Не бросай меня

Итачи вернулся домой уже далеко за полночь. Одинокая холостяцкая квартира, которая служила ему убежищем от внешнего мира на протяжении стольких лет встретила его гнетущей тишиной и сырой прохладой врывающейся в приоткрытую форточку вместе с промозглым ветром надвигающегося шторма. И хотя разгар стихии синоптики обещали только к следующему вечеру уже сейчас ветер крепчал, погода стремительно портилась и обещала хлынуть проливным дождем в самое ближайшее время. Словно небо настроилось на его внутренний ураган и всеми силами стремилось сделать и без того невыносимое положение еще более омерзительным. Впрочем, ливни и бури не всегда наводили Учиха на мрачные мысли. Были времена, когда надвигающаяся гроза вселяла в него будоражащее ощущение надвигающихся перемен. Ведь окружающий мир после бури всегда выглядит в разы ярче и красочнее, чем до дождя. Словно суровые ветра и косые струи дождя вместе с разрушениям избавляла от всего лишнего и ненужного мусора. Так же и с человеческими чувствами, иногда нужна основательная буря, чтобы отбросить тяжкий груз. Во всяком случае именно такой философии придерживался его дед Мадара. Эксцентричный адвокат, основавший их семейный бизнес, словно всю жизнь и прожил охваченный неутихающей бурей. Он и сам напоминал первородную стихию: необузданный, резкий, зачастую крайне разрушительный… Но после смерти деда ни один человек, даже заклятый противник не мог вспомнить его плохим словом. Саске почти не помнил Мадары, был слишком маленьким, но для Итачи дед не пожалел жизненной мудрости. Мадара был из тех людей кто никогда и ни при каких обстоятельствах не смирялся с положением, в которое толкала его судьба, считая это слабостью не достойной настоящего Учиха. Когда, казалось, выход из щекотливого положения был очевиден и единственно верен, Мадара умудрялся найти иной, совершенно невероятный выход. За многие из них ему потом приходилось выслушивать массу оскорблений в свой адрес, но это никогда не останавливало деда. Итачи помнил, что старик любил повторять одну и ту же жизненную мудрость: — Даже, если тебя сожрали, есть как минимум два выхода. Правда и в одном и в другом случае придется изрядно вымазаться в дерьме! Именно эти слова эхом отдавались в его голове с того самого момента, как Исихара Ватару озвучил свое предложение от которого, при всем желании, Итачи отказаться не мог. «Тебя сожрали», — констатировал голосом деда разум, и мужчина был вынужден с этим согласиться. Будь он один замешан во всей этой истории, никогда не позволил бы кому-то управлять собой. Даже если бы открытая борьба стоила ему жизни. Но рисковать жизнью дорогих и близких людей Итачи не имел права. Что же ему оставалось в этом случае? Подчиниться, как на то и рассчитывал Исихара Ватару, и сделать то, что от него требовали. Или воспользоваться одним из тех, не самых очевидных выходов? И оба они заключались в одном единственном слове — «убийство». Убить Исихара Ватару. Итачи сделал бы это, ни только не испытав сожалений, но с величайшим удовольствием. Именно смерти, как никто другой, заслужил Верховный судья за все совершенные им преступления. За все, через что заставил пройти ее! Не кривя душой, адвокат мог признаться, что уже продумал несколько вариантов совершения убийства. Он сделал бы все сам, не прибегая к помощи наемных киллеров. В отличие от судьи Исихара Итачи не боялся запачкать руки кровью, зная, что совершает благое дело. Но, как бы легко ни казалось отнять человеческую жизнь, в осуществлении любого из его планов приходилось столкнуться с рядом осложнений: от поиска необходимого оружия, до непосредственного метода убийства. Главная, однако, проблема заключалась в том, чтобы подобраться к судье. Исихара Ватару постоянно сопровождала армия телохранителей, каждый из которых имел превосходную военную подготовку, а свой собственный дом судья превратил в неприступную крепость. Со стороны Итачи было бы наивно полагать, что его подпустят к телу судьи без тщательного обыска. Такой же процедуре он подвергся на пороге дома Исихара Ватару, прежде чем получить столь унизительное предложение — защищать интересы судьи в суде. И все же Итачи мог обмануть бдительность охраны и самого судьи и подобраться к тому на необходимое для смертельного удара расстояние. Совершить нападение там, где Исихара Ватару ожидал бы меньше всего и был полностью уверен, что контролирует обстановку вокруг. Тщеславие — эта слабость присуща всем людям наделенным властью в достаточной мере, чтобы быть способным изменять итог событий в свою пользу. Не избежала она и судью Исихара. Он не просто уверовал в собственную исключительность и полную безнаказанность, он возомнил себя Богом! Создатель, так он говорил о себе, творец человеческих судеб. Но куда больше судье Исихара импонировала иная Божественная обязанность — вершить справедливый, по его мнению суд, над всеми, кто рискнул отличиться инакомыслием. Нет, этот человек не просто тщеславен, он психически не здоров. Избавить мир от его существования было бы высшим благом. Но, как и предупреждал дед, после наступала расплата. Ни одно из преступлений совершенных Исихара Ватару не было бы раскрыто. Его жертвы так и не получили бы заслуженное отмщение, а родственники убитых никогда не узнали бы правду. Более того, сам Исихара Ватару стал бы никем иным, как мучеником, которого средства массовой информации тут же возвели бы в лик святых. В то время как Итачи превратился бы во вместилище всечеловеческого зла. Мужчина не сомневался, что его бы непременно поймали, даже если бы он попытался скрыться за границей. Столь громкое убийство заставило бы органы правопорядка бросить все силы на его поиски. Его бы осуди и, если бы путем заступничества немногочисленных друзей и коллег удалось избежать смертной казни, то его ждало пожизненное заключение без права на досрочное освобождение. Итачи принял бы это наказание, поскольку сама его жизнь значила для него несказанно меньше, чем жизнь семьи и любимой женщины, но в этом-то и крылась самая главная боль… Как бы сильно Каи ни любила его сейчас, она все еще была слишком юна и наивна, и почти не знала настоящей жизни. Сколько времени она хранила бы верность их любви, пока он, словно погребенный заживо, отбывал бы наказание за то, что не позволил отнять ее жизнь? Год, три, пять… может десять? Рано или поздно она поняла бы, что устала быть одна, что хочет семью и детей. Материнский инстинкт так или иначе просыпается в каждой женщине и с этим ничего невозможно поделать. Как скоро он потерял бы всякое право считать ее своей? В таком случае, лучше пусть его лишили бы жизни, но Итачи знал, что причинить ей такую боль он никогда не сможет. Другое убийство, пришедшее ему на ум, было совершенно иного рода. Однако сейчас он все еще обладал слишком малым количеством информации о личности Исихара Ватару и результатах расследования убийства судьи Нара, чтобы считать эту возможность способной на существование. К тому же мужчина прекрасно понимал, что находится в стане врага и пока не определился, кому на самом деле можно доверять, ведь данное «убийство» совершить в одиночку не удалось бы даже ему. Впрочем, до суда оставалось всего несколько дней, и почти не оставалось надежды, что что-то кардинально изменится в расположении сил. Значит, существовал только один вариант выбраться из брюха чудовища. И это даже хорошо, что Каи сейчас была далеко, и Итачи не мог ее видеть, иначе он непременно переменил бы свое решение. Ведь именно она была его слабостью. Слабость, от которой Итачи все же придется отказаться. Он даже порадовался в душе, зная наперед, что Исихара Ватару не упустит шанса внести раскол в их отношения, и с раннего утра все новостные каналы сообщат, что именно он станет адвокатом судьи на предстоящем суде. Хорошо, если Каи посчитает его поступок предательством и возненавидит его. Так ему будет проще осуществить задуманное. Итачи оставил дипломат с документами у входной двери, разулся и бросил пиджак на рядом стоящий стул. Даже не раздеваясь, он упал на раскладное кресло, обивка которого давно истерлась. Усталость навалилась на него, словно свинцовая плита, и сил не осталось не только для того, чтобы продолжать думать, но даже дышать удавалось с трудом. Он должен был отдохнуть, дать своему телу и разуму хоть несколько часов сна. Утром ему требовалась ясная голова и чистый разум, чтобы не допустить ошибок, раз уж он решил ввязаться в очередную игру с Исихара Ватару с той лишь разницей, что теперь на карту поставлено несоизмеримо больше жизней. Он не имел права проиграть. Будь он проклят, если не заставит Верховного судью подавиться собственными потрохами. Вот только сна не была ни в едином глазу. Мысли, одна страшнее другой, толпились в его сознании, рисуя финал его поражением. Очевидно, в какой-то момент Итачи все же провалился в тягостное, похожее на трясину забытье, из которой его вырвал тихий, но требовательный стук в дверь. Итачи поднялся со своего скромного ложа, взъерошив волосы. За окном, между жмущимися друг к другу многоэтажными, похожими, словно братья-близнецы, домами, скрытый свинцовыми тучами зарождался ранний летний рассвет, окрашивая небо во все оттенки серого. Он взглянул на часы: половина четвертого. Он проспал чуть больше трех часов, но легкости в теле не ощущалось. Напротив, мужчина чувствовал каждый напряженный мускул, тянущий и режущий, как затупившийся клинок. В голове так же царил сумбур и полнейшее смятение. В памяти одно за другим мелькали обрывки ускользающих сновидений, превративших его краткий отдых в пытку. Его измотали собственные переживания, от которых он никак не мог освободиться, даже приняв окончательное решение. Червь сомнений неуклонно подтачивал всякую решимость, посылая один кошмар за другим. И стук в дверь он тоже принял за отголосок приснившегося ему кошмара. Пока тот не повторился снова. Никто не мог прийти к нему в столь ранний час. Если только Исихару Ватару вознамерился окончательно извести адвоката и послал за ним своих головорезов. Что же, это так же служило на пользу планам Итачи. Чем более послушным он будет, тем менее бдительными по отношению к нему станет охрана и сам судья. На одеревеневших от неудобной позы ногах Итачи направился к двери, благо весь путь занял чуть меньше четырех шагов и, не спрашивая кто скрывался за дверью, распахнул ее. Итачи несколько раз моргнул, силясь прогнать остатки сна, но лицо человека, стоявшего перед ним не претерпело ровным счетом никаких изменений — это все еще был его младший брат. То же лицо, непослушные волосы, колкий взгляд непроницаемых черных глаз из-под завесы густой челки, рука, повязанная под грудью. — Саске? Зачем ты здесь? — Итачи все еще не мог поверить собственным глазам, но стоило произнести имя младшего брата в слух, как неосознанный страх пронзил сердце адвоката колючими иглами. — Я тоже рад тебя видеть, — буркнул младший Учиха, отчаянно борясь с зевотой. В отличие от старшего брата ему не удалось сомкнуть глаз этой ночью даже на несколько минут. Впрочем, не одному ему. — Помято выглядишь, кстати. — Что-то случилось? — Итачи проигнорировал язвительное замечание младшего брата и инстинктивно сделал шаг вперед, готовый в любое мгновение бросится прочь из квартиры. — Кто-то пострадал? — Нет, — Саске выставил вперед здоровую руку, преграждая путь брату. Уставший разум молодого человека наконец осознал, что Итачи не в том состоянии, чтобы обмениваться привычными колкостями. Очевидно, внезапное появление младшего брата ни на шутку встревожило его. — Ничего страшного не произошло, расслабься. Во всяком случае, ничего такого, что ты себе вообразил. Я здесь, если можно так выразиться, с курьерской миссией. — Курьерской? — переспросил старший брат, не особенно понимая, что именно пытается сказать Саске. — Да, — отозвался младший Учиха, он сладко зевнул, прикрыв рот ладонью и только после этого продолжил: — привез тебе посылку. — Посылку? Саске пропустил вопрос брата мимо ушей. Он отошел в сторону, открывая скрытый до этого момента его широкой спиной вид на плохо освещенный коридор и черный, точно зияющая дыра спуск на лестницу. Она стояла там, на границе света и тьмы как бестелесный призрак. Ее синие глаза скрытые сейчас гутой тенью неотрывно смотрели ему в лицо. Каи! Итачи охватило оцепенение и гнев, настолько сильный, что даже сделалось трудно дышать. Как можно быть такой не разумной? Разве она не понимала какой опасности подвергает себя, совершая подобное путешествие? Как легко будет отследить ее передвижения по приобретённым билетам? И почему Саске позволил ей совершить нечто настолько рискованное?! Но в то же время сердце отчаянно и радостно заколотилось у него в груди и мужчина понял, что это чувство гораздо сильнее. Еще несколько часов назад Итачи был рад, что Каи нет рядом и она не сможет поколебать его решимость. Он хотел, чтобы узнав о его позорном соглашении с Исихару Ватару, девушка разозлилась на него, начала презирать, это придало бы ему силы совершить задуманное, поскольку отступать было бы уже некуда. Но Каи все решила по-своему, не дав ему ни малейшего шанса. Несколько секунд они стояли, просто смотря друг на друга. Должно быть девушка поняла по растерянному выражению его лица все, что он переживал внутри: чувство скрытой вины, затаенной злости, в том числе и на самого себя, и обреченности, потому что был не в силах что-либо изменить. А потом она отвела взгляд и шагнула ему навстречу, волоча за собой небольшую спортивную сумку. — Спасибо, Саске, — сказала она тоном, от которого у Итачи внутри все покрылось инеем. Она не смотрела в его сторону, но не понять, что весь холод исходящий от девушки предназначался ему, старший Учиха не мог. — Дальше мы сами разберемся. — Как хочешь, — безразлично отозвался Саске, пожав плечами для пущей убедительности, и одарил брата долгим предупредительным взглядом. — Мы будем у Карин. Звони как закончите. Девушка кивнула, и удовлетворенный ее ответом молодой человек двинулся к зияющему чернотой проему, чтобы уйти. Только сейчас Итачи заметил, что там в темноте находилась еще и Карин. Она стояла, опираясь плечом на стену, и со скучающим видом наблюдала за развернувшейся перед ее взором картиной. Она коротко кивнула Итачи головой в знак приветствия и, когда Саске поравнялся с девушкой, вложила руку в его ладонь. Они ушли тихо, о чем-то неслышно переговариваясь в темноте подъезда. Вскоре до слуха старшего Учиха донесся легкий смех Узумаки, а потом все стихло. Они остались с Каи одни в темном сыром подъезде. Он повернулся к ней. Девушка стояла в паре шагов, но не смотрела на него. Вся ее фигура и то, как были сложены ее руки свидетельствовало о нервозности, которую она пыталась скрыть. — Зачем ты приехала? — первое, что спросил Итачи, и голос его, после воцарившейся в подъезде тишины, прозвучал словно раскат грома. Он сам не ожидал, что слова прозвучат так грубо, но чего в них было больше: отчаянья или страха? Каи не смотрела на него, казалось всем ее вниманием завладела стена с облупившейся краской с противоположной стороны. Он взял ее за руку, заставив девушку повернуться и обратить на себя внимание: — Я ведь просил тебя оставаться дома. Ты понимаешь, какой опасности себя подвергала, Каи? Она вздохнула и, будто нехотя, подняла на него взгляд. В синих глазах блеснула злость. — Я воспользовалась услугами частной авиакомпании и заплатила наличными. Мое перемещение в пространстве никак не отследить! — сердито произнесла она. — Или ты думаешь, что я совсем лишена здравого смысла? Итачи думал о том, что в своем гневе она была просто очаровательна. Глаза яростно блестели, щеки раскраснелись, губы плотно сжаты, и ему мучительно захотелось провести по ним языком, чтобы, преодолев сопротивление, проникнуть в глубины ее сладкого рта. — Нет, я вовсе так не думаю. Просто, я переживаю за тебя, — проговорил Итачи, но теперь его голос звучал гораздо тише. Ему оставалось только гадать, кто же на самом деле предложил воспользоваться услугами частной авиакомпании. Но если идея действительно принадлежала Каи, то ему оставалось только гордиться смекалкой девушки. В отличие от официальных перевозчиков частные компании не требовали предъявления документов клиентами и не сообщали государственным органам о числе перевозимых пассажиров. Выходило, что на частном самолете мог лететь как одни, так и одиннадцать человек, в зависимости от вместимости авиа судна, и никто, кроме пилота и членов экипажа, этого не узнал бы. Каи одарила его еще одним сверкающим взглядом. Его попытка извинений не произвела на девушку никакого впечатления. — И все же, зачем ты приехала? Даже если бы она ответила, что просто соскучилась, этого ответа было бы достаточно для того, чтобы усмирить его страхи. Но не достаточно для того, чтобы оставить ее здесь. Итачи воспользовался бы любым предлогом, чтобы отправить девушку обратно, в безопасность и, что самое главное, подальше от себя. Только она могла заставить его изменить свое решение, только она так сильно влияла на его внутреннее состояние, что мужчина не находил себе покоя. И дело вовсе не в том, что рядом с ней он терял стержень и утрачивал любую решимость. Рядом с ней в нем разгорался адским пламенем эгоизм, которому становились подвластны все клетки его организма. Эгоизма, для которого не было ничего важнее, кроме ее жизни, их совместного будущего и детей, которые, несомненно у них появятся, если он уступит своему эгоизму. Но правда заключалась в том, что уступив эгоизму, утратив решимость, он лишал их обоих этого будущего. И все же ее жизнь была важнее. Вот почему Каи обязана была находиться от него как можно дальше. Вот почему он должен был осуществить задуманное. Каи вздохнула и облизала губы: — Мы можем поговорить внутри? — она указала рукой на двери квартиры, проход в которую Итачи загораживал своей спиной. Он колебался. Итачи боялся, что если Каи войдет в его крошечную квартиру, он больше не сможет расстаться с ней. Сейчас у него еще был шанс отправить ее назад, закрыв перед ней дверь. Но он поднял спортивную сумку, перекинул себе через плечо и отошел в сторону, уступая ей проход. Девушка остановилась посреди его крошечной квартиры, зажатая между небольшим столиком, отделяющим спальную часть помещения от почти игрушечной кухни, и разложенным креслом, служившим Итачи кроватью. В черных брюках и черной куртке она почти сливалась с царящей в комнате темнотой, и только бледное лицо сияло в робком свете зарождающегося рассвета. На самом деле была ли она здесь, или появление девушки на пороге его квартиры только приснилось Итачи? Мог ли он прикоснуться к ней, чтобы удостоверится в реальности происходящего, или она исчезнет как дым от любого неосторожного движения. — Ты ответишь на мой вопрос? — спросил он, закрыв за собой двери на ключ. — А должна? — Каи прекратила разглядывать немногочисленное убранство квартиры и устремила взгляд на мужчину, застывшего у порога комнаты. — Если помнишь, я с самого начала хотела поехать с тобой, но мне требовалось уладить вопросы касательно моего здоровья, наследства и управления Фондом. Теперь все они улажены и, раз дома меня больше ничего не держит, я решила, что могу присоединиться к тебе. И я приняла необходимые меры, чтобы моя поездка оставалась в тайне. Я рассчитывала сделать тебе приятный сюрприз, но, похоже, только расстроила. — Вовсе нет, — поспешил оправдаться Учиха. Тон, которым Каи говорила с ним, совсем не отличался радушием. Похоже девушка ни на шутку рассердилась на него, и, нужно признать, у нее были все основания для этого. То, каким образом он встретил ее, не могло ни навести девушку на определенные подозрения. — Я очень рад тебя видеть. Просто, я беспокоюсь… — Беспокоишься? — нетерпеливо оборвала его девушка, сверкнув глазами. — Или я больше не вхожу в твои планы, поэтому ты предпочитаешь игнорировать мое существование? — Игнорирую? Он не был в состоянии понять суть ее претензий. Да, Итачи действительно не хватало времени в последние дни, чтобы звонить ей и проводить долгие часы за разговорами, как в первые дни его отъезда. Но и у Каи не всегда находилось для него время. Занятая вопросами вступления в наследство и в права собственности Фондом, застать ее свободной казалось не менее сложной задачей, чем его. И, если ему предъявляли обвинения в игнорировании, то и ее, в равной степени, можно обвинить в том же. — Игнорируешь, — утвердительно кивнула она головой, повернувшись к Итачи всем корпусом. Темнота комнаты скрыла выражение ее лица, так что прочесть по нему что-либо мужчина уже не мог. — Клятвы и обещания, что ты давал мне, больше не имеют для тебя никакого значения? — О чем ты говоришь, Каи? — Иначе, когда ты собирался сказать мне, что будешь представлять ЕГО интересы?! — проигнорировала его вопрос девушка, и в голосе ее Итачи услышал гнев. Он не сдержал кривой усмешки исказившей его лицо. Теперь мужчина окончательно осознал, чем именно заслужил эту вспышку ярости, хотя до этого самого момента не был уверен, что Каи способна на это. И все же винить ее он был не в праве. Именно такой реакции он сам ждал от девушки, когда ей станет известно о его сговоре с убийцей ее отца и виновника в покушении на ее собственную жизнь. Однако Итачи не ожидал, что известно ей об этом станет так скоро. — Выходит, ты уже знаешь, — только и смог проговорить мужчина. Он ждал этого момента и жаждал его. Мига, когда она навсегда отвернется от него и тем самым развяжет ему руки. Он должен был принять его с высоко поднятой головой, но голос предательски сел и слышался лишь легким хрипом. И то, что он не мог видеть выражение ее глаз, сводило Итачи с ума. — Да. В новостях сообщили, что защита члена Верховного суда станет для тебя прекрасной отправной точкой, чтобы и самому в последствии добиться того же поста, — отчеканила она и Итачи услышал в ее голосе отвращение. Вот, значит, как представил все Исихара Ватару. Итачи в очередной раз усмехнулся: — И, что ты думаешь по этому поводу? — Я? — Ее голос был холодным и отчужденным, словно он давно перестал для нее что-либо значить. Словно она уже вычеркнула его из своего сердца. — Мне жаль. Жаль, что из-за меня тебе и твоей семье пришлось пройти через все это. Жаль, что тебе пришлось бросить успешную карьеру в столице и вернуться домой, чтобы помочь мне. Жаль, что именно я стала всему этому виной. Возможно, мне даже жаль, что мы узнали друг друга. Итачи знал, что она скажет нечто подобное, более того, он хотел, чтобы именно такие слова Каи произнесла. Однако, в реальности мужчина оказался совершенно не готов. Он знал, что ни один живой человек, обладающий чувствами и эмоциями, никогда не смирится с совершенным им предательством. Он ждал презрений, ненависти, ярости… Но не ждал сожалений по поводу того времени, что они провели вместе. Для него эти несколько недель были самым прекрасным временем в жизни. Итачи хотел остановить ее, заставить замолчать, отказаться от жестоких слов, но они, будто тисками сдавили его горло, сделав совершенно немым. Он молчал, смотря на нее пустыми глазами, и только надеялся, что лицо его выглядит столь же бесстрастным, как в момент разговора с Исихара Ватару. Что она не поймет, какую мучительную рану нанесла ему, хотя он сам раскрыл перед ней грудь и дал в руки оружие. Она сделала именно то, чего он от нее ожидал, но почему же он сам оказался не готов к этому? Почему ему никак не удавалось совладать с этой болью? Каи шагнула в его сторону. Итачи догадывался, что она сделает дальше. Девушка заберет свою сумку, которую он по прежнему держал в руках и, отодвинув его в сторону покинет квартиру. И он не станет ее останавливать. Не станет пытаться что-либо объяснить. Потому что только так все должно закончиться. Только так он сумеет защитить ее. Однако девушка не спешила вырывать из его рук свои вещи. Она остановилась в шаге от него и пристально всмотрелась в его лицо, словно желая насладиться произведенным эффектом. О чем она думала в этот момент, Итачи не мог сказать. Ему не хватило выдержки взглянуть в ее синие глаза. — Этих слов ты ждал от меня? — неожиданно спросила Каи. Ее рука взмыла вверх и узкая ладонь прижалась к его широкой груди, заставив Итачи вздрогнуть и вскинуть голову. — Ждал, что я поверю, будто ты на самом деле предал не только меня и все, что между нами было, но и самого себя? Ради возможности занять кресло среди членов Верховного суда? Ты настолько сомневаешься во мне? Или я действительно кажусь тебе такой глупой? — Я предал бы себя тысячи раз, — с горькой усмешкой ответил мужчина. Однако сжал ее кисть в своих руках и поднес к губам, оставив пламенеющей поцелуй, словно клеймо на раскрытой ладони. — Если это спасет твою жизнь. Она смотрела на него блестящими в темноте глазами, пытаясь отыскать в выражении его лица необходимые ей ответы. Понять, в каком глубоком отчаяньи он находился, раз решился на такую жертву. Она вздохнула. — Но, это моя жизнь, — ее голос был тих и лился не столько в уши, сколько в саму душу мужчины, наполняя его жизненной силой, присущей только этой девушке. Победившей смерть. — И я не хочу, чтобы кто-либо платил за нее своей собственной жизнью. Особенно ты. Я люблю тебя, Итачи, и, если твоих собственных чувств не достаточно, чтобы продолжать борьбу, я отдам тебе свои. Она привстала на цыпочки и легонько прижалась губами к его губам. Вздох облегчения, который с шумом вырвался из груди мужчины, он сам даже не заметил. Итачи чувствовал себя так, словно гора свалилась с плеч, а железные руки-тиски, сжимающие его горло, чудесным образом растаяли в воздухе, как тает ледяная корка под лучами солнца. Бросив сумку, он обвил руками талию девушки и притянул к себе. Прижал с такой яростной и в то же время трепетной силой, словно боялся, что ее могут вырвать из его рук. Впился в манящие сладкие губы жадным поцелуем. Каи вскинула руки и зарылась кончиками пальцев в его растрепанных после сна волосах. Его ладони блуждали по всему ее телу, изучая, словно он мог забыть, каждый изгиб. А ведь он успел убедить себя, что никогда больше не почувствует ее так близко к себе. — Значит, ты… — заговорил Итачи хриплым голосом, оторвавшись от пленительных губ, но из-за переполнявших его чувств закончить фразу так и не смог. Он не думал прежде, что именно понимания и одобрения Каи ждал больше всего и боялся, что никогда его не получит. Он нарочно придумал себе трагический финал их отношений, чтобы защититься. В этот раз именно Каи пришла ему на помощь. — Не злюсь на тебя? А, должна была? Разве я не понимаю, что ты согласился сотрудничать с этим чудовищем только потому, что он не оставил иного выбора! Он всегда так поступал. Находил слабость и давил, пока человек не ломался, подчиняясь его воле, — лицо девушки было жестким, словно она сама становилась свидетелем этих событий и ни один раз. — А ты хорошо его изучила, — удивился Учиха. Каи одарила его тяжелым взглядом. — Пожалуй, лучше, чем мне когда-либо хотелось, — уклончиво произнесла она, высвободилась из его рук и, подняв сумку с пола и поставив ее на край раскладного кресла, принялась извлекать из ее недр немногочисленный багаж. Когда девушка вынула пластиковый пакет, заполненный пузырьками с лекарствами, Итачи стало не по себе. Он снова почувствовал груз предательства на собственных плечах. — Что ты ищешь? — Он щелкнул выключателем, и квартиру затопило теплым светом электрических ламп. — Кое-что, для тебя, — не стала вдаваться в подробности девушка. — Я приехала сюда не просто, чтобы выразить тебе свою поддержку. — Правда? — он подошел к девушке сзади и обнял ее за талию. Она повела бедрами желая выбраться, но, удостоверившись, что из этого ничего не выйдет, продолжила свои поиски. — Мне хватило бы и этого. — Нисколько не сомневаюсь, — улыбнулась она, почувствовав его губы на своей шее. Похоже, ее появление в его квартире и правда произвело на мужчину весьма положительный эффект. Итачи больше ничего не требовалось, только чтобы она была рядом и верила ему. Но Каи прилетела в столицу не только для того, чтобы спасти его душу. Девушка надеялась, что ее открытие поможет положить конец их борьбе против Исихара Ватару. — Вот! — Девушка, наконец, завершила свои поиски и, выпрямившись, повернулась к мужчине лицом. В ее протянутой руке Итачи увидел толстую потрепанную тетрадь. Среди выцветших страниц громоздились одна над другой разноцветные закладки с буквенными пометками. — Что это? — Это дневник Нами Такугавы, — продолжила девушка, видя, что мужчина никак не решится взять тетрадь в свои руки и ознакомиться с содержимым. — Она была влюблена в Исихара Ватару и много лет была его любовницей. — Что? — удивление Итачи было неподдельным. Конечно он знал, что Нами Такугава никогда не отличалась особенной разборчивостью в связях с мужчинами. Однако не предполагал, что Исихара Ватару был в числе ее увлечений. — Да, — Каи кивнула и вложила ему в руки тетрадь. Пока Итачи внимательно изучал обложку и множество разноцветных закладок с инициалами, она принялась собирать вещи обратно в сумку, продолжая говорить. — Ей было всего шестнадцать, когда они впервые встретились, и Нами только мечтала о карьере актрисы. Исихара Ватару очаровал ее с первого взгляда. Он очень высоко оценил ее внешность и талант и предрек великий успех в актерской деятельности, которую сам же и предложил устроить. Нами с легкостью поверила ему и почти сразу же отказалась от услуг агентства, с которым до этого заключила контракт. Думаю, это и стало началом ее трагедии. Рядом не было человека, способного сказать, что то, что он творит с ней — не правильно. Но Нами была влюблена и готова на все, чтобы порадовать любимого. В восемнадцать лет она забеременела от него и Исихара Ватару потребовал, чтобы она избавилась от ребенка. Пожалуй, это единственная боль, которую она так и не смогла ему простить, ведь забеременеть еще раз она так и не смогла. Итачи заметил, как дрогнули ее руки и пакет с лекарствами, который до этого девушка собираясь убрать обратно в сумку выпал из ее пальцев, тихо звякнув содержимым, ударившись об пол. В ту же секунду, отбросив в сторону дневник он шагнул вперед и, обхватив ее за плечи, крепко обнял. — Милая, мне так жаль! — ее тонкое тело, источающее такое знакомое тепло, мелко подрагивало в его объятиях, а он гладил ее по спине и волосам, желая забрать хоть часть ее горя. Итачи прекрасно знал, что рано или поздно Каи узнает правду о своем происхождении. Но он надеялся, что Харука Хьюга наберется смелости признаться в том, что является ее биологической матерью. Оставалось только гадать, какими словами Нами Такугава отзывалась о ребенке, которого ее муж зачал на стороне. — Ничего. — Лицо девушки ничего не выражало, но в глубине синих глаз мужчина заметил затаенную печаль. — Это давно в прошлом, и ворошить его я не хочу. К тому же, я вовсе не это хотела сказать. — Что же тогда? Девушка набрала в грудь побольше воздуха и облизала губы прежде, чем продолжить: — Она была не только любовницей Исихара Ватару. Она была свидетелем многих совершенным им и по его указу преступлений, а так же в некоторых принимала участие. И все это она описала в этом дневнике. Итачи не мог поверить. Смысл слов произнесенных девушкой буквально пригвоздил его к месту, а тетрадь, которая все еще лежала на полу, казалось, источала мучительный холод. Так вот какой компромат Каойя-сан собирался опубликовать и вот, чего так опасался Исихара Ватару. Он знал, что Нами вела дневник и, может, даже видел, как она делала в нем записи. За это она и лишилась жизни. Однако наличие одного дневника вовсе не значило, что с Исихара Ватару будет покончено. И похоже, Каи прекрасно была об этом осведомлена. — Я спросила Саске и Фугаку-сана, — продолжала говорить девушка, пока Итачи прожигал взглядом дневник, не решаясь взять его в руки. — Оба они уверены, что дневник может служить доказательством на суде. Однако необходимо провести ряд экспертиз: доказать, что его действительно писала Нами и, что упомянутые в нем события соответствуют действительности. Но уже то, что гибель Якуши Ёроя, описанная Нами, соответствует архивным документам, которые вам удалось найти, говорит о высоком шансе на успех. — Правда? — Итачи взглянул на девушку, и та со всей серьезностью кивнула головой. Если смерть Якуши Ёроя, описанную Нами, подтверждали архивные документы, это уже говорило о многом. Он подумал о другом человеке, конверт с материалами расследования его ареста он так и не распечатал. А ведь если Сёма Окомото сумел доказать, что «Канарейка» — это и есть Нами Такугава, это доказывало, что дневник подлинный. Он шагнул вперед и поднял, наконец, тетрадь: — А, что на счет Ёсики Окомото? О нем есть запись в дневнике? Каи подошла ближе и, взглянув на свои закладки, быстро нашла необходимую записью. — Вот, — она раскрыла дневник на необходимой странице. Итачи тут же заметил выделенный зеленым цветом фрагмент записей. — Один из последних. Мужчина углубился в чтение. Нами не вдавалась в подробности. Многого из того, что она делала, женщина даже не понимала. Как и Итачи, она считала, что шпионит за Ёсики Окомото по той причине, что он мог составить конкуренцию Исихара Кадзиме на предстоящих выборах. Однако записи, которые она делала, неожиданные слова и поступки Исихара Ватару после ничего, казалось бы не значащих событий, наводили на мысль, что причина слежки и дальнейшего ареста была совершенно иной. На эту мысль Итачи навели слова Нами, в которых она сообщала, что Ватару приказал ей подбросить наркотики любовнику после того, как в его переписке она заметила старую ориентировку на пропавшую много лет назад девушку. Нами не придала этому значения, но имя девушки все же записала в дневнике: Мидзуки Хиросава. — Где-нибудь еще упоминается ориентировка на эту девушку или она сама? — поинтересовался адвокат, оторвав взгляд от исписанной страницы. Девушка раздумывала несколько секунд. — Нет, — наконец ответила она. — Ничего такого не помню. Но, почему тебя интересует именно этот человек? — Ёсики Окомото один из тех заключенных, что скончался в камере в день убийства судьи Нара, — не стал скрывать Итачи. Он уже убедился, что она не будет шокирована. — Один из тех, кого судья Нара собирался допросить на предмет законности их задержания и причастности к этому судьи Исихара. — А остальные? Помнишь их имена? — тут же спохватилась девушка, принявшись перелистывать страницы потрепанного дневника, забрав его из рук любимого. — Может, о них тоже что-то есть. — Возможно, — пробормотал Итачи, мысли которого в данный момент были совершенно в ином месте. Он думал о том, что упустил в этой головоломке скрывающейся под личиной члена Верховного суда. Этот человек окружил себя массой пособников, сделав такого даже из собственной любовницы. Он отдавал приказы, которые выполнялись безоговорочно и в срок. Ни одно совершенное им преступление или убийство на прямую не вело к нему. Никакой доказательной базы о его причастности к преступлениям обнаружить не удавалось. С какой стороны не подойди — Исихара Ватару кристально чист. Но всегда ли так было? С каких пор он начал проверять силу своей власти, лишая людей жизни? Когда этот человек решил, что ему все дозволено? Ёсики Окомото был того же возраста, что и прокурор Орочимару и Исихара Тоби. Они учились в одном университете. И, если Исихара Тоби никогда не проявлял особенного желания идти по стопам отца и в университете учился из рук вон плохо, то о Орочимару и Ёсики этого сказать было никак нельзя. Но после выпуска только Ёсики подался в политику, а Орочимару обосновался в прокуратуре, где очень быстро занял пост главного прокурора. Возможно, он не хотел рисковать, а идти к политический карьере долгим и стабильным путем. Обеспечить себе прочный фундамент и поддержку. Не даром же он замахнулся на пост мэра в их родном городе и даже попытался сместить с должности Намикадзе Минато. Все это выглядело правдоподобно, но Итачи считал, что Орочимару стал прокурором только потому, что так было выгодно Исихара Ватару. Работая в паре они отправили за решетку ни одного невиновного человека и оправдали ни одного убийцу. Орочимару всегда потакал интересам Исихара Ватару и теперь, как преданный пес, взял вину на себя только бы не сдать покровителя. Что могло их так прочно связать? Что могло в корне задушить амбиции Орочимару и сделать его покладистой зверушкой в чужих руках? Точно не дружба Орочимару и Тоби. Насколько Итачи знал, они почти не общались и вспоминали друг друга крайне редко, только как университетских приятелей. И какое отношение ко всему этому уравнению имеет Ёсики Окомото? Он не вписывался в идеальный Божественный план Ватару и за это его посадили? Но, даже так, к чему имитировать самоубийство в камере по прошествии целых десяти лет? И что такого опасного нашел для себя Исихара Ватару в старой ориентировке на пропавшую девушку? Итачи взялся за телефон и позвонил Дейдаре. Дав хакеру необходимые распоряжения, он связался с Джуго. Похоже, материалы расследования Сёма Окомото ему все же понадобятся. *** Каи спала свернувшись калачиком на неудобном раскладном кресле. Она действительно сильно вымоталась, раз даже не пошевелилась, когда мобильный Итачи разразился пронзительной трелью. Мужчина выругался и, отложив в сторону дневник Нами Такугавы, который, благодаря закладкам Каи успел прочесть до середины, поспешил ответить. — Итачи-сан, — хрипловатый голос следователя Хошигаке Итачи узнал сразу, даже не взглянув на высветившийся номер, — Я тут получил результаты криминалистической экспертизы и вскрытия судьи Нара. И кое-что в заключениях экспертов кажется мне весьма подозрительным. Предлагаю вам взглянуть на них, пока отчет не отправили в офис прокурора. Итачи взглянул на часы. Была только четверть седьмого утра, но за окном стояла кромешная тьма от низко нависающих грозовых туч, а ветер мощными порывами в бессильной ярости бился в секла задернутых занавеской окон. В такую погоду, тем более в преддверии надвигающегося урагана мало кто отважится выйти на улицу, так что заторов в пути не предвиделось. Адвокат с готовностью согласился встретиться в кабинете следователя через сорок минут. Ровно столько ему требовалось чтобы одеться, добраться до метро и проехать пару остановок. Каи он будить не стал. Девушка проспала всего пару часов и этого было совершенно недостаточно, чтобы полностью восстановить силы. К тому же Итачи не собирался задерживаться у следователя слишком долго. Но, на всякий случай, оставил для нее записку с обещанием вернуться как можно скорее. Выйдя из подъезда, мужчина сразу ощутил всю враждебность надвигающейся стихии. Холодные капли дождя под резкими порывами ветра ударили ему в лицо колючими иглами. Лишившись своей машины в аварии, которая чуть не стоила ему легких, а Саске лишила руки, Итачи пока не обзавелся новым транспортом, а в столь сильный ветер зонт оказался бы совершенно бесполезен. Так что ему пришлось проделать весь путь до метро бегом, под потоком низвергающейся с неба ледяной воды. К тому моменту, как Итачи вошел в полупустой, как и ожидалось, вагон метро, он успел основательно промокнуть. С волос неприятно капала вода и это темное, свирепое утро напомнило ему ту ужасную ночь на Окинаве. Это ощущение неприятным предчувствием пробежалось вдоль позвоночника, но мужчина постарался отогнать эти мысли. Следователя Хошигаке Итачи застал на парковке. Огромный полицейский только припарковал свой не по размерам крошечный автомобиль на стоянке возле участка. Они вместе вошли в здание обмениваясь обычными приветственными фразами. — Я был чертовски удивлен, — грохотал голос Кисаме-сана в полупустом полицейском участке, где большая часть кабинетов еще была заперта на ключ, — увидев вас в выпуске утренних новостей. Представлять интересы человека, которого сами же подозревали в организации убийства судьи Нара… Следователь окинул его взглядом полным осуждения, но Итачи словно бы не заметил этого. — Впрочем, — продолжил он не дождавшись от адвоката какой-либо реакции, — такая работа, должно быть, сулит хорошее вознаграждение! Кресло члена Верховного суда… — И вы все равно решили ознакомить меня с результатами экспертизы? — Итачи проглотил и это выпад следователя. Мужчина заранее был готов к тому, что встретит отторжение и непонимание. Оправдываться он не счел необходимым. Те, кто знали его не слишком хорошо и с легкостью поверили лжи в СМИ не заслуживали его внимания. А те, кто знал его достаточно, сами сделают верный вывод, как это сделала Каи. — Я понадеялся, что у вас осталось чувство признательности к Шикаку-сану, — пояснил следователь и одарил Итачи еще одним пристальным взглядом. Опытный сыщик, он пытался понять, какие чувства скрываются за безразличным фасадом адвоката. Но смог ли выяснить это на самом деле? — В любом случае, как только эти заключения попадут в офис прокурора, вам тут же станет о них известно. Они остановились возле двери кабинета и следователь несколько минут рылся в карманах в поисках ключей. Наконец они оказались внутри заваленного бумагами, словно на станции переработки макулатуры, кабинета. Хошигаке-сан сразу прошел к столу и, сдвинув в сторону несколько увесистых папок, вынул из ящика стола стопку распечаток. — Вот, взгляните, Итачи-сан. Итачи принял бумаги и пробежался глазами по ровным столбикам цифр и заковыристым названиям химических формул. В своей карьере ему часто приходилось видеть подобные заключения, на которых и базировалась доказательная база, но которую мало кто из судей и следователей действительно понимал. Однако, даже без глубоко познания в химии, физике и прочих узких науках, можно было сделать определенные выводы. Эксперты установили, что Судья Нара умер от выстрела в голову совершенного из дальнобойной винтовки. Первый выстрел убийцы не достиг цели и именно эту пулю Хошигаке Кисаме вытащил из стены у входа в здание Верховного суда. Вторая же пуля настигла свою жертву и застряла в кости черепа. Итачи поднял глаза на следователя? — Это шутка? — с совершенно серьезным видом поинтересовался он. Хошигаке-сан хмыкнул. — Боюсь, что нет, Итачи-сан. — Но это не возможно, — Итачи снова впился взглядом в заковыристый почерк эксперта. — Они заверяют, что пули идентичны и выпущены из одного и того же оружия. Но пуля из дальнобойной винтовки разнесла бы череп Шикаку-сана на куски. Вокруг были бы брызги крови, осколки костей и частицы мозгового вещества! — Я знаю это не хуже вас, Итачи-сан, — следователь устроился на офисном кресле за своим рабочим местом, закинув ноги на поверхность стола и, вынув из кармана пачку сигарет, закурил. Пепельница, стоящая на самом краю стола, как заметил Итачи, не вычищалась уже долгое время. — Но эксперты заверяют, что пули идентичны. Он перегнулся и снова открыл ящик стола из которого до этого достал заключения экспертов. Перед Итачи на стол лег пакет для улик в котором и лежали остатки расплющенных пуль. — Патологоанатом подтвердил вывод криминалистов, — между прочим заметил следователь, пока Итачи внимательно разглядывал превратившиеся в «плюшки» пули. Итачи не видел тела Шикаку-сана лично, но судя по фотографиям, повреждения черепа не соответствовали выстрелу из столь мощного оружия. Поза и положение тела судьи так же не соответствовали попаданию пули из дальнобойного оружия. Судья лежал на плитах перед входом в здание Верховного суда так, точно его туда специально уложили. Возможно, Шикаку-сан был без сознания, когда ему пустили пулю в голову, но в крови судьи ничего подозрительного не обнаружили. Во всяком случае, пуля, которая застряла в черепе судьи Нара обладала гораздо меньшим кинетическим потенциалом, чем пуля выпущенная из винтовки. — Мы можем провести повторную экспертизу и вскрытие у независимого эксперта? — спросил Итачи. — Нет, — грохотнул голос следователя, который внимательно изучал лицо Итачи. Он сделал последнюю затяжку и затушил сигарету в пепельнице, рассыпав вокруг переполнявшие ее окурки. — Произошла какая-то бюрократическая ошибка и тело Шикаку-сана уже кремировали. — Вот как, — только и сказал Учиха. Он предполагал, что судья Исихара пойдет на все, чтобы скрыть собственное участие в убийстве судьи Нара и выйти сухим из воды, но опуститься до столь откровенного фарса! Впрочем, он проделывал это ни в первый раз. Каи так же подверглась осуждению за преступление, которого никогда не совершала, хотя собранные прокурором улики указывали на нее. И, есил один раз эту, очевидно проверенную годами, стратегию удалось переломить и доказать невиновность девушки, ни что не мешало им сделать это еще раз. — А снимки с места преступления у вас остались? — снова подал голос адвокат вспомнив Митараши Анко эксперта-криминалиста с которым он уже имел счастье сотрудничать во время расследования гибели Такугавы Каойи-сана. Даже без тела, основываясь только на снимках она могла сделать предположение о реальных событиях. Суд, конечно, никогда не признает ее заключение как официальное и не станет учитывать в ходе заседания, однако противоположная официальной версии точка зрения могла и должна была поселить в головах присяжных сомнение относительно деятельности прокуратуры. — Остались, — не стал скрывать Хошигаке-сан, видимо, и сам подумавший о чем-то подобном. — Но передать их вам без официального разрешения, значит, нарушить тайну следствия. — Понимаю, — отозвался Учиха. Единственный шанс поставить под сомнение результаты экспертизы, но ему просто не дадут такой возможности. — Это еще не самое странное? — буркнул Хошигаке прервав мысли адвоката, словно всего вышеперечисленного было мало. Теперь, когда у него на руках оказался дневник Нами Такугавы в котором она описывала все совершенные любовником преступления, суд над Исихара Ватару не казался такой невыполнимой задачей. Но чтобы лишить его неприкосновенности и начать судебный процесс в его отношении нужно было доказать, что Исихара Ватару действительно совершил убийство! Только столь серьезное обвинение заставило бы коллегию членов Верховного суда отказать ему в неприкосновенности. Все остальное они сочтут поступками, не стоящими внимания. Следователь снова запустил руку в тот же ящик и вынул из него еще одну стопку бумаг скрепленную огромной скрепкой. — Это распечатка записей с компьютера охраны. И, судя по ним, в момент убийства судьи Нара, в его кабинете находился Нара Шикамару. — Что вы хотите этим сказать? — поинтересовался Учиха не прикасаясь к бумагам, которые следователь выложил перед ним на стол. Он уже знал, что скажет Хошигаке, но надеялся, что ошибается. — Документы, — Хошигаке-сан снова закурил, выпуская кольца густого дыма, — которые пропали из сейфа судьи Нара. То, что его сын находился в кабинете в момент убийства судьи дает основания на проведение обыска, ордер на который я получил час назад. Если эти документы найдут в доме… — Прокурор выдвинет обвинения в убийстве судьи Нара его сыну, — закончил за него Итачи. Следователь кивнул и теперь Итачи окончательно убедился в причине, по которой Хошигаке-сан попросил об этой встрече. Хошигаке Кисаме не верил выводам экспертов. Не верил, что Нара Шикамару был замешан в убийстве собственного отца. Не верил, в конце концов, что Учиха Итачи продался человеку, которого подозревали в причастности к убийству судьи Нара. — Полагаю, Шикамару потребуется помощь адвоката, — продолжил следователь. Итачи кивнул, взглянув на часы. Сам он не мог представлять интересы Шикамару. Из-за сотрудничества с Исихара Ватару это был бы конфликт интересов. — Сколько времени вам потребуется, чтобы подготовиться к обыску? — Ну, — подался вперед следователь, туша в переполненной пепельнице очередной окурок, — в такую погоду собрать команду будет весьма проблематично. Так что, не раньше чем через пару часов. — Благодарю, Хошигаке-сан, что предупредили. — Не стоит, — хмыкнул великан. — Мы все еще на одной стороне. *** Стоя на платформе в ожидании поезда, который вернет его обратно домой, Итачи пытался дозвониться до своего компаньона по бизнесу Акасуна Сасори. Они познакомились в те времена, когда Итачи проходил государственную практику перед выпуском из университета. Сасори к тому моменту занимал должность старшего помощника адвоката и никак не мог добиться большего. Итачи был намного моложе остальных выпускников и на него смотрели с явным недоверием, поэтому Сасори взял молодого человека под свое крыло. Акасуна был гораздо старше, но так же, как и Итачи в свое время натерпелся дискриминации. Все потому, что Сасори был очень маленького роста и там, где среднестатистическому мужчине требовалось сделать один шаг, он совершал два. Коллеги называли его «коротконожкой», чем бесконечно злили Акасуну. Позже, когда Итачи получил диплом и возглавил свою собственную адвокатскую кантору, он предложил Сасори работу на равных условиях и тот согласился. Сейчас, когда Итачи оставил работу в столице и контору, вся текучка пала на плечи компаньона. Вряд ли он обрадуется еще одному клиенту, но никому другому в этой ситуации Итачи доверять не мог с учетом того, как много человек замешано в заговоре с фальсификацией улик убийства судьи Нара. — Не очень мудро с твоей стороны, отрывать меня от управления транспортом в такую погоду, Итачи, — буркнул недовольно Сасори в трубку, ответив на звонок только с седьмого гудка. Итачи слышал, как на заднем фоне в динамиках автомобиля задорный женский голос зачитывал прогноз погоды на ближайшие сутки. — Прости. Мне нужно, чтобы ты сделал кое-что, — и, прежде чем Сасори успел возразить, продолжил: — Поезжай домой к Нара Шикамару прямо сейчас. Адрес я тебе отправлю СМС. Сейчас?! — переспросил компаньон. — Меня клиент ждет в СИЗО. — Это срочно, Сасори. Парня собираются обвинить в убийстве отца, — как можно короче пытался ввести друга в курс дела Итачи. — Следователь Хошигаке уверен, что они обнаружат в доме Нара Шикамару пропавшие документы из сейфа в кабинете судьи. — Постой, постой! — вскрикнул Акасуна и, вспыхнувший в динамиках вновь голос диктора новостей, резко замолк. — На каком основании ему собираются предъявить обвинения? На каком основании им выдали ордер на обыск? — На основании записей с компьютера охранника, где значится, что Шикамару находился в кабинете судьи когда убили Шикаку-сана. Этих оснований хватило судье, чтобы выписать ордер. — То есть, на основании какой-то записи Хошигаке затребовал ордер на обыск? — все еще пытался разобраться Сасори. — Похоже, ордер затребовал прокурор, — пояснил Итачи. — Парню роют яму и Хошигаке-сан понимает, чем ему это грозит. Поэтому и предупредил. Они будут на месте через два часа. Лучше бы поторопиться и найти эти чертовы бумаги до того, как их обнаружит полиция. — А они действительно там? — Все указывает на это, но сам Шикамару вряд ли об этом догадывается. Может, накануне приходил курьер или электрик, или… — его голос заглушил шум подъезжающего поезда. Немногие ожидающие потянулись к краю платформы. Итачи пристроился в конец очереди. — Хорошо, — раздался в трубке голос компаньона спустя несколько секунд раздумий. — Я займусь этим. Присылай адрес. Но, Итачи, у меня к тебе еще есть вопросы. Учиха понял, что компаньона интересуют вовсе не подробности готовящегося обвинения против Нара Шикамару. Сасори слушал новости, а, значит, уже был в курсе того, что Итачи согласился защищать Исихара Ватару в суде. — Да, я понимаю, — отозвался Итачи. Вагон метро как раз остановился и двери распахнулись перед выстроившимся в шеренгу ожидающими посадки людьми. С обеих сторон их обтекала кипучая река вышедших на платформу пассажиров. — Я буду в офисе во второй половине дня. Там и поговорим. Прервав звонок он вошел в вагон поезда за пару мгновений до того, как за его спиной сомкнулись двери. Выйдя на своей станции метро Итачи поторопился вернуться в свою крошечную квартиру где его ждала любимая девушка. Под косыми струями дождя он забежал в ближайший к жилому комплексу круглосуточный маркет. Продавец за прилавком, очевидно сам владелец магазина уже в возрасте, тучный с толстыми стеклами очков на ному, близоруко щурился на неожиданного в такую погоду посетителя. Итачи заказал два готовых бенто на вынос, упаковку чайных пакетиков и пару бутылок питьевой воды и терпеливо ждал, пока нерасторопный продавец принесет заказ из холодильника в кладовой. Учиха никогда не заботился о том, чтобы хранить в собственной квартире запас провизии. Дома он никогда не ел, предпочитая перекусить в ресторане за обсуждением с очередным клиентом сложностей дела или в ближайшей к дому закусочной. К тому же, возвращаясь на Окинаву мужчина избавился и от того мизера, что имелся в холодильнике. Вернувшись у Итачи не нашлось времени, чтобы пополнить запасы. Да и ночевал в собственной квартире он только вторую ночь подряд. Но оставлять Каи на целый день без еды и воды он был просто не в состоянии. Стоило ему выйти из магазина, расплатившись за покупку, зазвонил телефон. Номер не определялся, но голос человека в черном со станции мужчина узнал сразу: — Учиха Итачи-сан, господин Исихара желает встретиться с вами. Садитесь в черный «Jeep», припаркованный в конце улицы. Они не оставили Итачи ни одной попытки на самостоятельное решение, что, как понял Итачи, было демонстрацией положения адвоката по отношению к судье Исихара. Согласившись сотрудничать с ним Итачи, тем самым, утратил независимое положение и от него требовали беспрекословного подчинения приказам. Таким методом, должно быть, Исихара Ватару дрессировал всех своих подчиненных. Однако Итачи не собирался уступать правилам судьи. Сейчас, ему не оставили иного выбора, но это вовсе не значило, что он подчиниться. Из салона автомобиля навстречу ему вышел все тот же человек со станции, который только что и звонил адвокату. Хотя небо было пасмурным и, казалось, что сейчас не раннее утро, а поздний вечер, глаза человека Исихары Ватару привычно скрывали темные очки. Одежда его была сухой, (дав Итачи понять, что салон автомобиля до этого момента мужчина не покидал), но мгновенно покрылась темными пятнами под проливным дождем. Он забрал у Итачи пакет из маркета и заглянул внутрь. — Запасаетесь провиантом, Итачи-сан, — не спросил, а озвучил факт человек в черном. — Два бенто? Итачи понял намек. Он чувствовал даже через темные стекла липкий взгляд человека в черном скользящий по его лицу, но не один мускул не дрогнул. Мужчина пожал плечами. — Есть у человека такая неудобная особенность, — проговорил Итачи не отводя взгляда от глаз за темными стеклами, — голод. Я не ел со вчерашнего дня и понятия не имею сколько сегодня мне придется провести времени за работой. Так что двух бенто может, даже, и не хватить. Мужчина всеми силами старался, чтобы его слова звучали как можно более убедительно. Не было никакого желания подвергать Каи опасности, если этот человек не поверит его лжи и решит лично проверить не находится ли в квартире адвоката еще один жилец. Но, кажется, его уловка произвела должное впечатление на человека в черном. Он хмыкнул и, вернув Итачи пакет, открыл перед ним заднюю дверь автомобиля. — Садитесь, Итачи-сан. В машине было еще два человека. Оба в таких же черных костюмах и тонированных очках. Один за рулем, второй, на соседнем переднем сидении держал руку на рукояти пистолета прикрытой полой пиджака. Человек в черном разместился рядом с Итачи и тоже опустил руку, привычно, на кобуру под одеждой. Таким конвоем через двадцать минут они подъехали к воротам резиденции Верховного судьи Исихары. Исихара Ватару встретил Итачи в том же зале, что и днем ранее. Верховный судья восседал в высоком кресле во главе стола за которым при прошлой встрече шла оживленная карточная игра. За спиной судьи жарко пылал огонь в отделанном черным мрамором камине. И, как и минувшим днем, Верховный судья потягивал бренди из широкого хрустального стакана. — Отвратительная погода, верно? — заметил Ватару-сан, когда Итачи вошел в комнату и отсалютовал ему стаканом с бренди. Двери за его спиной тут же закрылись, а сопровождающие его члены личной охраны судьи поспешили удалиться. — Хотите выпить? — Нет, — Итачи не собирался подыгрывать судье, изображающего из себя радушного хозяина. Они уже при первой встрече выяснили, что обойдутся без лишних ужимок и прекрасно знают кто есть кто. И, разумеется, Исихара Ватару не должен был ожидать от него иного отношения. — Чего вам от меня нужно? — Если я скажу, что просто хотел пообщаться с интересным собеседником, вы ведь не поверите мне, верно? — судья Исихара окинул адвоката оценивающим взглядом и, сделав крупный глоток бренди продолжил: — Я хотел узнать, как продвигается мое дело. — Мало что может измениться за несколько часов, — коротко отозвался Учиха прекрасно распознав истинные слова судьи: «Что ты делаешь для того, чтобы очистить мое имя»? — Вот как? — Ватару отодвинул пустой стакан в сторону и подперев подбородок кулаком впился взглядом в стоящего на против мужчину. — Мне сообщили, что появился другой подозреваемый в деле об убийстве судьи Нара. Его сын, кажется. Какая трагедия, а ведь казался таким положительным молодым человеком. Впрочем, ничего удивительного, если учесть кто был его отцом. То, каким тоном судья произносил слова выдавало крайнюю степень ярости направленная на младшего члена семьи Нара. Это была месть, понял Учиха. Должно быть Шикамару что-то сделал или сказал, что разозлило судью Исихара и теперь он стремился наказать обидчика, как наказал Шикаку-сана. — Не вижу причин, по которым бы Шикамару решился на убийство, — заметил Итачи. Даже если судья сумел подбросить обличающие Шикамару улики без мотива и свидетельских показаний эта версия рассыпалась бы в труху. Исихара Ватару иронично вздернул красиво изогнутую бровь. — Мотив, самый что ни на есть простой — женщина! — он развел в руки в стороны, выражая тем самым насколько банальна причина. — Насколько мне известно, молодой человек связан узами с одной известной журналисткой. А та, в свою очередь состояла в связи с судьей Нара. Он и снабжал журналистку информацией для ее скандальной программы. Темари! Выходило, что и ей Исихара Ватару не простил вмешательства в расследование дела Каи и тем самым свел все попытки избавиться от девушки под видимым предлогом справедливого суда на нет. Сколько еще этот человек готов принести жертв своему тщеславию? — Что же, если все так, как вы говорите, то с вас снимут все подозрения. Исихара Ватару намеривался вывести его из себя. Заставить нервничать и беспокоиться, пытаться убедить оставить Шикамару и Темари в покое, принести себя в жертву. Так на месте Итачи поступил бы каждый, кто считал, что подверг невинных людей опасности втянув в свою игру. Но Итачи не относился к их числу. Он знал, что о правах Шикамару позаботиться Сасори и сделает все в лучшем виде, чтобы снять с парня подозрения. Что до Темари, то эта женщина не нуждалась ни в чьей защите. Довольно влиятельная и заметная личность в медийном пространстве она имела огромный запас прочности доверия публики, чтобы без лишних затруднений пережить скандал вокруг своего имени. С учетом того, скольких продажных судей, прокуроров и адвокатов разоблачила эта женщина за свою карьеру многомилионная армия поклонников сочтет выпад в ее сторону, как попытку заткнуть журналистке рот и тем только повысит ее поддержку среди населения. — Приятно это слышать, — ухмыльнулся судья. — У вас будет меньше работы, Итачи-сан, и вы сумеете лучше сосредоточиться на том, что осталось. Мобильный телефон с тайным номером прокурора Орочимару по которому тот получал указания относительно дальнейшей участи Каи. Прокурор все еще не желал признаваться от кого поступали звонки, а Итачи, как адвокату Исихара Ватару необходимо было доказать не причастность своего клиента к этим звонкам. Итачи никогда не освобождал от уголовной ответственности действительно виновных в случае с судьей Исихара у него просто не оставалось иного выходы хотя бы по той причине, что не существовало доказательств этой самой причастности. Если не заставить говорить прокурора, Исихара Ватару в очередной раз выйдет сухим из воды. И в случай этого поражения, даже если позже найдутся весомые и критичные доказательства его виновности, призвать судью к ответственности второй раз уже не получится. Но, что же служило гарантом такой преданности со стороны прокурора? Не похоже, чтобы Исихара Ватару закрепил на его шее тот же поводок, который пытался набросить и на Итачи угрожая жизням и здоровью близких и дорогих сердцу людей. Орочимару был женат, но этот брак мало что для него значил и давно изжил себя. Казалось, по меньшей мере странным, если бы прокурор продолжал защищать свою бывшую супругу, которая теперь была замужем за иностранным бизнесменом и уже много лет жила за границей. Каким бы всесильным не мнил себя судья Исихара вряд ли его влияние распространяется за пределы этой страны. Тогда, что же их связывало? — Как поживает Такугава-сан? — снова заговорил Исихара Ватару словно зная о чем Итачи думает и стремясь сбить его мысли. — Мне сообщили, что она уже несколько дней не выходит из дома. Надеюсь, она в порядке? — Она в порядке, — эхом отозвался голос Учиха. Он не знал, почему именно Верховный судья переменил тему и упомянул Каи. Знал ли он на самом деле, что девушки уже в столице? Или же выпад был направлен на то, чтобы продемонстрировать собственное превосходство? В любом случае, Итачи не собирался давать ему подсказок. Если Исихара Ватару считает, что он струсил и приказал Каи не покидать стен дома — так тому и быть. Истинное положение не многим отличалось от предположений судьи. — Хорошо, — усмехнулся Ватару-сан и встал со своего места. — Было бы крайне трагично, если бы с ней что-то случилось до того, как вы получите свою награду, Итачи-сан. Награда. Да, кто-нибудь другой может и поверил словам Верховного судьи. Учиха Итачи к таким легковерным личностям не относился. Как бы судья Исихара не пытался изображать искренность ему это плохо удавалось. В глубине глаз то и дело скользило презрение, то самое чувство которое судья действительно испытывал по отношению к адвокату. Возможно вся эта игра заинтересовала Исихара Ватару по той лишь причине, что уже довольно продолжительное время никто не рисковал оказывать ему столь яростное сопротивление, которое продемонстрировал Учиха. Верховный судья думал, что будет довольно забавно сломить этого гордого человека и по итогу поставить его на колени. Но, как бы не старался давить Исихара Ватару Итачи не прогибался. Даже сейчас, получая намеки которые должны были взволновать его Итачи продолжал делать вид, что его это нисколько не заботит. И столь несгибаемая самоуверенность выводила судью из себя. Однако сам Учиха вовсе не оставался безучастным. Его беспокоила как судьба Шикамару и Темари, так и судьба Каи и его родных, но демонстрировать свои истинные чувства мужчина не имел права. Ведь уже с первого взгляда на судью Учиха знал, какой конец ожидал его в финале и всеми силами стремился изменить его. — А теперь, — продолжил судья, достав из коробки на каминной полке толстую сигару и закурив, — расскажите, как именно вы намерены очистить мое имя от этого неприятного недоразумения? «Неприятное недоразумение», — так он называл убийство человека! Итачи пробыл в доме судьи еще около часа. Ватару-сан крайне тщательно подходил ко всему, что касалась его непосредственно. Он раз за разом вынуждал Итачи повторять один и тот же план ведения дела которым, впрочем, не собирался пользоваться. Когда любопытство судьи, наконец, было удовлетворено, адвокат смог покинуть его особняк. *** Итачи вернулся домой только в начале одиннадцатого. Каи уже давно встала. Она успела принять душ и сейчас занималась очередным просмотром дневника Нами Такугавы в поисках зацепок, которые могла пропустить при прошлом прочтении. Тогда описанные переживания и боль женщины, а так же признание, что Каи вовсе не ее дочь, произвели на девушку крайне сильное эмоциональное впечатление и она мало уделяла внимания описанным преступлениям. Само наличие этих описаний уже казалось ей чем-то важным. Но вопрос Итачи о Мидзуки Хиросаве, девушке упомянутой лишь вскользь в одном из эпизодов, навело Каи на мысли, что она могла пропустить что-то важное. Увидев в дверях Итачи, она отложила в сторону открытый дневник и поспешила на встречу любимому человеку. Он промок до нитки. С волос и одежды струями стекала дождевая вода. На полу мгновенно образовалась внушительная лужа. — Тебя долго не было, — заметила девушка. Он улыбнулся и, наклонившись, стараясь однако не залить ее водой, коснулся ее мягких, теплых губ коротким поцелуем. — Ходил за покупками, — пробормотал он, оторвавшись от манящих губ и продемонстрировал пакет с провизией в котором, казалось, было поровну покупок и дождевой воды. — Позавтракаешь со мной? — Это одна из тех вещей, которые мне хочется сделать больше всего! Каи одарила его такой улыбкой, что Итачи совершенно утратил способность соображать. В домашних брюках и длинной футболке, которая размером больше подходила Карин, чем ей, плавно обволакивающей ее тонкий стан, с растрепанными еще влажными после душа волосами она казалась совершенством рожденным с одной только целью — сводить его с ума. Желание вспыхнувшее в его крови было подобной огненному шторму. Больше его не волновал произошедший недавно разговор с Исихара Ватару, а так же угрозы, которые он пытался внушить Учиха. Теперь Итачи точно знал, что не может для него быть ничего страшнее, чем потерять эту девушку. Чем разочаровать ее. Слова, которые Каи произнесла в этой самой квартире поздней ночью причинили ему такую мучительную боль, что повторять подобный опыт мужчина никогда больше не рискнет. И будь он проклят, если позволит отнять у него все это! — Тебе нужно принять душ и переодеться, — снова заговорила Каи. — Иначе можешь заболеть. — Ты беспокоишься обо мне? — спросил Итачи с наигранным удивлением, словно ничего подобного от нее не ожидал. — Конечно. — Каи одарила его удивленным взглядом и Итачи ощутил щекочущий внутри его груди смех. Легкий и искренний, каким могут похвастаться только беззаботные дети. Она делала его таким. Она подарила ему новую жизнь. — Разве может быть иначе! Итачи вспомнил их первую встречу, случившуюся чуть менее десяти лет назад. Девочка с невообразимо синими глазами, которая лишилась дара речи после перенесенного потрясения. Только Итачи, в отличие от всех остальных, не пытался отвлечь ее внимание, а откровенно поговорил о смерти и она ответила ему. Была ли эта встреча судьбоносной? Дальнейшие годы проведенные в столице Итачи заводил отношения с женщинами, но они не отличались продолжительностью или серьезными намерениями. Будто его сердце более мудрое, чем разум уже давно выбрало для себя ту единственную с которой он мог бы быть счастлив и оставалось только дождаться того момента, когда они смогут быть вместе. — Тогда я выполню ваше распоряжение, будущая госпожа Учиха. Каи вздрогнула и подняла на него большие глаза. Щеки ее залил лихорадочный румянец. Они уже были помолвлены и, разумеется, оба знали, что рано или поздно поженятся, но девушка еще никогда не примеряла на себя его имя. Произнесенное из его уст, оно взволновало и смутило девушку настолько, что она не нашлась, что сказать. Итачи смотрел на нее и понимал, что должен немедленно ретироваться в душ и привести мысли в порядок. В противном случае он не выйдет из этой квартиры до конца своих дней и вовсе не потому, что боится промокнуть под дождем. Но позволить себе этой роскоши мужчина не мог. Времени на то, чтобы найти доказательства вины Верховного судьи оставалось все меньше. Оставив на ее щеке легкий поцелуй, он поспешил скрыться за дверью единственной смежной комнаты в его квартире — ванной. Разделив на двоих поздний завтрак им снова пришлось расстаться. Итачи необходимо было вернуться в контору и изучить документы присланные Сёма Окомото. Сравнить их с записями в дневнике Нами, а так же выяснить кем была Мизуки Хиросава. Он уже дал указания Дейдаре найти всю доступную информацию о девушке, но, судя по тому, что хакер все еще молчал, никаких данных о ней в электронных базах данных найти не удалось и парню пришлось действовать иными методами. А так же встретиться с Сасори и узнать, как обстоят дела с обвинениями выдвинутыми против Нара Шикамару. Забрав дневник Нами, он покинул квартиру надеясь, что Каи не придется сильно скучать дожидаясь его возвращения. Учиха с куда большим удовольствием взял бы девушку с собой, но показаться с ней на улице было довольно рискованно. Люди Исихара Ватару могли следить за ним и если судья еще не знал, что Каи приехала в столицу, то Итачи сам мог выдать ему эту информацию. Однако Каи все понимала и заверила мужчину, что прекрасно проведет время в одиночестве и ему не стоит беспокоиться на этот счет. *** Джуго встретил Итачи хмурым взглядом. Помощник уже видел выпуск новостей и знал о переходе Итачи в стан врага. Это открытие поразило молодого человека привыкшего верить, что Итачи не способен поступиться справедливостью ради собственной выгоды. Теперь в его глазах корона с головы Учиха и пала и помощник пребывал в крайнем разочаровании. Но Итачи не собирался переубеждать молодого человека и клятвенно заверять, что все совсем не так, как изображают в СМИ. Если Джуго не верил в своего непосредственного начальника, то ему будет крайне полезно убедиться в своей некомпетентности в данном вопросе. Что же касалась самого помощника, требовать ответов от Итачи он никогда не рискнул бы. Стараясь не смотреть в глаза начальнику, словно зрительный контакт был способен отравить и его собственную душу, молодой человек передал Итачи конверт, присланный Сёма Окомото, который ему пришлось втаскивать из мусорного ведра прямо из рук уборщицы. Та, конечно, осталась недовольна, что ей мешали наводить порядок и парню пришлось выслушать несколько нелицеприятных слов в свой адрес. А так же папку документов переданных Дейдарой по факсу. Значит, как и догадывался Итачи, материалы о пропавшей Мизуки Хиросаве имелись только в рукописном варианте и Дейдаре пришлось воспользоваться своими связями, чтобы раздобыть эту информацию. Скорее всего, чтобы расплатиться за оказанную услугу, хакеру придется пригласить на свидание сотрудницу этого самого архива, но он умел выпутываться из подобных ситуаций. Поблагодарив помощника и попросив сообщить, когда вернется Сасори, Итачи заперся в своем кабинете и углубился в изучение полученной информации. В конверте, присланном Окомото-старшим оказались результаты расследования, которое по его запросу провел один частный сыщик. Итачи уже давно не слышал, чтобы кто-то прибегал к услугам частных детективов, полиция работала достаточно хорошо и оперативно, но результаты своих расследований полиция никогда не оглашала. Сёма Окомото же не просто не верил полиции, которую считал купленной, но и желал выяснить, что за женщина стояла за арестом Ёсики. Как и предполагал Итачи сыщик довольно быстро выяснил, что за прозвищем «Канарейка» скрывается довольно известная актриса Нами Такугава. В своих посланиях заказчику детектив сообщал, что Нами Такугава одинаково вхожа, как в круг знаменитостей, к числу которых принадлежала, так и в круги высокой политической элиты страны. У нее везде достаточно друзей и обожателей. В числе которых был и Исихара Тоби, который, как уже знал из дневника Нами Итачи, был ее постоянным любовником на протяжении последних девяти лет жизни, на два года меньше, чем длился ее брак с Такугавой Каойей-саном. Их совместные фотографии детектив исправно отсылал заказчику. И поскольку Исихара Тоби был младшим сыном Исихара Кадзимы — главного политического конкурента Ёсики Окомото, детектив делал вывод, что именно Кадзима и стоит за арестом Ёсики. Выводы эти не подкреплялись никакими вещественными доказательствами, но были логичными и вполне обоснованными. Не знай Итачи сейчас, кто стоял за всеми этими арестами, подумал бы точно так же, как детектив. Методы, которыми Исихара Ватару пользовался, чтобы избавиться от Ёсики Окомото в точно повторяли все те ухищрения, к которым он прибегал, чтобы очернить Каи и настроить общественность против нее. Газетные статьи, вырезки которых Сёма Окомото так же приложил, подтверждали это. Журналисты раскопали старую историю времен, когда Ёсики еще учился в средней школе, о аресте банды малолетних преступников, в числе повинностей которых была и торговля запрещенными веществами. Сам Ёсики проходил по делу свидетелем, но пресса вывернула историю на изнанку и превратила Окомото-младшего не просто в соучастника преступлений — его сделали организатором! Члены преступной банды охотно делились с журналистами воспоминаниями о том, как жестоким и хладнокровным предводителем их банды был Ёсики Окомото. Все этой травли в прессе уже было достаточно, чтобы положить конец политической карьеры Окомото, если бы Исихара Ватару ставил перед собой только эту задачу. Но цель его была в другом. Вот почему он пошел дальше и добился для него пожизненного заключения — высшая мера предусмотренная за данное преступление. Если бы его могли обвинить в убийстве, как Каи, то Ёсики уже давно был бы мертв. Но Исихара Ватару старается действовать прикрываясь законными методами. И, если Каи он хотел убить, потому что она представляет опасность для него непосредственно, то и Ёсики был для него опасен. Но, чем? Что знал Ёсики, что могло уничтожить Ватару? И какое отношение к этому могла иметь исчезнувшая за долго до этого девушка? Или же пересланная полицейскому ориентировка с просьбой о встрече, которую упоминала Нами Такугава в своем дневнике, на самом деле, только совпадение? Он перевел взгляд на документы пересланные по факсу Дейдарой. Хакер провел много времени пытаясь отыскать следы Мизуки Хиросавы в полицейских архивах, но нашел только детальное описание антикварной заколки для волос, которая находилась на девушке в день исчезновения. Если бы украшение всплыло в каком-либо ломбарде города полиция могла бы напасть на след похитителей поэтому ей уделили так много времени. Возбужденное по факту исчезновения девушки дело из архивов полиции исчезла и, судя по записям в книге учета забрал его Шикаку Нара собственной персоной. Никаких других сведений о девушке в полицейских источниках найти не удалось однако, (за это Итачи и ценил его), Дейдаре удалось добыть ориентировку разосланную полицией по центральным каналам и сопроводительную к ним информацию. Мизуки Хиросаве было всего семнадцать, когда она исчезла. Типичная ученица старшей школы, подрабатывающая в ближайшем к дому маркете три раза в неделю. После окончания смены девушка ушла из магазина и больше ее никто не видел. С потемневшей от времени черно-белой ориентировки на Итачи смотрела симпатичная девушка: высокий скулы, прямой нос, четко-очерченные губы, большие темные глаза. Она была в самом рассвете своей молодости и буквально светилась свежестью. Казалось, она была счастлива каждый день свой жизни и заражала оптимизмом всех окружающих. С момента исчезновения Мизуки прошло уже больше тридцати лет. Сейчас, если бы девушка все еще была жива, она была бы ровесницей матери Итачи. Ёсики Окомото же был ровесником Орочимару, а, значит, разница в возрасте с Мизуки составляла около пяти лет. Они не могли принадлежать к одной компании, не могли быть друзьями. Ёсики Окомото был уже студентом третьего курса университета, вряд ли у него нашлись общие интересы, чтобы общаться со школьницей, да и времени на это не оставалось. Ничто не указывало, что Ёсики Окомото и Мизуки Хиросаву что-то связывало, однако именно он через двадцать лет послал ориентировку с ее фотографией полицейскому. И, если сам Итачи узнал о Мизуки из дневника Нами Такугавы, то как на нее вышел судья Нара? Возможно на этот вопрос сможет ответить Шикамару, когда уладится вопрос с обыском. Размышления его прервал звук открывшейся в кабинет двери. Учиха вскинул голову, намереваясь выставить нежданного визитера в приемную, но осекся. Не утруждая себя стуком в дверь и, тем более, ожиданием разрешения войти Акасуна Сасори плавно вплыл в кабинет быстро переступая своими не самыми длинными ногами. Впрочем, не высокий рост мужчины мало отражался на всем его облике. Гладкая розовая кожа, ясный взгляд карих глаз, пухлые алые губы, он выглядел так, словно только что вышел из подросткового возраста и циничность взрослой жизни еще не успела оставить на его прекрасной свежей внешности свои отпечатки. Однако при ближайшем рассмотрении становилось ясно, что Сасори давно не мальчик. Компаньон был старше Итачи больше чем на десять лет, но многие принимали их за ровесников. Моложавый вид Сасори поддерживался и манерой одеваться мужчины: узкие джинсы, футболка с ярким принтом и кожаная жилетка хорошо подчеркивающая его узкую талию. Стряхнув с медно-каштановых прядей капли дождя, Сасори улыбнулся компаньону и, театральным жестом руки бросил на стол стопку папок с материалами уголовных дел. — Это было… — он выдвинул стул и с напускной усталость устроился на жестком сидении напротив Учиха. — Грандиозно? — предположил Итачи. Сасори прикрыл глаза и отстраненно покачал головой. — Если говорить о том спектакле, что я разыграл перед представителями правопорядка, то это слово подходит как нельзя лучше. Однако, ситуация в целом — полный абсурд, если не сказать, что похуже, — он откинулся на спинку стула, устраиваясь удобнее на жестком сидении и вернул взгляд компаньону. — Они заранее знали, где должны были находиться документы и искали их весьма тщательно. Когда же поняли, что не найдут того, что должны, среди полицейских рядов началась настоящая паника. Множество звонков, поиски виноватых. Проклятье, они даже не пытались скрыть, что улики подкинули. — А, что Хошигаке-сан? Как он реагировал? Итачи вспомнил слова следователя, произнесенные этим утром: «Мы на одной стороне». Однако, так ли это было на самом деле? Итачи знал Хошигаке-сана, как человека принципиального и верного своему делу, но, как он знал, даже самые упертые поборники справедливости с легкостью переменяют свои взгляды, если на карту поставлена достаточная цена. — Думаю, он не имеет к этому отношения, — пробормотал Сасори, запустив пальцы в густые волосы. — Во всяком случае у меня сложилось впечатление, что приказы отдавал кто-то другой. Это подтверждается и тем, что, как только вернулись в участок, его вызвали на ковер к начальнику. — Значит, Шикамару арестовали? — Задержан, — поправил его Сасори, словно само предположение, что он мог допустить арест своего клиента находясь в непосредственной близости от него стала для него настоящим оскорблением. — На двадцать четыре часа до предъявления обвинений. Если, за это время не найдутся веские доказательства его причастности к убийству судьи Нара, парня придется отпустить. По всей вероятности Акасуна нисколько не сомневался, что именно так и произойдет. Второй раз провернуть нечто подобное с подброшенными документами совершенно невозможно. Вот только Итачи, хорошо зная приемы врага придерживался совершенно иной точки зрения. Но только бросил на компаньона тяжелый взгляд. — Так, кто и когда подбросил документы выяснить удалось? — спросил вместо этого Учиха. Сасори покачал головой. — Из-за бюрократической ошибки тело Нара-сана кремировали раньше срока и на кануне вся семья занималась организацией похорон. В доме никого не было. — А замки? Есть следы взлома? — мужчина надеялся ухватиться хотя бы за призрачную ниточку. Сасори вскинулся. Его карие глаза впились в лицо Итачи с неподдельным изумлением. Несколько секунд компаньон хранил напряженное молчание, потом потер лицо руками. — Думаешь, все настолько серьезно? — все еще точно не в силах поверить, спросил Акасуна. Итачи кивнул. — Я несколько раз находил неопровержимые доказательства того, что следствие над Каи провели с грубейшими нарушениями, а, значит, решение суда и вынесенный ей приговор не имеют законной силы. Однако всякий раз прокурор находил все новые и новые уловки, чтобы оставить приговор в силе. С Шикамару поступят так же. Ему попросту не оставят шанса. Не получилось с документами, они придумают что-нибудь другое: подкупят свидетелей, раскопают компрометирующую переписку — все, что угодно. Двадцать четыре часа — слишком большой срок. Сасори не долго раздумывал над его словами. Казалось, он только теперь понял весь размах заговора, в котором оказалось. И тем удивительнее было, что Итачи столько времени умудрялся противостоять им и, даже, обыграть. — Возможно, ты прав, — наконец произнес он потирая лицо руками. — И, что же ты предлагаешь мне делать? Найти убийцу самому? Но мы и так знаем, кто стоит за убийством судьи Нара. — Не найти, — поправил друга Итачи, переводя взгляд на разбросанные перед ним папки с уголовными делами, — доказать. — Эта задачка не из простых, — усмехнулся Сасори, но смех его полнился горечью. — Для начала, не мешало бы узнать, за что именно убили Шикаку-сана. Итачи открыл одну из папок пробегая глазами по первым страницам. Это был один из заключенных, с которым Шикаку-сан намеревался встретиться в день, когда его убили. Его обвинили в уклонении от уплаты налогов и приговорили к пяти годам заключения. Однако сам обвиняемый вины не признал. Он провел в тюрьме только три года и погиб, получив удар заточкой. Истек кровью не получив необходимой помощи в тюремном лазарете. — Не потому ли, что Нара-сан слишком близко подобрался к Исихара Ватару? — спросил Сасори, который, казалось, ни на миг не сомневался в этой версии. Итачи думал так же. Слишком очевидным, казалось это предположение. Судья Нара действительно намеривался довести дело до конца и призвать судью Исихара к ответу. Он, так же, нанес его гордости страшное оскорбление, когда провернул этот фокус с мобильным телефоном. Но даже для него убийство члена Верховного суда слишком большой риск. Нет, простая месть не могла толкнуть Исихара Ватару на столь вычурный шаг. Для мести было достаточно и иных средств. В конечном итоге, разрушить карьеру человеку не так легко с учетом тех возможностей, которыми обладал Исихара. Даже если Исихара Ватару не желал допустить, чтобы судья нара говорил с заключенными и получил хоть сколько-нибудь доказательств его вины — избавиться от этих заключенных было бы вполне достаточно. Но Исихара Ватару не просто убил судью Нара, Он сделал это с такой вычурной показушностью словно… — Не думаю, что это было истинной причиной убийства, — произнес он сухо. Пробежав глазами по содержимому еще двух папок, Итачи остановился на деле возбужденном против Ёсики Окомото. Если бы Каи, словно маленькая фея-спасительница не появилась на пороге его квартиры с дневником Нами, Итачи никогда не придал бы значения этой детали. — Тогда, что? — снова вернулся к размышлениям Сасори. — Не уж-то все дело в должности? — О чем ты? — Итачи не слышал, чтобы Шикаку-саном и Исихара Ватару претендовали на одну и ту же должность. Да и какую? — А ты не знал? — удивился компаньон. — Пост председателя Верховного суда. Последние двадцать лет его занимал Сарутоби Хирузен из коллегии адвокатов, но старик вышел на пенсию и должность председателя стала вакантна. Ходит слухи, что именно судья Нара должен был получить эту должность. Нара Шикаку стал одним из последних членов Верховного суда в нынешнем составе. Исихара Ватару опережал его больше чем на десять лет, но то, что именно судье Нара желали отдать пост председателя, должен был стать для Исихара Ватару серьезным потрясением. Однако и этого не достаточно, чтобы выложить предупреждение телом мертвого судьи на ступенях здания Верховного суда. Но правда была в том, что судья Нара, сам того не подозревая, нашел краеугольный камень, способный уничтожить Исихара Ватару. — Это все документы? — спросил Учиха, проигнорировав рассказ компаньона. — Да. Или ты думаешь, что я что-то утаил от тебя? — Нет, — отмахнулся от обвинений Итачи. — Скорее я думаю, что утаил их кто-то другой. В памяти мужчины всплыл пылающий жаром камин за спиной Верховного судьи Исихара. Сомнений о том, куда подевалась еще одна папка с делом, пропавшим из сейфа судьи Нара не оставалось. — Что ты хочешь этим сказать? — Сасори подался вперед и только сейчас заметил, что кроме принесенных им из дома Шикамару папок на столе Итачи имелись другие бумаги. Он стал перебирать их, лист за листом. Результаты детективного расследования Сёма Окомото. Вырезки газетных статей порочащих Ёсики Окомото. Ориентировка на пропавшую девушку. — Кто это? — Мизуки Хиросава, — не глядя ответил Итачи. Все его внимание захватили материалы расследования против Ёсики Окомото и снимки изъятых у него в доме упаковок наркотических веществ. Всего чуть больше пятисот грамм и для обвинения в торговле наркотиками в особо крупных размерах весьма мало, но вовсе не это заинтересовало Итачи. На одном из снимков мужчина заметил заколку для волос — антикварная серебряная игла украшенная букетом лилий и лотосов из разноцветной эмали на конце, покрытых черной патиной от времени и тщательно отполированная там, где игла касалась волос. Слишком странный предмет для улик по делу о торговле наркотиками. Но Итачи уже встречал описание этой заколки раньше. Родственники Мизуки Хиросавы в мельчайших подробностях описали все элементы одежды, которая была на девушке в день исчезновения. Особое внимание уделили антикварной заколке, которая стоила хороших денег и могла всплыть в ломбардах города. И именно эта заколка спустя почти двадцать лет с момента исчезновения девушки оказалась запечатлена на снимке с подброшенной партией наркотиков Ёсики Окомото. Должно быть заколка привлекла внимание Шикаку-сана и он проверил ее в перечне разыскиваемых драгоценностей. Так он и вышел на след Мизуки Хиросавы и эта девушка, сама того не желая, сгубила судью Нара так же, как когда-то Ёсики Окомото. — Девушка, пропавшая более тридцати лет назад, — продолжил Итачи заметив, как настойчиво буравит его взглядом компаньон, которому имя девушки ровным счетом ничего не сказало. — Ее так и не нашли, но двадцать лет спустя Ёсики Окомото отправил ее ориентировку полицейскому с просьбой о встрече. — И, что это значит? — все еще не особенно понял ход мыслей коллеги Акасуна. Итачи оторвал взгляд от материалов уголовного дела в отношении Ёсики Окомото. Картинка последовательных действий судьи Нара наконец сложилась в его сознании. — Судья Нара, просматривая материалы уголовного дела в отношении Ёсики Окомото, как и прочих, обратил внимание на несоответствие обнаруженных улик тяжести вменяемого преступления. Ёсики обвинили в торговле наркотиками в особо крупных размерах и дали двадцать лет заключения в колонии строгого режима, но при обыске нашли только полкилограмма наркотических средств. — На «особо крупные размеры» не тянет, — согласился Акасуна. — Но на снимках с уликами Шикаку-сан заметил заколку, — продолжил свою мысль Итачи и, для большей убедительности протянул напарнику соответствующий снимок. Антикварное серебро смотрелось весьма странно рядом со свертком с белым порошком. — Возможно, он решил, что украшение так же приобщили к делу и решил проверить через реестр разыскиваемых драгоценностей. Так он и узнал о Мизуки Хиросаве. Судья Нара взял в архиве ее дело, но его нет среди этих документов. Сасори несколько раз моргнул, переводя взгляд со снимка запечатлевшего заколку на ориентировку с фотографией девушки и обратно. Казалось, он никак не может сложить во едино озвученную Итачи мысль. Наконец блеск осознания промелькнул в его карих глазах. — Постой, — он отложил снимки в сторону и сцепил руки в замок, — ты хочешь сказать, что арест Ёсики Окомото был лишь прикрытием для того, чтобы эта заколка не попала к полиции? — Не думаю, что речь идет о полиции в целом, — Итачи прикрыл глаза. Для Исихара Ватару не составляла труда отдать приказ на убийство. Ни одно совершенное им преступление не вело к нему лично. Но то, как он пытался предотвратить любое упоминание Мизуки Хиросавы наводило на определенные мысли. — Он не пошел с заколкой в полицию, он написал одному следователю и попросил о личной встрече. — Но, почему? — Возможно, потому что этому полицейскому было не все равно, — пробасил грубый голос. Акасуна вздрогнул от неожиданности и вскочив со своего места обернулся: — Хошигаке-сан! — Следователь протиснулся в образованную в дверном проеме щель и плотно затворил за собой двери. Его огромная грозная фигура мгновенно заполнила собой практически все пространство небольшого кабинета Итачи. — Что вы здесь делаете? — Думаю, я явился помочь, — гаркнул бас следователя. Он запустил руку во внутренний карман кожаной куртки и, вынув из него бумажный конверт, небрежным жестом бросил его на стол перед адвокатом. Итачи проследил взглядом за тем как конверт прокатился по поверхности стола и остановился врезавшись в корешок папки. — Это снимки с места обнаружения тела судьи Нара. Кажется, вы хотели их заполучить. — Хотел, — не стал отпираться Итачи. — Но, не вы ли говорили, что это не является нарушением тайны следствия? — Меня это больше не касается! — отмахнулся следователь и, не дожидаясь приглашения, уселся на стул напротив адвоката, который до этой минуты занимал Сасори. Адвокату ничего не оставалось, как взять свободный стул и приставив его к столу с боковой стороны, занять его. — Меня отстранили от расследования. Руководство не довольно, что мы так и не смогли найти улики, поэтому дело передали другому следователю, а мои действия будет оценивать специальная комиссия. — Это потому, что вы предупредили нас? — поинтересовался Сасори стараясь представить на какой риск в своей карьере пошел следователь. — Как я уже сказал, меня это больше не касается, — уклонился от прямого ответа Хошигаке Кисаме. Он похлопал себя по карманам и, найдя пачку сигарет и зажигалку, закурил. Итачи поднялся и, взяв с полки, поставил перед следователем единственный предмет в кабинете, в котором можно было затушить окурок — свою чашку. Хошигаке удивленно взгляну на импровизированную пепельницу, но предпочел сделать вид, что не придал столь выдающейся щедрости внимания. — Я не верю, — продолжил он затягиваясь густым дымом, — что младший Нара причастен к убийству отца. Не верю и выводам экспертов по этому делу. Не верю, черт возьми, что судья Нара был убит именно там, где обнаружили его тело. И поддерживать этот фарс я не собираюсь! — Не верите, что судью Нара убили на пороге здания Верховного суда? — поразился Акасуна, словно эта мысль никогда не могла прийти ему в голову, но Итачи знал, что компаньон, как и он сам, уже не раз думал о такой возможности. Ему придется защищать Шикамару в суде, продумать все возможные способы защиты Акасуна был просто обязан. Однако предпочитал играть роль не слишком смекалистого человека. — Тогда, где же его убили по-вашему? — Оставьте свои игры, Акасуна-сан, — губы следователя искривила отвратительная ухмылка. — Я достаточно насмотрелся этим утром и сыт вашим жеманством по горло. Я работаю следователем в убойном двадцать лет пять последних из которых ведущим следователем. Я видел десятки, а, может, сотни мертвых тел. И с убийствами из огнестрельного оружия я так же сталкивался, пусть и считается, что такое оружие в нашей стране не достать. Но то, что я увидел на ступенях здания Верховного суда — полная чушь. Положение тела судьи, пулевое ранение в голову явно меньшего диаметра, чем калибр винтовки, пуля выпущенная из винтовки в стене… — он покачал головой, выпуская кольца сигаретного дыма и полным яда голосом продолжил: — Я даже не уверен, что кровь на ступенях действительно принадлежала судье Нара. Следователь затушил сигарету в белоснежной чашке, оставив на стенках которой отвратительные черные следы покрывающие эмаль точно гнойные раны. Итачи подумал, что это крайне символично. Керамика — та же грязь, только обожжённая, покрытая глазурью, облагороженная. Но меняло ли это суть? Грязь все равно оставалась грязью. — Но вы ведь и сами это знали, верно, Итачи-сан? — следователь взглянул прямо в глаза адвокату и Итачи с легкостью вынес этот взгляд. — Поэтому я и хотел отправить фотографии независимому эксперту, — ответил Учиха. — На основании математических формул, учитывая все переменные, они смогут воссоздать действительный сценарий произошедших событий. — Сценарий произошедших событий? — с сомнением спросил Хошигаке. — Вы уверены, что это действительно возможно? — Эта женщина нашла следы краски используемой при окрашивании денежных банкнот в сливном бачке унитаза, — на вскидку припомнил Учиха. Хошигаке хмыкнул, словно слова адвоката пришлись ему по вкусу, но, что больше: дотошность эксперта или упоминание туалета — оставалось загадкой. — Хорошо, если так, — отозвался он снова вытаскивая из пачки сигарету и подкуривая ее. — Но заключение без доказательств и улик, без наличия тела и повторного его вскрытия суд все равно не станет учитывать. — Этого и не требуется, — Итачи снова в стал и, подойдя к окну, приоткрыл его. Холодный ветер вместе с каплями дождя тут же ударил ему в лицо. Но промозглый холод принес с собой не только шум улицы и мокрые брызги, но и чистый воздух с запахом моря и озона. Мужчина вздохнул полной грудью думая о том, правильно ли он все понял? Действительно ли эта девочка является ключом к разоблачению Исихара Ватару? Или он просто гонится за призраком? Но то, что люди умирали узнав о ней не подлежало сомнению. Исихара Ватару ни разу не оставил за собой следа и действовал по тщательно выверенной программе, чтобы отвести от себя подозрения. Он вырабатывал эту стратегию долгие годы, методом проб и ошибок. Но с чего он начал? Этим вопросом Учиха задавался уже не в первый раз и было странно представить, что все началось с этой девочки? Нет, психиатры уверяют, что садистские наклонности начинают проявляться еще в раннем возрасте как правило с издевательств над животными и только потом садист переключается на людей. И что же семья не замечала этого? А если Исихара Ватару был совершенно нормальным ребенком в детстве, тогда, возможно другой недуг — шизофрения? Передается от матери к сыну и проявляется, чаще всего, после двадцати пяти лет. Голоса в голове вполне могли заставить Исихара Ватару пойти на убийство и даже убедить его в своей божественной сущности. Но жестоких убийц в мире хватает и без психических расстройств и, как правило, логику поступков именно таких убийц понять сложнее всего. — Что вы имеете в виду, Итачи-сан? — оторвал его от размышлений голос следователя. Итачи обернулся, но ответить не успел. — Итачи хочет сказать, что отличное от официальной версии заключение экспертов ему необходимо, чтобы сформировать резонанс в общественном мнении, — поспешил с пояснениями Сасори. — Судья Исихара использует СМИ и прессу, чтобы сформировать общественное мнение в свою пользу. Люди привыкли верить всему, что показывают по телевизору и презирать тех, кого считают ничтожествами. А еще не всем хватает образования, чтобы делать самостоятельные выводы. И присяжные заседатели в зале суда точно такие же люди. Им достаточно заключения эксперта, чтобы не сомневаться в истинности его слов. Однако, если заставить человека усомниться в словах эксперта, показать иную точку зрения… — Понимаю, — Хошигаке затушил еще одну сигарету в чашке и теперь ее некогда белоснежное нутро напоминало зияющую чернотой бездну. — Даже если вынесенный судом присяжных приговор и будет отвечать его интересам, единогласным он вряд ли будет. А это прецедент. — Прецедент или нет, — Итачи вернулся к столу и занял свое место, — но уверенность Исихара Ватару пошатнет. Для человека привыкшего управлять общественным мнением словно оркестром это станет камнем преткновения. Заставить споткнуться и отступить на шаг, чтобы найти другой путь. — О, не волнуйся об этом. В деле Шикамару я набросаю столько камней, что судья устанет убирать их с дороги. — Сасори поднялся со своего места, делая пометки в телефоне. — Простите. Мне нужно идти. Он стремительно вышел из кабинета даже не попрощавшись. Итачи знал, что дал компаньону достаточно пищи для размышлений и действий, а заключение Анко Митараши станет основой его действий. А, если учесть, что судью Нара убили в другом месте, возможно и Дейдара сумеет найти что-либо на записях камер наружного наблюдения и выйти на след настоящего убийцы. Да, эти доказательства суд может не принять, но здравомыслящие люди поймут, где истина. — Вряд ли этих камней хватит на полноценную тюремную камеру, — вздохнул Хошигаке-сан после того, как за Сасори закрылась дверь. Итачи был с ним полностью согласен. В кабинете они остались одни и следователь, судя по всему, не торопился уходить. Он протянул руку вперед и, поднимая с поверхности стола одну папку за другой принялся внимательно изучать их содержимое. — Что вы собираетесь предпринять, чтобы привлечь к суду судью Исихара? — снова подал голос Хошигаке-сан не дождавшись от Учиха ни единого слова. В руках следователя была ориентировка на Мизуки Хиросаву, которую Дейдара раздобыл в архивах телевизионного канала. Миловидная девочка смотрела с черно-белого изображения открытым, сияющим взглядом. — Найду ее, — просто ответил Итачи. Мужчина еще не понимал, как именно ему удастся осуществить задуманное, но приблизительный план действий уже выстроился у нег в голове. — Зачем? — следователь оторвал взгляд от изображения и устремил его прямо в глаза адвоката. — Прошло столько лет с момента исчезновения девушки. Вы действительно думаете, что это что-то изменит? И что вы рассчитываете найти: ее живой или останки? Откуда вы вообще узнали о ней? — Судья Нара нашел изображение ее заколки на снимке с момента задержания Ёсики Окомото, — ответил Итачи предпочитая умолчать о том, что сам он узнал о Мизуки Хиросаве из совершенно иного источника. У него не было причин сомневаться в честности следователя, однако и раскрывать всех карт Учиха не спешил. Он нашел упомянутый снимок и передал его через стол следователю. Тот принял его и впился в изображение глазами. — Заколка, — пробормотал он едва слышно и, казалось, рука следователя дрогнула. — Ясно. — Кто она вам? Мизуки Хиросава? — неожиданный вопрос адвоката застал следователя врасплох и тот вздрогнул вскинув на Итачи голову. Лицо Хошигаке Кисаме было хмурым, взгляд маленьких глаз подозрительным, но за этой поверхностной маской Итачи различил личную мучительную боль. — Вы смотрите на нее так, как смотрят на дорого человека. Я предположил бы, что она была вашей возлюбленной, но вы ведь были еще ребенком, когда девушка пропала. Сколько вам было, десять, одиннадцать? — Девять. Мизуки моя сестра по матери, — буркнул Хошигаке снова возвращая взгляд к портрету девушки жадно впитывая ее изображение. Он судорожно вздохнул и снова потянул сигарету из пачки. Дым тонкой струйкой взмыл к потолку, но Итачи на него уже не обращал внимания. — Брак с моим стариком был у мамы вторым. Мизуки было семь, когда они поженились. Через год родился я. Итачи совсем не желал выпытывать у следователя подробности его жизни, но, судя по треснувшей маске на лице следователя, ему требовалось выговориться. И Учиха собирался предоставить ему эту возможность. К тому же, не имея на руках дела Мизуки Хиросавы не мешало узнать от свидетеля тех событий, что же произошло на самом деле и какое отношение Ёсики Окомото имел к ней. Итачи еще не определился в своем отношении к бывшему кандидату на пост премьер-министра. Заколка Мизуки, обнаруженная у него во время обыска наводила на определенные подозрения. Нами не писала, что подбросила что-либо еще кроме наркотиков. Так каким образом заколка попала в его руки? Хранил ли он ее как трофей все двадцать лет прежде чем решил сообщить об этом полиции? Или он нашел ее не за долго до этого и поэтому решил связаться со следователем? Хошигаке курил несколько секунд молча, раздумывая о том, что стоит сказать. А, возможно, просто переживая события своего детства заново, когда уже не думал, что ему придется снова вспоминать те времена. — У нас была счастливая семья, — наконец заговорил он выпустив кольцо густого дыма и сизая поволока на несколько минут скрыла его лицо от взгляда Итачи. — Отец не делил нас и регулярно устраивал для меня и Мизуки представление в стиле театра теней. Он сам придумывал истории и сам делал фигурки для постановок. У него вообще были золотые руки. Мы их обожали и, даже когда Мизуки стала старше, все равно спешила домой, чтобы посмотреть постановку. А потом отец начал болеть. Сначала лежал в больнице по несколько недель два раза в год, потом четыре. Потом периоды пребывания в клинике стали исчисляться месяцами. Он потерял работу. Мама тянула семью одна, но это не значит, что мы превратились в неблагополучную семью Нужды мы не чувствовали даже с учетом того, что я стал расти как на дрожжах и новые кроссовки и школьная форма требовались мне едва ли ни каждую неделю. Он снова замолчал, усмехаясь каким-то старым воспоминаниям. Должно быть вспомнил, как смешно выглядел в школьной форме рукава и штанины которых были ему явно коротки. — Тот год, — вернулся он к прерванной мысли, — был для Мизуки последним, когда она могла расслабиться и получить удовольствие от школьной жизни. На следующий ее ждали выпускные экзамены и экзамены для поступления. Так что они с одноклассниками решили отметить этот год и в последние каникулы перед выпуском поехать на курорт на неделю. И хотя мы не бедствовали, на эту поездку мать не могла дать Мизуки денег. Сестра не расстроилась и решила, что весь учебный год будет подрабатывать в магазине не далеко от дома и накопит на поездку. Никто не возражал. От магазина до дома, в котором мы жили не больше ста метров, район тихий и хорошо освещен. Ничего страшного случиться просто не могло… В тот день у Мизуки была зарплата, поэтому она задерживалась. — Хошигаке-сан выпустил последнее кольцо дыма из истлевшей по самый фильтр сигареты и, поспешно затушив его, подкурил следующую. — Владелец магазина, дотошный старик, всегда закрывался минута в минуту, а потом усаживал Мизуки в подсобке и открывал тетрадь с записями о отработанных ею часами. За каждое опоздание старик удерживал часть денег в пользу магазина. Пересчитав все и перепроверив, он заполнял две формы в которых указывалась количество отработанных часов, сумма заработной платы, его подпись и подпись Мизуки. Один бланк он оставлял себе, второй отдавал Мизуки, чтобы та передала родителям. Все без обмана. Когда через час после закрытия магазина Мизуки не пришла домой, на это никто не обратил внимание. Но, когда прошло два часа, мама начала беспокоиться. Она позвонила в магазин, но владелец заверил, что Мизуки давно ушла. Потом она обзвонила всех подруг Мизуки и одноклассников, даже учителей и репетиторов — никто не видел Мизуки и не знал, чтобы она куда-то собиралась. Через четыре часа после ее исчезновения мама, оставив меня дома, чтобы я позвонил ей, если Мизуки вернется, пошла в полицию. Это заняло у нее два часа, но вернулась она ни с чем. В полиции поняли ее беспокойство, но заверили, что с подростками случается, что они убегают из дома. Тем более у Мизуки были деньги. Мало ли, что могло произойти: встретила парня, пошла с ним на свидание или в ночной клуб поиграть в автоматы — нагуляется вернется, заверили ее в полиции. А если нет, они все равно не могут ничего предпринять, пока не пройдет пять дней. Оставалось только ждать. Эти пять дней показались нам адом, но мы вовсе не сидели сложа руки. После школы я обходил наш район и соседние с ориентировкой, похожей на эту, — Хошигаке потряс зажатым в руке листом с изображением его давно пропавшей сестры, — раздавал прохожим, расклеивал на досках объявлений, просил владельцев магазинов разместить их на витрине, чтобы как можно больше людей увидели Мизуки. Мама регулярно обзванивала все больницы и морги. Отец, здоровье которого на тот момент снова пошатнулось, каждый день ходил в школу Мизуки и снова и снова расспрашивал ее одноклассников в надежде, что хоть кто-нибудь скажет, куда делась сестра. В один из этих дней мне и повстречался Ёсики Окомото. Студент Токийского он снимал комнату в квартире в нашем квартале и, после занятий, заходил в магазин, где работала Мизуки. Они говорили иногда. Мизуки расспрашивала о университете и том, как определиться с выбором будущей профессии, а Ёсики делился своим опытом. Он был удивлен, что Мизуки не появилась на работе в свою обычную смену и, когда узнал от меня, что случилось, очень переживал. Но в день исчезновения он с сестрой не виделся и ничем не мог помочь. Однако, его одногруппник так же снимал жилье в нашем квартале и тоже знал Мизуки. Возможно, он что-то знал о планах сестры и может помочь. Ёсики взял ориентировку с номерами телефонов родителей и обещал позвонить, если что-то выяснит. — И написал вам только спустя двадцать лет? — спросил Итачи. Следователь вскинул на него голову, и тщательно миллиметр за миллиметром ощупал его лицо взглядом. — Откуда вы знаете, Итачи-сан? За время рассказа, который Итачи слушал с величайшим вниманием, он успел убедиться, что следователь не лукавит и точно не станет использовать пропажу сестры, чтобы добиться от него информации. Теперь Учиха понимал, что именно это имел в виду Кисаме, когда говорил утром, что они на одной стороне. И, если Итачи пытался спасти жизнь любимой девушки и дорогим его сердцу людям, Хошигаке Кисаме такую жизнь потерял. Знал ли он действительно, что исчезновение Мизуки связано с Исихара Ватару или просто хранил обиду на полицию, которая ничего не сделал пока еще было время, но затаенная неприязнь к системе делала следователя хорошим союзником. — Не только судья Нара обнаружил ее имя. Мне тоже стало оно известно, — честно ответил Учиха и передал Хошигаке-сану открытый на необходимой странице дневник, который все это время держал под конвертом с материалами расследования в отношении «Канарейки», проведенного Сёма Окомото. — Что это? — Хошигаке Кисаме не рискнул взять старую тетрадь в руки, будто опасаясь, что она может ужалить его. Итачи не осуждал. Он и сам пережил подобные ощущения, когда впервые увидел его. — Дневник женщины, которая отправила Ёсики Окомто за решетку. Нами Такугавы. Имя актрисы будто бы ничего не сказало следователю. Впрочем, если ему не нравилась драма, в которой так любила блистать Нами, то, мог и вовсе не знать, кто это такая. — И вы сразу решили, что исчезновение Мизуки связано с Исихара Ватару? — осторожно спросил следователь. Итачи понял его настороженность реакцией человека опасающегося позволить себе слишком сильную надежду выяснить правду. — Не знаю, причастен ли он к ее исчезновению лично или нет, но имени Мизуки достаточно, чтобы он считал ее упоминание опасным для себя, — пожал плечами Итачи и, видя, что следователь продолжает игнорировать дневник, поспешил пояснить: — До своего ареста Ёсики Окомото состоял в отношениях с женщиной, которую прятал от посторонних и называл «Канарейкой». После его ареста, его отец Сёма Окомото уверял, что именно «Канарейка» подбросила ему наркотики и, когда полиция отказалась ему поверить, сам провел расследование наняв частного детектива. — И кем же была эта женщина? — поинтересовался следователь от чего-то опасаясь, что в ответ услышит имя собственной сестры. — Нами Такугава, — от Итачи не утаилось облегчение которое испытал Кисаме услышав имя этой женщины. — Много лет она была любовницей Исихара Ватару и часто выполняла его гнусные поручения. В своем дневнике она пишет, что судья Исихара приказал ей стать любовницей Ёсики и шпионить за его личной перепиской и звонками. Когда она рассказала Ватару, что видела письмо Ёсики. Отправленное по электронной почте какому-то следователю с ориентировкой о розыске Мизуки Хиросавы и просьбой о встрече, судья приказал ей подбросить Ёсики наркотики. На следующий день у него провели обыск и арестовали. Потом суд и заключение. — Значит, он хотел передать мне заколку, — пробасил Хошигаке-сан, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди. Его взгляд бесцельно блуждал по кабинету ни на чем конкретно не фокусируясь и, судя по всему, мыслями он находился совсем в другом месте. — Не известно только когда заколка попала в руки Ёсики Окомото, — прервал его размышления Итачи. Он видел, что следователь уже определился с отношением к Ёсики, но сам Итачи все еще проявлял осторожность к этому персонажу. — На сама деле на этот вопрос вы уже ответили, — ответил следователь и, поднявшись со своего места принялся расхаживать взад-вперед меряя комнату широкими шагами. — С тех самых пор как «Канарейку» приставили следить за ним. Именно в это время заколка и попала к нему. — Или она всегда была у него, но Ёсики поссорился с подельниками и решил заложить их? — не согласился Итачи. Хошигаке остановился и взглянул на адвоката, казалось, эта мысль не приходила ему в голову. Он несколько раз сжал в кулаки свои огромные руки, а потом окинул взглядом разложенные на столе материалы множества уголовных дел на первый взгляд никак не связанных друг с другом. Итачи понимал его озадаченность. Ёсики Окомото единственный, кто проявил заинтересованность исчезновением его сестры и обещал помощь. Но это вовсе не значило, что образ Ёсики Окомото соответствовал действительности. — А, что Ёсики Окомото говорит на этот счет? — наконец задал вопрос Хошигаке-сан определившись с направлением дальнейших действий. Итачи и сам хотел бы задать Ёсики этот вопрос. — Боюсь, нам не суждено узнать этого, — он сплел пальцы в замок около подбородка. — Ёсики Окомото мертв. Найден повешенным в собственной камере. — Самоубийство? Вот почему я об этом не слышал, — следователь пожевал губы. — Что бы он не знал о Мизуки, теперь я этого никогда не узнаю. Разочарование, отразившееся на лице следователя задело Итачи за живое. Он не хотел лишать этого человека робкой надежды выяснить правду о случившемся с его сестрой, пусть и спустя столько времени. Нет ничего хуже, чем жить в неведении. — Вы поэтому решили стать полицейским? — неожиданно для себя спросил Итачи, хотя и не испытывал никакого желания выпытывать тайны личной жизни Хошигаке-сана. — Из-за Мизуки? Нет, — он покачал головой, словно спрашивая у себя так ли это было на самом деле. — Может, отчасти. Полиция ничего не сделала, чтобы найти ее. Когда спустя три месяца поисков они так и не нашли следов Мизуки, то решили, что пора искать человека убившего ее. Первым подозреваемым стал владелец магазина, в котором Мизуки работала. Вторым — мой отец. Разумеется эти версии не подтвердились, но подозрения в отношении отца все же поселились в сердце матери. Семья раскололась и это окончательно подкосило отца. Он умер спустя полгода. К тому времени дело Мизуки уже отправили в архив. Мама пыталась добиться возбуждения уголовного дела по факту ее убийства, но полиция отказала, поскольку тело не было обнаружено. Они зашли в тупик, а мы потеряли всякую надежду. Он замолчал и снова опустился на стул, который до этого занимал Сасори. Итачи смотрел на его профиль: прямой нос, высокие скулы… Все же у них с Мизуки было что-то общее, должно быть досталось от матери. Хошигаке-сан снова закурил. — Мать в третий раз вышла замуж через два года. Но это уже не было счастливой семьей из моего детства. Отчим не хотел, чтобы ребенок от прежнего брака постоянно попадал ему на глаза, о Мизуки они, кажется, и вовсе забыли. Меня отправили в интернат. Сначала забирали на каждые праздники и выходные, потом только на каникулы. С каждой поездкой в новый дом мамы я видел, как тяжело ей приходится делать вид, будто меня рады видеть. Поэтому я стал напрашиваться к друзьям в гости, а после, уже в старших классах, просто лгал оставаясь в интернате в полном одиночестве. Я пошел в полицейскую академию просто потому, что это не требовало слишком больших усилий, а еще потому, что не мог придумать ничего другого где я смотрелся бы гармонично, — он повернул голову и бросил на Итачи насмешливый взгляд. — Вы согласились бы взять кредит в банке, Итачи-сан, если бы его предлагал вам человек с моей внешностью? Итачи не сдержал улыбки. Действительно, если бы человек с ростом и шириной плеч Хошигаке Кисаме рассказывал бы людям о том, что им грозит в случай своевременной неуплаты долга, клиенты разбежались бы в страхе решив, что имеют дело с якудза. — Мать умерла в прошлом году, — продолжил Хошигаке-сан. — Из всех, кто помнил о Мизуки остался только я. Итачи понял, что память о сестре так и останется висеть над головой следователя словно Дамоклов меч, от которого он никогда не сможет избавиться. В тот день когда Мизуки Хиросава бесследно исчезла закончилась не только ее жизнь, но и жизнь Хошигаке Кисаме, он так же стал жертвой, но никто не обратил внимание. — Возможно, Сёма Окомото что-то известно о Мизуки и заколке, — предположил Итачи. С отцом Ёсики Окомото они говорили только о причинах его ареста и женщине под прозвищем «Канарейка», но начальник тюрьмы в которой отбывал срок Ёсики говорил, что все личные вещи заключенного отправят его родственникам. Если он оставил подсказку, то она могла быть в его вещах. — Старик прикован к постели и навестить его придется лично. Я могу выехать к нему завтрашним утром. — Спасибо, — Хошигаке решительно затушил сигарету в чашке, которую теперь придется заменить, и поднялся на ноги, скрипнув ножками стула по деревянному полу. — Но позвольте мне это сделать? — Почему? Хошигаке вздохнул и подняв широкую ладонь потер большим пальцем у основания переносицы. — Во-первых, — и это была основная причина, — в деле Мизуки нет никого более заинтересованного, чем я. Во-вторых, я уже говорил, что меня отстранили. Не только от расследования, от работы, Итачи-сан. И, пока комиссия не вынесет вердикта относительно правомерности моих действий, мне совершенно не чем заняться. А, в-третьих, вы в команде «плохих парней», Итачи-сан, и не вам привлекать к себе внимание, если рассчитываете победить в итоге. Губы Итачи тронула легкая улыбка. Мало кто из коллег проявлял заботу по отношению к нему и его чувствам. К Итачи всегда относились так, точно он был нерушимой скалой, способной рассечь океан надвое. Он и сам был о себе такого мнения, до того, как впервые столкнулся с настолько сильным соперником. Доводы разума и доказательства всегда услужливо вставали на его сторону, но с Исихару Ватару все было иначе. Порой, Итачи казалось, что он гоняется за призраком, который и физического тела не имеет, но с невообразимой легкостью отнимает жизни людей. Словно раковая опухоль бесконтрольно распространяющаяся по телу общества, та самая зараза от которой еще не придумали лекарства и, чтобы позволить пациенту остаться в живых требовались радикальные меры. — К тому же, — продолжил Хошигаке-сан, — кто может расследовать убийство лучше следователя из отдела убийств. Он подошел к столу и, не дожидаясь ответа Итачи, словно того и не требовалось вовсе, принялся собирать со стола разрозненные бумаги связанные с делом о исчезновении Мизуки и материалах о Ёсики Окомото. Хошигаке давно укрепился в мысли, что его сестра мертва, но сейчас эта мысль наполнила его первобытным страхом. Оказалось странно и мучительно осознать, как много лет прошло, как сильно изменился он сам, а Мизуки так и осталась семнадцатилетней беззащитной девочкой, которая однажды не вернулась домой. Следователю не требовалось разрешение Учиха на участие, он сделал бы это, даже если бы ради этой возможности пришлось поработать кулаками, он отнял бы их силой. Все, ради того чтобы дух Мизуки наконец обрел покой. Если Сёма Окомото обладал хоть какой-то информацией, если Ёсики оставил хоть какую-то подсказку, Кисаме обязан был это выяснить. — Сообщите мне, каким будет заключение вашего эксперта, — попросил Кисаме закончив сбор документов и, коротко кивнув головой на прощание, направился к двери. Но остановился в последний момент. — Я только одного не пойму. Если тело Мизуки хранит на себе доказательства причастности судьи Исихара к ее убийству, почему за столько лет он не избавился от него? Итачи так же интересовал этот вопрос. Он слишком хорошо знал характер судьи и понимал его поступки, чтобы предполагать будто смерть Мизуки стала для него личным переживанием и он старался почтить память девушки. Нет, все это совершенно не свойственно судье. И уж тем более Исихара Ватару никогда не стал бы хранить это тело, если бы на нем имелись улики против него. Но, если он так и не решился избавиться от тела, значит, в этом была его корыстная заинтересованность. Против кого? — Как звали второго студента, что жил в вашем квартале? — вместо этого спросил Итачи. Хошигаке Кисаме хмыкнул. Мысль адвоката словно зеркально отразила его собственные мысли. Если Исихара Ватару все еще хранил тело Мизуки, хотя это ставило под угрозу его собственную безопасность и стремился уничтожить всякого, кто узнавал о Мизуки, то лишь для того, чтобы держать в кулаке кого-то еще, необходимого ему. — Я это выясню, — заверил следователь и поспешно покинул кабинет. *** Порывы ледяного ветра едва не сбивали с ног запоздавшего путника. Дождь стоял стеной, будто огромный небесный океан над головой прохудился и теперь миллиарды кубометров воды наполняющие его разом обрушились на беззащитную перед стихией землю. Дорожки и тротуары мощеные тротуарной плиткой и асфальтом превратились в бурные непроходимые реки. Выходя из метро, мужчина сразу заметил, что родной квартал погрузился в кромешную темноту, должно быть оборвало линии электропередач, но до окончания урагана экстренные службы и не подумают устранять неполадку. Только круглосуточный магазин, в котором Итачи утром покупал продукты, светился окнами, словно маяк указующий путь заблудшему путнику. Цифровое табло на двери заведения гласило о скидках в пятьдесят процентов на все готовые обеды, должно быть заканчивалось топливо для генераторов и владелец готовился к закрытию. Итачи подумал, что непременно воспользовался бы предложением, накупил разной еды и они устроили бы пикник при свечах удобно устроившись на полу квартиры, но не сейчас. Сейчас Итачи сходил с ума от охватившей его тревоги. Итачи звонил Каи два часа назад, обещая скоро вернуться домой и тогда с электричеством все было в порядке. Однако сдержать своего обещания Итачи не смог. Слишком много времени отнял телефонный разговор с Анко Митараши в попытках объяснить, что именно ему от нее требуется, а потом еще сорок минут потребовалось на то, чтобы отсканировать и переслать эксперту электронной почтой все имеющиеся у него материалы и фотографии предоставленные Хошигаке Кисаме. Помощник, на которого Итачи мог бы положиться в этот момент, положил заявление об уходе на стол и Учиха не стал его отговаривать. Джуго должен был сам сделать выводы основываясь на собственном опыте, а не на указаниях начальника к которому утратил всякое доверие. О беспокойство поселилось в груди Итачи отнюдь не из-за того, что ему пришлось задержаться и не из-за отсутствия электричества в квартале, что могло до смерти перепугать девушку, заставив вспомнить день нападения в больнице, когда она чуть не лишилась жизни. Впрочем, вполне возможно, что это воспоминание пугало его гораздо больше, чем Каи, ведь ей не пришлось видеть всей той крови, залившей небольшую палату от пола до потолка. Беспокойство родилось тогда, когда Каи не ответила на звонок, сделанный Итачи перед выходом из конторы. Он пытался звонить и потом, в метро, игнорируя недовольные взгляды пассажиров, но безуспешно. Сейчас, перепрыгивая очередную бурлящую реку в которую превратилась узкая тропинка между аккуратными клумбами, он всеми силами пытался убедить себя, что Каи не отвечала, потому что у нее разрядился телефон и вместе с электрическими кабелями повредилась и линия интернета… Все, что угодно, только не то, что билось болезненной пулей у него в мозгу. Добравшись до темного, точно пасть чудовищного монстра подъезда, подсвечивая себе путь фонариком мобильного телефона, мужчина буквально взлетел на седьмой этаж, перешагивая сразу через две ступени. — Каи, милая, — позвал он оказавшись возле двери своей квартиры на случай, если девушка действительно напугана окружавшей ее темнотой. Ему не хотелось пугать ее еще больше неожиданным вторжением. Ответа не последовало, и Итачи ощутил настоящую панику. Руки его дрожали, когда Итачи доставал связку ключей из кармана куртки и когда пытался вставить ключ в замочную скважину, но тот не желал проворачиваться в замке. Борясь с нарастающим раздражением и беспокойством он рванул дверь на себя и та подалась. Свет фонарика выхватил в темноте внушительную вмятину рядом с дверной ручкой. Его охватило оцепенение. Казалось, сердце сорвалось со своего места и рухнуло в низ с оглушительным звуков ударившись об пол. Он знал об этом, догадывался с того самого момента как она не взяла трубку, но даже так страх оказался силен настолько, что его чуть не размазало по полу. Итачи толкнул дверь и подсвечивая себе телефоном шагнул внутрь. В квартире стояла тишина такая, что его собственное дыхание оглушало, хотя обстановка вокруг напоминала последствия пронесшегося шторма — шкаф выпотрошен, вещи разбросаны по полу, мебель перевернута. Мужчина понимал, что у нее не было шансов, не было возможности сбежать и все же, глубоко внутри продолжала биться надежда, что ей удалось найти укрытие. Что сейчас она выйдет из темноты и ее тонкие руки обовьются вокруг его шеи. Каи не было здесь, он чувствовал это так остро, что становилось трудно дышать. Звук входящего звонка взорвал тишину. Номер не определился, но Итачи догадывался, кто мог позвонить ему в такое время. — Что вы с ней сделали? — Итачи не дал начальнику охраны судьи Иисхара произнести ни слова. — Где Каи? — Спокойней, Итачи-сан, — в голосе человека в черном слышалась легкая ирония. — Не стоит так сильно переживать. Господин Исихара только хотел, чтобы вы не отвлекались, а хорошо подготовились к его защите. — Где она?! — в голос Итачи звучала такая ярость, что даже охранник ощутил ее на себе. Он запнулся и несколько секунд тяжело дышал в трубку раздумывая над тем, что ответить. — Она в порядке, — наконец ответил охранник повторив те же слова которые Итачи произнес этим утром и бросил трубку. Эта фраза нисколько не понравилась Учиха. Она в порядке пока — говорили эти слова и только от Итачи зависело, чем на самом деле все обернется. Только от его решения зависело увидит ли он ее снова. Исихара Ватару знал о дневнике, знал, что Каи привезла его с собой. Эта потрепанная тетрадь несла в себе слишком большую угрозу для его существования и он собирался играть по крупному, чтобы достичь желаемого. И судья добился бы своего еще сутки назад, но не теперь, когда Каи вручила ему не только самую главную улику, но и свою веру в него, свою любовь. И, если сутки назад Итачи был готов предать ее доверие, сейчас он ни за что не поступил бы с ней подобным образом. Он знал, что Каи будет держаться, как держалась все то время, что провела в тюрьме и пока против нее велось следствие. Как держалась, когда ей выстрелили в сердце и ее жизнь висела на волоске. Она будет держаться и теперь зная, что он обязательно найдет выход. Но, кому он мог доверить? Кто-то узнал о дневнике Нами и сообщил об этом Исихара Ватару. Кто-то предал их. Из всех, кому Итачи сказал о дневнике был только следователь Хошигаке и очень странно предполагать, что именно он мог стать предателем. Не мог Итачи так же подумать и на членов своей семьи: мать, отца, Саске. Даже Карин не мог представить в это роли. Но кто-то сделал это. И все же, даже в такие моменты ему было кому довериться. Он взял телефон и набрал номер, который знал наизусть. — Шисуи, мне нужна твоя помощь.