50 г. П. Э.
Лиловые сумерки ложились на долину, клубясь туманами меж высоких трав; капли росы дрожали на лепестках полевых цветов, наполнявших воздух свежим пряным ароматом. Над головой зажглись огни всё ещё чуждых взгляду светил: тонкий серп Итиль вставал впереди, у края бледного горизонта. Всадники молча двигались в бескрайнем зелёном море, чутко прислушиваясь к звукам засыпающей степи. Тьма наступала. Сливала воедино небо и землю, и холодный свет звезд играл на золоте волос, заставляя их мягко сиять в обступившем путников сумраке. Наконец тот, кто ехал чуть впереди, натянул поводья, вынуждая устало мотнувшего головой коня остановиться.
— Пора сделать привал, — мужчина легко спрыгнул на землю, густые травы доходили ему до пояса. Он протянул руку, помогая спешиться спутнице, и повел в поводу обоих коней.
Пока мужчина расседлывал лошадей, отпуская их пастись, женщина достала из седельной сумки холодное мясо, флягу с водой и тонкие лепешки, завернутые в маслянисто поблескивавшие в лунном свете листья.
— Осталось немного, завтра мы будем на месте, — путник присел на расстеленный плащ, с удовольствием впиваясь зубами в жесткий кусок оленины.
— Мы могли бы достигнуть границ уже сегодня, — в мелодичном голосе женщины слышалось недовольство.
— Не следует входить в чужой дом ночью, крадучись, будто замыслил недоброе, — не согласился мужчина, покачав головой.
— Думаешь, в Дориате нам будут не рады? — женщина тревожно покосилась на спутника.
— А ты думаешь, у них нет на то причины? — он горько усмехнулся, качая головой. — Я могу лишь молить Эру о том, чтобы Эльвэ не узнал о случившемся…
— Рано или поздно это станет известным, — странница обвила тонкими руками колени, положив голову на скрещенные ладони. Ее спутник невольно залюбовался ей — тонкой, будто сотканной из звездного света. Молодые светила отражались в глазах, сверкавших теплее и глубже. В глазах, что хранили в себе свет более яркий.
— Давай спать, — мужчина завернулся в плащ, кутаясь в мягкую ткань и устало прикрывая глаза. Тревоги последних дней, связанные с путешествием в закрытое королевство, отступили. Возможно, сказывалась близость волшебной завесы майэ, а может, просто с каждым днем сказывающаяся все сильнее усталость, вызванная долгим изнуряющим походом, что леденил душу воспоминаниями о содеянном…
Утро едва окрасило алым горизонт, когда всадники уже сидели верхом, вновь плывя по душистым волнам трав. Кони вздрагивали, недовольно похрапывая, подергиваясь от влаги, осевшей на шкурах. Высокие сапоги путников позволяли избежать росы, но вымокшие к утру плащи давили на плечи. Темная стена леса вставала впереди, не двигаясь, притягивая взгляд. Блеснула широкая полоса реки, и путники поняли, что подошли к границе Зачарованного Королевства. Брод лежал перед ними, настораживая своей открытостью. Прозрачные воды струились вокруг покрытых влажными космами мха могучих валунов, блестевших в лучах восходящего солнца. Тронув поводья, всадники вошли в воду, настороженно оглядываясь. Но река спокойно несла свои волны, ласково плескаясь у ног лошадей.
— Они пропускают нас, — неверяще выдохнул мужчина, в очередной раз подтверждая догадку его спутницы: он до последнего не был уверен в успехе их путешествия. Миновав водную преграду, странники увидели стену леса намного ближе, различая теперь неслышный шорох листьев, шумящих на ветру. Чем ближе подъезжали всадники, тем выше становились деревья, постепенно заслонившие собой большую часть неба. Не медля ни мгновения, всадники пересекли незримую границу, ступая под сень вековых деревьев.
Темно-зеленые глянцевые листья нежно шелестели над головами, наполняя легкие непередаваемым запахом: чуть пряным, мягким, терпким. Одновременно оглянувшись назад, всадники переглянулись, улыбаясь друг другу, не удивляясь исчезновению просвета, который только что впустил их в эту чащу. Земля под ногами мягко пружинила, укрытая грузом опавших листьев, десятилетиями копившихся под широкими кронами. Пронзительные крики соек, прятавшихся в переплетении веток, насмешливая перекличка сорок, трели дроздов звучали в сумраке крон над восхищенными путниками. Кони, медленно ступавшие по едва заметной тропе, вдруг остановились, чутко прядая ушами. Из-за стволов впереди показались несколько воинов, одетых в темно-зеленые одежды, сливавшиеся с пролеском. Один из них, самый высокий, светловолосый — выступил вперед, держа наготове большой тяжелый лук. Волосы его, собранные в хвост и перехваченные черной кожаной лентой, небрежно лежали на плече. Лучник пристально смотрел на застывших всадников, не делавших попыток защищаться.
— Кто вы и как посмели прийти сюда, в королевство Эльвэ Тингола? — голос был суров, но не жёсток. Прищурив зеленые глаза, эльф внимательней оглядел молчавших путников, отмечая запыленные, но покрытые богатой вышивкой одежды, царственную осанку и гордый взгляд. Не о них ли предупреждала Владычица недавно?
— Кто вы? — повторил свой вопрос эльф, поднимая лук.
— Я — Финрод, сын Финарфина, — представился путник, склонив голову, — а это моя сестра Алатариэль.
— Белег, — ответил лучник, — начальник приграничной стражи Дориата. Владыка ждал вас. Следуйте за мной.
Следующую ночь путники провели в лесу Региона, внимая пению ночных птиц и прислушиваясь к звону многочисленных ручьев, питавших могучую пущу. На рассвете отряд продолжил свой путь, и Финрод с Алатариэлью отметили, что лес светлеет: остролистые падубы сменились буками. Широкая река вновь легла перед отрядом; ее глубокие бурные воды были заключены в могучие стены отвесных ущелий. Высоченные буки вонзили мощные корни в каменистые скалы, прочно их сковывая и не давая потоку размыть высокий берег. Но не это поразило нолдор, замерших у пенившихся вод: над рекой был возведен мост, опирающийся на высокие витые опоры из темного камня. Он впивался в дорогу, вымощенную гранитными плитами. Дорога подпирала высокую, поросшую буками гору, что возносилась в небо, теряясь в облаках; сквозь опоясывающие гору деревья проглядывали кажущиеся хрупкими постройки, а в сплетении ветвей угадывались очертания башен, балконов, террас.
Стражники, замершие у распахнутых резных ворот, внимательно смотрели на приближающийся отряд. Рослый темноволосый воин отделился от высокой колонны, которую до того лениво подпирал широкими плечами, и подошел к Белегу.
— Кого ты привел на этот раз, Куталион? — эльф цепким взглядом окинул прибывших.
— Это гости Владык, о которых они нас предупреждали, — ответил лучник, не обращая внимания на удивленные взгляды, которыми обменялись нолдор.
— И почему я не удивляюсь, что именно ты нашел их? — усмехнулся воин, отступая и пропуская отряд.
Стражники расступились, и копыта коней звонко застучали по граниту мостовой. Финрод с интересом смотрел по сторонам, с удивлением отмечая, что они едут по широкому тракту, ведущему вглубь горы. Каменные стены оплетал дикий виноград, его плети смыкались под потолком светлыми арками. В высокие окна лился солнечный свет, широкими столбами ложась на дорогу; в каждом стояло облако золотой пыльцы. Зеленый тоннель вел все дальше, разветвляясь на десятки поворотов, но отряд шел прямо, никуда не сворачивая. Все чаще стали попадаться жители, что спешили по своим делам, не обращая внимания на незнакомцев. Коридоры расширялись, превращаясь в шумные площади, на которых звенели фонтаны и звонко пели птицы. Заросли винограда постепенно уступали место вырезным листьям цветущего хмеля и звездочкам белоснежных цветков плюща. Мрамор и гранит сменяли друг друга, возносились ввысь резными анфиладами, вдоль которых сновали по своим делам жители Менегрота. Солнечный свет сменялся светом факелов по мере того, как все глубже внутрь горы уходила дорога.
Коридоры стали шире, а сплетение свежих побегов сменилось узором резьбы, покрывшей камень. Цветы, деревья, птицы — все они мерцали мягким светом драгоценных самоцветов, отражавших мерцание светильников. Коридоры теперь прятались за украшенными цветами и листьями массивными дверями, перехваченными изящной вязью металлических оков. Наконец Белег поднял руку, делая знак остановиться, и, спешившись, прошел вперед, к широким темным дверям. Скользнув внутрь, он скрылся из глаз нолдор, оставляя их напряженно ожидать решения Владык. Наконец дверь отворилась, и лучник кивнул, приглашая Финрода и Алатариэль войти.
Зал, представший перед ними, поражал. Высокие стволы бука, вырезанные в камне, уходили ввысь, поддерживая каменные своды. Водопад стекал из каменного цветка в одной из стен, дробясь на десятки стекавших в мраморные чаши ручьев, что вновь соединялись внизу в одном бассейне. Застывшая красота прорезала каждый дюйм пространства, делая его ажурным и невесомым. У одного из высоких бортов бассейна стоял кованый стол со стеклянной столешницей; над столом раскинулся бархатный зеленый балдахин с золотой бахромой. В одном из кресел, стоявших у стола, сидел самый высокий эльф из когда-либо виденных Финродом. Его белые волосы, перехваченные тяжелым золотым венцом, мягкими волнами лежали на могучих плечах. Длинное парчовое одеяние плотно облегало фигуру, сапоги из мягкой кожи обхватывали стройные ноги, выглядывающие из разреза длинного камзола.
— Я приветствую вас, дети сына Финвэ, в своем королевстве! — Тингол склонил голову, жестом указывая на кресла рядом. — Вести о вашем прибытии в Средиземье давно достигли моих ушей. Что привело вас в Дориат?
— Приветствуем и мы тебя, Владыка Эльвэ, — Финрод поклонился, присаживаясь в предложенное кресло. Сестра повторила его жест, опускаясь рядом. — Много удивительного слышали мы о Зачарованном Королевстве. Любопытство влекло нас сюда. Любопытство и желание своими глазами узреть красоту Менегрота.
— Я рад, что вы приняли мое приглашение, — Эльвэ внимательно посмотрел на нолдор, — но разве может мой дом сравниться с неувядающей красотой Валинора? Кто может по доброй воле оставить благословенный край? Что за причина вела вас? Вы прибыли на кораблях, как феаноринги? Есть ли у вас вести от брата моего, Ольвэ?
Эльфы заметно смутились под острым взглядом зеленых глаз, опуская голову. Видя их замешательство, в разговор вмешалась Владычица, стоявшая до этого у дальней стены.
— Наши гости устали с дороги, Эльвэ, — эльдар вздрогнули, не заметив поначалу майэ; сейчас она подошла к ним, сияя своей неземной красотой. В черных волосах таилась глубокая ночь, не знавшая света звезд и луны; серебряная корона сияла мелкими самоцветами, соперничая блеском с глубокими синими глазами. — Пусть отдыхают, у тебя еще будет время побеседовать с ними…
Благоговейно склонившись перед майэ, Финрод с сестрой удалились, следуя за слугами.
Оставшись вдвоем, супруги некоторое время молчали, думая каждый о своем. Наконец Мелиан тихонько вздохнула, подходя к столу и двумя пальцами поднимая высокий хрустальный кубок.
— Они расскажут нам многое, — Владычица присела на колени к мужу, отпивая густое вино, столь любимое Элу. — Но еще больше они скроют.
— Считаешь, их не следовало принимать в Менегроте? — Тингол одной рукой обнял жену, потянувшись за своим бокалом.
— Следовало, — Мелиан вздохнула, положив голову на плечо Владыки, — но я чувствую, что они принесли с собой слишком тяжелые вести…
***
— Ты точно понял отца — нас пригласили на этот бал?! — Келеборн, сгорая от нетерпения, мерил шагами просторные покои друга, кидая нетерпеливый взгляд на дверь в купальню, за которой тот скрылся час назад.
— Ты сомневаешься в моей способности слышать то, что мне надо? — насмешливый голос раздался совсем рядом, и Келеборн подпрыгнул от неожиданности, удивленно уставившись на разодетого в пух и прах Трандуила.
— Как тебе это всегда удается? — недовольно проворчал Келеборн, отступая на шаг.
— Когда ты увлечен какой-то мыслью, тебя легко застать врасплох, — звонко рассмеялся Трандуил, поправляя несуществующие складки на одежде. Он подошел к окну, выходящему во внутренний сад на одном из склонов холма, прячущего в себе Менегрот. Бледный лик округлившейся Итиль серебрил воду в многочисленных фонтанах внутреннего двора покоев Орофера.
— Отец вчера явственно сказал: «Поступай как хочешь». А это значит лишь одно — если я хочу явиться на бал, то имею на это его дозволение.
— Сомневаюсь, что его фраза значила именно это, — неуверенно протянул Келеборн, поглядывая на друга, надевавшего шестое кольцо на длинные пальцы. — Но даже если и так — каким образом это касается меня?
— А таким, — подмигнул Трандуил, — что отец добавил: «И приходи с кем хочешь».
— С этим не поспоришь, — заметно приободрился среброволосый синда, отхлебнув вино прямо из кувшина.
— Как ты думаешь, Лютиэн будет сегодня? — как можно более небрежно спросил Трандуил, расправляя пышные кружева на рукавах.
— Будет, — понятливо усмехнулся друг, лукаво сверкнув глазами. — Только захочет ли она с тобой говорить после прошлого раза…
— Дуэль с Синголло была оправдана, она знает, — дернулся Трандуил, стремительно осушая стоящий на столе кубок. — Он похвалялся, что принцесса одарила его большей благосклонностью, нежели остальных. Я не мог стерпеть этого!
— Хорошо, хоть Тингол с Орофером не узнали, — проворчал Келеборн, отбирая пустой кубок у друга. — Пойдем, праздник наверняка уже начался. Я слышал, на нем будут нолдор из Валинора…
— Что за нужда их заставила покинуть Аман? — хмыкнул Трандуил, поводя плечами. — Теперь, небось, будут кичиться тем, что видели свет Древ.
— Ты заранее настраиваешь себя против, — укоризненно покачал головой друг. — Думаю, прежде чем судить, надо увидеть все своими глазами.
— Идем, заочный миротворец, — вздохнул Трандуил, обнимая друга и выходя в сияющий коридор.
Никому из врагов не было ведомо — а друзья об этом и не задумывались — о том, как уязвима одна из самых важных — и прекрасных — точек Менегрота. С другой стороны — уязвима ли, ведь легкий путь в сокрытый город можно было увидеть лишь с высоты птичьего полета. В самой середине гора раздавалась, образуя глубокий широкий кратер. По окружности его тянулись балконы и коридоры покоев самых приближенных к Владыкам семей. А внизу, мерцая, словно драгоценная чаша, сиял огромный тронный зал.
Венки живых цветов, наполнявшие благоуханием пространство вокруг, спускались с колонн до самого пола. Столы и столики, расставленные вдоль стен, скрывались в глубоких нишах, при желании прячущихся за тяжелыми портьерами, — во дворце Тингола любили уединение. Три высоких кресла стояли у дальней стены, в которой видны были лишь две двери: в покои Владык и их дочери.
Нолдор застыли в дверях, пытаясь одним взглядом объять сияние раскинувшегося перед ними зала. Десятки эльфов скользили перед ними, беспечно смеясь и флиртуя, а проклятые потомки Финвэ никак не могли поверить своим глазам. Лишения, ставшие повседневностью, голод и холод, кажется, навек вгрызшиеся в тело, тяжелый груз свершенного и неотвратимость наказания — все то, что царило в лагере Третьего Дома, не находило отражения в Дориате.
Жестокая горечь разлилась в груди Финрода, попавшего на этот безмятежный праздник. Словно в ответ на горькие мысли, мимо прошла пара молодых придворных, шепчущихся о благосклонности дев. Неужто такое было возможно? Разве остались еще эльфы, не знавшие братоубийственной войны? Не пролившие ни разу родной крови? Вот так просто живущие здесь — за благодатной завесой майэ?! Финрод сжал кулак, медленно выдыхая, отпуская потаенную обиду, освобождаясь от горечи: не виноваты были эти тэлери, назвавшиеся синдар, в их войне. Не они подносили факелы к гордым белоносым кораблям. Не они убивали своих же братьев в светлых гаванях. Не они гнали их по стылой пустыне…
— Я вас впервые вижу на празднике, — мягкий голос и неожиданные слова заставили Финрода дернуться. Перед ним, а точнее, перед сестрой склонился в поклоне эльф, прошедший недавно мимо. Он не сводил своих прозрачных голубых глаз с внезапно залившейся краской сестры. К удивлению Финрода, она согласно кивнула, скрываясь в толпе танцующих с разряженным в кружево синда.
— Позвольте узнать, как зовут вашу прекрасную спутницу? — задумчиво протянул появившийся из ниоткуда очередной придворный франт.
— Нэрвен, — недовольно протянул Финрод, подозрительно рассматривая мечтательного синда. В очередной раз вздохнув про себя, Финрод подумал: «Лучше бы я поехал к Макалаурэ…»
***
— То есть ты считаешь, что я был неправ?! — Трандуил возмущенно всплеснул руками, сбивая длинным рукавом бокал со стола. Благо, тот был давно пуст и потому лишь глухо упал в высокий ворс ковра.
— Лютиэн весь вечер буравила тебя взглядом, — не сдавался Келеборн, удобно устроившись в глубоком уютном кресле друга. — А ты не отпускал от себя эту Нэрвен…
— Алатариэль, — протянул Трандуил, раздраженно вздохнув. — Был бы толк: дева весь вечер молчала, а принцесса даже внимания не обратила!
— Лучше бы дал мне хоть раз потанцевать с ней, — преувеличенно небрежно протянул Келеборн, — быть может, я ее смог бы расшевелить.
— Может быть, — рассеянно отозвался Трандуил, выглядывая в окно. Предрассветные сумерки стремительно рассеивались, не в пример густому вечернему сумраку. Еще несколько минут — и Анор вот-вот озарит сиянием внутренний двор.
— Ты на охоту едешь? — Трандуил повернулся к другу, с удивлением отмечая застывшее выражение мечтательности на лице. — Келеборн! Охота завтра! Ты с нами?!
Тот вздрогнул, останавливая взгляд на друге, и кивнул. Перед глазами все еще стояла удивительная печальная дева из Валинора.
