Не бросай меня

— Господин Учиха?! В здании терминала столичного аэропорта стоял невообразимый гул кипучего, пенящегося человеческого моря. Куда не брось взгляд — всюду спешили, толкались, сталкивались и падали в кучу своих и чужих чемоданов спешащие на рейс или только что сошедшие с борта самолета. Ожидающие толпились здесь же, за металлическими ограждениями, которые только мешали человеческому потоку схлынуть, устраивая затор в самом узком и неудобном месте терминала. В этой толчее, мельтешащей перед глазами, словно дерганная картинка из старого черно-белого фильма, разглядеть кого-то не представлялось возможным. И все же, его отыскали. Фугаку остановился, услышав свою фамилию и принялся вглядываться в толпу мелькающих лиц, пытаясь определить, кому именно принадлежал голос. Он знал, что в аэропорту его встретят, но понятия не имел кто и, когда его взгляд, наконец, привлек размахивающий руками молодой человек, сразу направился к нему. Секретарь столичной конторы оказался на удивление занятной фигурой и, пока приближался к нему, Фугаку с интересом разглядывал молодого человека. Примерно одного возраста с Саске, секретарь значительно опережал ростом и размахом ширины плеч обоих сыновей Фугаку. При этом ясные тепло-карие глаза выражали совершенно искреннее восхищение окружающим миром и бесконечную наивность. Ни одно из этих качеств не было присуще членам семьи Учиха, которые с кровью предков впитали подозрительность к окружающим и всегда с легкостью распознавали ложь, точно та была окрашена красным цветом. Этот молодой человек мог поверить во что угодно и кому угодно. Удивительно, что именно такого человека выбрал Итачи на место секретаря. Но, возможно именно поэтому доверие его старшего сына к секретарю было безграничным. Фугаку подошел к разделяющему ограждения и молодой человек, убрав с лица непослушные пряди ярко-рыжих волос, протянул ему руку для приветствия, улыбаясь так открыто, будто на самом деле был невероятно рад видеть старшего Учиха. — Здравствуйте, господин Учиха. Меня зовут Джуго, я секретарь Итачи-сана. Рад приветствовать вас в столице. Фугаку пожал предложенную руку и уже через минуту оба мужчины направились к выходу из этого кишащего людьми хаоса. Очень скоро они оказались на улице, и в лицо ударил прохладный промозглый ветер — отголоски шторма едва не стершего Окинаву с лица земли минувшей ночью. Добравшись до столицы стихия растратила почти все свои силы и теперь только и могла, что безобидно завывать, как беззубая собака. Вдоль главного входа в терминал рядком выстроились автомобили такси, предлагающие свои услуги как вновь прибывшим в столицу, так и вернувшимся домой из деловой поездки или короткого отпуска. Но Джуго не повел Фугаку к ожидающим машинам, а повел его в противоположном направлении, завернув за угол здания. Таксисты, уже по одному виду дорогого костюма главы семьи Учиха предвещающие хороший «улов», проводили их долгим пристальным взглядом. За зданием терминала оказалась парковка, предназначенная для служебного транспорта, но оставить на ней свой автомобиль Джуго это не помешало. Усаживаясь на заднее сидение седана представительского класса, Фугаку думал, что, возможно, его старший сын гораздо более значимая фигура в столице, чем он мог предположить. Секретарь, расположившись на водительском сидении, провернул ключ в замке зажигания и осторожно тронул машину с места. — Джуго, давно вы работаете на моего сына? — поинтересовался Фугаку, пока они выруливали с парковки. Молодой человек поймал взгляд своего особого пассажира в зеркале заднего вида и снова вернул внимание к дороге. Запруженная автомобилями парковка со сложной системой зигзагов и крутых поворотов не прощала даже малейшей оплошности в управлении. — Второй год. Как только поступил в юридический стал сразу искать работу. Моя семья не могла позволить себе дополнительные расходы, так что пришлось выкручиваться. На мое счастье Итачи-сан что-то разглядел во мне. Не скрывая гордости отчитался молодой человек с той стремительностью, с которой делал бы отчет о проделанной работе. И Фугаку прекрасно понял, что именно разглядел в этом парне Итачи — безоговорочную, искреннюю преданность. В мире, где стоит с особой тщательностью и внимание относиться к каждому произнесенному слову, чтобы не дать конкурентам рычага против себя самого, только на таких людей, как Джуго и можно положиться. Джуго никогда не уйдет и даже закончив обучение продолжит трудиться на благо конторы, давшей ему старт в жизни. Автомобиль выехал с парковки на отгороженную от основного потока автостраду, ведущую до самого въезда на территорию аэропорта. В другой полосе, ожидая своей очереди на выезд через шлагбаум собралась огромная пробка. Но им никто не мешал. — Вижу у вас привилегированное положение, раз вас пускают на служебную стоянку и позволяют пользоваться выделенной полосой, — заметил Фугаку, разглядывая в окно измученные лица застрявших в пробке людей. Джуго снова взглянул на него и усмехнулся. — Не у меня, а у вашего сына, Фугаку-сама, — и не дожидаясь дальнейших расспросов пустился в объяснения. — Два года назад здесь произошел несчастный случай. Одно из стеклянных перекрытий, использующиеся тогда для отделения отдельных залов упало и разбилось. Двое человек пострадали — получили порезы битым стеклом и незначительные ушибы. Никто не мог понять, как это произошло, ведь стеклянные панели рассчитывались с таким запасом, чтобы выдерживать не только прямые удары, но и довольно сильную сейсмическую активность. Пострадавшие выдвинули против администрации аэропорта иск, требуя компенсации физического и морального ущерба. Договориться «полюбовно» не удалось, но администрация аэропорта не готова была признать своей вины. — Очень опрометчиво с их стороны, — прокомментировал Фугаку, удивляясь тому, что честь и хорошее имя в столице больше мало кого волнует. Случись подобный инцидент в его городе, администрация удовлетворила бы все иски, а потом провела несколько ядов проверок, чтобы убедить общественность в безопасности своего здания. Еще и сбросила бы цены на билеты. Но здесь… — Может быть, — пожал плечами Джуго. В этот момент их автомобиль как раз пересек охраняемую черту с маленькой будкой КПП на въезде и покинул территорию аэропорта, встроившись в движение оживленной магистрали, ведущий прямо в сердце огромного города. — Но Итачи-сан сумел доказать, что несчастный случай на самом деле был запланированным актом порчи имущества с целью последующего обогащения. — И так было на самом деле? — не поверил Фугаку. Он прекрасно знал, что ради клиентов и результатов, которые те ожидают от своего адвоката приходится идти на некоторые ухищрения. Однако представить своего сына, подделывающего улики мужчина никак не мог. — Да, — картинно кивнул Джуго. — Мошенники думали, что тщательно скрыли все улики. Они взломали сервер и удалили все записи с видеокамер, но наш компьютерщик сумел их восстановить. И вышло, что эти граждане несколько недель подряд ослабляли крепления на держателях стеклянного полотна, пока то не упало. К счастью больше никто не пострадал иначе им грозило бы еще обвинение в причинение вреда здоровью. Джуго шумно перевел дыхание и собирался продолжить говорить. В его репертуаре хранилось множество историй того, как Итачи Учиха выходил победителем в самых сложных и запутанных делах. И молодой человек мог рассказывать их часами. И как бы отцовская гордость не желала насладиться почестями в адрес его отпрыска, Фугаку все же понимал, что с человеком, описанным секретарем, он знаком практически не был. Да и как говорить о том, что знаешь своего сына, если последние десять лет он жил своей собственной жизнь, вдали от лона семьи в городе, законы и ритм которого кардинально отличались от привычного ему размеренного потока сплетен и пересудов. В мире, где репутацию зарабатывали собственным трудом и упорством, а не передающимися из поколения в поколение привилегиями. Это был совершенно иной, не знакомый Фугаку мир, в котором он сам вряд ли сумел бы выжить. Вот почему Фугаку не смог справиться с делом Каи самостоятельно. Закоренелые, узколобые взгляды — ему даже в голову не приходило, что окружающие его люди, знакомство с которыми велось не один год, способны сплести такую паутину лжи. — Вы знаете, зачем я приехал, Джуго? — поинтересовался Фугаку, оборвав молодого человека, собравшегося завести очередной рассказ. — Итачи-сан позвонил мне и дал четкие инструкции, — с готовностью отозвался секретарь не отрывая взгляда от дороги. На горизонте уже виднелись ряды многоквартирных домов, отмечая городскую черту. — Встреча с судьей Нара уже назначена, он будет ждать вас в своем офисе после обеда. А еще Итачи-сан велел сделать несколько копий имеющихся у вас материалов дела, Фугаку-сама. Фугаку взглянул на часы, словно прикидывая достаточно ли ему времени. Заметив этот жест, молодой человек поспешил успокоить своего пассажира: — Не волнуйтесь, это не займет много времени, — они въехали в первый квартал и окружающая картина мгновенно изменилась до неузнаваемости. Сотни людей и машин устраивали заторы на узких улочках. Светофоры вспыхивали чуть ли не на каждом шагу, заставляя участников автодорожного движения то и дело останавливаться и коптить воздух выхлопными газами. Пешеходы спешили по своим делам, пряча лица за тряпичными масками, лишь бы не дышать смогом. — Мы успеем даже устроить экскурсию по городу. Вы впервые в столице? — Нет, — Фугаку смотрел в окно и очень хорошо помнил свой приезд в столицу. Тогда он был еще молодым и амбициозным человеком не обремененным предрассудками и семьей. Закончив школу он мечтал попасть в именитое высшее учебное заведение, какой-нибудь из престижных ВУЗов, в стенах которых получали образование знаменитые политические деятели прошлого, хотя уже тогда знал, что пойдет по стопам отца. Фугаку приезжал сдавать вступительные экзамены, но где-том между вторым и третьим экзаменом встретил любовь всей своей жизни — Микото. Желание учиться где-то кроме своего города отпало у молодого человека раз и навсегда. Тем более, что красавица охотно принимала его знаки внимания. Потом Фугаку бывал в столице не один раз, в последний из которых он открыл ту самую адвокатскую контору, которой теперь и руководил его старший сын. Но с каждым приездом в столицу Фугаку мог сказать, что никогда прежде не бывал в этом городе, так резко и быстро менялась его архитектура. Неизменными оставались только памятники прошлого, дворец императора, парки и храмы. В этом городе каждый мог отыскать частичку своей собственной души и только Учиха Фугаку стремился как можно скорее покинуть его и вернуться домой, особенно теперь, когда дома ждала беременная жена. — Я не первый раз в столице и довольно хорошо ее знаю. И у меня не будет времени на экскурсию. До встречи с судьей Нара я планировал нанести один визит. Джуго бросил на нег хмурый взгляд в отражении зеркала заднего вида. В указаниях Итачи не значилось никаких встреч, кроме встречи с судьей. И теперь молодой человек пытался решить, как поступить дальше: выполнить в точности поручение начальника или способствовать планам его отца? — Простите, — решил уточнить он, — но с кем именно вы хотели встретиться, Фугаку-сама? — С министром Исихарой, — мгновенно прозвучавший ответ заставил молодого человека изумленно вскинуть бровь и отвлечься от ситуации на дороге. Только по чистой случайности он избежал столкновения, когда впереди идущая машина резко затормозила на очередном светофоре. — Простите, — извинился Джуго, шумно переводя дыхание. Его рука нервно подрагивала сжимая рулевое колесо, второй он пригладил пряди непослушных рыжих волос. Высокий и широкоплечий, он походил больше на охранника, чем на простого секретаря, но именно этот разительный парадокс его внешности отчетливо вырисовывал всю хрупкость его непосредственной наивной натуры. — Не думаю, что министр сможет выделить время в своем графике вот так, без предварительной договоренности. — Не беспокойся, министр нашел время. Я уже обо всем договорился. Но сначала, давай сделаем копии материалов дела, на случай если министр захочет оставить себе одну. *** Резиденция министра Исихары находилась на другом конце города и он еще был дома, готовясь к предстоящему заседанию, когда Фугаку Учиха позвонил ему из самолета. Тоби Исихара видел этого человека всего один раз, на свадьбе своего студенческого друга Орочимару — генеральный прокурор префектуры Окинава, но забыть уже не мог столь сильное впечатление произвел на него человек по фамилии Учиха. Тогда они довольно долго говорили в основном о политике, пока остальные гости развлекались на празднестве и то, с какой легкостью Фугаку улавливал политические течения и настроения поразило Исихару. А еще его поразила супруга Фугаку Микото. Настолько прекрасных и мудрых женщин ему еще встречать не доводилось. Обычно в женщинах ему доставалось только одно качество из двух. Его супругу, с которой они прожили в браке больше тридцати лет назвать красивой ни у кого язык не повернется, но при этом эта женщина обладала острым умом и потрясающей интуицией. Она составляла прекрасный фон для его карьеры. А еще она никогда не устраивала ему сцен из-за многочисленных любовниц политика. Нет, Исихара любил жену, она подарила ему двоих замечательных сыновей и была верной подругой, подчас вытаскивая его самого из затруднительных положений, но это вовсе не значило, что как любовница она его полностью устраивала. Другая женщина, к которой он питал теплые чувства и которая полностью устраивала его в качестве любовницы, как ему казалось, была очаровательно глупа. Во всяком случае она никогда не интересовалась его политической карьерой и вообще была зациклена исключительно на себе. Нами Такугава будила в нем поистине фантастическое желание и сделала рабом своей страсти настолько сильно, что он даже не разозлился узнав, что последние несколько лет их отношений Нами умело манипулировала им и вытягивала из него деньги. Суммы порой были столь высоки, что ему приходилось идти на преступление и изымать средства из бюджета. Она так умело провернула эту операцию, что, когда правда вскрылась, Исихара не испытал ничего, кроме гордости за свою любовницу. Он сильно горевал, когда Нами погибла в следствии несчастного случая, хотя их отношения к тому времени уже прекратились. И вот тень Нами всплывала снова, спустя десять лет. Тоби расположился в своем домашнем кабинете, где заканчивал подготовку отчета о проделанной им работе на посту министра сельского хозяйства. Исихара-сан должен продемонстрировать себя с наилучшей стороны, не только перед коллегами министрами и журналистами, но и всеми гражданами страны, которые увидят его выступление по телевизору. Лишний повод напомнить всем о собственных заслугах перед предстоящими выборами. Фугаку в кабинет проводил молодой помощник, которой не успел сказать гостю и пары слов, как был вынужден принять очередной звонок через гарнитуру, спрятанную в ушной раковине. Это произошло так быстро, что Фугаку даже не успел сориентироваться и несколько секунд пытался понять, о чем говорит помощник, пока тот не повелел ему жестом следовать за ним, продолжая увлеченную беседу о расписании министра на следующую неделю. Подняв глаза на вошедшего, Тоби Исихара тут же поднялся с места. Высокий, красивый своей хищной красотой мужчина заметно обрюзг и потяжелел за последние два года. Было видно, что на активный отдых у министра совершенно не оставалось времени, а спортивный костюм из серого бархата только подчеркивал его округлившийся живот. Он протянул руку адвокату. — Господин Учиха, — лицо, напоминающее очертания хищной птицы растянулось в участливой улыбке, которую, должно быть, Тоби Исихара изображал всякий раз, когда ему приходилось встречаться с потенциальными избирателями. Было в этой улыбке что-то совершенно не свойственное его натуре и Фугаку это прекрасно понимал. Исихара Тоби помнился ему человеком серьезным и вдумчивым и он бы никогда не стал бы изображать из себя радушного хозяина. — Очень рад вас видеть, — он уселся назад в свое кресло и предложил гостю последовать его примеру. — Чем могу быть полезен? Что-то мне с трудом верится, что вы, Фугаку-сан, проделали такой путь только чтобы восстановить старое знакомство. Прищур хищных глаз министра просканировал Фугаку с головы до ног, но не произвел того эффекта на который Тоби рассчитывал. Обычно люди отводили взгляд, только чтобы не ощущать на себе силу его влияния и самоуверенности. Однако Учиха Фугаку даже не заметил, что ему пытались показать кто здесь главный. — Вы правы, министр, — Фугаку поправил полы пиджака, удобней устраиваясь в кресле. — Я здесь вовсе не за этим. На несколько коротких минут в кабинете воцарилось напряженное молчание, во время которого Фугаку пытался спланировать тактику дальнейшего разговора. Очень важно, чтобы Исихара Тоби не чувствовал затягивающейся вокруг него петли, иначе добиться от него сколько-нибудь вразумительных объяснений не представлялось возможным. В то же время министр сельского хозяйства гадал относительно содержания папки, лежащей на соте перед его гостем. — Хотите чего-нибудь выпить? Может, чаю? — прервал молчание Тоби, решив для себя, что именно содержание этой папки привело к нему Учиха. — Не стоит беспокоиться, — отказался Фугаку, — тем более, что я не займу у вас много времени, министр. У меня есть не больше часа, перед встречей с судьей Нара. Исихара нахмурился, сцепив руки в замок у самых губ. Он знал судью Нара, знал его беспринципную честность и маниакальную справедливость. Они ни раз спорили с его старшим братом, так же членом верховного суда и слыли заклятыми соперниками. Но Тоби не пожелал бы, чтобы имя судьи Нара произносили применительно к его собственному имени. — В таком случае, перейдем сразу к делу, — предложил Тоби, откинувшись на спинку кресле. — В чем, кстати, оно состоит? — В этом, — Фугаку протянул руку и распахнув папку, повернул к Тоби таким образом, чтобы тот спокойно мог разглядеть содержимое. Как Фугаку и планировал, в папке содержались только материалы касающиеся хищения бюджетных средств, остальные бумаги он надежно спрятал во внутреннем кармане пиджака и теперь старался сидеть так, чтобы пиджак е топорщился. Ему не требовалось что-либо говорить или пояснять содержимое папки, Тоби сразу понял о чем идет речь и нехорошо нахмурился. — Что все это значит? — его голос был требовательным и грубым. Министр Исихара не привык, чтобы его загоняли в ловушку, тем более в преддверии главных выборов страны. — Вы пытаетесь меня шантажировать, господин Учиха? — Вовсе нет, — Фугаку оставался бесстрастным, что должно было показать министру его незаинтересованность в происходящем. Таким же приемом он успокаивал и своих клиентов в Окинаве. Люди облаченные властью не любят когда с ними перестают считаться. Впрочем, чем грозит гнев министра, Фугаку старался не думать. — Эти документы попали ко мне в руки совершенно случайно и связаны с совершенно другим делом. Но я подумал, что вы захотите знать о них, чтобы иметь возможность оправдаться, когда эти материалы опубликуют. Обвинение в хищении бюджетных средств — плохая реклама, тем более перед выборами. — Вы правы, — министр оторвал взгляд от бумаг и снова откинулся на спинку кресле, — но это пустая трата времени. Конечно меня могут обвинить в хищении средств, тем более с этими доказательствами, но я вернул все до последней йены еще до того, как занял пост министра сельского хозяйства. — Простите? — переспросил Фугаку. Эта информация совсем не вязалась с теми данными, которыми они располагали. Как предполагал и Итачи, и он сам, именно хищение средств министр Исихара так отчаянно старался скрыть, ведь убийство Нами доказать никто не мог. Министр открыл ящик стола и недолго перебирая бумаги, вынул один из листов, протянув Фугаку. В распечатке значились номера счетов, на которые он переводил деньги. Суммы совпадали с суммами снятыми с бюджетных счетов. В самом низу бумаги стояла подпись лично министра финансов с припиской, что Исихара Тоби более не имеет задолженности перед правительством. Ознакомившись с этой записью, Фугаку поднял глаза на министра. Тот улыбался. — Мне очень приятно, что вы проявили столько внимания и попытались предупредить меня, Фугаку-сан, но, как видите, меня не в чем обвинять. По сути, я брал в кредит у правительства и рассчитался со всеми долгами. Министр финансов может это подтвердить. — Исихара Тоби замолчал, исследуя ящики своего огромного письменного стола из цельного куска черного эбенового дерева, судя по виду, простоявшего в этом кабинете не одну сотню лет. И отыскав сигару, схватил ее зубами. Прикурив, он продолжил: — Но вы правы, Фугаку-сан, упоминание о моей связи с актрисой отразиться на моей репутации не самым лучшим образом. Ведь именно из-за Нами Такугавы вы явились сюда, я прав? Я подумал о ней сразу, как только вы позвонили мне, Фугаку-сан, ведь вы из одного с ней города, верно? — Нами была женой моего друга, — подтвердил мужчина догадку министра. Отрицать очевидное и дальше не было никакого смысла. Реакция Исихары-сана в точно соответствовала ожиданиям Фугаку, так что он не опасался открыть чуть больше истины, если того потребует дальнейший разговор. — Каойя-сан, — припомнил министр, потерев пальцем висок и покачал головой. — Мы встретились при трагических обстоятельствах, сразу после смерти Нами, но вражды между нами не возникло. Достойный человек. — Был достойным человеком, — поправил Фугаку, поймав на себе удивленный и даже шокированный взгляд Исихары. — Каойя-сан мертв. Убит. — Убит?! Фугаку мог ожидать от министра любой реакции, но не того, что отразилось на его хищном лице: ошеломление, ужас, неверие, потрясение. Казалось, смерть мужа его бывшей любовницы действительно произвела на Тоби-сана неизгладимое впечатление. Такое же, как производит смерть действительно близкого человека. Он замолчал, прикрыв рот рукой, точно боялся, что из него может вырваться хоть один звук и нарушить эту тревожную тишину, во время которой его сознание воспринимало и принимало мысль о смерти Такугавы Каойя. — Я не могу в это поверить, — наконец изрек министр, которого больше не интересовало ни предстоящее заседание в кабинете министров, ни выступление перед прессой, которое должно было состояться сразу после него. Министр откинулся на спинку кожаного кресла и принялся с усердием рыться в многочисленных ящиках его огромного черного стола, пока не нашел коробку кубинских сигар. Вынув одну и стиснув ее зубами, Исихара предложил сигаре Фугаку, но тот отказался. Чиркнула зажигалка и кабинет, точно по волшебству заволокло густым смолистым дымом. — Как это случилось? — Полгода назад тело Каойи обнаружили в его собственном доме, — удовлетворил интерес министра Фугаку. — Его убийцу тоже нашли там, без сознания. Между бровей Тоби залегла глубокая морщина. По его лицу Фугаку видел, какой вопрос тот желал задать. «Как такое могло случиться»? Но губы министра произнесли совсем другие слова: — Кто это был? — Его дочь. Каи. Имя девушки прозвучало для Исихары совершенно неожиданно. Министр подался вперед, словно хотел ухватить его ускользающий звук и закашлялся, поперхнувшись терпким дымом. Бросив сигару в пепельницу и принялся шумно втягивать воздух в легкие, стараясь отдышаться. — Каи?! — никак не мог поверить мужчина. Он поднял на Фугаку полный отчаянья взгляд, глаза блестели от слез. Известие о смерти Каойи шокировало его многим меньше, чем упоминание Каи в качестве убийцы. Тоби не вспоминал имя девочки уже долгое время и сейчас оно полоснуло по едва зарубцевавшейся ране на сердце причинив нестерпимую боль от которой захотелось поморщиться. Он непроизвольно притянул руку к груди, где кровоточила рана, и сжал кулак, будто столь простым жестом мог изгнать из своей души ощущение предательства и тоски. Когда-то давно имя этой очаровательной девочки приносило Тоби только радость. До того, как он узнал, что Нами обманула его и девочка, которую он любил как свою собственную дочь, на самом деле никакого родства с ним не имела. Но хуже всего в этой истории было то, что правду о Каи он узнал не сам и не от Нами, даже не от ее мужа, а от собственного отца, проведшего частное детективное расследование. Это откровение убило доверие Тоби к Нами и закончило их отношения. А через месяц после их разрыва Нами погибла. Министр Исихара с ужасом вспоминал тот момент, когда вести о гибели Нами достигли его ушей. Это произошло как раз в тот момент, когда Тоби получил кресло министра сельского хозяйства. Он помнил, как занимал место за столом на первом в его жизни совете министров во главе с премьер-министром страны, но ни на чем не мог сконцентрироваться. Все его мысли занимала трагическая гибель Нами и мысли о Каи, которая осталась совершенно одна в чужом городе. Ее отец не мог тогда прилететь сразу, а только через восемь часов и все это время девочка была предоставлена заботам киношников, которых занимали совсем другие вопросы чем смерть одной из актрис и внимание к маленькой девочке только что лишившейся матери. Тогда Тоби нашел Каи в одной из гримерок, среди кучи сброшенных в угол для стирки вещей. Она сидела среди разбросанных платьев и смотрела перед собой стеклянными глазами ничего не видя вокруг. Когда Тоби позвал ее, девочка не отреагировала, настолько сильным оказалось для нее потрясение. И продолжала молчать все время, пока он вез ее домой и пока она находилась там дожидаясь отца. Не заговорила Каи и когда отец приехал забрать ее. И, на сколько знал Тоби, молчала еще почти год после случившегося. Даже когда у нее случился сердечный приступ, девочка не издала ни звука. И теперь, когда трагическая смерть матери нанесла Каи столь сокрушительный удар ее обвиняли в убийстве собственного отца?! Будто она могла быть на это способна. Тоби прекрасно понимал, что прошло слишком много времени и Каи давно не та маленькая девочка, которую он помнил. Что ее характер мог круто измениться. Но он ни за что не поверит, что та Каи, Ноги и лицо которой забрызгала кровь раздавленного тела матери, могла поднять руку на единственного близкого человека. — Нет! Это не возможно. Кто ведет дело? Кто вынес приговор? Я уверен, что произошла чудовищная ошибка. Каи не могла совершить ничего подобного! Не после того, что случилось с ее матерью! Горячность слов министра приятно поразила Фугаку. Он ожидал чего-то подобного и именно по этой причине решил поговорить с Исихарой до начала прокурорской проверки. С самого начала Фугаку полагал, что в память о связи с Нами он не пожелал бы зла ее дочери. Даже если министр стоял за убийством Каойи, в чем теперь Фугаку сомневался еще больше, он не стал бы перекладывать ответственность за убийство на плечи девушки, которую принимал за своего ребенка. Ведь глава семьи Учиха поступил именно так, когда узнал, что девочку обвиняют в убийстве. Его не остановил многолетний стыд за измену жене и зачатие незаконного ребенка. Все отошло на второй план, когда этому самому ребенку грозила опасность. И хотя теперь он знал, что Каи не его биологическая дочь, чувство ответственности за ее судьбу не утратила над мужчиной власти. А может все дело в том, что он собирался стать самым лучшим отцом для своего третьего ребенка. — Мне тоже так показалось, господин министр, — губы Фугаку тронула едва различимая улыбка. Он уже чувствовал, что подозреваемый превратился в надежного союзника. Кто бы не пытался избавиться от Каи и документов, кто бы не пытался подставить министра — не учел глубины привязанности этого человека к девушке. — Поэтому мы и взялись представлять ее интересы и начали собственное расследование. — И оно вывело вас на эти документы, — наконец Исихара Тоби понял смысл происходящего и понял, почему Учиха отнесся к нему столь подозрительно. Действительно, судя по этим доказательствам, именно Исихара стоял за убийством Каойи-сана. У него был мотив и возможность. — Именно, — подтвердил подозрения министра Фугаку. Он скрестил руки на груди. Именно в этот момент разговор принимал серьезный оборот. — Кто-то очень хотел, чтобы эти документы исчезли, Исихара-сан. Настолько, что решился на убийство и не на одно, — он запнулся, к горлу подступил ком. Пережитый прошлым днем страх за сыновей вернулся снова и даже, пожалуй, в гораздо более ярких красках. Он только сейчас в полной мере осознал, что мог потерять обоих своих сыновей за один штормовой день. Мужчина неуютно поерзал на кресле, чувствуя, как крупные капли пота катятся вниз между лопатками и рубашка неприятно липнет к телу. Он вскинул глаза на министра. Тот сидел, подавшись вперед через свой монументальный стол и внимательно ждал продолжения его слов. Вздохнув, прогоняя наваждение, Фугаку продолжил: — Каи не обвинили бы в убийстве отца, если бы она погибла той ночью вместе с ним. Но девочка успела вызвать полицию прежде, чем убийца набросился на нее. Потом на нее совершили нападение в больнице: погиб офицер полиции, медсестра отделения получила три пулевых ранения, а Каи одно — в сердце. — О, Боги! — воскликнул Исихара, которого вся эта история напугала по-настоящему. Он был акулой политической арены и умел уничтожать противников и неугодных, но никогда не стремился к убийству. И сейчас его приводила в ужас одна мысль о том, сколько человек погибло и пострадало из-за документов, которые совершенно ничего не стоили. Или все-таки что-то было в этих бумагах? — А потом убийца напал на моего сына и убил охранника Фонда, как раз когда мой сын нашел эти документы, — закончил рассказ Фугаку. Исихара пристально смотрел на него, пытаясь понять принесло ли это расследование личных потерь адвокату, но вскоре понял, что нет. В глазах Фугаку еще плескались искры пережитого потрясения, но они уде затухали. — Значит, — проговорил министр, окончив свой осмотр, — это дело стало личным и для вас? Фугаку не стал говорить, что это дело было для него личным с самого начала, когда еще считал Каи своей дочерью. Но теперь, зная, что это не так, Каи стала для Фугаку даже ближе. Он никогда не воспринимал Каи дочерью, но теперь в новом качестве она становилась для него гораздо ближе и роднее. Он сам удивился тому, как легко принял ее новое качество. — Каи моя невестка, Исихара-сан. Так что, да. Это личное дело. *** Итачи глубок вздохнул и, потерев глаза пальцами, снова взглянул на отливающие серебром часы на мраморной каминной полке. Пара пухлых херувимчиком тянула друг к другу свои маленькие ручки с парящим над ними циферблатом часов. Этот скульптурный шедевр эпохи возрождения некогда привез посол Англии в подарок императору Японии, а позже император подарил часы, смотрящиеся в его дворце явным анахронизмом прадеду Намикадзе Минато за верную службу. Два поколения семьи Намикадзе эти великолепные часы не находили себе достойного места, но всегда с гордостью демонстрировались для всеобщего обозрения. Пока отец Минато не приехал на Окинаву и не решил построить этот дом. Именно ему принадлежала идея создать мраморную гостиную специально для демонстрации старинных часов. Белоснежная, искрящаяся, с легкими вкраплениями серого, похожего на покрытое патиной серебро, создавала поистине величественное впечатление. А когда в гостиной зажигался свет, отражаясь от мраморных стен, пола и потолка, казалось, что стены пульсируют своим собственным сиянием. Но сейчас свет в гостиной не горел, и знаменитая комната погрузилась в серое безмолвие, вторя настроению хозяев. Кушина металась из угла в угол, шаркая по мраморному полу подошвами мягкими тапочками. Сегодня она совершенно не напоминала светскую даму. Уставшая, замученная с растрепанными волосами, затянутыми в небрежный пучок на макушке. Одета она была просто и без претензии в серую юбку и блузку, которые больше подошли бы образу сельской учительницы, чем блестящей супруге мэра. Наруто тоже не выделялся обыденно любимыми кричащими оттенками спортивных костюмов уступив темным джинсам и футболке. И только Итачи не изменил своему профессиональному облику. Он снова вздохнул, откинувшись на спинку дивана. Сшитый по индивидуальным меркам пиджак никогда не сковывал движений и сидел на нем, как вторая кожа. Однако сегодня он буквально стискивал грудную клетку тисками. Хотелось как можно скорее избавиться от неудобной одежды. Но проблема была вовсе не в одежде, а в недостаточной работе легких. Врач предупреждал, что еще несколько недель Итачи лучше не обходиться без кислородного баллона, но мужчина с поистине учиховским упрямством пропустил все его наставления мимо ушей. Итачи опять взглянул на часы, отметив, что в это самое время Фугаку должен был входить в двери кабинета судьи Нара. Удалось ли отцу назначить встречу и поговорить с министром Исихарой Итачи не знал, возможности поговорить им еще не представилось. И прошло уже больше часа с назначенного прокурорским следователем времени встречи, ради которой Итачи и покинул больницу. Утром, едва встало солнце, на порог семьи Намикадзе-Узумаки явилось трое судебных приставов с постановлением в руках. Следователь Якуши подал прошение в суд запретить подозреваемому в стрельбе в больнице Узумаки Наруто покидать дом до выяснения всех обстоятельств дела. Арестовать Наруто Якуши не мог, не хватало доказательств и улик, но Якуши заверил судью, что Наруто обладает возможностью покинуть не только город, но и страну. И, если они упустят этот момент из виду, виновный в убийстве полицейского останется на свободе. Так что теперь на голени парня красовался браслет с GPS-датчиком, передающим на полицейский пульт его точное место положения. Если Наруто вдруг вздумает нарушить судебный запрет, не пройдет и пяти минут, как наряд полиции прибудет на место и отправит парня в тюрьму. Именно по этому, Итачи сейчас и находился в мраморной гостиной Намикадзе. Но следователь заставлял себя ждать. — Это чертово вопиющее хамство! — не выдержала все же Кушина, резко развернувшись на пятках, так что ее тонкие юбки взвились вверх. Она сжала кулаки, глаза метали молнии. Если бы сейчас следователь Якуши показался на пороге, Итачи не сомневался, что Кушина выцарапала бы ему глаза. С этим настроением необходимо что-то сделать, иначе вспыльчивая натура Узумаки испортит все дело и добавит лишних проблем Наруто. Итачи прекрасно понимал, как работает материнский инстинкт, испытывал его на себе не единожды. Но Микото умела держать себя в руках, когда того требовали обстоятельства, в то время, как Кушина взрывалась. Тем более если речь заходила о ее единственном сыне. Семья Учиха хорошо знала каких трудов стоило чете Намикадзе-Узумаки зачать и родить Наруто и никто не удивился, что после него у Кушины уже не получилось родить второго ребенка. Единственного сына женщина неустанно опекала и продолжит это делать, даже когда парень вырвется из лона семьи. Такова сила материнской любви. Но сейчас она могла только помешать. — Как смеет он так с нами поступать! — продолжала распаляться и распалять окружающих Кушина. Ее алые волосы метались из стороны в сторону как знамя. — Я никогда не прощу такого отношения к моей семье. Если они думают, что я не сумею найти управу на прокурорских выскочек, то глубоко заблуждаются! — Успокойтесь, Кушина-сан, — успокаивающий голос Итачи втек в гневную тираду, как ручей холодной воды в море лавы. Зашипел и поднял клубы пара, но не остудил. Она метнула в него гневный взгляд, давший понять, что никакие доводы не способны умерить ее гнева. Но она должна была сдерживать себя ради благополучия сына. — Вы должны взять себя в руки и набраться терпения. Слова давались ему с некоторым трудом, сказывался недостаток кислорода. Он же мешал внятному формированию мыслей в голове. Голова кружилась в глазах плыло, а настроение Кушины вовсе не помогало сосредоточиться. Он снова вздохнул, чувствуя привычное давление в районе грудной клетки. Его легкие распирали ребра, скребли по ним, но чувства насыщения кислорода не наступало. Кушина, наконец обратила внимание на то, в каком состоянии находится адвокат ее сына и мгновенно переменилась в лице. — Итачи, тебе плохо? — он неопределенно покачал головой. — Наруто, открой окно, пожалуйста. Молодой человек без единого слова поднялся из-за стола и двинулся к окну выполнять просьбу матери. Сегодня он вообще вел себя на удивление тихо: не спорил, не кричал, даже отказался от второго завтрака. И все время точно витал в облаках. Иногда Кушине приходилось звать его по нескольку раз, прежде чем он замечал, что она обращалась к нему. Любой другой решил бы, что Наруто сломил домашний арест и то, что его обвиняют в убийстве, но сердце матери знало правду. И виной столь разительным переменам в поведении сына была девушка. Прохладный воздух ворвался в открытое окно и дышать действительно стало легче. Еще бы избавиться от галстука. Но Итачи, как, в прочем, и любой другой Учиха, не позволит врагу наблюдать свои слабости. — Тебе нужно было взять с собой кислород, — продолжала взволнованно щебетать Кушина. Она вытащила Итачи из больницы вопреки всем рекомендациям врачей и теперь чувствовала свою ответственность. Но ничего другого, после того, как ее сына посадили под замок, она предпринять не могла. Как и не желала искать ему другого адвоката. Кушина вдруг обнаружила, что больше никому доверять не может. — Не стоило игнорировать слова врача. — Все в порядке, Кушина-сан. Она не слушала его. — Хотя, мы ведь не могли знать, что этот чертов прокурорский следователь заставит ждать себя так долго! Мерзавец! — Это обычная практика, — поспешил успокоить ее Итачи, чувствуя, что женщина снова начинает закипать. Она взглянула на него. — Что ты хочешь сказать? — Следователи так поступают, причем довольно часто, — пояснил Итачи. — Играют на нервах. Специально заставляют подозреваемого ждать. Ожидание заставляет людей нервничать и искать причину задержки. Как правило, если подозреваемому есть что скрывать, он начинает думать, что нашли какие-либо доказательства против него. Обычно подозреваемый сам знает, что может его погубить. А когда он достаточно накрутил себя, появляется следователь и намекает, что они что-то нашли. Люди со слабой волей и страдающие от чувства вины, после совершенного преступления сами во всем сознаются. — Но нам не в чем сознаваться! — снова взвилась Кушина. — Тогда и не о чем беспокоиться. — Приехал, — подал голос от окна Наруто. Он все еще разглядывал плывущие высоко в небе облака. Когда Якуши Кабуто вошел в мраморную гостиную, куда его проводил лакей, в комнате царила спокойная, доброжелательная обстановка. Кушина расположилась на диване, потягивая чай из чашки из тончайшего фарфора. Эта чашка стояла здесь уже второй час и чай давно остыл, но следователю об этом знать совершенно не к чему. Наруто сидел за столом из столиком из черного ореха по правую руку от своего адвоката. Адвоката подозреваемого Якуши еще не видел, но сумел отметить его внешнее сходство с наглым помощником, выставившим его из конференц-зала накануне. Значит, брат! И, скорее всего, поведет себя так же дерзко и нагло. Но Якуши был готов к этому. Итачи просматривал материала дела. Рядом сидящий Наруто нервничал и, чтобы никто не заметил, сжимал под столом края футболки. — Успокойся, — попросил его Итачи достаточно тихо, чтобы Якуши не услышал. Он не хотел дарить следователю чувства превосходства раньше времени. Почувствовав слабость он набросится на Наруто и тогда никакая защита не поможет. Главное держать парня в стороне и вести допрос по своему сценарию. — Запомни, ты не должен отвечать на его вопросы. И даже если очень захочется лучше молчать. Наруто кивнул и шумно сглотнул, точно у него ком встал поперек горла. — Господин следователь, — подала голос Кушина, нацепив на статичное, точно высеченное из мрамора лицо самую широкую улыбку, на какую была способна. — А мы уже и не надеялись, что вы почтите нас визитом. — Простите, что заставил ждать. Мы получили неожиданное сообщение относительно этого дела и необходимо было его проверить, — яда в голосе следователя хватило бы на целый полк. Его холодный взгляд под стеклами очков скользнул по собравшимся, отмечая на кого и в которой степени произвели эффект его слова и остановился на лице Наруто. Парень смотрел точно перед собой, старательно игнорируя следователя. Итачи взглянул на Якуши. Заявление следователя не произвело на него никакого впечатления. Это было именно то, чего он ожидал. Слишком грубо сработано, но в этом виновато скорее отсутствие практики, чем смекалки и напористости следователя. Из него действительно выйдет толк и еще через пару — тройку лет ни один адвокат не захочет связываться с Якуши Кабуто. Но сейчас все козыри на руках у Итачи. Он успел отметить пренебрежение следователя к Кушине и почти ненависть направленную на Наруто. А еще Итачи увидел то, что пропустил бы любой другой, менее притязательный взгляд. Когда Якуши только вошел в гостиную его взгляд быстро и как можно более незаметно скользнул по обстановке комнаты и ее убранству и, Итачи увидел это, хотя Якуши прекрасно владеет мимикой лица, злость и отвращение. — Господин следователь, — Итачи поднялся, когда Якуши подошел к столику и собирался занять свое место напротив, протянул руку. — Учиха Итачи, адвокат господина Узумаки. Якуши пожал протянутую ему руку, хотя и не испытывал к этому никакого желания. Фамилия Учиха в последнее время слишком часто всплывала в связи с тем или иным делом. И то, что именно Учиха мешали свершению приговора по делу об убийстве Такугавы Каойи не могло не настораживать. — Якуши Кабуто, следователь прокуратуры, — представился он в ответ. Итачи одарил его легкой улыбкой, словно заверяя следователя в своей лояльности к делу и тут же пошел в наступление. — Господин Якуши, по какому праву моего клиента ограничили в свободе передвижения? — Наруто вздрогнул, повернувшись к Итачи лицом. Кушина подалась вперед стараясь не упустить ни слова. Итачи говорил тихо, но каждое его слово повисало в воздухе свинцовой пулей. Якуши моргнул и только этим выдал свое удивление к внезапному броску. — Об этом сказано в постановлении суда. — Боюсь, в постановление суда закралась ошибка, господин Якуши, — Итачи не отрывал взгляда от следователя, но перелистывал страницы тонкой папки в которой находились все материалы по предъявленному Наруто обвинению. — Здесь указано, что моего клиента ограничивают в праве передвижения в виду того, что он может предпринять попытку бегства. — Так и есть, — коротко кивнул головой Якуши. — У господина Узумаки есть на это все возможности и средства. — Но зачем моему клиенту бежать из страны? — в глазах Итачи блеснул холодный огонек. — Он подозреваемый в убийстве полицейского и покушении на жизнь, — стараясь сохранять спокойствие, пояснил Якуши. — Но в деле нет ни одной улики, указывающей на причастность моего клиента к совершенному преступлению, — напомнил Итачи. Якуши и сам это знал. И не сомневался, что сумеет найти доказательства. Он сильно огорчился, когда узнал, что предполагаемое орудие убийства засветилось еще в одном инциденте тем же вечером и теперь находилось на независимой экспертизе. Он потребовал у судьи выдать постановление на изъятие оружия и проведения следственной проверки. К несчастью, он опоздал и экспертизу успели провести. Теперь, что бы не нашли полицейские криминалисты, можно будет оспорить в связи с результатами первой экспертизы. Якуши не сомневался, что не найдет отпечатков пальцев Узумаки Наруто на пистолете, но это вовсе не значило, что их там никогда не было. Кто лучше эксперта-криминалиста знает, как уничтожить следы преступления. Пистолет, единственное, что связывало Наруто с убийством. Или личный мотив. Но ни того, ни другого полиция не имела. — Мы знаем, что двери палаты господина Узумаки были не заперты и он имел все возможности, чтобы совершить данное преступление, — стоял на своем следователь. Наруто подскочил с места. Набрал в легкие воздуха, намереваясь отстоять свою честь, но Итачи положил руку ему на плечо. — Не стоит, — коротко сказал он, — у следствия ничего на тебя нет и они боятся, что никогда не будет. Господин Якуши это знает, но не готов признать. Наруто сел на место. Действительно, Итачи лучше знать, как справляться с такими людьми, как Якуши Кабуто. — А теперь вернемся к нашему разговору, господин Якуши, — продолжил Итачи. — На каком основании вы ограничили в передвижении моего клиента? — Двери в его палату были открыты и подозреваемый имел возможность, — порычал сквозь стиснутые зубы Якуши. — Двери платы моего клиента открылись раньше остальных, но они не были открыты все время, пока отделение было изолировано, — поправил Итачи. Он знал, что прав и не потому, что верил Наруто и знал, кто убийца, но потому, что это подтверждалось датчиками дверей. — Но, если этого мало, есть свидетельские показания. Сестра Хьюга заявила, что убийца говорил с ней прежде, чем выстрелить, — предлагал ей уйти, — и его голос совершенно не похож на голос моего клиента. Итачи вздохнул, чувствуя, что ему снова не хватает воздуха. Хотелось подняться на ноги, распрямить грудь и вдохнуть поглубже, но он заставлял себя сидеть неподвижно. — После нападения в больнице, орудие убийства использовали во время еще одного нападения, где погиб человек, — заметил Итачи. — А убийца был убит вами, — ядовито прыснул следователь. — Это была самооборона. А в отношении вас я подам жалобу, господин следователь. Вы готовы к проверке? Когда его допрашивали следователи, после обнаружения двух тел в здании Фонда, Итачи решил взять вину на себя, оставив Яхико бороться за жизнь на хирургическом столе. Сейчас меньше всего ему требовались многочисленные допросы и следственные проверки. Да и как Яхико мог объяснить проявленную им жестокость? Убить человека, который находится без сознания, даже ради мести за убийство отца и попытку убийства сестры — Яхико загремел бы за решетку на долгий срок. Итачи же мог доказать, что действовал в рамках самозащиты — его тело представляло собой подобие боксерской груши и далеко не все из этих повреждений можно списать на аварию. — Это была подстава, господин адвокат, а не самооборона! — в глазах Кабуто сверкнул лихорадочный блеск. — Вы пытаетесь запутать следствие и увести подозрения от своего клиента. Вы совершили убийство и это вам с рук на сойдет. Я докопаюсь до истины! Больше не желая выслушивать явную ложь, Якуши поднялся с места и размашистым шагом направился в сторону выхода. Допрос прошел совсем не так, как он того ожидал. Ограничение передвижения Узумаки Наруто должно было пошатнуть его уверенность и надломить молодого человека. Кабуто оставалось только надавить на слабое место, чтобы полностью сломить сопротивление и заставить Наруто признаться в содеянном. Но он совершенно не ожидал, что его самого начнут обвинять в некомпетентности. Что же, адвокат Учиха может трепыхаться сколько угодно, но и его не минует кара. Кабуто обязательно вскроет их грязные секреты, как нарыв, и заставит заплатить каждого! Кушина посмотрела на Итачи. Мужчина выглядел неважно, но продолжал пристальным взглядом смотреть в спину удаляющемуся следователю. Сегодня они одержали маленькую победу, которая, в сущности, могла и ничего не значить, если позволить противнику перегруппироваться и пополнить силы. Времени на раздумывание не оставалось. Как лев вцепляющийся в горло зебре, ему необходимо довести дело до конца, иначе брыкающаяся жертва сбросит его на лопатки. Но теперь он знал главную слабость следователя Якуши и не применит ею воспользоваться. — Итачи, ты действительно подашь жалобу? — поинтересовалась Кушина, когда за следователем закрылись входные двери. Сквозь раскрытые окна в дом проник звук заведенного двигателя и шум покрышек, когда машина тронулась с места. — Да. И если судья не желает получить обвинение в сговоре и фальсификации улик, ему придется удовлетворить мое ходатайство. Так что не позднее чем через пару дней, Наруто, ты будешь свободен. Наруто, вскинув голову, во все глаза смотрел на Итачи, точно тот не был обычным человеком, а мистическим волшебником явившимся из сказочной страны решить все его трудности. Пожалуй, впервые в жизни Наруто столь остро понял чувства Саске к старшему брату. Если бы у Наруто был такой же брат, как Итачи, он тоже никогда не пожелал бы с ним расстаться и столь же болезненно переживал бы отъезд брата. — А сейчас, извините, мне нужно вернуться в больницу, — проговорил Итачи, собрав со стола бумаги и вернув их в папку с делом. — Я отвезу тебя, — вслед за ним поднялась Кушина. Ребра сдавило тисками и вовсе не потому, что ему не хватало кислорода в крови. Чувствовалось в этой давящей боли какая-то паника, он она не принадлежит ему. Это чувство заставляло его сорваться с места и бежать туда, где только что открыла глаза она. Каи пришла в себя.