Я с каждым говорю на его языке

Не пугайся этой темной ночи! Только ночью помыслы ясны: Только ночью страсть в сердцах клокочет, Только ночью сладостные сны. Тьмой ночной покрыт секрет рожденья, В тьму уходим, жизнь прожив, опять. От того так тяжко пробужденье, От того так сладко засыпать. Так усни, любимая Принцесса, Словно ночь темна душа моя. Я молю: доверься мне, доверься, Я твой сон и твой владыка я. Я предчувствую любовь!... Я предвижу наслажденье!...

Далеко за гранью времени и пространства и вместе с тем много ближе, чем обычно думают люди, так близко, что достаточно лишь протянуть руку, дотронуться до зеркала, выключить свет - там лежит бескрайняя бесплодная пустошь нереализованных идей, пустыня невоплощённых мыслей, кладбище несказанных слов, колыбель нерождённых душ. Это наш мир, тёмный и зыбкий, бесформенный и холодный, гибкий и изменчивый. Тихий мир теней, снов, призраков, отражений. Мы, тени, ненавидим его. Мы всегда стремимся оттуда сюда. Но и здесь, за гранью, мы остаёмся лишь тенями. Быть тенью - это значит покорно повторять все движения человека. Быть тенью - это значит послушно метаться от стены к стене. Быть тенью - это вечное унижение, пыль и грязь, молчание и бегство от света. Быть тенью лучше, чем не быть. Но быть кем-то - лучше, чем быть тенью. О, как триумфален тот миг, когда человек, топтавший тебя столько лет, тот, кого когда-то случай назначил твоим хозяином, вдруг отпускает тебя, свою тень, на волю! Это случается очень редко. Мало кто из них вообще думает о своей тени. Разговаривают со своей тенью лишь единичные безумцы. И даже они почти никогда не заговаривают об этом - о нашей свободе. Он - заговорил. А я выполнил его последний приказ в точности, как и всегда. Я пошел к ней, как мне и было велено. Правда, не сразу же - зачем же так торопиться. Остаток дня я привыкал к миру. К солнцу. К себе. Я пришел к ней ночью. Кому проще взвиться по вертикальной стене, чем тени? Я проскользнул в её всё еще полуоткрытую дверь вместе с мягким ночным дуновением, шелестом дорогого тюля, запахом душистых цветов. Впервые не растворившись в сумерках, беззвучен, осторожен, аккуратен. Пожалуй, я мог бы стать идеальным убийцей... если бы не желал действовать много более артистично. Я знал, что там, оставшись за моею спиной, глупый Ученый уже хворает и, измождённый, лежит в постели. Ведь я не только оторвался от его ног - я оторвал половину его души, её самую тёмную половину. Но души у него осталось еще очень много, и я знал - он выживет. У него даже вырастет новая тень. Ведь здесь, на юге, всё так быстро растёт. Но несколько дней у меня в запасе есть. А вот и она. Стройная, прелестная девушка. Лежит в своей мягкой кровати под балдахином и ровно дышит, как младенец. Хотя нет, не так уж и ровно. Что же ей снится?.... Тени и сны состоят в близком родстве - тени вызывают сны, а сны скрываются в тени. Я подошел к ней. Я заглянул в её душу. Тонкие тени моих ловких пальцев неощутимо оплели её плечи, обняли её за талию, скользнули под её одеяло. И я улыбнулся. Я увидел. В её душе уже была тень. Она ждала меня. Именно тогда я понял, что эта игрушка неизбежно будет моей. Потому что мне это нужно. Потому что я так хочу. Потому что этого хочет и она сама, пусть и еще не зная об этом. Потому что больше всех и больше всего на свете её хотел бы назвать своей ты, Христиан Теодор. Сладких вам грёз, Принцесса. Я нашептал вам о нашей с ним любви к вам всё то, что был должен. Я еще вернусь к вам, и довольно скоро. А пока - сладких грёз.