Не стану отдыха искать от странствий

чепуха, разумеется, эти сны, витражи, миражи, перекрестки лжи. я спросила бы: друг, каково - стальным? только важно одно: я жива, ты жив, слышишь, пульс дрожит. Wolfox Следующее утро показалось сюрреалистичным. Неправдоподобным. Во-первых, была детская кашка с банановым вкусом, которую Шерлок приготовил совершенно правильно — из случайно отпущенной им ремарки Джоан поняла, что первый раз он попросту не прочел инструкцию на коробке. В самом деле, зачем гению инструкции! Во-вторых, был Шерлок, который кормил этой кашкой Шеннон, умудряясь одновременно вытирать ей подбородок слюнявчиком, и вообще смотрелся в этой роли одновременно и диковинным зверем, и ученым в хорошо знакомой лаборатории — то же сочетание сосредоточенного лица и отточенных практикой движений. Честное слово, если бы Джоан не знала, она бы решила, что он занимается с дочерью далеко не первый раз. В-третьих... В-третьих, Шерлок просто был. В новой зеленой рубашке с закатанными рукавами, без никотиновых пластырей на похудевших руках. Слегка незнакомый, с кинжальной резкостью во взгляде, которая то появлялась, то исчезала, когда он одергивал себя; с новыми, непривычными морщинами в уголках глаз, которыми он явно был обязан открытым горизонтам, не лондонским громадам. И в то же время свой. Как так бывает, что один человек появляется и за день переворачивает жизнь с ног на голову, а за полтора года меняет всю тебя, с изнанки и до донышка, так, что нельзя и помыслить себя без него? И с ним — нельзя, потому что, конечно же, нет его, это тьма, морок... — Было бы неплохо, если бы ты приготовила завтрак, — заметил Шерлок вместо приветствия. — Совершенно пустой холодильник, на тебя не похоже. — Там же была целая... — начала Джоан автоматически, потом привычно ухмыльнулась. — Ага, ну да, конечно. Пустой. Вчера Шерлок окончил дело; после дела съесть он мог очень и очень много, лишь бы еда в принципе имелась; если еды не было, выходить за ней он ленился. Вздохнув, она полезла в шкаф за тостами и без особого удивления не обнаружила даже овсянки. В результате завтракали они слегка просроченными макаронами с торопливо сооруженным фасолевым соусом из закатившейся в угол шкафа банки — лучше, чем ничего. Почти предел кулинарных способностей Джоан. — Расскажи мне все-таки, что было с тем трупом, — попросила Джоан, намазывая тост остатками масла: то ли Шерлоку хватило совести оставить ей пару ломтиков, то ли... Да нет, еще как влезало, судя по тому, как он уписывал макароны. Значит, все-таки совесть? Удивительно! — Ничего особенного, — Шерлок пожал плечами с деланным безразличием, — дело-то совершенно разминочное, к тому же, состава преступления в нем почти не оказалось. Если бы не первое после возвращения, я бы за него не взялся. — Состава преступления не оказалось? Там же был труп! — рассеяно заметила Джоан, вываливая перед Шеннон на столик разноцветные пластмассовые кубики. Та с энтузиазмом тут же схватила один и сунула угол в рот. — О да, труп был. Но заточка с перламутровым лезвием сразу же сказала мне, что убийца — женщина, к тому же, из вполне определенных кругов. Как ты думаешь, многие лондонцы носят с собой заточку? — Только мелкие преступники, — Джоан достаточно хорошо помнила уроки Шерлока, чтобы не «плавать» при ответе на этот вопрос. — Вот именно. Но поверь мне, ни одна шестерка по доброй воле не будет таскать с собой такую «бабскую» вещичку, в этой среде определенные понятия. Поэтому по узору на рукояти я сразу понял, что нож принадлежал подруге одного из подчиненных Бизона Смита, если, конечно, он еще у дел — я, признаться, не следил в отлучке за лондонским дном... Осмотрев место происшествия, я без труда обнаружил, что тело кантовали вполне профессионально — чуть ли не профессиональнее, чем полицейские труповозки — а это означало, что от него избавлялись в банде же... Дальше все было делом техники: мне оставалось только опросить нужных людей. Я бы справился гораздо быстрее, если бы не вынужден был прекратить отношения со многими контактами, — недовольно фыркнул он. — И что оказалось в итоге? — Боже, Джоан, это же очевидно! Ты вообще не следила за моей мыслью? — он недовольно скривился, но эффект был несколько подпорчен тем, что он одновременно поймал один из кубиков, который Шеннон уронила, и отдал его дочери в руки. — Серийный убийца, который вот уже две недели скрывается от лондонской полиции, напал на девушку Твига Кертиса, которая как раз соответствовала по всем признакам его жертвам. Она его прикончила заточкой, которую держала в сумочке, запаниковала, побежала к своему дружку. Тот тоже запаниковал, но дергаться с телом не стал — аллея задняя, время вечернее... Он рассудил, что трупа там могут долго не хватиться, а перетаскивать его у него возможности не было. — И поэтому ты назвал медсестру Томас идиоткой? — дошло до Джоан. — Что она решила срезать дорогу через такое гиблое место? — Да, приблизительно, — благосклонно кивнул Шерлок. — Так вот, Твиг метнулся к своему боссу, он на хорошем счету, вдвоем они пошли к Бизону... На прохождение всех ступеней иерархии ушло часа три-четыре, но зато сразу после этого специальная трупная команда отправилась забирать тело маньяка... Разумеется, Твиг не знал, что он маньяк, иначе не стал бы просить босса об одолжении и влезать к нему в долги, — добавил Шерлок, словно бы поясняя. — Его любовнице ничего не грозило бы, это была самооборона. Разве за то, что у нее было с собой холодное оружие, но она могла соврать, что вытащила ее из кармана маньяка. — Ага, — Джоан вздохнула, внезапно с потрясающей силы дежа-вю вспомнив второй день их знакомства и как Шерлок советовал ей избавиться от пороховых ожогов на руках. Воспоминание было настолько ярким, что она чуть было не выронила вилку. Шерлок заметил это и посмотрел на нее в тревоге. — Так что, ты Лестрейду сообщил? — спросила Джоан как бы между прочим. — Лестрейду было куда интереснее узнать, кто и как прятал нашего серийного все эти недели, так что дело о пропавшем трупе он спустил на тормозах, — Шерлок пожал плечами. — Сеть нелегальных криминальных мотелей ирландской мафии оказалась куда более выгодной добычей. — Сеть нелегальных мотелей? — Джоан чуть было не поперхнулась. — И ты отправился расследовать это в одиночку? — О, это была очень интересная задача, — произнес Шерлок нарочито легкомысленно. — Они маскировались под гостиницы для кошек и... — Почему ты не позвал меня с собой? — Джоан чуть не закричала. — Ты сама сказала, что материнские обязанности имеют приоритет, — Шерлок пожал плечами. Потом внезапно посмотрел на Джоан очень пронзительно, очень жестко: — Я так понимаю, ты по-прежнему хочешь мне ассистировать? Джоан только кивнула. — Даже там, где опасно? — Разумеется, — у нее от злости пересохли губы, пришлось их облизать. — Я не могу этого допустить, — холодно сказал Шерлок, поднялся и поставил свою очистившуюся тарелку в раковину. — Шерлок, это!.. — в возмущении Джоан запнулась, не в силах подобрать слова. Хотя, признаться честно, одновременно с возмущением, в ней вскипела куда более глубокая горечь: она знала, с первой секунды его возвращения знала, что из-за ребенка ей придется отказаться от расследований — она была матерью, она несла ответственность. Но боже мой, как же не хотелось принимать это и как не хотелось принимать, что общество (и широко известный эгоизм Шерлока) практически полностью освобождает от этих последствий его: он-то мог скакать по крышам сколько угодно, когда она вынуждена была обеспечивать тыл. Нельзя, нельзя растить ребенка и не жертвовать ничем из предыдущей жизни — но жертвовать тем, что связывало их с Шерлоком?.. Ей казалось это таким несправедливым, что на глаза начали наворачиваться недостойные злые слезы. — Я думаю, мне самому придется отказываться от наиболее рискованных аспектов этих дел, — тем же холодным тоном произнес Шерлок. — По крайней мере, пока Шеннон не подрастет. Сейчас мы не можем рисковать даже больничным заключением. Впрочем, для меня это не станет особенной проблемой: мне всегда больше нравилась загадка, чем сама погоня. А вот твоя адреналиновая зависимость... — Идиот, — сказала Джоан; губы ее против воли расползлись в улыбку, которую она почти даже не ощущала, настолько захлестнувшее ее облегчение (не было этого последнего предательства!) смыло все прочие чувства. — Тебя самого для адреналина вполне хватает. И для стресса. И вообще для всего. Он как-то неуверенно улыбнулся ей в ответ. *** То ли Шерлок старательно изображал идеального родителя, то ли в самом деле настолько соскучился: он сам предложил прогуляться вместе с Джоан и Шеннон в Риджентс-парке, где она старалась чаще бывать по выходным. Он нес девочку всю дорогу, а в парке, где они расположились прямо на траве, даже никого из прохожих не оскорбил. В смысле, в лицо не оскорбил. Он много чего рассказал Джоан о мимопроходящих, но это не считается, это она всегда любила. Было так хорошо наблюдать за ним с Шеннон: Мэри была права, Шерлок говорил с дочерью совершенно всерьез, этим своим глубоким и немного мрачным тоном, глядя прямо в глаза; а девочка и рада была. Там были другие дети, много их: бегали, носились, ругались с родителями, ели мороженое, залезали на вкопанные в землю конструкции — в общем, вели себя, как и положено детям, как Джоан и сама вела себя тридцатью годами раньше. И все, казалось, хорошо, лучше некуда, но она, глядя по сторонам, не могла стряхнуть с себя липкий страх — не тот, который заставлял ее руки не трястись, скорее такой, от которого в голове мутилось. Потому что Шеннон тоже станет такой. Станет очень быстро, это ей говорили все: дети растут так, что моргнуть не успеваешь. Она будет носиться на велосипеде, рискуя перевернуться; залезать на верхушки деревьев, рискуя свалиться с тонких веток; она будет общаться со всякими неподходящими компаниями — а, если пойдет в отца, то черт знает, с чем еще она может экспериментировать и как вредить своему здоровью... Боже, на самом деле уже видно, что она пошла в отца (хотя, слава богу, не аутизмом: Шеннон громко плакала, капризничала и поддерживала контакт глаза в глаза, как всякий нормальный ребенок). И что Джоан собирается делать с этим, когда она хоть чуть-чуть подрастет? — То, о чем ты волнуешься, — заметил Шерлок, как всегда, прочитав ее мысли, — легко предотвращается правильным воспитанием в раннем возрасте. — О чем ты? — не поняла Джоан. — В следующий раз, когда Шеннон потянется к закипающему чайнику, не запрещай ей, а дай потрогать, — посоветовал Шерлок. — Ожога она так не получит, но впредь будет поосторожней. — И это помешает ей в будущем разбить голову на велосипеде? — скептически поинтересовалась Джоан. — Нужное количество правильных стимулов в детстве помешает ей даже разбить голову, падая с крыши, — иронично заметил Шерлок. — Ты ведь об этом беспокоишься. Джоан отвела взгляд и тут же вновь посмотрела на Шерлока. — Я не намерен никуда уходить, — ответил тот с некоторой прохладцей. — Ты можешь отводить от меня взгляд время от времени. «Зачем, когда ты самое прекрасное, что я тут вижу», — хотела сказать Джоан, но промолчала. У дома их ждали репортеры. Видно, желтые газетенки уже пронюхали о возвращении Шерлока и о первом деле в Скотланд-Ярде; было их немного, штук, может, пять или шесть, но Джоан они показались настоящей толпой. Она чуть было не наорала на этих стервятников с перекошенным лицом — ни в коем случае нельзя так поступать с масс-медиа. Шерлок спас: придержал ее за локоть, умудрившись при этом как-то так развернуть Шеннон у себя на руках, чтобы ее лица ни в коем случае не было видно и вспышки бы ее не потревожили. Они поднялись на крыльцо 221-го дома молча, без всяких «комментариев не будет», и Джоан потом даже не могла вспомнить, что там спрашивали эти люди. Наверняка большая часть вопросов вращалась вокруг их личной жизни (как она сама говорила Шерлоку по поводу блога, это всех интересует!) и по поводу того, чей ребенок. Вариантов масса: его, ее, их общий, они просто приглядывают из-за дела... Джоан невесело засмеялась, опершись о раковину, протерла лицо. Шерлок переодевал Шеннон с прогулки, и это хорошо — боже, как это хорошо, что кто-то еще может сделать это кроме нее... Но нужно проверить: он точно знает, где ее домашние штанишки?.. А кроме того, мало ли, вдруг он не помыл руки перед тем, как с ней возиться, вдруг он... Она сколько тут уже умывается — приходит в себя — трясется от нервов — в ванной? Пять минут, десять?.. Стоило ей, однако, толкнуть дверь, как Джоан тотчас оказалась в объятьях Шерлока — он словно в засаде ждал. Прижал к себе крепко и уверенно, поцеловал в челюсть возле уха, в шею, оттянув воротник рубашки, прижимая к стене в коридоре... — Ты что делаешь... — начала она, и тут же задохнулась, когда его губы коснулись кожи чуть выше правой ключицы; если слегка прикусить там, у нее всегда моментально подгибались колени. Он ничего не ответил; горячие руки прижали ее еще теснее, и это было больше похоже не на соблазнение, а на атаку. Даже пах Шерлок как-то неуловимо хищно. Она судорожно втянула воздух, чувствуя, как ловкие пальцы расстегивают пуговицы на рубашке, вытаскивают футболку из джинсов... Когда-то он бормотал: «Зачем ты носишь столько слоев?», и она отвечала что-то вроде «Зато я не ношу лифчик»; воспоминание заставило ее нервно засмеяться, но теперь она лифчик носила, и ему пришлось повозиться с незнакомой застежкой. Запах его, и голос его, и дыхание его на изгибе уха... всего этого оказалось слишком много. Джоан почти потерялась в этом всем, дрожа, и еле поняла, как оказалась в спальне и на кровати. Шерлок бросил ее поперек покрывала, но не лег рядом — быстро стащил с нее джинсы и белье, атаковал поцелуями губы, шею, вытянул ее руки над головой, перехватив запястья... — Шеннон... — она выгнулась, задыхаясь, навстречу его прикосновениям, когда его губы нашли ее грудь, но не коснулись соска, коснулись рядом. — Мы не можем просто... — Отнес ее к миссис Хадсон и попросил приглядеть часок. — Она опять будет ворчать, что не сиделка... — Она ворчит только, чтобы мы — чтобы ты — не поняла, как сильно ей нравится возиться с ребенком. Совершенно бесполезная мера. А теперь молчи. И Джоан замолчала, задохнувшись, потому что Шерлок с силой укусил ее в шею, потом начал покусывать мягче, осторожнее, посасывать захваченную зубами кожу. Она задохнулась, выгибаясь, потому что боже мой, как же ей нравились укусы в шею — но он вместо этого переключился на ухо, и это уже было просто щекотно, и невыносимо, и... Его рука легла на грудь, пальцы сдавили сосок — может быть, даже слишком сильно, но Джоан почувствовала, как будто ее ударило слабым током. То есть по-настоящему ударило током: неподконтрольная дрожь, и потом легкая немота в теле. Она закусила губы и увидела, что Шерлок, наблюдающий за ее лицом, кивнул. — Да, — сказал он. — Знаешь что? Я собираюсь привязать тебя к кровати и ласкать минут сорок, — он вновь лизнул ее в шею, затем быстро укусил за нижнюю губу. — Обычно в таких случаях принято говорить «часами», но, по моему опыту, все самые интересные места становятся гиперчувствительными слишком быстро. Джоан сглотнула. — Это было да или нет? — он сильнее сжал одну руку на ее запястьях, а вторую положил на шею, слегка надавливая — недостаточно, чтобы придушить, но достаточно, чтобы она почувствовала. — Это было «тогда не трать времени, придурок», — с трудом выдохнула Джоан, собравшись с мыслями. — Ты сейчас возьмешь «придурка» назад, — спокойным тоном ответил Шерлок. — Никогда. И он перестал тратить время. Он разложил ее на постели, привязав руки к спинке кровати черными эластичными лентами — Джоан помнила их еще по времени «до», они их пару раз даже использовали во время секса, но никогда в таком качестве. Он дразнил ее бесконечно, с почти клинической методичностью, целуя и посасывая шею (Джоан почти сразу перестала волноваться, какие там роскошные останутся засосы, потому что какой смысл?), прикусывая ключицы, играя языком с мочкой уха. Он спускался поцелуями ниже, проводил языком по внутренним сторонам рук, осторожно накрывал ладонями грудь, стараясь не коснуться сосков; обводил языком нежные ореолы, потом, кажется, наконец-то созрел для того, чтобы взять их ртом — но снова никаких зубов и языка, одни суховатые прикосновения губ. Слишком нежные, слишком легкие... Джоан выгибала спину, стонала, и закусывала губы, а он как будто нарочно оставил вниманием соски, перешел к ногам, бедрам; целовал ее лодыжки, икры, внутреннюю сторону колен, слегка прикусывал плоть бедра... Джоан знала, что он видит, как она распалена, как она истекает ради него, и вскидывала бедра, и вновь старалась не застонать, и наконец выдохнула — «пожалуйста...» А он только улыбнулся и проговорил низко, с силой: — Сегодня по моим правилам, Джоан. А затем добавил, приникнув долгим поцелуем к ее паху, как раз там, где нога переходит в туловище: — Расслабься. Пока все идет отлично. И как ни странно, она расслабилась. Все ушло куда-то: и память о ее горе, и тревоги, и усталость, и мысли о дочери, и сомнения, как-то они будут жить дальше, и даже — о господи! — мысли, что не забыть бы купить еще молока... Ничего этого не было больше, все стало чисто, ясно, и пусто, и Джоан парила одна в этой благословенной пустоте, вместе с Шерлоком, вместе с пеленой огня, которая обнимала их и пожирала, и ей хотелось то ли смеяться, то ли плакать, то ли все вместе от силы этого удивительного чувства... Тем временем Шерлок вернулся к ее груди, и тогда Джоан решила, что он уж точно собирается пытать ее: в дело пошли и зубы, и щипки, и она стонала, и бессознательно раздвигала ноги шире, вскидывала тело ему навстречу, потому что черт побери, и потому что это было больно, и это было прекрасно. Он, казалось, не обращал внимание, продолжал мучить ее соски, пока она не вытянулась в струнку на кровати, пока не стонала уже непрерывно, пока из глаз не потекли слезы. Тогда он сказал — «да», и опустил ладонь ей между ног. Джоан задохнулась от яркости, от первобытной силы этого прикосновения. Ей показалось, что она кончит прямо сейчас, но она не кончила — вот чудо из чудес, только выгнулась, напрягая руки в узлах. — Шерлок... — пробормотала она почти сломленным голосом. — Давай. Я не могу больше... давай... — Сейчас, — прошептал он, и она услышала торопливый шелест одежды. — Сейчас, Джоан. А потом он приподнял ее бедра, с силой сжав руками ягодицы, и вошел, одним плавным и сильным движением, и это было так великолепно, так превосходно — она практически чувствовала его твердость внутри — что ей оставалось только выгнуться и... И да, похоже она таки кончила, но это было неважно, потому что, пока судороги сотрясали ее тело, он толчками входил в нее, раз за разом, а потом упал на нее тоже, весь дрожа: он все это время оставался возбужден, да и слишком долго они провели вдали друг от друга; то, что восставало из пепла между ними, было еще слишком новым, слишком ярким, чтобы позволить им по-настоящему долгую игру. Это выматывало, выпивало. Это было... лучше всего. — Шерлок... — прошептала Джоан, потянув за свободный конец ленты; узел послушно распустился, и освободившейся рукой она обняла Шерлока, провела ладонью по влажной спине. — Господи, Шерлок... Он промычал что-то неразборчивое, и она засмеялась — ей показалось, что она расслышала «Не вполне, но близко».