Не бросай меня

— Шисуи! Фугаку нагнал племянника за мгновение до того, как тот переступил порог холла клиники Цунаде. Автоматические двери услужливо распахнулись перед мужчиной, бросив ему в лицо порыв холодного, промозглого ветра. Дождь стих, но небо все еще беспросветно затягивали грозовые тучи, скрывая от посторонних глаз начинающие вспыхивать звезды. День близился к своему логическому завершению и уже через несколько часов должен был смениться на новый. Но мысль о том, чтобы отправиться в постель не посетила никого. Шисуи замер на пороге. Ветер трепал его непослушные волосы и пробирался под ворот пиджака липкими, холодными пальцами, но он и не подумал вернуться под теплый свод крыши. — Шисуи, я слышал часть вашего разговора с Итачи, — начал Фугаку, поравнявшись с племянником, решив не откладывать дел в долгий ящик. — Ты собираешься вылететь в столицу, чтобы встретиться с судьей Нара. — Как только откроют аэропорт, — кивнул Шисуи, подтверждая правоту родственника. Поездка в столицу стала одним из главных условий, выполнение которого взвалил на себя Шисуи. Не пообещай он этого, Итачи никогда не согласился бы показаться врачу. Впрочем, кузен был готов взвалить на себя не одну поездку, лишь бы это пошло на пользу его дорогому брату. Итачи итак прыгнул выше головы в этом проклятом змеином клубке, пытаясь поймать извивающегося гада за хвост. Шисуи прекрасно знал, что он планирует. Начать прокурорскую проверку в отношении действий министра Исихары, и придать огласке собранные Каойей-саном доказательства вины политика — все, чтобы лишить его политической неприкосновенности. Но Шисуи сильно сомневался, что Исихара Тоби доживет до суда. И боялся этого. — Не думаю, что это произойдет раньше завтрашнего утра, — подметил Фугаку. После минувшего шторма весь город оказался под завалами мусора, обломанных деревьев и оборванных проводов. Дороги перегородили разбитые, искорёженных автомобили, владельцы которых не сумели справиться с управлением на скользком от воды асфальте. Фугаку пригладил волосы прежде, чем продолжить говорить: — Я хотел бы заменить тебя в этой поездке. — Ты?! — Шисуи не сумел сдержать своего удивления. Ничто не выдавало в Фугаку его заинтересованности. Казалось, что он считал свой долг полностью уплаченным, после того, как организовал побег Каи Такугавы из тюрьмы и полгода укрывал беглянку в собственном доме. Как только за ее дело взялся Итачи, Фугаку утратил всякий интерес к происходящему. И теперь его предложения выглядело, по меньшей мере, странным. — Зачем? Фугаку ответил не сразу. Он тщательно подбирал слова прежде, чем продолжить. Вообще, все это он должен был обсудить с сыном, но Итачи сейчас далеко не в том расположении духа, чтобы вести беседы с родителем. Однако это не значило, что отец ничего не мог предпринять. — Во-первых, — заговорил Фугаку, после тщательного обдумывания, — я лучше подхожу для общения с судьей Нара, чем ты. Я знаю дело Каи, я начал его и я могу прояснить многие моменты. Во-вторых, я больше подкован в деле судопроизводства. — Но это совсем не то, что ты собираешься сказать, — заметил Шисуи, внимательно разглядывая родственника. Итачи превосходно умел распознавать ложь, он чувствовал ее едва ли не животным чутьем, но это умение распространялось на всех членов семьи Учиха в большей или меньшей степени. Фугаку не лгал напрямую, но, явно, юлил, стараясь сохранить свои тайны. Напрасно он выбрал для такого маневра кровного родственника. — В чем дело? — Я знаю министра Исихару, — ответил он, стараясь не смотреть в глаза племянника, чтобы не прочесть в них разочарования. — Мы познакомились больше двадцати лет назад на свадьбе главного прокурора префектуры. Они учились вместе в университете и с тех пор водят крепкую дружбу. Шисуи открыл рот, собираясь сказать слишком много и ничего разом, поэтому с его губ не сорвалось ни единого слова. Ошеломленный, он буквально впился взглядом в лицо дяди. Внезапно, все, о чем они говорили с Итачи в последние часы, все разрозненные события минувшего дня обрели новый, совершенно иной смысл. Позиция прокуратуры в отношении Узумаки Наруто, упорное сопротивление судьи в деле Такугавы Каи — все открылось в новом свете. — О, Боги! — простонал Шисуи, закрывая лицо руками. Он был слишком ошеломлен, слишком сбит с толку, чтобы даже попробовать оценить весь масштаб происходящих событий и их последствий. Вступление прокурора в политическую партию Намикадзе Минато и почти немедленное обвинение его сына в убийстве и покушении на убийство. Обвинение в убийстве Каи Такугавы, фальсификация улик. Убийство Каойи-сана! Шисуи, вдруг, внезапно вспомнил, как несколько лет назад прокурор и Каойя-сан сильно повздорили, как раз из-за того, что прокурор отказался возбудить новое уголовное дело по факту гибели Нами Такугавы. Неужели все началось тогда? Или еще раньше? — Прекрасное сотрудничество, — горько выплюнул он, — министр убивает, а прокурор подчищает хвосты в обмен да должность. — Я не думаю, что Исихара-сан имеет к этому отношение, — совершенно спокойно, полным уверенности голосом возразил Фугаку. — При нашем знакомстве, министр произвел на меня очень положительное впечатление. О его не склонности к жестокости говорит и тот факт, что он несколько лет выплачивал деньги Нами, хотя мог избавиться от нее сразу. Вот почему я хочу встретиться с ним лично и поговорить. Если я прав, то Исихара-сан окажется неоценимым помощником в этом деле. — А, если нет? — Шисуи совершенно не убедила твердая уверенность дяди в невиновности упомянутого министра. Люди, обличенные властью не ценят ничего, кроме собственной жизни и удобства. Если Исихара Тоби считал, что Нами, Каойя и Каи мешают ему жить счастливо, но без зазрения совести пожелал бы от них избавиться. — Что, если ты ошибаешься на его счет? Фугаку пожал плечами. Он понимал насколько шатко его предположение. Улики собранные Каойей напрямую указывали на министра, а еще тот факт, что компромат помешал бы Исихаре занять пост премьер-министра и разрушить его карьеру. Но во всей истории с убийством Каойи и стремлением во что бы то ни стало обвинить его дочь и приговорить ее к смерти просматривалось какое-то маниакальное, сродни безумию, стремление, признаков которого в Исихаре Тоби Фугаку не наблюдал. Он должен был попытаться. — Я не стану вдаваться в подробности, если ты об этом, Шисуи. Я лишь спрошу его о смерти Нами и о деньгах. Он не узнает, что мы подозреваем в организации целой серии убийств и покушений на убийство. Прокуратура проведет проверку, но, если я прав, на установление истины потребуется значительно меньше времени. Шисуи раздумывал долгих три минуты. Итачи дал ему четкие инструкции и ожидал, что Шисуи выполнит все его распоряжения. Однако слова дяди поселили в нем сомнения. С самого начала обвинение Каи в убийстве собственного отца вызывало в мужчине живейший протест. Он не верил полиции и СМИ, считая, что все их доводы и доказательства не стоят выеденного яйца. И, как показало время, оказался прав. С самого начала эта история обросла таким количеством лжи, что увидеть под ней горошину истины не представлялось возможным. Так может быть причастность министра Исихары такая же ложь, как и все прочее? Каойя, веря в умышленное убийство своей супруги, искал виноватого и нашел Исихару. Но по факту не доказал ничего, кроме измены. Зная, какой разгульный образ жизни вела эта женщина, оставалось только гадать, почему Каойя-сан остановил свой выбор именно на Исихаре Тоби. На его месте вполне мог оказаться кто-то другой. И, может, так оно и было? Наконец он принял решение. — Хорошо, поступай, как знаешь. Но, если дело примет скверный оборот, отвечать перед Итачи будешь сам, дядя. Фугаку кивнул и, казалось, впервые за последние трое суток, с тех пор, как узнал, что его сын собрался жениться на его же незаконнорожденной дочери, вздохнул с облегчением. *** Наруто прошел по пустому коридору и остановился возле стеклянной стены отгороженной палаты в реанимационном отделении. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с духом и поднять глаза. Он видел Мэй, Микото-сан и мать, столпившиеся вокруг больничной постели, на которой лежала, подключенная к множеству аппаратов Каи Такугава. Пройдясь взглядом по ее неестественно бледному с синевой лицу, по впалым глазам с темными кругами вокруг, по заостренным скулам и носу, молодого человека передернуло. Он еще слишком хорошо помнил ощущение ее горячей липкой крови на пальцах, этот тошнотворно-сладкий запах и этот отвратительный красный цвет, застилающий ему глаза. Ему хотелось с криком броситься прочь, только бы не подвергать свою память столь серьезному испытанию. Но, по иронии судьбы, тело не желало повиноваться сигналам разума и он застыл на месте, не в силах сделать хоть один шаг в сторону. Возможно он чувствовал бы себя значительно лучше, если бы жизни девушки больше ничего не угрожало, но это было не так. Наруто находился в общем зале ожидания вместе с матерью, когда Каи вывезли из операционной. Операция прошла благополучно и Цунаде, ценой героических усилий и совершенно фантастических действий, повторять которые никогда не решилась бы, сумела устранить повреждение и сохранить сердце пострадавшей. Но это вовсе не значило, что беда миновала. Цунаде озвучила множество других причин смерти Каи в ближайшие часы, в числе которых была воздушная эмболия из-за подключения к прибору искусственного кровообращения, а так же предупредила, что длительный наркоз мог повредить мозг девушки. И тут предсказать последствия не бралась даже великая Цунаде Сенджу. На самом деле она даже не была уверена, что поступила правильно, сохранив Каи жизнь. Тихие шаги не потревожили его сосредоточенных наблюдений и раздумий. Молодой человек совершенно ничего не замечал вокруг себя, все его внимание приковали к себе страшные воспоминания. И, каждый раз, бросая взгляд в сторону неподвижного тела Каи, он вспоминал море крови на своих руках, груди и лице. — Каи-сан повезло, что ты оказался рядом, — произнес тихий голос, заставив Наруто вздрогнуть от неожиданности и оторвать взгляд от стеклянных стен. Хината стояла совсем рядом, почти касаясь рукавом своей ветровки рукава толстовки молодого человека. Ее длинные волосы слегка колыхались от легкого сквозняка, царящего в коридоре и падали ей на лицо, то и дело скрывая взгляд фиалковых глаз, но девушка не стремилась их отбрасывать. Казалось, она могла видеть и без них, точно обладала каким-то сверх зрением, способным проникать прямо в души людей и читать в их сердцах потаенные желание. Нечто подобное Наруто чувствовал, смотря в глаза Саске или его старшему брату. Но от взгляда братьев Учиха хотелось закрыться, отвести взгляд, в то время, как глаза Хинаты притягивали к себе, растворяли в нежности и заботе. Молодой человек не мог перестать смотреть на нее. Всякие посторонние мысли совершенно покинули его голову и теперь он не мог вспомнить: что именно толкнуло его отказаться от отношений с этой невероятной девушкой? С каждым следующим взглядом Хината открывалась ему с новой, совершенно невероятной стороны, о наличии которой он даже не смел предполагать. Эта девушка действительно представляла собой загадку, на разгадку которой не хватит и жизни. Он подумал о том, как глупо повел себя, когда их целующимися застукала Сакура и что до сих пор не извинился за это. И подумал о том, что ему безумно хочется коснуться ее руки, обнять, придать к своей груди и снова ощутить вкус ее губ. И на этот раз ему будет совершенно безразлично, увидят их или нет, и что об этом подумает Сакура. От вспыхнувшего желания закололо кончики пальцев, но молодой человек приказал себе держать руки в карманах брюк. Он не имел права втягивать Хинату в скандал, который должен был разразиться вокруг его семьи, эпицентром которого являлся он сам. Хината этого совершенно не заслуживала. — Да, уж, — пробормотал он, чувствуя, как на губах расползается ехидная усмешка, так не свойственная его открытой и беззаботной натуре. Не окажись он рядом. Не откройся только его дверь палаты, Наруто не стал бы единственным подозреваемым в убийстве и покушении на убийство. Он не сумел скрыть гнева: — Повезло! Хината продолжала пристально смотреть ему прямо в глаза. Девушка отчетливо видела перемены, произошедшие с молодым человеком за последние несколько часов и эти перемены ей не нравились. Наруто представлялся ей лучиком солнца, сгустком позитивной вселюбящей энергии. От одного взгляда на него захватывало дух и щемило сердце. Но сейчас переде ней был совершенно другой человек, человек утративший самого себя. — Ты не должен говорить так, Наруто-кун. Ты совершил правильный поступок — спас жизнь человеку и не должен сожалеть о нем. Не должен желать смерти другому человеку только потому, что что-то пошло не так! Она смотрела на него полными решимости глазами, закусывая губы. Щеки ее пылали от гнева. Она тоже не понимала, как Наруто могли обвинить в совершенном преступление и бессильная злоба душила Хинату не имея возможности выплеснуться. Наруто не сумел сдержать мимолетной улыбки. В своем негодовании Хината была до неприличия очаровательной, настолько, что ему хотелось немедленно расцеловать терзаемую ее зубками губу. — Я вовсе не желаю ей смерти! — парировал Узумаки, чувствуя, что эта маленькая, но весьма внушительная своей внутренней силой девушка загоняет его в угол, ломая тщательно выстроенные барьеры. Если она продолжит в том же духе, молодой человек рискует окончательно забыть о своем благородном намерении удержать ее вдали от скандала. — Я просто говорю, что если бы на моем месте был кто-то другой или этого совсем не случилось бы… — Ты не можешь изменить то, что уже случилось, Наруто-кун, — Хината коснулась его руки. Голос девушки звучал тихо, но Наруто прекрасно слышал каждое слово, словно чувства его в мгновение обострились от ее легкого прикосновения. Наруто опустил взгляд, но не шелохнулся, боясь, как бы она не убрала руку. — Вот именно, что не могу, — продолжил он сумрачным голосом. — И завтра утром все газеты будут пестреть заголовки, называя меня убийцей. — Ну и что? — вопрос девушки совершенно ошеломил молодого человека. Не веря собственным ушам он вскинул голову и впился в ее лицо изучающим взглядом. Хината продолжала смотреть на него все с тем де выражением затаенной злости и твердой решимости, что и прежде и, казалось, вся абсурдность и ужас, сложившейся вокруг Наруто ситуации ее совершенно не интересует. Какое имеет значение, что напишут о тебе в газетах? — продолжила она, поняв, что до парня не доходит смысл ее короткого замечания. — Разве твои друзья и родные отвернутся от тебя, прочтя эти статьи? Разве это изменит их мнение о тебе? Каждый, кто хоть немного знаком с тобой, Наруто-кун, ни за что не поверит этим сплетням! — она резко замолчала, отведя взгляд и переводя сбившееся от запальчивой речи дыхание. Наруто во все глаза смотрел на нее не ожидая встретить в ней столько энтузиазма. Внезапно в ее голове появилась какая-то мысль, Наруто отчетливо уловил этот момент по тому, как вспыхнули ее глаза, как резко она вскинула голову и как запылали ее щеки. Она набрала полную грудь воздуха, но голос ее прозвучал на удивление тихо: — Ты решил, что я поверю! Хината отскочила от молодого человека с такой поспешностью, точно он собирался ее ударить, и бросилась прочь. Наруто опешил и удивленно захлопал ресницами, столь стремительной была реакция девушки. Но куда больше удивления вызвали ее выводы. Сын мера никогда не отличался остротой ума и проницательностью, однако в этот раз превзошел себя. Ему хватило пары мгновений, чтобы все осмыслить. И в следующий миг он бросился следом за беглянкой. — Хината! — его ладони опустились на ее мягкие округлые плечи, заставив девушку остановиться. — Хината, не знаю, с чего ты пришла к такому выводу, но, видят Боги, я ничего подобного не думал. Я просто не хочу, чтобы этот скандал затронул тебя. Ведь, если журналисты узнают о тебе… о нас, — он запнулся, опасаясь, что слишком торопит события и никаких «нас» в их случае еще не существует, но и своих чувств скрывать больше был не намерен. — Они не дадут тебе прохода и превратят твою жизнь в ад! Хината молчала, не шевелясь. Молодой человек не мог с полной уверенностью сказать, что она поняла его мысль. Он так разволновался, что сам с трудом понимал, что говорит. Он только сейчас понял, что его руки крепко сжимают девичьи плечи и как только мысль эта укрепилась в сознании, сердце молодого человека оглушительно загрохотало в груди. Он не мог больше ждать в неизвестности. Он хотел видеть ее глаза, хотел знать о чем она думает… Осторожно, словно боялся разбить, Наруто развернул Хинату лицом к себе, придерживая за плечи. В фиалковых глазах девушки застыли слезы и она смешно морщила носик, стараясь их удержать за барьером длинных изогнутых ресниц. — Хината?! — стоило увидеть ее лицо, молодого человека охватил страх и самое настоящее отчаянье. — Что случилось? Что я такого сказал?! Проклиная себя, он притянул девушку к себе, спрятав ее лицо на своей груди. Ему отчаянно хотелось утешить ее, успокоить, но что сказать при этом Наруто не знал. И подсказать было некому. Они молчали несколько долгих минут. Тишину нарушали только едва различимые всхлипы. Наконец Хината громко шмыгнула носом и зашевелилась в его объятиях, освобождаясь. Вскинула на него голову. — Не плачь, — прошептал Наруто, стирая остатки соленых дорожек со щек девушки подушечками больших пальцев. — Я не хочу, чтобы ты расстраивалась из-за меня, Хината. Она снова шмыгнула носом, но губы при этом растянулись в длинной улыбке. — Я думала, ты не доверяешь мне, — прошелестел тихий голос Хинаты. — А ты хотел защитить меня. — Конечно, — Узумаки младший расплылся в широкой улыбке, почесав внезапно зазудевший затылок. Он почувствовал, как запылали его щеки, но и лицо Хинаты покрылось румянцем под стать его собственному. Молодой человек судорожно вздохнул, думая о том, что никогда прежде не видел такой красоты. — Я хотел извиниться перед тобой, — его голос звучал с приглушенной хрипотцой, хотя всем своим видом Наруто пытался изобразить насмешливую беззаботность, — за то, как повел себя перед Сакурой. Я растерялся. Не знал, как себя повести. Это вовсе не значит, что к Сакуре… Хината не дала ему закончить фразу, прижав тонкий пальчик к губам молодого человека. Она уже обдумала все, что случилось в палате Наруто и сделала свои выводы. И сейчас, она не хотела, чтобы молодой человек опрометчиво бросал обещания. Его влюбленность в Сакуру была хорошо известна и длилась не один год. Такие чувства не проходят в одно мгновение. Возможно, через месяц или два, Наруто поймет, что все еще испытывает к Сакуре сильную привязанность и попробует снова добиться ее расположения. Но Хината была готова рискнуть. Даже на короткий срок. Это лучше, чем вздыхать по нему, наблюдая со стороны. Если у них будет только один момент — ей этого достаточно. Молодой человек внимательно смотрел в ее глаза, ожидая ее следующего шага. Ему безумно нравилось ощущать прикосновение ее теплого пальчика к собственным губам и если бы он не боялся спугнуть ее в этот напряженный момент, непременно коснулся бы его кончиком языка. Хината набрала полную грудь воздуха, собираясь озвучить свои мысли по этому поводу, но, вдруг, осознала, что снова начала заикаться и не может произнести ничего внятного. Руки ее тряслись, а в груди бешено колотилось сердце. Она убрала палец с губ молодого человека и тот с трудом подавил разочарованный вздох. Но в следующее мгновение Хината обхватила руками его широкие плечи, встала на цыпочки и порывисто прижалась губами к его губам. Несколько секунд Наруто не мог поверить в то, что происходящее реальность и Хината действительно целует его, а потом, ощутив всю правильность момент,а обхватил руками ее талию, прижимая девушку ближе к себе. Упиваясь вкусом ее губ, он думал, что не пробовал ничего вкуснее. Мир перестал для них существовать. Звуки переполненной больницы растворились и стихли. Человеческое море обтекало их стороной, точно волны огромный валун. Теперь ничто не могло оторвать их друг от друга. Даже Сакура. Поправляя белый халат, Харуно выскочила из-за поворота. Ее смена давно закончилась, но желание поприсутствовать на операции, проводимой Цунаде-самой на сердце Такугавы Каи, вынудила ее задержаться. А потом, Сакура задержалась еще немного, чтобы узнать, чем закончится операция Саске. Если бы она раньше знала, что парень-мечта ее девичьих грез находится в соседней операционной, она не стала бы так спешить покинуть блок. К счастью, совсем недавно молодого Учиха отвезли в палату, приходить в себя после наркоза. Сакура расспросила врача, делавшего операцию на руке Учиха, и, убедившись, что все в порядке, направилась в зал ожидания, чтобы сообщить близким о благополучном завершении медицинского вмешательства. Руку Саске сохранили, и даже обещали возвращение чувствительности к пальцам, правда, со временем. Пока же молодой человек не сумеет пользоваться кистью так же проворно, как раньше. Ожидая застать всю семью Учиха в зале ожидания, Сакура очень удивилась, увидев там всего двух женщин. Первая — Хаюми Конан, помощница и подруга Яхико Такугавы. Сакура уже видела их здесь вместе и точно знала, что состояние Саске эту женщину нисколько не волновало. Вторая — рыжая, длинноногая красавица (Сакура не знала ее имени, но много раз видела ее лицо на страницах глянцевых журналов о моде), но вряд ли она имела отношение к членам семьи Учиха. Правда, Сакура слышала, что Итачи-сан нашел Теруми Мэй и привез ее в город, вместе с племянницей. — Простите, — девушка поклонилась, подойдя к двум, совершенно не интересующихся друг другом женщинам. — Где я могу найти Учиха Микото-саму или Итачи-сана. — Итачи — там, — девушка-модель изящным жестом руки указала в сторону операционного блока, заставив Сакуру озадаченно нахмурить брови. Но это прояснило присутствие здесь модели — она ожидала окончания операции Итачи, а, значит, состояла с ним в очень близких отношениях. — С Итачи-саном что-то случилось? — поинтересовалась она, думая о том, насколько выпала из происходящих событий, находясь на операции. — Сегодня со всеми что-то случилось, — ответила за ее собеседницу Конан. Значит, и Яхико тоже, поняла Сакура. По-другому поводу в этом зале не собирались, если не ждали вынесение вердикта хирурга, сообщающего, что об итогах операции. — А зачем вам Микото-сан? — снова подала голос рыжая. Сакура перевела на нее взгляд. Что-то в том, как модель смотрела на нее, заставляло девушку нервничать. — Я хотела сообщить ей, что операция ее младшего сына Саске прошла успешно и сейчас он в палате… — В которой? — модель вспорхнула с места и выпрямилась перед Сакурой в одно стремительное движение, заставив Сакуру отшатнуться. Сакура назвала номер палаты и девушка тут же направилась в указанном направлении. Но через пару шагов остановилась и взглянула на Конан, лицо которой ничего не выражало. — С ним все будет в порядке, — произнесла она голосом полным уверенности и Конан вздрогнула, подняв глаза на модель. — Да, — коротко кивнула она, — все будет в порядке. Вот только относились эти слова к здоровью Яхико или ее собственному душевному здоровью, выяснить так и не удалось. Карин быстрым шагом направилась в сторону палат, а Сакура поспешила найти Микото-сан. То, с какой заинтересованностью в голосе говорила с ней эта женщина, вызывало у Сакуры душевную боль. Она не могла и не желала верить, что «эту длинную каланчу» и ЕЁ Саске может что-то связывать. По возрасту, модель больше подходила Итачи и, возможно, была его девушкой. Так что в ее обеспокоенности состоянием Саске не было ничего страшного. И все же, эта мысль не давала Сакуре покоя, так что она надеялась найти кого-то, кто не позволит Саске и Карин оставаться одним. Самым оптимальным вариантом в этом случае был Узумаки Наруто. Этот тупица никогда не поймет, что мешает чьим-то интимным моментам. Он завалит Саске пустой болтовней и у того просто не останется времени флиртовать с рыжей красавицей. Уверившись в своей теории, Сакура выскочила в коридор и замерла. Ее последняя надежда потерпела крах. Наруто Узумаки самозабвенно целовал Хьюга Хинату, с таким упоением, что весь остальной мир его просто не интересовал. Харуно закусила губу. Кажется, она сдавала позиции одну за другой и теперь даже Наруто потерял к ней всякий интерес. Не то чтобы она рассчитывала воспользоваться его увлеченностью ею, как запасным вариантом. Но иметь такого обожателя на безопасном расстоянии тоже несло в себе массу положительных моментов. Наруто был готов на все, только бы угодить ей. А теперь… Нет, она не расстроилась. Просто стало немного одиноко. Оставив целующуюся парочку наслаждаться моментом, Сакура поспешила найти Микото-сан. *** — Спасибо, что согласилась присмотреть за ним. Голос брата Саске узнал сразу, но тот показался ему удивительно тихим, хриплым и усталым. И, если бы молодой человек не знал, сколько лет его брату, то решил бы, что голос принадлежит старику. — Мне было не трудно, — ответил Итачи женский голос с хорошо прослеживающимся в нем кокетством. — К тому же, это меньшее, что я могу сделать, после того, как ты уговорил Мэй уехать. — Ей нужен был отдых, — безразлично заметил Итачи и собеседница наградила его раскатом искреннего глубокого смеха, от которого по коже Саске побежали мурашки. Молодой человек хотел открыть глаза и посмотреть, с кем же ведет столь веселую беседу его старший брат, но сон по-прежнему не отпускал его из своей власти и веки оставались тяжелыми и слипшимися, точно их приклеили друг к другу. — Как и всем остальным, — беседа, тем временем, продолжалась. — Она никогда не согласилась бы уехать, если бы ты не осталась здесь. — А мне кажется, Мэй согласилась из-за тебя, — заметила девушка и, очевидно, совершила какой-то жест, потому что Саске ничего не услышал, однако воцарившаяся тишина говорила красноречивее любых слов. — Как она? — снова подала голос девушка. Теперь ее голос звучал серьезно и тревожно, так, что даже Саске стало неуютно. Впрочем, насколько неуютно мог ощущать себя молодой человек в голове которого царил беспросветный мрак медикаментозного сна, а тело казалось чужим и бесчувственным. В данном случае работал только слух и все, что оставалось молодому человеку — чутко ловить каждое оброненное слово. — Еще не пришла в себя, — ответ брата сопровождался шумом означающим, должно быть, качание головой. Странно, но Саске никогда не придавал значения тому, какие звуки издает человек при том или ином действии, но сейчас, когда глаза его отказывались распахиваться, безошибочно определял каждый из них. — Сейчас с ней Цунаде-сама, проводит какие-то тесты. Я не стал мешать. Они опасаются нарушения мозговой деятельности. Повисло молчание, настолько глубокое, что, если постараться, можно было расслышать как сталкиваются друг с другом атомы, образуя новые молекулы, меняя окружающий мир так незаметно и медленно, что этому не придаешь значения. Но этот же мир с восходом солнца уже был совершенно иным, чем перед закатом. Мир, который рушился на глазах, а потом восставал из пепла еще более величественным, чем перед падением. Как невозможно дважды вдохнуть один и тот же воздух или войти в один и тот же ручей, так и уснуть и проснуться в одном и том же мире. — Знаешь, Каи очень повезло, что у нее есть ты, — нарушила молчание, не дав миру завершить превращение девушка. Брат не спешил с ответом и тогда она продолжила: — Итачи, ты столько для нее сделал… — Я сделал это для себя, — его голос прозвучал резче, чем она рассчитывала, но именно эта резкость дала понять его чувства. — Да, я понимаю, — отозвалась девушка и только теперь Саске узнал ее голос, неожиданно и резко. Будто щелкнули выключателем и в памяти молодого человека сразу всплыло бледное лицо с россыпью задорных веснушек, карие глаза под тонкой оправой очков и волосы цвета пылающей зари. Дверь с тихим скрипом закрылась и Карин глубоко и устало вздохнула. Эта ночь выдалась слишком тяжелой. Каждый пережил мучительный опыт: кто-то находясь на грани жизни, а кто-то сходя с ума от беспокойства. Карин помнила лицо Конан, когда сообщили, что операция Яхико прошла успешно и больше его жизни ничего не угрожает. Молодая женщина рыдала навзрыд, обещая, что, как только Яхико встанет на ноги, сама убьет его за все, что тот заставил ее пережить. А какими глазами Учиха Итачи смотрел на Каи, после того как сам чуть не истек кровью. Карин нисколько не лукавила, когда говорила, что именно он заставил Мэй уехать. Женщина, истерзанная острым чувством вины, за то что оставила падчерицу одну в столь тяжелый момент просто не могла оставить ее на кого-то другого, чуть менее заинтересованного в ее благополучии. Девушка снова вспоминала этот взгляд, будоражащий ее до глубины души и мечтала, чтобы и на нее однажды так смотрели. Нет, Итачи не делал ничего, что могло бы поставить его в неловкое положение. Он не бросался громкими фразами, не набрасывался с поцелуями и слезами, но силы любви таившейся в его глазах хватило для того, чтобы подкосились ноги у всех окружающих женщин. Но, как знала Карин, Итачи вовсе не единственный мужчина, обладающим таким взглядом, и Саске нисколько не уступит старшему брату. Словно ища подтверждение собственных мыслей, Карин обернулась и столкнулась с насмешливым взглядом черных глаз. Девушка даже немного растерялась и не сразу нашлась, что сказать. Саске откровенно, не таясь, рассматривал ее уже некоторое время, пока она пребывала глубоко в собственных мыслях. Ранее молодой человек уже просыпался несколько раз, но, кроме того, чтобы попросить воды, ничего не произносил и, утолив жажду, сразу проваливался в глубокий сон. Она не знала, помнит ли он об этом, о том, что именно она поила его из трубочки и вытирала влажным полотенцем испарину с его лба. Но сейчас это нисколько ее не заботило. На губах Саске расплылась кривая усмешка и она забыла, как дышать. — Опять ты, — протянул он хриплым ото сна голосом, буквально заставив Карин вынырнуть из романтической задумчивости. Она нахмурила брови и скрестила руки на груди, вперив в него тяжелый взгляд. Конечно, она нисколько не ожидала, что очнувшись после наркоза Саске изменит себе и примется возносить хвалебные оды ее прекрасному, хоть и замученному внешнему виду и рассыплется в благодарностях за заботу о его драгоценной персоне. Но и столь нахального тона от него не ожидала. — Прости, что разочаровала, — голос не изменил ей и девушка ответила с тщательно рассчитанной долей иронии и сарказма. — Но, кроме тех, кого вчера прооперировали и меня никого здесь нет. — Прооперировали? — Саске в мгновение ока расхотелось продолжать забавляться. — Итачи ведь был здесь? — Ты слышал наш разговор? — спросила Карин из чистого любопытства. Саске кивнул и огляделся, ища из чего можно напиться. — И то, как фамильярно ты с ним разговаривала, — подчеркнул он, заметив наконец пластиковый стаканчик с крышкой, из которой под углом торчала коктейльная трубочка. Он потянулся рукой, взял стаканчик, но пальцы его сжались не достаточно сильно и стоило ему оторвать стаканчик от поверхности маленького столика, как тот выскользнул у него из рук. Он упал на край больничной кровати. Крышка, вместе с трубочкой отлетела в сторону и все содержимое стаканчика пролилось на простыни и пол. — Какого черта! — прорычал Саске, стряхивая с себя капли воды. Карин, которая не успела подхватить стаканчик, стояла уже рядом с растерянным видом. Она слышала слова врача, когда их передавала Харуно Сакура и потом, когда Микото-сан, а за ней и Итачи снова и снова задавали одни и те же вопросы о дальнейшей судьбе Саске. И, хотя врачи не давали четких гарантий восстановления чувствительности в пальцах, шанс был очень высок. Но достаточно ли это для молодого человека, который только что устроил себе душ, не сумев удержать наполовину наполненный стаканчик с водой? Внезапно она пожалела, что здесь нет Итачи и оборону придется держать ей одной. — Что они со мной сделали?! — безумный взгляд Саске прожег ее насквозь, заставив Карин вздрогнуть. — Что с моей рукой?! — Это временно явление, — заговорила она, молясь всем Богам, чтобы ее слова стали пророческими и именно так и случилось. — Они сохранили тебе руку, но нерв был сильно поврежден. Потребуется время, чтобы чувствительность восстановилась. — Сколько времени? — тут потребовал ответа Саске. Карин молчала попросту не зная, что ответить. Врачи умело размывали границы и, если вначале речь шла о неделях, то позже озвучивали уже сроки в несколько месяцев и даже год. — Сколько?! — Я не знаю, — честно призналась она. И в этот самый момент Саске понял все, что она пыталась не говорить. Его лицо смертельно побледнело, а глаза вспыхнули маниакальным блеском. Он окинул Карин еще одним взглядом, на этот раз полным презрения. — Это ты виновата, — заскрежетал его голос. — Это ты сидела передо мной и, рыдая, уговаривала согласиться на операцию. Лучше бы ее отрезали! — Саске, ты не понимаешь, что говоришь. — О, нет. Я прекрасно все понимаю. Одна моя рука навсегда останется бесполезным куском дерьма и нужна лишь для того, чтобы люди не шарахались при виде меня в стороны. — От горечи его слов глаза девушки жгли слезы, но Карин не позволила им сорваться с ресниц. Сейчас Саске находился не в том состоянии, чтобы проявить великодушие и Карин понимала его. Перспектива остаться с бесчувственной рукой не могла вселить надежды ни в одного человека. Но она верила, что Саске справится. Он молод и полон кипучей энергии и эта энергия, во что бы то ни стало, сотворит чудо. — Мне не нужно было слушать тебя. Как я вообще мог подумать, что ты беспокоишься обо мне! Молодой человек сбросил с себя одеяло и поспешно вскочил с кровати. Голова его тут же пошла кругом от резкой смены положения тела, а в глазах почернело. Он зажмурился, встряхнул головой, а когда снова распахнул глаза стараясь удержать равновесие отчаянно кренящегося вправо тело, Карин стояла перед ним. Ее карие глаза внимательно изучали его лицо, бледное, осунувшееся, покрытое испариной. Но даже в таком состоянии он казался Карин верхом совершенства. Никогда прежде она не встречала представителя мужского пола, способного будоражить ее кровь и воображение, даже осыпая ее отборной бранью. Будь на ее месте кто-то другой, непременно обиделся бы и позволил Саске разбираться с проблемами самостоятельно, но не она. Девушка прекрасно знала, что за словами молодого человека крылась та же обида, и не столько на нее, сколько на целый мир, оказавшийся к нему не столь благосклонным, как к другим. Будто вселенная растратила весь свой запас чудес на спасения жизней Каи и Яхико — оба выжили после тяжелейших ранений и многочасовых операций, хотя особой надежды на их спасение не было ни у кого. — Но я, правда, забочусь о тебе, Саске, — тихо произнесла Карин, смотря прямо в глаза молодого человека. Ее тонкие кисти легли на его щеки и нежно погладили кожу подушечками пальцев. — И буду заботиться всегда. И прежде чем он успел что-либо возразить и разразиться очередной отповедью, заткнула ему рот горячим поцелуем. *** Итачи покинул палату брата и направился в противоположный конец коридора туда, где сейчас, по его расчетам Цунаде-сама должна была заканчивать осмотр Каи. Глава клиники совершала этот ритуал каждый час, и в такие моменты она выставляла из палаты пациентки всех, кто там находился. И это единственное, что заставляло Итачи покинуть свой пост подле больной и подумать о том, как поступить дальше. Итачи не нравилось полагаться на других, и от выполнения задуманного его не удержал бы даже кислородный баллон, который он благополучно игнорировал на протяжении последних часов. Иногда, правда, ему становилось трудно дышать, а голова кружилась, но это ощущения быстро проходило, стоило только взглянуть на Каи, коснуться ее тонкой руки, сжать холодные пальцы. Она наполняла его живительной силой, помогающей двигаться дальше, думать, дышать. Без ее жизни нет и его самого. Он не сумел бы прожить без нее и нескольких минут. Девушка не шевелилась. Ее кожа истончилась настолько, что можно было без особого труда различить ток крови по голубым венам. Она казалась такой хрупкой и беспомощной, но только он знал, насколько обманчиво это видение. Каи была бойцом! Она и сейчас боролась за свою жизнь, за их общее будущее. Она не собиралась опускать руки. И он не собирался больше оставлять ее одну ни на мгновение. Поэтому ему приходилось полагаться на других. Итачи никогда не согласился бы дать отцу шанс, но у него не оставалось выбора. Одна из дочерей Шисуи внезапно заболела и кузен наотрез отказался покидать город, пока ей не станет лучше. Итачи предполагал, что родственник солгал, но не мог вменить ему в вину безграничную любовь к дочкам. А еще Итачи знал, что Шисуи воспользуется любым предлогом, чтобы наладить их отношения с отцом. Итачи согласился лишь по той причине, что Фугаку имел прямой доступ к министру Исихаре и это значительно бы ускорило желаемые события. Он рассчитывал получить результат до того, как местная прокуратура обвинит в убийствах его самого. Мужчина снова подумал о пистолете, находящемся на экспертизе у Митараши Анко. Он не сможет объяснить, как оружие попало ему в руки без риска уличить себя. В Фонде не осталось записей с камер наблюдения, а второй охранник, тот самый, которого Шисуи оглушил, а потом связал, очнувшись, обнаружил два трупа на втором этаже и вызвал полицию. Описать ночных визитеров он тоже не смог, но орудие убийства говорило о его причастности к убийству. Во всяком случае Итачи надеялся, что новая цепочка событий снимет подозрения с Наруто, но прокурор вовсе не собирался упускать своей добычи. Прокуратура объявила, что время смерти одной из жертв значительно раньше, чем было на самом деле. Что тело подбросили в здание Фонда с целью обеспечить алиби сыну мера, а второй охранник стал случайной жертвой. И это снова возвращало Итачи к тому, что оба убийства собираются повесить на него. Вот почему он должен был воспользоваться предложением Фугаку, а не потому, что глубоко внутри желал наладить отношения с отцом. Он передал Фугаку и остальные документы по делу, которые понадобятся судье Нара, в числе коих находились и результаты экспертизы ДНК родства между ними. Мужчина помнил, как отец скользнул жадным взглядом по бумаге и, мог поклясться, в глубине его зрачков вспыхнуло облегчение. На лице, впрочем, его состояние никак не отразилось, однако и этого было достаточно, чтобы удовлетворить Итачи. Он остановился возле сестринского поста, устремив взгляд за бронированное стекло отдельной палаты. Цунаде-сама все еще была внутри, делая записи в планшете. Иногда она останавливалась, замирая и задумчиво постукивала кончиком длинного стилуса по подбородку. Но лицо ее не выражало особой тревоги и озабоченности. Он скользнул взглядом по Каи. Девушка все еще не пришла в себя и казалась ему Белоснежкой из сказки. Если бы он только мог разбудить ее поцелуем… Однако, они вовсе не в сказке и все предыдущие его попытки не принесли результата. Он знал, понимал глубоко внутри, что она смертельно устала и только хороший отдых способен поставить ее на ноги. И он берег ее покой, пока его не нарушала Цунаде-сама очередным осмотром. Ему нестерпимо захотелось войти в палату и сжать хрупкие пальцы, пройтись ладонью по ее волосам, коснуться щеки — дать понять любым доступным ему способом, что она не одна. Поделиться с ней своей жизненной силой. Он сделал шаг по направлению к палате, но тут же замер, боковым зрением заметив женскую фигуру. Она стояла, прислонившись спиной к стене, наполовину скрытая подпирающей потолок колонной, вот почему он не заметил ее сразу. Хьюга Харука, прижав руки к груди, не отрывала взгляда от палаты и лежащей там девушки. Губы ее шевелились в беззвучной молитве, а на ресницах застыли слезы. Итачи направился к ней, но женщина не замечала его, пока мужчина не оказался совсем близко. — Итачи-сан, — вздрогнула медсестра и тут же поморщилась. Ее раны, тщательно обработанные, все еще причиняли ей боль, но выглядела она значительно лучше. — Простите, Харука-сан, я не хотел вас пугать. — Нет, ничего, — ее губы растянулись в робкой улыбке, так похожей на ту, которой Хината одаривала Наруто, пока работала в их доме. — Я просто хотела узнать… — Вы должны войти к ней, Харука-сан, — оборвал ее Итачи. Он прекрасно понимал неуверенность женщины и ее страхи, но не мог разделить их сейчас. Жизнь слишком коротка. Они обе могли погибнуть сегодня, Каи могла умереть так и не узнав, кто ее настоящая мать! Глаза женщины испуганно округлились и она замотала головой. — Нет! Что вы. Как я могу… — Вы ее мать! Каи борется за свою жизнь и ей нужна ваша помощь и поддержка. Ваша любовь, — он видел, что его слова не возымели на женщину должным счетом никакого эффекта. Но Цунаде уже закончила осмотр и Итачи не собирался больше тратить времени на пустые разговоры. В конечном итоге и в его жизни есть моменты, над исправлением которых стоит поработать. — Я не могу называться ее матерью, — пробормотала Харука. — Как я могу предстать перед дочерью, которую продала?! Как я могу смотреть ей в глаза? — Вы сделали то, что было необходимо, Харука-сан. У вас не оставалось иного выбора, иначе вы потеряли бы много больше. Каи поймет это. В ее сердце достаточно любви для каждого близкого ей человека. Она поймет и не будет винить вас. Закончив на этом, Итачи поспешил в палату, где привычно пищали мониторы и пахло лекарствами и спиртом. Эта маленькая комната за стеклянными стенами так сильно отличалась от его собственной спальни, где она пряталась от Яхико, где они любили друг друга и были безмерно счастливы. Казалось, что прошла целая вечность с того времени, а не считанные дни. Они уже никогда не будут такими, как раньше. Эти дни навсегда изменили их обоих. Итачи взял ее руку и погладил подушечками пальцев тыльную сторону ладони. В ямочке на запястье медленно, но сильно билась жилка. Он наклонился и поцеловал девушку в лоб, потом в смеженные веки, щеки. — Спи, милая, — его голос легко шевелил пряди волос у ее виска. — А я буду охранять твой сон.