне, Каойя-сан знал, что этой ночью жизнь его оборвется. Ты так не считаешь? — Воздержусь от предположений, — качнул головой Итачи. — По собственному опыту знаю, что предвзятое отношение к делу не доводит до добра. — Да ну! — Саске заметно оживился, ухватившись за эту мысль. — Не уж-то мой гениальный брат допускал промахи? Итачи не смог скрыть легкой улыбки, заставив Саске чувствовать себя по-настоящему счастливым. — Не набив шишек, не научишься ходить, Саске, — многозначительно произнес он. — Во всяком случае, мы больше ничего не можем сделать сейчас. Так что, послушай моего совета и ложись спать. Строить планы будем утром, после того, как получим сведения от твоего друга. Дальше у нас не останется времени. С этими словами, Итачи покинул комнату брата. Короткий разговор помог ему отвлечься от мыслей о Каи, занимающей его постель и манящей настолько сильно, что сводило зубы до дрожи в теле. Все, чего он желал теперь, поскорее уснуть и постараться забыть о том, что произошло между ними до прихода Саске. Он ведь почти пересек черту, почти отдался своей слабости. Итачи не мог воспользоваться ее слабостью, как последний мерзавец. Нет. Каи сама должна была поощрить его. Знала бы только, что только о ней он думает. Вопреки самым ярким надеждам Итачи, Каи спала отнюдь не самым спокойным сном. Ее мучил очередной кошмар. Она металась в постели, заливаясь слезами и рыдая в голос молила не оставлять ее одну. Сколько горя претерпело ее трепетное сердце, лишившись покоя? Итачи бросился к ней, куда больше беспокоясь о ее душевном здоровье, чем о возможности быть услышанным. Одним прыжком он оказался на постели и, обвив девушку руками за плечи, встряхнул. Не слишком сильно, но достаточно ощутимо, чтобы согнать ужасное видение. — Каи, — он смотрел в ее бледное, обескровленное лицо, испытывая щемящий душу страх. — Каи, проснись! Все хорошо, милая. Ты в безопасности. Его беспорядочный шепот ворвался в сонное сознание Каи и она распахнула глаза, не сразу осознав где находится. Еще миг назад, она обвивала руками окровавленную голову отца, прижимая к своей груди. Слушала его последние предсмертные хрипы и молила не оставлять одну. Сейчас же на нее смотрели черные бездонные глаза, словно намереваясь поглотить все ее страхи и тревоги. В какой-то миг, Каи решила, что настала ее очередь встретиться с создателем, но стук его сердца у самого горла девушки, заставил усомниться в предположении. — Каи? — он видел, что она не узнавала его и застыла в оцепенении. Итачи вполне обоснованно опасался, что рассудок Каи не выдержит подобных пыток и сдастся. — Каи. Он пригладил ее волосы, легким движением длинных пальцев высвобождая бледное лицо из черной паутины локонов. Влажные от слез щеки холодно прижались к его груди. Лишь секунду она проводила грань между сном и явью, прильнув к нему, подобно напуганному котенку. Тело ее сотряс новый приступ слез, заглушая рыдания в складках его рубашки. Он прижал ее крепче к себе, оглаживая волосы и ровную спину. Позволяя ее пальцам цепляться за одежду, точно он был последним спасением для утопающего. В действительности же, тонул Итачи, в потоке женских слез, выносить которые никогда не мог. Он просто представить не мог, что делать с этим соленым морем, но и прекрасно осознавал всю глубину горя, разверзшую эту пропасть. — Он бросил меня, — едва различимые слова, сквозь всхлипы, достигли слуха Итачи. — Бросил! А я так просила, чтобы он остался со мной. — Тише, — пытался успокоить ее Итачи, крепче прижимая к своей груди. Ее сердце стучало с невероятной силой, трепыхаясь, точно птица в клетке. Каи начала задыхаться. — Я просила его! Молила! Я… — она задохнулась новым воплем горя. — Каи, прошу тебя, прекрати, — она не слушала его. — Он оставил меня одну! Совсем одну! У меня больше никого нет, только он… Итачи резко подхватил ее за талию, вздернув вверх, так что лицо Каи оказалось напротив его собственного. Ноги Каи оплели его бедра. Она охнула, широко распахнув глаза. Внезапность действий заставила ее успокоиться. Влажные щеки блестели в пробивающемся сквозь занавески свете. — Ты не одна, Каи. Я с тобой, — твердо заверил он и, прежде чем Каи успела что-либо возразить, жадный рот обрушился на ее дрожащие губы. Длинные хищные пальцы впились в ее кожу, словно намереваясь вытянуть из нее душу. Каи застыла, но лишь на мгновение, спустя которое отозвалась на поцелуй со всей тоской одинокого сердца. Она обвила руками его шею, путая пальцы в волосах мужчины, заставлявшего его сердце биться чаще. Если это правда? Если это не сон? Она не хотела думать об этом, только о том, что его руки блуждают по ее телу. Только о том, что его сердце бьется рядом с ее. Их дыхание сплелось в единый тугой узел, переливая жизнь из одного тела в другое. Они упали на постель и Каи оказалась прижата спиной к упругому матрасу, всем своим телом ощущая жар и тяжесть его веса. Не расцепляя пальцев на его шее, она потянула его к себе, не позволяя тревожным мыслям вернуться в ее истерзанный разум. Итачи чувствовал, что больше не в силах владеть собой. С таким жаром она отзывалась на его поцелуи, что разум мутился и плавился. Подобно мороженому, оставленному на ярких лучах летнего солнца. Она опутала его своими сетями. Приковала к себе. Огонь растекался по венам Итачи, словно расплавленное железо, жег изнутри до невыносимой боли, унять которую могла лишь она. Он затаивал дыхание, наслаждаясь звуками ее рваных и частых вздохов. Она горела под ним не менее ярко. Дрожала и прижималась ближе, насколько это позволяла анатомия. Его твердый восставший член причинял мучительную боль, отреагировав на ее близость незамедлительно. Но прежде, чем мир окончательно сорвался с цепей и утащил их в водоворот страстей, Итачи нашел в себе силы разорвать поцелуй. — Каи, постой, — она желала вернуть себе власть над его губами, не выпуская из пальцев ворот рубашки. — Подожди. Если так продолжится, мы оба совершим ошибку, о которой станем сожалеть. Сожаление, упомянутое Итачи, могло принадлежать лишь ей, но именно от этого он хотел защитить ее. Итачи прекрасно осознавал свои чувства и желания, однако справедливо опасался, что после случившегося, Каи больше никогда не захочет его видеть. Он так и не выяснил, как она относится к нему. Каи издала саркастичный смешок, полный грусти. Руки ее ослабли и сползли с широких плеч мужчины. В этот самый миг Итачи ощутил себя брошенным на растерзание стервятникам. Он едва успел подавить стон разочарования. — Сожалеть, — она запнулась, но голос ее был твердым и полным решимости. Она подняла на него взгляд из-под длинных ресниц и огонь ее глаз опалил самую душу Итачи. — Мне не о чем сожалеть. В любой момент меня могут схватить и придать смерти, а я даже не знаю: виновна ли? Нет, если мне предстоит смерть, я буду сожалеть только о том, что не сделала это. С тобой. Она хочет его! Сакральная мысль вонзилась в его тело подобно острию пера. У Итачи перехватило дух. Его девочка, по которой он сходил с ума уже некоторое время, готова отдать ему всю себя! Что же, в таком случае он готов принять ее дар с радостью и отплатить за него в полной мере. — Каи, — его голос сел, но куда больше поразил его взгляд, полный огня и неприкрытого обожания. Каи вспыхнула, чувствуя, что колени больше не держат ее. Она задрожала, и если бы не лежала на постели, рухнула бы на пол. Впрочем, и теперь ей казалось, что она проваливается в бездну. Его черные мистические глаза блуждали по ее телу. Казалось, он раздевает ее, прикасается к обнаженному телу, и нет ни одного потаенного уголка, который мог бы укрыться от этих глаз. У нее перехватило дыхание, когда она прочла откровенное желание на его окаменевшем лице. — Моя девочка. Его пальцы огладили ее лицо, шею, любовно лаская нежную кожу. Спустились ниже, ощутив твердость набухших грудей. Соски ее затвердели и предательски выпирали из-под тонкой материи легкого сарафана. Каи встрепенулась всем своим телом, когда вслед за пальцами Итачи тот же путь проделали его губы, оставив на коже пламенный след, горящий глубоко внутри. Его губы обвили затвердевший сосок сквозь ткань, оставляя на ней влажный след, и втянули в рот. Язык тут же принялся ласкать упругий бугорок. Каи издала легкий, похожий на шелест листьев вздох. Итачи стиснул ее бедра. Жадные пальцы путались в складках юбки сарафана, отчаянно желая добраться до теплой плоти. Ткань взметнулась вверх, обнажая ее стройные ноги. Каи шумно втянула воздух, ощутив жаркие прикосновения его ладоней на внутренней стороне бедра. Выгнула спину, всем телом отдаваясь сладкой ласке. Ее покорность и безграничное доверие сводили Итачи с ума, заставляя кровь бешено бурлить в жилах. Если минуту назад он полагал, что выдержки ему хватит быть внимательным и осторожным, то сейчас понимал, как сильно ошибся в собственных силах. Он подался вперед, пальцы лишь слегка задели краешек кружевного белья. Каи встрепенулась, издав тихий протяжный стон. Руки Итачи старательно изучали изгибы ее тела: каждую впадинку и выпуклость. Кожа Каи сделалась настолько чувствительной под тканью сарафана, что она вздрагивала от каждого прикосновения, и закрыла глаза от удовольствия, вновь ощутив его губы на своих губах. Его язык, ничем не задерживаемый, скользнул в недра рта девушки, заигрывая, лаская и исполняя поистине бесовский танец. Каи, никогда прежде не испытывающая ничего подобного, охотно включилась в игру. Стараясь и ему подарить удовольствие, равное тому, что будоражило ее кровь. Обхватила руками его шею, напористо потянувшись к жадному рту любимого мужчины, не позволяя ему отстраниться. Пальцы ее словно отделились от тела и зажили своей жизнью, блуждали по широким плечам, спине, твердому, точно камень прессу, потянулись к болезненно тугому паху. Он зарычал, вжимая ее в матрас с невероятной силой. Руки Итачи сжали горловину легкого сарафана с такой силой, что ткань затрещала. Рванул в разные стороны, с хрустом разорвав назойливую преграду. Ничто больше не должно было скрывать от него прелестей любимого тела. Каи вскрикнула, испытав легкий шок, зажмурилась. Успокоившись, когда почувствовала прикосновения его теплых пальцев к голой коже тяжело вздымающейся груди. Он лениво обводил контуры маленьких, упругих грудей, гордо выступивших навстречу его прикосновениям. Напряженные соски подрагивали, расслабляясь и снова собираясь с силами, словно заигрывали. Итачи внимательно изучал ее, фиксируя в памяти каждую, даже самую мелкую деталь. Каждый шрамик и родинку, каждое несовершенство, казавшееся ему верхом этого самого совершенства. Она была прекрасна, гораздо прекраснее, чем мог нарисовать его охваченный желанием разум. Мог ли он мечтать, что когда-нибудь сможет обладать столь выдающимся сокровищем. Он хотел ее давно, но никогда еще так сильно, как теперь. Волосы ее разметались по подушке черными нитями, лицо пылало, губы призывно открылись, жаждя его поцелуев. Он никогда не видел никого более желанного и удивительного. Его рот припал к затвердевшему соску, вырвав из ее груди очередной стон. — Очень вкусно, — протянул Итачи, поднимая на нее глаза. Этот взгляд опалил Каи до глубины души и заставил трепетать куда сильнее, чем прочие ласки. Он смотрел на нее неотрывным взглядом голодного хищника. В черных омутах плескалась безумная страсть и желание, которые, казалось, вот-вот выплеснутся через край и поглотят ее саму в омуте безумия. Он облизал губы, словно ее кожа была самым вкусным лакомством, завидным пристрастием к которым он славился. Каи издала короткий смешок, поднявшись на локтях. Она не собиралась лежать смирно. Оттолкнув его от себя, она встала на колени. — Теперь моя очередь, — со всей серьезностью произнесла она, заметив лукавый блеск в его глазах. Он отдал себя ей с тем же безграничным доверием, что и она, лишь пожав плечами. Не отрывая взгляда от его завораживающих глаз, Каи расстегнула пуговицы рубашки, стягивая с бледной кожи. Очерчивая тонкими пальцами рельеф тугих мускулов. Она уже видела его голую грудь, но и представить не могла, какой приятной на ощупь окажется его кожа. Она оставалась перед ним в одних трусиках, едва ли служащих достаточной защитой от любопытных глаз. Он же лишился лишь рубашки. Вопиющая несправедливость. Проворные пальцы Каи расстегнули ремень брюк. Итачи задержал дыхание, внимательно наблюдая за ее действиями. — Должно быть, тебе неудобно. Ее голос звучал сладкой музыкой в тишине. Поколебавшись секунду, словно решая, способна ли она совершить то, что задумала, Каи повалила его на спину, решительно стаскивая брюки и тугие трусы. Итачи шумно выдохнул, когда его налитый кровью член обрел свободу и горделиво выпрямился во весь рост, пульсируя в такт биения сердца. Каи замерла, зачарованно взирая на открывшееся глазам чудо. Он был таким большим, что в глубине ее сердца поселилось сомнение: а сможет ли он оказаться внутри нее? Но вскоре отбросила эту мысль, как не имеющую шанса на существование. Итачи видел, с каким удивлением и заинтересованностью она разглядывает его и испытывал безграничную гордость. — Довольна ли ты осмотром? — полюбопытствовал он шутливым тоном. Каи оторвала взгляд от созерцания тяжелого члена. — Вполне, — заключила она, кивнув головой. Итачи отчаянно захотелось рассмеяться, а еще больше оказаться внутри нее. Но прежде чем он успел предпринять попытку подняться, Каи встала над ним. Ее ступни прижимались к его сухим бокам, прорезанных сильными жилами. Оставалась только гадать, что она задумала дальше. Напряженное ожидание лишь сильнее подогревало интерес и возбуждение. Ее синие, словно волны залива глаза смотрели прямо на него. С необычайной смелостью, отнюдь не присущей девушке, впервые вступающей в интимные отношения с мужчиной, легким движением рук, Каи стянула с себя последнюю деталь одежды. Она лишь немного повозилась прежде, чем вновь встать перед ним во весь рост. Итачи задохнулся удивлением, счастьем и самым чистым обожанием. Вымучено зарычав. Она сводила его с ума и, с каждой секундой пагубное влияние чувствовалось все сильнее. — О, Каи, — прорычал он, обвивая стройные ноги тугими кольцами сильных пальцев. Одним рывком он уложил ее в постель, нависнув над ней могучей твердыней. — Что же ты со мной делаешь. Его хриплый, полный страсти голос, опалил ее ухо, заставив девушку вздрогнуть в очередной раз. Каи казалось, что кожа ее расплавится, настолько горячо было в груди, и не только в ней. Бедра саднило, внизу живота скрутилось тугим узлом возбуждение. Она хотела его и получила. Он развел ее ноги, удобно устроившись между ними. Сердце Каи подпрыгнуло в груди, когда головка его мощного члена оказалась прижата к самому сокровенному месту ее тела. Жар накатил новой волной, путая мысли, оставляя только стремление как можно скорее слиться с ним воедино. Итачи видел ее желание, знал, что оно ничуть не уступает его собственному, потому не собирался мешкать. Впрочем, едва ли мог. Маленькая девочка, ставшая сосредоточением его жизни, смога заставить его холодный разум скрыться в неведомых далях. Он почти не отдавал отчета своим действиям, все, что осталось в глубинах разума: «Она моя»! Он вошел в нее медленно, растягивая нежные стенки, готовя их принять всего себя. Каи закусила губу, чувствуя непривычное давление. Она не знала чего ожидать, но тело повиновалось инстинкту. Приподняв бедра, она толкнулась ему навстречу, испытав странное и пугающее давление. Каи не почувствовала боли, но вдруг решила, что что-то не так. Она замерла, широко распахнув глаза. Итачи внимательно смотрел на нее, не шевелясь. — Все хорошо? — озабоченно спросил он. Каи невнятно мотнула головой. Страх плескался в ее глазах. — Тебе больно? — Нет, — тут же отозвалась она. Боли и в самом деле не чувствовалось. — Просто… Она не знала, как выразить то, что случилось с ней. Он пригладил ее волосы и запечатлел на губах пламенный поцелуй. — Так бывает, — его горячий шепот опалил ее рот. Каи поверила. Только ему и доверяла полностью. — Не бойся. Он вновь качнул бедрами, замечая напряжение, охватившее все тело Каи. Она терпеливо ждала того, что последует дальше. К ее облегчению, непонятного давления не последовало. Она расслабилась, подняла руки, скользя тонкими пальцами по напряженной спине своего мужчины. Некоторое время она не испытывала никаких ощущений и уже начала волноваться, как, вдруг, внутри живота начало что-то расти. Томительное напряжение, подобное бурлящей воде, готовой вскипеть. Каи простонала, выгнув спину, надеясь, что его член проникнет глубже и утолит родившееся в ней ощущение. Итачи собирал ее стоны губами, жадно и властно, не позволяя никому услышать того, что принадлежало только ему. Удивительное счастье, знать, что и ей хорошо. Каи казалось, что она умрет. Рассыплется пеплом под жаром его тела, не вынеся взрывающейся внутри ее тела мощи. Отчаянно цепляясь за Итачи, словно только он мог удержать ее на грани пропасти. И вдруг мир окрасился тысячами ярких вспышек, взорвавшихся у нее в голове и теле. Каи выгнулась дугой, пронзительно застонав, но жадный рот Итачи не позволил ни единому звуку сорваться с ее губ. Сердце Каи колотилось в груди как сумасшедшее. Она обмякла, тяжело дыша. В тот же миг тело Итачи напряглось, подобно струне, и он излился в нее, испытав оргазм. Это было лучшее ощущение в его жизни. Его сбивчивое тяжелое дыхание перекликалось с рваными вздохами Каи, а сердце вторило ее сумасшедшему ритму. Он завалился на бок, притянув теплый бок Каи к своему телу. Оба молчали и ждали, когда восстановится дыхание, а мир перестанет вращаться перед глазами. Он не отрывал от нее взгляда. От сияющих синих глаз, от трепетных и мягких губ, от раскрасневшегося лица. Итачи нравилось, как, вздымаясь от частого дыхания, ее грудь касается его кожи. Он боготворил каждый миг, проведенный с ней и уже не смог бы расстаться с этим волшебным ощущением. Каи тяжело вздохнула, по щеке скатилась осторожная слезинка. Итачи тут же напрягся и приподнялся на локте, заглядывая в ее глаза. — С тобой все в порядке, Каи? — он опасался, что стал виновником проблем с сердцем, которые уже имелись у девушки. Паника охватила его, но Каи улыбнулась. — Конечно, — тревога в его глазах сказала девушке, что мужчина требует объяснений слезам. Однако произнести эти слова оказалось крайне затруднительно. — Просто… Это было больше, чем я могла ожидать. Брови Итачи нахмурились, а лицо сделалось серьезным и мрачным. — Ты сожалеешь? — спросил он, с толикой опасения в голосе. — Нет. Вовсе нет, — она вздохнула, теснее прижавшись к его груди. Сон накатывал волнами, заставляя ее глаза слипаться. — Я ведь говорила, о чем стану сожалеть. Но мне кажется, что ты сожалеешь. Она что-то пробормотала еще, но Итачи не разобрал слов. Морфей унес ее на крыльях в царство сновидений. Итачи оставалось только молиться, чтобы кошмары оставили ее, хотя бы на остаток ночи. Впрочем, она так и не услышала его ответ. — Думаешь, я сожалею, что занялся любовью с тобой? — его губы невесомо коснулись виска девушки. — Ты моя девочка. Что бы ни случилось дальше, я никогда не стану сожалеть о том, что ты мне подарила. Осторожно, стараясь не разрушить их тесной близости, Итачи накрыл их обоих покрывалом. Зарывшись лицом в густые волосы Каи, все еще хранивших аромат их разгоряченных тел, уснул и он. *** Его руки скользили по ее телу, заставляя жар разливаться в крови. Губы припадали к ее рту с такой жадностью, точно она была целительным источником для умирающего от жажды. Каи дрожала под его ласками, моля лишь об одном: как можно скорее прекратить эту пытку и оказаться внутри ее тела. Она испытывала такое желание, что не могла устоять перед искушением. Подалась к нему, вздрогнула и… Проснулась. Утренний свет приникал в комнату тонкой полоской сквозь закрытые занавески. Тяжело дыша, ощущая, как отчаянно колотится сердце в груди, Каи притянула руку к лицу. Осознание обрушилось на нее лавиной: она хочет его снова, куда сильнее, чем прежде. Ее тело рвалось к его власти, доставляющей ни с чем несравнимое блаженство. Она чувствовала родившееся в ней желание, испытывая внизу живота тягостное томление. Каи тяжело вздохнула, испытав укор совести. Она была совершенно нагой под тонким покрывалом и, казалось, совершенно одинокой. Выскользнув из-под него, надеясь найти облегчения собственному состоянию в горячей ванне, Каи попыталась сползти с постели. Ловкие и удивительно сильные пальцы сжались на ее запястье, не позволив сбежать. Итачи лежал рядом, но, охваченная смятением, Каи не заметила его сразу. Он лежал на животе. С головой зарывшись под подушку. Пожалуй, ночлег на жестком футоне не доставлял ему удовольствия. Выбравшись из своего кокона, Итачи прищурил глаза, потянувшись. Рельефная спина заиграла выдающимися мышцами. Сейчас он походил на разнежившегося на солнце хищного кота. Каи ощутила, как предательски дрогнуло сердце. Она прекрасно осознавала, что под тканью покрывала он тоже полностью обнажен и эта мысль заставила ее щеки вспыхнуть смущением. — Останься в постели, — лениво попросил он. Каи смущенно заморгала, во все глаза смотря на него. — Но, уже очень поздно! — попыталась возразить она. Каи и сама не понимала, что заставило ее обороняться, ведь желание ее тела говорили совсем об обратном. Он был гол и чертовски красив, в своей ленивой грации. У нее ком встал в горле и, казалось, потекли слюнки, словно на лакомый кусок. — Ничего подобного, — отмахнулся он. — Миса явится лишь через полчаса, у нас еще есть время понежиться в постели. Он взглянул на нее прожигающим взглядом и Каи оцепенела. Его взгляд сказал Каи больше, чем любые слова. Хищный блеск бездонных бездн и тревожное ожидание: что она предпримет дальше. Он прекрасно знал о том состоянии, в котором она проснулась и был готов к решительным мерам, лишь бы не позволить ей скучать по нему. Все зависело лишь от ее решения, но Каи знала, что его поглотила та же страсть. Она могла уйти и все закончить на этом, но вместо этого Каи шагнула вперед, вновь забираясь под покрывало. Стоило ей улечься, Итачи оказался сверху. Его руки и язык, касались ее точно так же, как и во сне. Как? Мелькнула тревожная мысль в ее голове. Но тут же девушка нашла ответ, закатив глаза с досады. — Я говорила во сне? — спросила она, впрочем, в ответе и не нуждалась. Итачи взглянул на нее. В его глазах искрился озорной огонь. — Да, — лукаво протянул он, не скрывая улыбки. — И достаточно разборчиво. И это, — его набухший член уперся меж разведенных ног Каи, — только твоя заслуга. Каи залилась краской стыда, но очень скоро позабыло обо всем, что не касалось их любовных игр. *** Саске отставил чашку и испустил усталый вздох. Очередная порция десерта, — на этот раз японские сладости, — исчезла с тарелки, точно ее там никогда не было. Наруто, восседая напротив своего друга, продолжал набивать рот всякими угощениями. Его заспанные глаза поочередно мигали, а сам парень неустанно чесался. — И долго мы будем ждать? — недоумевал Наруто, не проведя в доме Учиха и десяти минут. — Я старался придти как можно раньше, чтобы все рассказать. — Да, я знаю, — Саске закатил глаза. Очевидно новости Наруто, казались ему настолько важными, что у того свербело от нетерпения поделиться во всех частях тела. Саске и самому было интересно, что отыскали напарники его брата, но он считал лучшим, если они оба выслушают Наруто одновременно. — Итачи завтракает в своей комнате. При упоминании еды, у Наруто загорелись глаза. Нет, этого парня способна исправить только могила. — Мы могли бы присоединиться к нему, — предложил Узумаки. Саске закатил глаза, в очередной и далеко не последний раз. — Нет, — сухо и жестко произнес он. — Мой брат желает насладиться завтраком в полном одиночестве, а я, в свою очередь, не хочу портить аппетит брату этим свинством! Саске бросил раздражительный жест в сторону Узумаки и тот опустил глаза. Его футболка оказалась полностью испорчена. Мало того, что она сплошь обросла крошками, так еще и несколько весьма крупных пятен от крема преобразили рисунок. Голубые глаза Узумаки расширились и он тут же принялся избавляться от следов своего неосторожного поедания, в итоге, лишь сильнее растер кремовые пятна. Махнув рукой, решив, что усилия тщетны, вновь принялся за десерт. Саске ощутил, как его передергивает. И это его лучший друг? Как он вообще терпел его столько лет? Но, ни смотря на то, что Узумаки Наруто та еще свинота, другом он был отменным и только на него Саске мог положиться в полной мере. Наруто — человек-скала. Он никогда не предаст и не станет трепаться о секретах Саске с кем бы то ни было. Он единственный, кому Саске доверял в полной мере. Впрочем, даже Узумаки Саске не мог доверить величайшую тайну их дома. — Еще сладкого? — за спиной Саске возникла Хината. Она подкралась так тихо, что Наруто вздрогнул от неожиданности и упустил кусок сладости себе на джинсы; кремом вниз. Хината тут же залилась пунцовой краской. — Простите, я не хотела пугать. — Ничего страшного, — Саске прикрыл глаза густыми ресницами, сохраняя на лице полное спокойствие. — У него руки не из того места растут. Так что ты не причем, Хината. — Эй! — тут же возмутился Узумаки и подпрыгнул с места. Столик опасно зашатался. — Сядь на место! — сурово скомандовал Саске. Наруто, вопреки бурлящей в ней обиде, плюхнулся на стул. — Спасибо, Хината. Можешь быть свободна. — Но, — девушка не собиралась уходить. Щеки ее казались такими красными, точно переспелый томат. — Я могла бы отчистить. Это не займет много времени. Хината едва чувств не лишилась, стоило ей представить, что она будет прикасаться к одежде любимого ею парня. Узумаки, впрочем, ничего не заметил, в отличие от Саске. Он оттянул край футболки, разглядывая грязные разводы. — Ничего страшного, — на физиономии Наруто расплылась совершенно глупая улыбка. — Бывало и хуже. Не стоит беспокоиться. — Да, нет, — Саске поднял чашку со стола и бросил на друга лукавый взгляд из-под длинной челки. — Я не хочу, чтобы ты предстал перед моим братом в таком виде, точно со свалки явился. В конце концов, ты сын мэра, Наруто! Нужно держать марку. — Наруто пытался возразить, но только открыл и закрыл рот, почесав взъерошенную макушку. Саске был прав. — Он в твоем полном распоряжении, Хината. Учиха повернул голову и взглянул на едва стоявшую на ногах девушку. Боги! Сколько титанических усилий она прилагала, чтобы не грохнуться в обморок при виде Наруто, а этот идиот даже не замечал. Разумеется, все мысли Узумаки занимала только Сакура и ее розовые волосы. А Кушина-сан, точно издеваясь над здравым смыслом, всячески поддерживала Наруто в этом увлечении. Саске понимал, что Кушина-сан питает к Сакуре симпатию лишь потому, что взрывной характер девушки напоминает ей саму себя. Впрочем, на этом все сходство и заканчивалось. Кушина-сан никогда не была глупой женщиной, чего не скажешь о Сакуре и, кстати, ее родном сыне. Удивительно, насколько могут отличаться дети от своих родителей! — Прошу, за мной, — опустив голову так, чтобы скрыть пылающие щеки за завесой волос, Хината направилась на кухню. Наруто, кряхтя и стеная над своей нелегкой судьбой и проклятым Саске, последовал за ней. Саске только ухмылялся. Саске был только рад возможности, допить чай в тишине и ничем не осквернять своего зрения. — Где твой брат? — Микото широко распахнула двери, входя в гостиную. Она выглядела весьма озадаченной и занятой. Темно-синее домашнее платье пребывало в беспорядке, волосы разметались. — Завтракает у себя, — без особенного интереса ответил Саске. Его уже не единожды спрашивали об этом, с тех самых пор, как он спустился. Микото обвела раздраженным взглядом гостиную, задумавшись о чем-то своем. — Мне нужно поговорить с ним. Передай, чтобы разыскал меня, когда закончит, — торопливо проговорила она и собралась уходить. Саске поднялся с места. — О чем ты хотела с ним поговорить, мама? — Саске выпрямился во весь свой рост. Статная фигура горделиво возвышалась посреди гостиной. Микото подняла на него взгляд. Удивительно, младший сын оказался выше нее почти на целую голову. Она и не заметила, когда он успел так вырасти и возмужать. Микото приблизилась к сыну и принялась поправлять ворот идеально отутюженной белоснежной рубашки сына. От Саске не скрылся этот нервозный жест. — Я волнуюсь, — честно призналась мать, понизив голос. — Этот прием у Кушины очень важен и я опасаюсь, что не успею все к нему подготовить. — Не волнуйся, — Саске сжал ладони матери. — Ты прекрасно умеешь организовывать время. — Да, — Микото просияла. — Я вызвала парикмахера для нас с Конан и портного, подогнать костюмы этим., — она запнулась, подбирая слово, — джентльменам. Но еще нужно привести в порядок костюм вашего отца, твой, да и что-то придумать с костюмом твоего брата. Вчера у него не было возможности отправиться с нами за покупками, а единственный костюм, который мы приобрели, он уже надевал. Я не хочу, чтобы у людей сложилось впечатление, словно моим сыновьям нечего надеть. — Сыновьям?! — Саске не скрыл от матери своего удивления. — Ты всерьез полагаешь, что мы пойдем на это мероприятие? — Разумеется! — воскликнула Микото. — Вы обязаны быть там! Это весьма важный прием. К тому же, не забывай, что Кушина моя давняя подруга и мать твоего лучшего друга! Саске отчаянно захотелось выругаться. Очевидно, мать не желала понимать всей серьезности их положения. Как и прежде, куда больше ее заботило мнение чужих людей, а не нависшая над ними угроза. Впрочем, если они всей семьей явятся на прием — значит, им скрывать нечего. В этом тоже был толк, но, какой ценой. — Мама, — Саске старался смягчить свой голос. — Полагаю, в данной ситуации, кто-то из нас должен остаться дома и проследить, чтобы ничего не случилось. — О, не волнуйся об этом, — теперь уже Микото принялась унимать тревоги сына. — Мы все будем там и не спустим с них глаз. Она заговорщицки подмигнула сыну и улыбнулась. Конечно! Саске едва удержался от того, чтобы раздраженно закатить глаза. Он прекрасно представлял, чем каждый член их семьи станет заниматься на приеме. Отец примет предложение своих постоянных клиентов выпить и они уединятся в комнате для курения. Мать примется сватать Итачи и, скорее всего, не отпустит его от себя весь вечер. А он, Саске, будет тщетно отбиваться от натиска Сакуры. Ни единой минуты свободного времени. Однако решение зависело от Итачи. — Хорошо, я передам ему, — смирился Саске, отпустив руки матери. Шурша юбкой платья, Микото покинула комнату, оставив Саске наедине со своими мыслями. *** Когда Итачи спустился со второго этажа, Наруто, приобретя человеческий вид, вновь разделывался с десертами. Летящей походкой, Итачи спустился по лестнице. Саске удивленно изогнул бровь, не узнавая собственного брата. Что-то в нем кардинально изменилось до полной неузнаваемости. В глубине черных глаз, вопреки обыкновению, светилась плохо скрываемая радость. Саске насупился. — Мать искала тебя, — оповестил он брата. Итачи повернулся к нему, сверкнув глазами. — Знаю. Я встретил ее в коридоре, мы все обсудили. — И что ты сказал ей? — полюбопытствовал Саске, пытаясь определить, насколько изменился его брат за одну единственную ночь. Итачи пожал плечами. — А что я мог сказать? Таков удел раба, — слова сорвались с его губ с такой легкостью, что Саске передернуло. Ему показалось, что еще немного и Итачи начнет смеяться в голос. По спине у Саске поползли холодные мурашки. — Так, мы поговорим, наконец? — подал голос Наруто. Как всегда, он ничего не заметил. — Не сейчас, — оборвал его Итачи. — Мне нужен проклятый костюм. Да и тебе, Саске, тоже. — Саске нахмурился сильнее, став похожим на черного ежа. — Приказ сверху, — пошутил Итачи. Саске передернуло снова. — Поехали! Нехотя, Саске поднялся с места и устремился вслед за братом, уже направившегося в сторону кухни. — А я?! — удивился Узумаки. Саске остановился возле двери, бросив на друга убийственный взгляд. — Ты с нами, идиот, — закатив глаза, он поспешил догнать Итачи. Итачи ворвался на кухню, подобно вихрю, тут же заключая старую кухарку в кольцо рук. — Спасибо, Миса, — он добродушно чмокнул пожилую женщину в щеку, — завтрак был великолепен. — Вот уж не думала, — смутилась та. Саске так и застыл на пороге, разинув рот. — Хината, — теперь Итачи переключился на девушку, — не окажешь мне еще одну услугу? — Д… Да, — девушка еще не успела отойти от вынужденной близости Наруто-куна и весьма заметно заикалась. — Мне нужен твой профессиональный взгляд. Нам с братом нужны новые костюмы, — пояснил Итачи суть задачи. Его чрезмерно хорошее настроение даже Мису заставило удивиться. Едва ли старая кухарка могла представить, что доживет до этого момента. — Х… Хорошо, Итачи-сан, — кивнула головой Хината. — Прекрасно, — Итачи одарил ее самой очаровательной улыбкой, на которую был способен. Саске почувствовал приступ удушающей тошноты; плохой знак. — Поехали. Времени на разговоры нет.