Не стану отдыха искать от странствий

Это же сказка, все кончилось хорошо и без лишних слов, но восемь из десяти хотят прочитать сначала... Они говорят: что ты делаешь, разве это любовь? Они говорят: ты с ума сошла, этого слишком мало Е. Перченкова Джоан Уотсон всегда была уверена, что дорога Шерлоку Холмсу. Одно время она с иронией причисляла себя к его привычкам: где-то между черепом, печеньями миссис Хадсон и никотиновыми пластырями. Шерлок, говорила она себе, в некотором роде без нее не может — он, будучи эгоистом, боготворит все свои привычки, а она одна из самых безвредных и даже полезных. Пока Джоан могла сохранять между ними некоторую дистанцию и посмеиваться на этот счет, ее такое положение дел даже устраивало. Однако когда Джоан поняла глубину своей собственной привязанности, находить плюсы стало сложнее. Еще через некоторое время — после дела Гарридебов, после Баскервиля — Джоан заподозрила, что, вероятно, Шерлок чувствует к ней то же самое или почти то же самое, что она к нему. Подозрение превратилось в уверенность во время процесса Мориарти: никому, кроме Джоан, Шерлок не позволил видеть свою уязвимость. Через два месяца Шерлок рухнул с крыши. Еще через полтора года вернулся, старательно (и оттого еще более неожиданно) демонстрируя задатки идеального мужа и отца. И Джоан не знала, что и думать. Точнее, знала, но она всячески старалась не называть их взаимную ситуацию любовью. Даже про себя. Даже мысленно. Во-первых, слово казалось ей слишком затертым, замусоленным в книгах и газетах, растиражированным в фильмах, телесериалах и даже игровых приставках. Во-вторых, она не была уверена. Несмотря ни на что. Какая тут может быть любовь? С одной стороны — подгузники, детское питание и походы в ясельную группу, куда Джоан из чувства долга записалась. С другой — погони за преступниками, неаппетитные фотографии трупов над камином и... нет, слава богу, трупов в холодильнике больше не было. То есть были, но в другом холодильнике, поменьше, который Шерлок установил наверху прямо в коридоре; теперь, чтобы пройти в верхнюю спальню (они решили, что позже там будет детская), приходилось неудобно мимо него протискиваться. Все обычно, буднично, рутинно. Доказательство явилось неожиданно. Майкрофт чуть ли не с самого возвращения Шерлока пытался всеми правдами и неправдами заставить их съездить к Агате на выходные. Джоан не хотелось никуда ехать; она отболталась усталостью на работе и попыталась послать Шерлока. Шерлок уперся всеми четырьмя лапами и практически зашипел — он так и не встречался с матерью с самого возвращения, что Джоан казалось диким. Но попытка его переупрямить кончилась тем, чем всегда кончаются попытки переупрямить Шерлока: сдалась уже Джоан и согласилась поехать с ним и Шеннон в следующие выходные. Но в следующие выходные Шеннон заболела. Ничего чрезмерно серьезного: обычная детская простуда, которой подвержены все в это время года. Она кашляла, чихала, плакала; на этом фоне продолжили резаться зубы — все это означало крайне неспокойные ночи. ...Означало бы. К счастью, Шерлок с его диким ритмом сна практически взял ночи на себя, давая Джоан возможность выспаться. Со стороны, возможно, он казался холодноватым и излишне методичным: он не сюсюкал с Шеннон, не менял тона, разговаривая с ней, держа на руках, не прижимал к себе и вообще вел себя строго, не делая видимых скидок на возраст. Однако при этом исправно поил Шеннон теплым молоком, не давал ей выплевывать сироп от кашля, мазал десны специальной мазью и вообще вел себя образцово. Он даже отказался от какого-то дела! Правда, справедливости ради нужно признать, что дело было не слишком интересным и даже не опасным (кража), но первые дней десять Шерлок не отказывался даже от самых мелких проблем, видимо, истосковавшись по любимой работе. Однажды, кажется, на второй или на третий день болезни, проснувшись и выйдя в гостиную, Джоан обнаружила, что Шерлок сидит на полу, прислонившись спиной к сиденью дивана, и что-то сосредоточенно читает с ноутбука, а Шеннон, намаявшись, спит на диванных подушках попой кверху — любимая поза. Джоан зевнула, подошла и села с Шерлоком рядом, привалившись плечом к его плечу: почему-то со сна это показалось самым естественным. Глаза еще толком не открывались, но она видела, что Шеннон в порядке и что ей гораздо лучше, чем вечером. — Великолепно, — сказала она, потершись щекой о рукав домашнего халата Шерлока. — Ты великолепен. — Ты о чем? — спросил он, не отрывая взгляда от экрана. — Ты отлично справляешься, — объяснила Джоан. — Знаешь, как я сходила с ума каждый раз, когда у Шен хоть живот болел? Хотя у всех младенцев болит живот, это нормально... Это как... это я не знаю, даже. Для тебя это, может быть, пустые сантименты и ты скажешь, что ты просто делал все рационально, но... Шерлок удивленно посмотрел на нее. Нет, не удивленно. Джоан встретилась с ним взглядом и увидела в светло-серых глазах незнакомое выражение облегчения. Или ужаса. Или счастья. А может быть, ужасной внутренней боли. Это была какая-то очень сложная эмоция, она промелькнула буквально на мгновение, напугав уже Джоан — что она, собственно, знает об этом человеке, своем партнере и отце своего ребенка?.. — Спасибо, — сказал Шерлок неожиданно хрипло. — За что? — не поняла Джоан. Мелькнула странная мысль: может, это не Шерлок? Может, его подменили где-нибудь на юге Франции? — Вот именно, — он вновь уткнулся в ноутбук. — Чаю, пожалуйста. И тост с медом. Да, воду грей в кастрюльке. — Ты опять завел в чайнике плесень? — то, что Джоан произнесла эти слова спокойно, многое говорило о ходе жизни на Бейкер-стрит. — Нет, разобрал его. Не беспокойся, сегодня куплю новый. Термопот. — Зачем? — Потому что они удобнее обычных чайников. — Нет, я имею в виду, зачем разобрал? У тебя же вчера не было дела. Что-то ночью пришло на сайт? — Да, — Шерлок кивнул. — А теперь, если ты прекратишь меня отвлекать, у меня будет шанс узнать ответ до завтрака. Джоан хмыкнула и пошла греть воду в кастрюльке. Потому что это был Шерлок, и он был человечен. Он тоже сомневался в ее чувствах; он хотел быть ее партнером, воспитывать Шеннон, отчаянно боялся сделать что-то неправильно и нуждался в ее похвале и поддержке — только не мог, может быть, или не умел сказать об этом словами, которые не были бы позаимствованы из его обширного театрального репертуара. Почему, почему Джоан так склонна все всегда переусложнять? Почему она, зная, что он не бездушная машина, все равно время от времени пытается увидеть его таковым?.. Насколько же темно в ее собственной душе? «Мы справимся», — решила Джоан. И внезапно поймала себя на мысли, что предвкушает визит к Агате: то-то Майкрофт и миссис Холмс удивятся, как Шерлок обращается с дочерью. Они его самого, кажется, до сих пор считают капризным ребенком. *** Уже знакомый каменный дом на холме встретил их полуопавшими осенними рощами на живописных холмах и удивительной тишиной. В прохладном воздухе пахло дымом, имбирем и ванилью; из дома навстречу их взятому напрокат скромному шевроле выскочили только собаки. К удивлению Джоан, обычно спокойный чау-чау сразу ткнулся Шерлоку в ноги, в пах и в живот, радостно обнюхивая и виляя хвостом; шпиц вел себя куда более сдержанно. Джоан решила, что он просто моложе, и потому Шерлока не помнит. — А, миссис Кейт зашла к мамуле по старой памяти, — заметил Шерлок, ероша густую шерсть на холке пса. Джоан не нужно было даже объяснять: миссис Кейт — наверняка какая-нибудь женщина из соседнего городка, которая, возможно, лет десять или двадцать (или пятьдесят) назад работала у миссис Холмс кухаркой. И Шерлок, конечно, унюхал фирменный запах имбирного печенья... Что печенье фирменное и наверняка расхваленное на все графство, чувствовалось, что называется, с первого вздоха. Джоан, которая с утра не успела позавтракать, почувствовала, как у нее рот наполняется слюной. Шеннон у нее в слинге, кажется, тоже принюхивалась, хоть и терла кулачком глаза. — Твое любимое? — кивнула Джоан на дом, имея в виду выпечку. — Не говори глупости, — Шерлок скривился. — Терпеть не могу сладкое. — И поэтому у нас все время неожиданно кончаются шоколадные печенья? — У тебя привычка ходить во сне. — Нет у меня такой привычки. — Ради бога, женщина! Отдай мне уже Шеннон, ты уродуешь свою спину. — Вообще-то, эта штука сконструирована, чтобы разгрузить спину... — не согласилась Джоан. Но Шеннон отдала — это была еще одна из «штучек» Шерлока. Джоан пока не смогла понять, то ли он и в самом деле считает, что Шеннон слишком тяжела для нее (ха!), то ли ему просто нравится держать дочь на руках. Скорее все-таки второе. Что бы Шерлок из себя сейчас ни изображал (Джоан философски готовила себя к тому моменту, когда его пыл поутихнет), он все-таки оставался в первую очередь эгоистом, мало заботящимся об удобствах других людей. За исключением Шеннон, пожалуй: ее он пристроил у себя на руках поудобнее, придержав головку, хотя она в этом уже не нуждалась. Джоан подумала: а не жалеет ли Шерлок, что пропустил первые месяцы?.. Не видел ее с большим животом? Не купал Шеннон в первый раз? Да нет, чепуха. Будь Шерлок на месте, она бы, скорее всего, вообще не стала бы рожать. На Джоан словно холодным ветром подуло от этой мысли; она поглядела на сонную мордашку Шен (убаюкало в машине), посмотрела на дом, утопающий в побагровевшем и полуосыпавшемся плюще. Этого всего могло не быть? Правда? Впрочем, пора было идти: они уже почти поднялись на крыльцо, и Агата спешила им навстречу, опираясь на трость. — Пустяки, — сказала она, заметив встревоженный взгляд Джоан и нечитаемый — Шерлока. — На днях упала, потянула связки. Не стоит внимания. Миссис Холмс выглядела ужасно старой, словно набрав десяток лет после прошлого визита Джоан. Кажется, мнимая смерть сына так ее не согнула, как его возвращение. Шерлок и Агата замерли в дверях — не обойти, не протиснуться. Смотрели друг на друга фирменным «холмсовским» взглядом — как будто над головой у каждого написаны формулы, и они эти формулы должны решить за пять минут, иначе конец света. Джоан, правда, знала, что Агата не такой аналитик, как ее сыновья, и оттого от этого ледяного взора ей стало еще страшнее — кто знает, что там за этим фасадом? Шерлок моргнул первым. Агата протянула руку, погладила Шеннон, все еще сонно моргающую на руках у Шерлока, по щеке, и торопливо отвернулась. — Пойдемте, — сказала она тем же дружелюбным и деловым тоном, который Джоан впервые услышала по телефону. — Чай уже заварился. Мне не терпится пообщаться с внучкой. Джоан, она еще у вас не заговорила? — Нет, — Джоан мотнула головой, — нет пока. — Ну, это ничего. Шерлок совсем поздно начал говорить, но когда начал — сразу целыми предложениями, не словами. — Мама! — вдруг произнес Шерлок, и что-то странное, хрипловатое было в его голосе, чуть ли не обида. — Мама, я здесь. Не говори, как будто меня нет! Дальше Джоан подумала, что лучше оставить их одних, и всячески постаралась это сделать, но не очень получилось: Агата буквально вцепилась в Шеннон, а Шерлок, наоборот, не отступал от Джоан ни на шаг, как будто она была его щитом в этом сонном доме. Уже через полчаса этого перетаптывания (даже простая задача принести чай из кухни в гостиную оказалась слегка окрашена неловкостью), Джоан почти всерьез раздумывала, не вспылить ли и не запереть ли попросту Шерлока с Агатой в одной комнате, угрожая им пистолетом, но тут приехали Майкрофт и Молли. Рядом друг с другом они неожиданно выглядели настолько подходящей парой — несмотря на пятнадцать или сколько там лет разницы в возрасте — что Джоан даже испытала легкий когнитивный диссонанс. Майкрофт был для разнообразия не в костюме, а в рубашке-поло, джинсах, шерстяном жилете и пиджаке; Молли же для первого своего визита к миссис Холмс надела светло-коричневый костюм, тот самый, в каком она была на процессе Мориарти, только, кажется, сейчас он сидел на ней свободнее. Неужели Майкрофт и ее на свою диету перевел? Шерстяная ткань совпадала по цвету с жилетом Майкрофта, а блузка Молли была ровно на тон светлее его бледно-зеленой рубашки. Явно усилиями Холмс-старшего: Джоан знала, насколько редко Молли ходит по магазинам, а эта блузка была у нее, как минимум, с весны. «Такое ощущение, что они женаты десять лет», — подумала Джоан со смесью иронии и изумления. Если, конечно, не брать в расчет, что шмотки Майкрофта наверняка раз в десять дороже. А может, впечатление возникало оттого, что лица были слегка похожи — у обоих в чертах чудилось нечто лисье. Джоан и Шерлок по-прежнему смотрелись вместе как ворон и воробей — вроде первый слог похож, но птицы совсем разные, и непонятно, как еще одна другую не съела. Было непохоже, что Майкрофт и Шерлок как-то успели выяснить отношения. Братья держались друг с другом насторожено; никаких обменов колкостями по поводу диеты и инфантильного поведения не последовало, что, по опыту Джоан, было плохим знаком. Агата, казалось, этого не замечала. Она вслух и с нехарактерной для нее теплотой выразила радость, что оба ее мальчика собрались наконец под ее крышей. Шерлок при этих словах имел наглость кисло поморщиться, Майкрофт никак не прокомментировал. После чего Агата таким же непривычно теплым, ласковым тоном попросила Джоан и Молли помочь ей на кухне — а сыновей заверила, что скотч они найдут в мини-баре, «на обычном месте, и лед — в холодильнике, Майкрофт, дорогой, предложи брату выпить». — Он за рулем, мама, — ответил на это Майкрофт. — И я тоже. — Вот как? — Агата, кажется, удивилась. — Ну, тогда мы с юными леди выпьем. Раз есть, кому за ребенком присмотреть. Боже, как я обожаю эмансипацию! И она недрогнувшей рукой извлекла из бара бутыль скотча — неожиданно объемистую и едва початую. Джоан с содроганием вспомнила старые фильмы про летчиков и понадеялась, что Агата не потребует от них осушить бутыль до дна. Молли смотрела на это все широко раскрытыми глазами. Джоан тоже мало что понимала: Агата вела себя как-то нетипично. Кроме того, и Майкрофт, и Шерлок проводили мать откровенно испуганными взглядами. Джоан догадалась, в чем дело, только когда они прошли на кухню и закрыли за собой дверь: Агата сразу сразу подобралась, выпрямилась, стала суше и строже. — Милочка, вы из нас самая высокая, — обратилась она к Молли. — Подходящие стаканы в шкафу с надписью «Стеклянная посуда» на второй полке. Содовая в нижнем шкафчике с меткой «Напитки». Там же яблочный сидр, налейте его мне, пожалуйста, в такой же стакан. — Вы его не простили, — догадалась Джоан, когда они втроем (и бутылка) оказались на кухне и Агата осторожно прикрыла за собой дверь. — Вы на него сердитесь. — На них обоих сержусь, — поправила Агата. — Майкрофт знал, что Шерлок жив, уже несколько месяцев, и ничего мне не сказал. Вы, Джоан, живете в Лондоне, за вами могли следить, но здесь в глуши, даже если бы я вздумала бурно радоваться, — Агата усмехнулась, — это вряд ли бы кто-то заметил. — А скотч?.. — После смерти их отца я выпивала. Довольно серьезно. Боюсь, Шерлок унаследовал свою слабость к... веществам от меня. Одна из причин проблем с сердцем. Во время этого обмена репликами Молли молча, опустив глаза, достала стаканы, сидр, содовую и разлила всем напитки. Для Джоан она разбавлять не стала, просто плеснула на два пальца; себе разбавила. Джоан потянулась было к холодильнику за льдом, но Молли ее опередила, и очень хорошо: здесь стоял какой-то новомодный агрегат с диспенсером, Джоан не умела им пользоваться. Агата глотнула сидра и поморщилась: — В этом году неудачно вышло. — Вы давите сидр? — Не я, полковник Гастингс, тут неподалеку живет. Раздает плоды своего труда соседям. Скажите, Молли, так значит, вы работаете патологоанатом? — Да, — кивнула Молли. — Я, что называется, люблю людей. Агата рассмеялась. — Хотите сказать, даже таких, как мой старший сын? Очень надеюсь, что он не во всех отношениях, как ваши пациенты. Джоан сначала не поверила своим ушам — а когда поверила, изо всех попыталась сохранить невозмутимость. Но Молли и бровью не повела: — Только в тех, которые мне нравятся, мэм. И вот тут Джоан чуть не поперхнулась скотчем. Агата улыбнулась кривоватой холмсовской улыбкой. — Зови меня Агатой, милочка. Разговор тек если и без особых успехов, то и без неловкости. Джоан и Молли по очереди рассказывали медицинские байки, Агата слушала, время от времени вставляя реплику-другую; на просьбу рассказать что-нибудь самой она благосклонным тоном ответила «как-нибудь в другой раз». От скотча Джоан уже слегка расслабилась и почти забыла о том, что она же намеревалась Молли что-нибудь сломать. Она даже не сразу сообразила, отчего, когда Агата вышла посмотреть «как там мальчики», Молли сразу вцепилась ей в рукав и быстро произнесла: — Джоан, прости меня, пожалуйста! Я очень хотела тебе рассказать, правда хотела, мне было так тяжело, но я... — Молли... — начала Джоан, не зная, что скажет дальше, но тут из гостиной донесся грохот, треск и приглушенный вскрик. Инстинкты Джоан сработали вперед рассудка. «Там же Шеннон!» — мелькнуло у нее в голове молнией, и она рванула по коридору, который вдруг показался ей невероятно длинным. Шеннон, правда, оказалась в порядке. Она даже не плакала, просто сидела на диване и заинтересованно глазела на разворачивающееся перед ней действо. Ее примеру следовала и Агата, замершая в противоположном углу комнаты со стаканом сидра в руке. А посмотреть было на что. Журнальный столик, на котором в первый визит Джоан стояла вазочка с печеньем, лежал в обломках: нет, столешницу пополам не раздробили, но сорвали с ножек — видно, когда на столик свалился Майкрофт спиной вперед. Шерлок сидел на брате верхом и душил его с перекошенной от ярости физиономией; Майкрофт пытался размахнуться и ударить в ответ, но получалось неубедительно. Кабинетный работник, что сделаешь. Да и лежа на полу не так-то просто замахнуться: гравитация мешает. — Шерлок! — крикнула Джоан. — Ты убьешь его! — И прекрасно! — прохрипел Шерлок, но тут в гостиную вбежала Молли. Шерлок то ли отвлекся на нее, то ли ее появление неожиданно придало Майкрофту сил (возможно, он не хотел выглядеть слабаком), и он умудрился перекатиться, поменяв их положение. Шерлоку тут же стало трудно удерживать захват на горле, и братья покатились по полу, буквально снеся со своего пути легкое кресло. Агата аккуратно отступила с их пути, явно не собираясь останавливать сыновей. — Боже! — Молли прикрыла рот рукой. — Забери Шеннон! — крикнула ей Джоан. — Нет необходимости... — начал было Шерлок, но тут Майкрофт двинул ему в челюсть, и он замолчал, сосредоточившись на драке. Молли кивнула — к счастью, ей всего-то и надо было, что сделать пару шагов к дивану, перегнуться через спинку и схватить девочку — и выбежала вместе с ребенком в коридор. Мужчины не обратили на хлопок двери никакого внимания, отвешивая друг другу тумаки. Тогда Джоан выхватила браунинг и выстрелила вверх. У всех присутствующих заложило уши; с потолка посыпалась штукатурка и жалобно зазвенела, но уцелела, хрустальная люстра. — Вы взяли незаконный пистолет к нашей матери? — с отвращением проговорил Майкрофт, поднимаясь с пола (сейчас он был сверху) и отряхивая светлый свитер. — Это же ваша мать, — резонно возразила Джоан, ставя браунинг на предохранитель и убирая обратно за пояс. — Без обид, Агата. — Что ты, это комплимент, — покачала Агата головой. — Кстати, Майкрофт, давно мог бы уже оформить девочке разрешение. И достать нормальную кобуру, а то ведь так холодит поясницу. — И тогда у меня совсем не будет на нее управы? — Майкрофт кисло приподнял бровь. — Впрочем, если ты так хочешь, мама... — Какая тебе еще управа нужна на Джоан? — прорычал Шерлок, вставая. — Если ты еще раз посмеешь сунуть свой жирный нос... — Хватит! — резко, ненормально высоким для себя голосом произнесла Джоан. — Мы уезжаем. — Вы остаетесь, — в тон ей жестко ответила Агата. — Мы с девочками — со всеми девочками! — сейчас возьмем корзину для пикников и пойдем гулять. А вы останетесь здесь. И не смейте выходить из дома, пока не разберетесь между собой. Ясно вам? Они переместились на свежий воздух, благо, погода позволяла, и растянули покрывало на траве под хорошо знакомым Джоан ясенем. Бутерброды в корзине для пикников, собранной, наверное, на десятерых, оказались выше всяческих похвал; Шеннон очень обрадовалась молоку с медом в бутылочке, любимому лакомству. Сидела на одеяльце и глазела на все вокруг. Обсуждали, разумеется, в основном ее — после того как Молли сделала неловкую попытку выяснить у Агаты, всегда ли братья так ведут себя между собой (она-то не присутствовала при ежемесячных визитах Майкрофта на Бейкер-стит) и получила сухой ответ: «Раньше было хуже». К счастью, успехов Шеннон хватало для разговора: девочка уже умела стоять, очень активно ползала, осмысленно играла с кубиками, что-то из них строила. Говорить, правда, даже не пыталась, и это немного тревожило Джоан, но врачи заверили ее, что с этой стороны все нормально, все дети начинают говорить в разное время и по-разному. Разговор как-то незаметно с Шеннон перенесся на детей вообще; Агата довольно скупо поделилась парой историй из детства сыновей, а потом спросила таким тоном, словно это логично вытекало из всего предыдущего разговора: — Молли, дорогая, вы ведь с Майкрофтом не собираетесь сочетаться браком? — Н-нет, — пробормотала Молли, мгновенно залившись краской до самых ушей. — Сейчас или совсем? — продолжала Агата невозмутимо; Джоан уже не в первый раз подумала, что Шерлок все-таки большую часть своей бесцеремонности унаследовал именно от нее. — Майкрофт не мог не поднять этот вопрос. Он всегда... очень скрупулезен в подобных вещах. — Он поднимал, и мы решили... я решила, что нет, — твердо ответила Молли, явно собравшись с духом. — Совсем. Во всяком случае, — поправилась она, — пока он работает. Видите ли, я работаю патологоанатомом, ну, вы знаете, и... — Молли запнулась, явно не зная, как вежливо объяснить причину отказа матери отвергнутого жениха, и быстро закончила невпопад: — И в гольф я не играю! — Ну, вообще-то жены, — Агата выделила это слово голосом, — обычно играют в теннис, а не в гольф, но в целом вы правы, — она вздохнула, показав тем самым понимание вопроса. — Я тоже никогда не вписывалась. К счастью, Альберт и не интересовался политикой, а поэтому моего присутствия на официальных мероприятиях не требовалось... Майкрофт пошел в деда, старик очень его любил. А вот Шерлок, боюсь, в меня, — теперь уже Джоан пришлось ерзать под взглядом Агаты. — Не слишком ли с моей стороны рассчитывать, что хотя бы вы, Джоан, сжалитесь над моим младшим сыном и сочетаетесь с ним законным браком? В его возрасте как-то уже неприлично быть неприкаянным. — Я бы не назвала его неприкаянным, — пробормотала Джоан. — И в любом случае, он не предлагал. — Он, по всей видимости, теряется в сомнениях, как вы это воспримете, — покачала Агата головой. — Уже в наше время я была не слишком счастлива необходимостью подчиняться диктату брачных уз. А сейчас, когда у женщин есть выбор... — То есть он что, ждет, чтобы я сама ему сделала предложение? — усмехнулась Джоан. — Это только современно, — Агата пожала худощавыми плечами и отправила в рот очередной миниатюрный бутерброд. — И Шерлок вообще трусит, когда дело заходит о... ну, о чувствах, — подала голос Молли. — Сдаюсь, сдаюсь! — Джоан подняла руки. — Женский заговор. Вы решили во что бы то ни стало меня женить! — Джоан, но вы тоже женщина, — с иронией проговорила миссис Холмс. — И правда, — Джоан потерла лоб и усмехнулась. — Хотя вы с Шерлоком и правда иногда напоминаете гейскую пару... — вдруг сказала Молли. Джоан молча уставилась на Молли: от кого-кого, а от нее она такого не ожидала. Тоже мне, подруга, называется! — Я имею в виду, вы так ходите друг вокруг друга, — быстро начала объяснять Молли. — Принюхиваетесь. Как два самца на территории. — Или как волки, дорогая, — поправила Молли миссис Холмс. — Альфа-самец и альфа-самка. Волчья пара. Они себя тоже так ведут. Не надо судить всех по себе. Молли покраснела — на этот раз не так чтобы очаровательно смущенно, а прямо-таки свекольно-густо. — Извини, Джоан, я не имела в виду... Ты очень здорово выглядишь, и вообще... — Нет, я понимаю, — сухо заметила Джоан и откинулась на спину, легла на траву. — Не волнуйся, Молли. Уж я-то прекрасно знаю, как это неловко — внезапно сказать глупость. Молли закусила губу и замолчала, а Джоан опять вспомнила, что ведь до сих пор ее толком не простила. После неловкости разговор возобновился, но прежней непринужденности все не было, Шеннон начала тереть глаза и в конце концов Джоан сказала, что пойдет уложит ее поспать. — Там же, где в прошлый раз, милочка, — кивнула Агата. В доме все было тихо: никакого погрома. Можно было предположить, что братья Холмс либо благополучно убили друг друга, либо сидят себе в гостиной, сверлят друг друга взглядами, пытаясь общаться телепатически. Но в гостиной их не было, трупов тоже, и Джоан пошла наверх, в ту спальню, которую в прошлый раз Агата отвела для дневного сна Шеннон. В коридоре на втором этаже Джоан услышала приглушенные голоса. Сначала она, конечно, положила Шеннон спать, а потом заметила, что одна из дверей полуоткрыта. Оттуда и слышалась речь. Приблизившись, Джоан вспомнила, что это кабинет миссис Холмс — Агата показывала его ей во время второго, кажется, визита. Там над столом висели модели самолетиков разных времен, а стоявший на столе глобус был весь исписан непонятными значками — ну прямо пещера сокровищ для ребенка. Впрочем, Шерлок и Майкрофт ведь росли не здесь... Услышанный ею низкий голос Джоан сперва приняла за шерлоков, а потом с удивлением узнала Майкрофта — надо же! Оказывается, когда он не цедил манерно слова, он мог звучать вполне похоже. Официальная правильность сменилась правильностью иной, почти сценической, но у Джоан почему-то ни на секунды ни возникло сомнения, что он не позирует. — Что ты понимаешь, мальчишка, — говорил Майкрофт с незнакомой прежде Джоан страстностью, — как ты можешь это понять? — он ускорил темп, словно торопясь сказать. — В какой бы грязи мне ни пришлось вываляться, какую бы маску на себя ни напялить, какими бы марионетками ни вертеть, она всегда принимает меня, исцеляет боль, если хочешь... Я в самом деле не знаю, что можно сказать о твоем сердце, когда у твоей — глаза убийцы. — Неудивительно, что ты так считаешь: ведь ты видишь ее глаза, только когда она смотрит на тебя, — холодно, немного лениво ответил Шерлок; если судить по интонациям, братья и впрямь словно бы поменялись местами. Джоан, стараясь не дышать, осторожно отошла в сторону и на цыпочках спустилась вниз. Этот разговор явно для ее ушей не предназначался. Получасом позже Молли и миссис Холмс подтянулись в дом, Шерлок и Майкрофт спустились. Говорили они друг с другом почти без подкалываний (то есть не больше обычного) и с кулаками не бросались; от обоих слегка пахло бренди. Обед прошел мирно и даже слишком мирно; после него Шерлок и Джоан собрались уезжать, Майкрофт же и Молли оставались на ночь. Когда Шерлок понес Шеннон в машину, миссис Холмс вдруг отозвала Джоан в сторону и, пользуясь тем, что они были одинаково невысокого роста, прошептала ей на ухо: — Я не просто так заговорила о браке. У Шерлока в кармане бархатная коробочка для колец. Судя по легким потертостям, он ее носит не один месяц. Купил в Цюрихе, я даже знаю, у какого ювелира. Очевидно, сразу после возвращения счел жест слишком театральным, а потом... — А потом все завертелось, да, — Джоан потерла лоб, чувствуя, что такими темпами скоро заработает на нем постоянную мозоль. Когда они вернулись домой, на Бейкер-стрит, Шеннон все никак не могла угомониться: устала за день, слишком много впечатлений, слишком много свежего воздуха... Они играли с ней сколько могли; Джоан ходила с дочерью по комнате, укачивая ее и придумывая бесконечные стишки — что-то насчет того, что у Шеннон голубые глазки, и розовые щечки, и маленький носик, и прочее. В конце концов Шерлок прервал ее и заявил, что если уж она читает ребенку стихи, то пусть уж выбирает хорошие, а портить дочери художественный вкус он не позволит. Джоан вспылила, сунула хныкающую девочку ему в руки, а сама ушла наверх, в свою бывшую комнату, которую они разгребли и начали готовить к превращению в детскую. Там по-прежнему стоял старый шкаф, где все еще хранились кое-какие вещи Джоан — например, ее старая форма и медали. Там она минуты две простояла перед шкафом, задумавшись, а потом послала все к черту. И так уже ясно. Она спустилась вниз полчаса спустя. И услышала, как Шерлок, разгуливая с Шеннон по комнате, декламирует «Улисса». Стоя в дверях, Джоан слушала, как его низкий, ровный, но полный сдержанной, невысказанной грусти голос читает о тоске по неизведанному и о подвиге, достойном богов, и как Шеннон внимательно смотрит на отца голубыми глазенками, словно впитывая каждое слово. К концу поэмы Шеннон явно начала клевать носом и Шерлок, продолжая ровно говорить, отнес ее в их спальню, положил в кроватку. Вернувшись в гостиную, он закончил финальные строки уже на пороге, чеканно, сухо и оттого лишь более значительно: Но мы есть мы. Закал сердец бесстрашных, Ослабленных и временем и роком, Но сильных неослабленною волей Искать, найти, дерзать, не уступать.* — Ты намекаешь, что мы уже состарились? — спросила Джоан с легкой иронией, скрестив руки на груди. — Нет, — Шерлок отвел взгляд. — Скорее, пытаюсь объяснить, что я считаю главным... — он помедлил. — Я очень рад, что ты решила дальше помогать мне. — Боюсь, пока Шеннон не подрастет, я не очень много могу, — пожала плечами Джоан. — Ухаживать за ребенком мы можем и по очереди, но вот расследовать преступления — это все-таки твое. — Разумеется, но твоя помощь и раньше была исключительно для моего удобства, а не для фактического результата, — отмахнулся Шерлок. — Твоя главная функция — меня выслушивать, а это ты делаешь прекрасно даже по телефону. — Да, и еще работаю ничего не знающей аудиторией, — кивнула Джоан. В ее голосе, правда, не было настоящей обиды, это чувство она уже пережила. Между ними повисла пауза. — Я очень жалел, что не могу позвонить тебе, — сказал Шерлок, глядя прямо на нее. — Когда работал под прикрытием. И не только потому, что это ускорило бы ход размышлений. Мне... в самом деле жаль, что пришлось прибегнуть к этому варианту. Резервный план. Я хотел закончить все иначе. То ли свет так падал, то ли бренди повлияло, то ли Майкрофт удачно ударил его по голове, но только Джоан показалось, что он на самом деле говорит то, что думает. Не притворяется, не играет, чтобы получить ее прощение. Он в самом деле... Впрочем, ее сердце было готово растаять и раньше, когда он читал Шеннон стихи. Стоило огромных трудов этого не показать. — Шшш, — Джоан в два шага подошла к нему, прижала палец к губам. — Великий Шерлок Холмс не оправдывается. — Но объясняет, — он осторожно накрыл ее руку своей, слегка отвел кисть от губ, поцеловал кончики пальцев. — Джоан, я хочу, чтобы ты знала. Но у меня нет слов. Теннисон не подходит. И Шекспир тем более. Это точно не моя сфера. Совсем не моя. Теперь на его лице Джоан увидела выражение контролируемой паники — отголосок каких-то подобных чувств, очень слабый, она помнила по их первому разговору на подобную тему, в ресторане Анджело. — Вот, — Джоан вытащила из кармана джинсов предмет, завернутый в бумагу. — Я думаю, это поможет. Шерлок развернул; нахмурился. — Откуда это у тебя? — поинтересовался он. — Оно не закончено. На ладони у него лежал тот самый листок с нотами, где сверху стояли инициалы Джоан. Поверх листка свернулась ее цепочка с опознавательными жетонами. — Это ведь ты написал? — спросила она. — Ммм, не совсем. Начало тут компиляция из Мендельсона, с вариациями. А над продолжением еще надо поработать. Ты нашла его в моих бумагах? — Почти, — Джоан очень хотелось, чтобы он ей сыграл, но она не стала просить. Может, позже. Теперь Шерлок задумчиво рассматривал цепочку с жетонами. — Я никогда не видел, чтобы ты их доставала, — заметил он. — Я... — Джоан почувствовала, что краснеет. — Знаешь, у многих военных принято дарить такие штуки девушкам. Ну, или парням. Новые диски выдают, например, когда звание меняют, так что свободная пара всегда есть. А еще близкие друзья, или там любовники, ими меняются, хотя это запрещено. Как-то принято, что ли. Но я так никогда не делала. Не знаю, как-то мне казалось слишком... — Я в курсе об этом обычае, да, — Шерлок кивнул, положил лист бумаги на стол, надел цепочку через голову и заправил диски под рубашку. — У меня было одно дело, когда из-за него перепутали трупы. Действительно, несколько сентиментально, но, учитывая мой образ жизни, может служить практическим целям. Думаю, с капитаном Джоан Хелен Уотсон меня никто не спутает, но идентифицировать через тебя будет достаточно просто, — увидев ее лицо, Шерлок торопливо добавил. — Разумеется, вероятность, что это и в самом деле понадобится, достаточно мала. — Твоя мать сказала, у тебя кое-что выпало из кармана, когда вы с Майкрофтом дрались, — Джоан решила, что в данном случае честность — лучшая политика. — Бархатная коробочка. Она считает, что там кольцо. Шерлок вновь переменился в лице — Джоан давно не наблюдала такую игру эмоций. — Моя семья обожает совать нос в не в свое дело, — жестко произнес он. — Джоан, я... Джоан ждала. — Там кольцо, — кивнул он наконец. — Но я... не имел в виду делать тебе предложение. Я... я уже говорил, что это не мое... О, проклятье! — он обернулся прочь, взъерошил волосы на висках. — Нет, не так! Он достал из кармана пиджака коробочку и протянул ей. — Я давно думал об этом, — сказал он быстро. — Придумал надпись. Хотел, чтобы оно было у тебя. Хотел, чтобы ты носила его, как обручальное. Но если ты не хочешь идти за меня замуж, я пойму. Я бы, знаешь, сам не слишком хотел выйти за меня замуж, будь я женщиной, даже такой, как ты... — Джоан не поняла, что должно было означать последнее словосочетание — комплимент? — Но Джоан, я хочу, чтобы мы сменили свидетельство о рождении Шеннон. Я хочу, чтобы мы вписали туда меня. Хочу считаться отцом. Хочу... чтобы у нас не возникало вопроса о деньгах или о других подобных глупостях. И, если замуж ты не пойдешь, хотя бы носи в бумажнике карточку с «ближайшим родственником». Они оба синхронно усмехнулись, одновременно вспомнив забавный случай, когда Шерлока не пустили к Джоан в больницу — медсестра подумала, что это он ее избил. Шерлок, помнится, дошел до руководителя отделением и заставил его звонить в Скотланд-Ярд. Что самое интересное, добившись желаемого, он провел в палате Джоан ровно полминуты: спросил «Ты в порядке?», получил в ответ кивок и вышел прочь. — Разумеется, я намереваюсь... — продолжил Шерлок. Джоан медленно кивнула и подняла руку. — Помолчи секунду, ладно? Он, на удивление, замолчал. Она открыла коробочку. На темно-синем бархате лежало кольцо, довольно тонкое, белого золота. Без камня; больше похоже на свадебное, чем на обручальное, с насечкой — сложнейший геометрический узор из черточек и колец, Джоан даже толком не поняла, что это такое. Впрочем, зная Шерлока — наверное, схема атомного строения какого-нибудь элемента. Или еще что-нибудь в этом духе. Повертев кольцо в руках, она заглянула внутрь. Изнутри по ободу тянулась гравировка: Si vis pacem para bellum. — Ну надо же, — сказала она, немедленно подумав об Улиссе и об описании вечных странствий. — Это ты обо мне или о себе? — Ты вечная война, Джоан, — Шерлок раздраженно дернул плечом. — И вечный мир. Я не знаю, как сказать. Это все не слова. Это даже не музыка. — Ты тоже, — Джоан качнулась к нему (отчасти нарочно, отчасти потому, что у нее, кажется, упало давление — перед глазами все поплыло), положила ладонь ему на щеку, ощутив кончиками пальцев легчайшую, невидимую глазу щетину. — Не слова и не музыка. — Ты будешь его носить? — спросил он таким тоном, как будто имел в виду совсем другое. — Конечно, — она кивнула. — И да, наверное, пожениться будет легче, чем возиться со всякими бумажками. Шерлок, кажется, немного расслабился. — Чисто с практической точки зрения? — он приподнял одну бровь. — Мне нравится. — Чисто с практической, — она кивнула. Потом Шерлок все-таки сыграл ей незаконченную пьесу. Но позже. Через час или два. ____________ * А. Теннисон в переводе К. Бальмонта (прочесть полностью можно, например, тут - http://az.lib.ru/t/tennison_a/text_0030.shtml). Заглавие фанфика взято из другого перевода этого же стихотворения, авторства И. Манделя — вот здесь, допустим: http://www.chgk.info/~ilyamandel/poems/Ulysses.html). Плюс это еще не очень даже сильно упрятанный поклон двум другим моим горячо любимым произведениям, которые никак не связаны ни с «Шерлоком» BBC, ни с данным текстом, но в каждом из котором была одна похожая тема.