Не бросай меня

Итачи ничего не видел перед собой. Все его существо сосредоточилось на единственной цели — добраться до Каи во что бы то ни стало и убедиться, что она в порядке! Только это сейчас имело смысл. Все остальное, даже сама его жизнь, перестали иметь для молодого человека значение. Он едва не налетел на медсестру, врываясь в не слишком поспешно распахивающиеся перед ним стеклянные двери клиники Цунаде. Медсестра, женщина слегка за сорок, с тугим пучком черных, как смоль волос под чепцом, с бледно-голубыми глазами. Во внешности ее можно было без труда угадать принадлежность к клану Хьюга, который, хоть и не являлся элитой, тщательно придерживался традиций устроения браков исключительно внутри своего рода. К счастью, в нынешние времена Хьюга, как и многие прочие узко этнические кланы разрослись настолько, что просмотрев родословную на несколько поколений будущих мужа и жены можно было и вовсе не найти кровного родства. Она была похожа на Хинату и, если бы не россыпь морщин вокруг глаз, вполне сошла бы за старшую сестру девушки. Медсестра успела отскочить в сторону, бросив взгляд голубых глаз в сторону молодого человека. — Простите, — пробормотал Итачи, пытаясь придать своему лицу выражение острого раскаянья, но даже не замедлил шаг. — Будьте осторожны, — напутствовала ему женщина, рассеяно поправив ворот белоснежного халата, а потом направилась по своим делам. — Здесь не гоночный полигон! Итачи нашел свою семью в зале ожидания. Оба они были взволнованы и, если Микото чинно восседала на кресле, сложив руки на коленях и застыв, подобно восковым фигурам — идеальная копия живого человека, то Саске метался из угла в угол не находя себе места. Яхико тоже был здесь. Он занял диван рядом с дверьми, ведущими в операционный блок. Лицо его было бледным, взгляд ничего не выражал. Конан, сидящая рядом с ним, пристально вглядывалась в лицо бывшего любовника и сжимала пальцы его руки, выражая поддержку. — Саске, — окликнул Итачи брата, едва входя в двери. Саске вздрогнул от неожиданности, обернулся и тут же направился к брату. — Наконец-то, — бормотал он, силясь за притворным неудовольствием скрыть тревогу. Поднялась со своего места и мать. Прекрасно и гладкое, как у девочки лицо Микото-сан прорезала россыпь морщин на лбу и в уголках глаз, что выдавало крайнюю степень озадаченности и тревоги. — Учиха! — стоило Итачи появиться в поле зрения, Яхико тут же заявил о себе. Его глаза, ничего не выражающие до этого времени, потемнели и наполнились жгучим, пробирающим до костей чувством ярости. Он вскочил с дивана, сбросив пытающиеся его удержать руки Конан, и метнулся к нему с невероятной быстротой. Спустя еще миг ворот рубашки Итачи оказался плотно стиснут его кулаками. — Это твоя вина. Твоя и твоей проклятой семьи. Если моя сестра умрет — я уничтожу тебя! Я сделаю так, что имя твое развеют по ветру, точно опавшую листву и забудут. Взгляд Яхико метал молнии, каждая из которых должна была непременно поразить Итачи в самое сердце и испепелить дотла. Но Итачи ничего не чувствовал. Если Каи умрет, то ему, в самом деле, нет смысла пытаться жить дальше. Сегодня он потерял смысл жизни, лишился мечты — всего разом. Он не желал жить в мире, в котором Каи не смотрит на те же звезды в ночном небе, не дышит тем же, что и он воздухом, ноги ее не касаются тех же дорог, по которым ходил и он. Если ничего этого не будет, то он не хотел оставаться в этом мире. Ведь там, за гранью мироздания, где не останется ничего, кроме обнаженных, лишенных предвзятых стереотипов и кровного родства душ, они смогут быть вместе. Яхико однако расценил молчание Итачи по-своему. Надменность и холодность Учиха всегда выводила его из себя, теперь особенно. Лицо его исказилось жуткой гримасой. Он встряхнул Итачи за ворот рубашки, даже не пытаясь сдержать желание пустить в ход кулаки. — Яхико, довольно! — Конан подскочила сзади, оплела руками его широкую спину, положила голову в ложбинку между выступающих лопаток. — Давай не будем устраивать сцен. Не здесь и не сейчас, пожалуйста. Выйдем на улицу. Она вдруг стала такой нежной и покладистой, голос ее приобрел вкрадчивые интонации, точно она пыталась уговорить несмышленого малыша. В этот самый миг все ее, так тщательно скрываемые к бывшему любовнику чувства прорезались сквозь отрешенную оболочку и наконец распустили крылья. Яхико был ей не безразличен, но сам молодой человек едва ли замечал впечатления, которое производил на компаньонку. Однако она точно знала, как усмирить его пыл. Яхико разжал руки, выпуская ворот рубашки оппонента, оставляя его мятым и неопрятным. — Ты права, Конан, — сквозь стиснутые зубы процедил мужчина, — нужно выйти на свежий воздух. Здесь становится нечем дышать. Бросив эту фразу в лицо Итачи, Яхико позволил Хаюми вывести себя из зала ожидания. На минуту воцарилась тяжелая тишина, но гнетущее настроение, распространяемое в присутствии Яхико исчезло. — Каи из-за меня здесь? — разорвал тишину Итачи и, не поднимая глаз, ждал ответа. — Из-за моих слов? — Нет, — отозвался Саске, оказавшийся совсем рядом. — Отчасти, это моя вина. — Итачи метнул в него острый взгляд, но брат примирительно вскинул руки. — Я сказал, только отчасти. — О, дорогой, мне так жаль, — вступила в разговор Микото. Глаза ее наполнились слезами и она потянула сыну руки, желая заключить в свои материнские объятья. Итачи потребовалось несколько секунд на то, чтобы понять смысл слов матери. Он взглянул на брата, поверх, нашедшей успокоение на его груди головы матери. Лицо Саске выражало вину, но в глубине глаз Итачи нашел ответы на свой вопрос. — Он во всем сознался, да? Сказал вам. — Не то, чтобы отец горел отчаянным желанием сознаваться, — пожал плечами Саске и повесил голову на грудь. Черные волосы скрыли его лицо и взгляд от посторонних глаз. — Мне пришлось подтолкнуть его. — И ты сделал это при всех?! — Нет! Я еще не выжил из ума, чтобы выставлять семейные склоки на всеобщее обозрение, — возмутился Саске. Микото подняла взгляд на Итачи. — Мы говорили в кабинете, — подняла голову Микото, отстраняясь от сына так, чтобы видеть его глаза. — Мы не знали, что Каи стоит под дверью. Клянусь, никто из нас ее не заметил. — Она смертельно побледнела, — подхватил Саске, спеша закончить рассказ, пока Яхико не вернулся. — Я позвал ее, хотел предложить присесть и стакан воды, но она бросилась прочь. Я поспешил за ней и едва успел поймать, когда она потеряла сознание. — Так, значит, Каи знает правду, — сам себе подытожил Итачи. Мать снова обвили руками его сильные плечи. Казалось бы, от этой мысли Итачи должен был ужаснуться, но вопреки ожиданиям испытал облегчение, осознав, что девушка не станет его ненавидеть. Так, будто ему было к чему возвращаться. Она не отнесется серьезно к его словам, ведь он хотел защитить ее от куда более тяжелого удара. Вот только наступит ли день, когда он сможет подтвердить свои предположения? Плечи Микото вздрогнули, так, точно она всеми силами сдерживала рвущиеся наружу рыдания. Итачи, всегда чуравшийся излишних проявлений нежности со стороны матери, в этот раз позволил ей найти успокоение на своей груди и бережно пригладил ее волосы. Саске тут же отметил изменения, произошедшие с руками брата — опухшие, со следами свежих ссадин и запекшейся на их краях кровью. — Надеюсь, это знак не вашего общения с отцом? — заметил он. Итачи лишь закрыл глаза, не желая комментировать срыв, которым он вовсе не гордился. Наконец двери операционного блока открылись и перед ожидающими предстала Цунаде — глава клиники и самый лучший специалист-кардиолог. От шеи до пят тело ее затягивал темно-синий операционный халат, а волосы цвета меда прикрывала шапочка, отдаленно похожая на те, что надевают младенцам. Теплые, орехового цвета глаза с огромным вниманием обвели ожидающих в зале. Яхико и Конан тоже были здесь, войдя в зал лишь за пару мгновений до появления Цунаде. — Мы закончили, — зычно сказала она, замечая, что никто из присутствующих не решает задать ей вопрос. — У Такугавы-сан случился спазм коронарной артерии, к счастью она вовремя попала к нам. Я провела ангиопластику, восстановила кровоток и теперь Такугава-сан отдыхает после операции. — То есть, с ней все в порядке? — попробовала голос на прочность Микото-сан. Никто другой не решался произнести ни звука. Да и отсутствие медицинского образования не позволяло в полной мере оценить проделанную работу и тяжесть положения больной. — В полном, — уперла руки в бока врач. — На восстановление уйдет от одного до трех дней, зависит от индивидуальных особенностей пациентки и отсутствии осложнений. Первые сутки мы понаблюдаем за общим состоянием Такугавы-сан в реанимационном отделении, и, если все сложиться наилучшим образом, уже через пару дней выпишем. Вздох облегчения пролетел по залу, наполнив его невнятным гулом. Жизни Каи ничего не угрожало и теперь, в самом деле, дышать стало легче. Итачи легонько сжал плечо матери, только этим, никому не заметным жестом, выразив свое облегчение. В остальном лицо его оставалось собранным и отчужденным. Он не хотел, чтобы хоть кто-нибудь увидел истинные его чувства. Каи жива и будет жить, но ему, все равно, придется с нею расстаться. — Я могу увидеть сестру, Цунаде-сан? Яхико единственный, кто на законных основаниях мог требовать этой привилегии, и Итачи завидовал ему. С другой стороны, он не хотел своим видом причинить Каи страдания. Но именно сейчас Итачи больше всего на свете хотел увидеть ее глаза, заглянуть в них и прочесть ее чувства, мысли, которые она никогда не умела скрывать. Хотел знать, что Каи не ненавидит его, что у него есть шанс на прощение. — Не сейчас. В реанимационное отделение вход закрыт, но завтра, когда мы переведем пациентку в обычную палату — милости прошу. — Похоже, Яхико собрался подсунуть Каи исковое заявление, — поделился своими подозрениями с братом Саске, почти прошептав слова ему на ухо. Итачи только кивнул. Яхико, на самом деле, не испытывал к Каи отвращения или ненависти, хотя никогда и не любил, как любят сестер настоящие братья. Многие годы он обвинял Каи в том, что она отняла у него семью, забрала отца. Однако все это не значило, что он действительно желал ей смерти. Для Яхико было достаточно сделать ее жизнь несчастной, не более. И как только стало известно, что она не убивала отца, а все доказательства ее вины не прошли проверки подлинности, Яхико утратил по отношении к ней всякую кровожадность. А то, что случилось в доме Учиха и вовсе заставило его перенервничать. Но Яхико не был бы сам собой, если бы не искал в любом неожиданном повороте судьбы выгоды для себя. — Отправляйтесь домой, — продолжала Цунаде, явно уставшая после утомительной ночи, принесшей ей ни одно потрясение. — Сегодня вы уже не сможете здесь сделать. Она собралась, было уйти, развернулась, чтобы снова скрыться за дверьми операционного блока, когда ее окликнули. — Цунаде-сама! Это была та же медицинская сестра, которую Итачи чуть не сбил на входе. Он узнал ее безошибочно, хотя и не уделил ее персоне при первой встрече должного внимания. Черные волосы, бледно-голубые глаза, россыпь морщинок в уголках глаз. Рядом с ней шел мужчина — длинные волосы, перехваченные лентой у пояса, столь же бледные, почти белые глаза. Одет он был в полицейскую форму и символично держал руку на кобуре пистолета, притороченной у пояса его брюк. Саске узнал этого офицера мгновенно, именно он изрядно помял бока и ребра Наруто, когда тот с Хитаной отвлекали внимание несколькими часами ранее. Неджи Хьюго двоюродный брат Хинаты. — Что-то случилось, Неджи-кун? — поинтересовалась Цунаде самым спокойным голосом, но на лице женщины отчетливо читалось подозрение. Ее теплые ореховые глаза сузились и, казалось, сковались коркой льда. — Повязки, которые я тебе наложила, сползли? — Нет, Цунаде-сан, я здесь по работе, — он окинул внимательным взглядом лица собравшихся. Особое внимание уделил Яхико и Конан, задержал взгляд на Саске, точно опасался, что тот схватится за оружие. И остановил свой взгляд на Итачи, продолжая обращаться к главе клиники. — Мы можем поговорить наедине? — Конечно. Пройдем в мой кабинет, — она указала рукой направление и, быстро простившись с семейством Учиха, напомнив тем, что ждать сегодня в клинике им нет смысла, сама поспешила в кабинет. — Нам, правда, лучше отправиться домой, — заметила Микото, обратив взгляд на своих сыновей. Конан встряхнула Яхико. Им тоже стоило поспешить. На сегодняшнее утро у Яхико был запланирован ранний завтрак в резиденции Саёри. Какими бы ни были обстоятельства, прощать долги им никто не собирался. — Саске, отвези маму домой, — распорядился Итачи все еще провожая тяжелым взглядом уже исчезнувшей из вида Цунаде и ее гостя. — А ты? — Я побуду здесь, — и, поняв, что младший брат не удовлетворился таким скромным пояснением, добавил: — У меня плохое предчувствие. Саске ничего иного не оставалось, кроме как подчиниться воле брата. Они все провели поистине сумасшедшую ночь, окончившуюся еще более сумасшедшим утром. Им всем требовался отдых, хотя бы несколько часов сна. Вот только смогут ли они позволить себе подобную роскошь? Когда семья ушла, Итачи обратил внимание на медсестру, которая привела Неджи. Она так и осталась стоять возле стены, прислонив руки к груди и выглядела весьма взволнованной. — Вы родственники? — заметил, теперь ставшее для него очевидным, сходство Хьюго Итачи. Медсестра вздрогнула, словно не подозревала, что кто-то еще находится в зале ожидания. — А? — она вскинула на него глаза, полнящиеся неимоверной тревогой и страхом. Но это выражение тут же исчезло и она приветливо улыбнулась. — С Неджи-куном? Он мой племянник. Харука Хьюго, Итачи, наконец, смог прочитать ее имя на бейдже. Она продолжала улыбаться и, будто отмерев, прошла до ближайшего кресла и опустилась в него. — Моя сестра вышла замуж за отца Неджи, — продолжила она, видя неподдельный интерес в глазах собеседника. Итачи и сам не знал, зачем завел этот разговор. Клановое сходство Хьюго он определил без труда. Но теперь не мог повести себя бестактно и оборвать ее на полуслове. — И наши родители решили, что будет лучше, если я стану жить подле сестры. Я тогда только закончила старшую школу и не успела поступить в колледж. Мне пришлось несколько лет работать горничной, чтобы скопить достаточно, для обучения денег. — И давно вы работаете медсестрой? — Уже десять лет, — она снова улыбнулась, но какой-то тоскливой, вымученной улыбкой. — Эта лучшая работа, о которой я только могла мечтать. Цунаде вновь вошла в зал ожидания спустя четверть часа. Огляделась по сторонам и нисколько не удивилась, заметив Итачи здесь. Пусть женщина и не была достаточно тесно знакома с семьей Учиха и Итачи лично, но твердо верила, что семейное упрямство у него в крови. — Знала, что ты еще здесь, — проговорила она, приближаясь к застывшему в ожидании молодому человеку. Харука Хьюго уже вернулась к своим обязанностям и кроме Итачи в зале никого не осталось. — Чего он хотел? — Итачи точно знал, что Неджи явился в клинику не просто так. Слишком очевидно, для совпадения. — Наверное бригада экстренной службы доложила в полицию, — сокрушенно произнесла Цунаде, покусывая кончик ногтя большого пальца, что, для тех кто хорошо ее знал, выражало ее крайнюю растерянность и нервозность. — Неджи приказано взять Такугаву-сан под стражу прямо в палате и ограничить к ней доступ посторонних, лишь узкий круг медицинских работников. — Но, на каком основании? — недоумевал Итачи. — Государственный судья отменил постановление. Каи не имеют права преследовать по этому обвинению. — Должно быть официальные бумаги еще не дошли, — предположила Цунаде, пожимая плечами. — Бюрократия в наши дни работает из рук вон плохо. В любом случае, Каи отправят в тюремный госпиталь, как только я выпишу ее из реанимации. — Глаза Итачи округлились, но сказать ничего он не успел. — Я дам тебе три дня, на большее у меня просто нет оснований. Сделай что-нибудь. Если нужно, привези этого государственного судью и пусть лично подтвердит, что обвинения с Каи сняты! — Я так и собираюсь поступить, — заверил ее Итачи. Цунаде оказалась прекрасно осведомлена о всех тонкостях их дела. О всех проблемах с которыми они столкнулись, так, точно всегда заглядывала ему через плечо. Но одного Цунаде знать не могла: как работает судопроизводство. Если судья Нара вынес постановление и подписал соответствующие бумаги, он обязан был оповестить и местного судью о своем решении: выслать ему электронную копию бумаг, позвонить по телефону — в любом случае, судья должен знать. Судья знает о том, что Каи признана невиновной, но почему-то не донес эту информацию до ведущего дело следователя? А, если донес, то следователь решил проигнорировать его распоряжение? Выходило, что кто-то из этой цепочки лиц желал Каи смерти и был готов пойти на любые ухищрения, лишь бы добиться своего. Он ошибся, когда предположил самоубийство Каойи-сана? Но, если его убили, кто и по каким причинам это сделал? Именно это предстояло выяснить Итачи за каких-то три дня. — В таком случае, поспеши, — напутствовала Цунаде, искренне желая ему удачи. *** — Куда ты собрался? Мать встретила Итачи в гостиной, прямо возле чемодана, который он оставил посреди комнаты, бросившись в клинику. Отца в гостиной уже не было, впрочем, Итачи и не имел желание интересоваться его состоянием. Удивительно, насколько легко ему удалось вычеркнуть этого человека из собственной жизни под натиском неожиданных и весьма тревожных событий. В прочем, мать это тоже не волновало. — В столицу, — коротко бросил он, не собираясь пускаться в долгие объяснения. Ему требовалось как можно скорее попасть на рейс до столицы. Время не давало ему послаблений. — На совсем? — с ужасом спросила мать. Разумеется, она все поняла еще до того, как Итачи переступил порог дома. Он не смог сдержать горького вдоха. — Мама, послушай… Договорить он не успел. Со второго этажа, сияя каким-то опасным энтузиазмом, сбежал Саске. — Наруто прислал сообщение, — оповестил он. — Кушина-сан раздобыла адрес Карин, племянницы Мэй. В следующее мгновение Итачи уже изучал короткое послание взглядом. Этот адрес в столице он хорошо знал — всего несколько кварталов от его собственной квартиры. Возможно они с Карин ездили в одном вагоне метро, заказывали кофе в одних и тех же местах, ходили теми же дорогами, встречались каждый день. Знай он заранее, что где-то рядом есть девушка, найти которую ему понадобится позже, он бы узнал ее адрес заранее. — Я знаю где это, — сказал Итачи и, подхватив чемодан, направился к выходу. — Стой! — возмутился Саске. — Куда ты собрался? — Он уезжает в столицу, — поспешила вставить их мать, не скрывая своего разочарования. — Решил все бросить. Саске перевел взгляд на брата и на его обычно надменном лице отразилось такое отвращение, что кому угодно сделалось бы от него плохо. — Я так и знал, — фыркнул он, очень походя на взбешенного кота. — Я знал, что тебе не достанет смелости сдержать свое слово! — Вовсе нет, Саске… — Катись к черту! — злость Саске вскипела со всей горячность и энергичностью молодой крови. Младший Учиха никогда не умел сдерживать свои чувства, особенно, как сейчас, слишком сильные и неистовые. Он выдернул из рука брата телефон с таким остервенением, точно ему была противна сама мысль, что Иатчи прикасался к аппарату. — Я проклинаю тот час, когда поверил тебе! — Саске, — Итачи резко выбросил руку вперед и сжал плечо младшего брата, злость которого казалась ему слишком детской и неуместной, учитывая все обстоятельства. — Я действительно собирался уехать, оставив тебя здесь моим представителем. Но сейчас это уже не имеет значение. У меня есть три дня на то, чтобы спасти Каи жизнь, поэтому я лечу в столицу. Чтобы встретиться с судьей Нара и получить от него официальное постановление. — Не понимаю, — вмешалась в разговор Микото. — Разве обвинения не сняли? — Сняли, — подтвердил Итачи, одарив мать долгим взглядом. — Но кто-то очень хочет, чтобы казнь состоялась. — О чем ты?.. — оторопела женщина. — Каи взяли под стражу. Как только ее переведут из реанимации, Каи доставят в тюремный госпиталь, где она продолжит лечение, а потом приведут приговор в исполнение. Микото ахнула, притянув руки к губам, силясь этим жестом задушить собственный вскрик. Саске тоже пребывал в изрядном изумлении. Глаза его округлились, а лицо побледнело. Он мгновенно оставил все свои обиды и обратился в слух. Никто не ожидал такого подвоха от местных властей. — Цунаде дала мне три дня, — продолжил Итачи. — За это время я должен успеть доказать ее невиновность и найти того, кто желает Каи смерти. — Он перевел взгляд на брата, потому что все последующие слова были адресованы Саске. — Поэтому мне нужна твоя помощь, Саске. Пока я буду вести дела с судьей Нара, ты займешься тем, что опросишь Мэй и запишешь весь ваш разговор. Саске кивнул, внимательно и сосредоточенно слушая слова брата. — Собирайся. Саске не потребовалось много времени. Наскоро забросив в спортивную сумку несколько дополнительных вещей и облачившись, в подобающий данному случаю, деловой костюм, Саске был готов покинуть родные пенаты. *** Токио встретил братьев оглушительным шумом, запруженными автомобилями дорогами и непрекращающимся людским потоком. Саске, привыкший к размеренной и чинной жизни в провинции почувствовал, что столица буквально сжимает его в тиски. Голова шла кругом от изобилующих в воздухе выхлопных газов и высоченных зданий, тянущихся на многие метры ввысь, ограждая узкие улочки. Монотонный пейзаж серых бетонных стен сменялся пестрыми реками, мчащихся по автостраде машин. Не радовали Саксе и люди, мчащиеся не разбирая дороги, то и дело толкая его в спину или бок, так что молодой человек серьезно опасался обзавестись целой россыпью синяков, после прогулок по столичным улицам. Но куда больше шокировало Саске метро. В поезд набилось столько людей, что просунуть между ними волосок, казалось, совершенно невозможно. В вагоне воняло потом, чьим-то бенто и испражнениями, в общем, типичными ароматами жизнедеятельности крупного мегаполиса. Саске задыхался от смеси удушающих запахов, а от бешенного ритма голова шла кругом. — Почему нам не взять машину на прокат? — поинтересовался он у брата, балансируя на носке одной ноги и пятке другой. Полностью поставить ноги на пол вагона он никак не мог. — Пробки, — отозвался Итачи. К счастью в вагоне было достаточно тихо и братьям не приходилось кричать, как если бы они были на улице. — На машине до места мы добирались бы несколько часов. Нам повезло, в это время метро почти пустует. — Я и заметил, — недовольно буркнул Саске, чувствуя, что мужчина стоящий сзади навалился на него почти всем своим весом. Саске всегда ценивший уединение и личное пространство испытывал поистине адские муки. Итачи смотрел на него снисходительно, прекрасно осознавая, какие эмоции испытывает его брат. Сам он прошел через тот же ужас десять лет назад, но, на удивление, быстро влился в темп города и вскоре перестал замечать многочисленные неудобства обитания в нем. Метро не казалось Итачи чем-то отвратительным, он даже научился игнорировать его специфические ароматы. Ведь это единственный вид транспорта, который способен доставить вас куда угодно в четко отведенные сроки. И, если в разгар рабочего дня ему требовалось встретиться с клиентом, Итачи никогда не пользовался для этого услугами такси или личным автомобилем, предпочитая перемещаться на подземном виде транспорта. Еще в самолете братья обсудили имеющуюся у них информацию. В частности, фотографии с места преступления, которые сделал Саске в доме Токугавы. Конечно осмотреть весь дом да еще без света Саске никак не успел бы, но побывать в ключевых комнатах: на кухне, в гостиной и в кабинете Каойя-сана брату все же удалось. Опечатав дом, полиция не подпускала к нему никого, включая уборщиков. Кровь на мраморных плитах гостиной так и не убрали. Она давно почернела и стала по цвету неотличима от мраморных плит, но все же это была кровь. Саске сделал несколько снимков, запечатлев кровавую сцену, разыгравшуюся в этой комнате полгода назад во всей красе. Ничего другого, способного пролить свет на произошедшее не нашлось. В кабинете Каойя-сана тоже ничего удивительного Саске не обнаружил. Идеальный порядок нарушали несколько разбросанных по полу листов бумаги и открытый настежь сейф — атрибут старых времен. В нынешние времена ни одна состоятельная семья не хранила деньги в домашнем сейфе, предпочитая банковский счет, застрахованный на все случаи жизни. В обиходе пользовались банковской картой или, особенно распространено это было среди мужчина, чековой книжкой. Теперь домашние сейфы использовали для хранения документов и ценных бумаг, оружие, а кто-то и вовсе устраивал в них защищенные от огня бары. Но сейф Каойя-сана был пуст. Если в нем что-то и находилось, то полиция, возможно посчитав это важным, изъяла содержимое. Следующим пунктом в списке шла кухня. Здесь Саске ничего, кроме домашней аптечки не интересовало. Он сделал снимок общий снимок содержимого, фиксируя расположение тех или иных пузырьков и коробочек на все случаи жизни, а затем сфотографировал каждый отдельно, чтобы запечатлеть названия. После разговора с Цунаде, Итачи точно знал какие препараты врач выписывала Каойе-сану, но ни одного из них в домашней аптечке не оказалось. Однако на самом первом фото, с общим видом содержимого отчетливо выделялись пустые места. Лекарства будто пропали со своих мест. Имея эти данные Итачи мог рассчитывать на то, что сумеет убедить судью Нара выписать им разрешение на осмотр места преступления, а так же всячески содействовать раскрытию этого дела. Итачи намеревался получит куда больше полномочий, чем приличествует обычному адвокату. После визита к судье, Итачи собирался посетить собственную контору. Перед вылетом Итачи уже позвонил своему ассистенту Джуго и приказал ему в срочном порядке найти эксперта-криминалиста из независимой лаборатории, готового немедленно выехать для работы и быть в состоянии сделать предварительные заключения и тесты на месте. Но прежде чем отправиться по своим делам, Итачи собирался проводить брата до квартала, в котором жила Карин Узумаки. Саске буквально выдавило из вагона метро, когда он пытался протиснуться среди толпы. Столь плотного скопления людей на квадратный метр он никогда не встречал и теперь искренне радовался возможности вдохнуть полной грудью. Станция, на которой они вышли, была почти пуста и не отличалась изысканным убранством, но довольно чистая и уютная. Поднимаясь по лестнице на улицу, Саске все не мог уместить в своей голове столько контрастов сразу. Переполненные, отделанные мрамором и позолотой, станции сменялись невзрачными серыми, с яркими пятнами граффити на стенах и почти пустынные. Кажется они отъехали достаточно далеко от центра, потому что улицы тоже изменились, людей и машин стало меньше, а воздух не таким загазованным. Ровные улицы с рядами аккуратных деревьев, украшенных фонариками и флагами, милые кафе и закусочные, приветливо смотрящие раскрытыми дверьми с фасадов типичных многоэтажек. Вдалеке виднелась украшенная изразцами крыша массивного храма. Они не пробыли в пути и десяти минут, а Саске казалось, что они попали в совершенно другой мир. Этот край, пожалуй, мог бы ему понравиться. Итачи свернул в неприметный, на первый взгляд, переулок и взгляду Саске открылся утыканный, как свечами торт, многоэтажками квартал. — Здесь живет Карин? — зная ответ заранее спросил он. Итачи кивнул. — Дом и квартиру, полагаю, сможешь отыскать сам. Не дожидаясь ответа, Итачи развернулся, чтобы вернуться на станцию метро и снова вернуться в центр. Была уже половина первого дня, а значит, первый из трех отведенных им дней почти подошел к концу. Но Саске окликнул его. — В чем дело? — лицо Итачи было спокойным, но в голосе чувствовалось раздражение. Был велик шанс того, что он не успеет застать судью Нара на рабочем месте и тогда им придется задержаться в столице еще на один день, а такой роскоши Итачи никак не мог себе позволить. — Где мы встретимся? — спросил Саске и вопрос этот на самом деле был важен. — Я здесь ничего не знаю и сомневаюсь, что на мои вопросы Мэй будет отвечать дольше, чем ты закончишь со своими делами. Мысли Итачи, занятые совершенно другими делами, упустили этот факт. Несколько секунд ему потребовалось, чтобы обдумать решение проблемы. — Можем встретиться в моей квартире, — наконец решил он. — Это в одной станции отсюда, — Итачи уже сунул руку в карман, выуживая ключи, но прочел на лице Саске такое отвращение, что мгновенно передумал. — Тогда жди меня в кафе, на углу, мимо которого мы только что прошли. Решив на этом насущные проблемы, Итачи направился к станции метро, полный решимости во что бы то ни было выиграть сражение за жизнь женщины, единственной в мире, разумеется, кроме матери, имеющей для него значение.