***
Могучие буки смыкали венцы крон высоко над головой; широкие арки ветвей замерли над тропой. Лес дышал покоем и умиротворением. Тонконогий олень вышел на тропинку, настороженно дернув ухом, но, не найдя причин для беспокойства, опустил голову, погружаясь в густую траву. Звонкий рог далеким эхом разлетелся по лесу, заставляя разномастных птиц испуганно вспархивать из подлеска. Практически сразу же вслед за кличем рога раздался громкий лай, и несколько поджарых псов выскочили на тропинку, спугнув оленя. Зверь метнулся в кусты, высоко вскидывая ноги, мелькнув кисточкой пушистого хвоста. Собаки кинулись следом, не переставая лаем оглашать окрестности, увлекая хозяев за собой. Наконец, показались и сами охотники. Пригнувшись к шеям коней, они азартно всматривались в лесную чащу, пытаясь разобрать, откуда доносится лай. Переглянувшись, эльфы разделились, трогая пятками упругие бока, поочередно сходя с тропинки. Рыжая в белых пятнышках шкура мелькнула в нескольких десятках шагов: измученное животное затравленно оглядывалось, оторвавшись от собак. Быстрым движением стянув из-за плеча лук, охотник, сощурившись, натянул тетиву. Пронзительный свист напугал оленя, и тот дернулся, пропуская стрелу, задевшую лишь шерсть на правом ухе. Оттолкнувшись всеми четырьмя ногами, он вновь исчез в кустах. Охотник выругался сквозь зубы, пуская коня за добычей. Черными молниями мелькнули тела нескольких собак, погнавшихся за оленем. Слева в просветах вековых стволов показалась высокая фигура, за нею еще одна: спугнувшие зверя эльфы преследовали его дичь, которая, вероятно, снова выскочила из пролеска. Узнав всадников и раздраженно вздохнув, охотник закинул лук за спину, с недовольным видом направляя коня следом. Он застал остальных на небольшой прогалине, — те уже спешились и довольно трепали собак за уши. — Трандуил, Келеборн, — сквозь зубы процедил подъехавший эльф. — Смотрю, вы загнали мою добычу. — Синголло, — синхронно кивнули эльфы, выпрямляясь. — Не слишком ли много стало твоего в лесах Дориата? — с насмешкой спросил Трандуил, подходя к оленю и кивая на торчащую из глаза стрелу. — Или в прошлый раз я привел недостаточно аргументов? — Не припоминаю, чтобы мы говорили о зверях, — насмешливо протянул Синголло. — Или для тебя нет разницы, эльфийка или олень? — Синголло! — Келеборн бросил быстрый взгляд на друга, успевшего положить руку на рукоять длинного охотничьего кинжала, висевшего на поясе. — Повтори, что ты только что сказал? — голос Трандуила звучал тихо и угрожающе. — А ты еще и на слух жалуешься? — Синголло сделал шаг в сторону от своего коня, повторяя жест Трандуила. — Прекратите немедленно! — когда в этом была необходимость, Келеборн мог быть достаточно суров. Вот и сейчас он взирал на эльфов ледяным взглядом. — Вы чего добиваетесь?! Чтобы вас услали — одного в Ниврим, другого в Радрим?! Вот уж Даэрон возрадуется! Вздрогнув, соперники недовольно убрали руки от оружия, продолжая, впрочем, мерить друг друга неприязненными взглядами. Трандуил подошел к оленю, выдергивая свою стрелу и обтирая ее о шкуру. Он едва успел убрать стрелу в колчан, когда из леса по одному появились трое загонщиков. Одобрительно загалдев при виде добычи, они привязали тушу к шесту и, легко подняв ношу, двинулись к месту сбора. Охотники вернулись в седла, думая каждый о своем, и направились следом.***
Берег Эсгалдуина сегодня расцветился многочисленными шатрами, готовыми принять королевскую охоту. Прибывшие заранее эльфы сновали меж столов, расставляя многочисленные блюда со снедью. Другие возились с кострами, на которых должна была готовиться добытая дичь. Но, дабы не заставлять никого ждать, на вертелах уже крутились пойманные кабанчики и многочисленные утки. Запах жаркого разносился по лесу, пересекая водную преграду и теряясь в остролистых лесах Региона. Королевский шатер возвышался на деревянном подиуме. Три ступеньки вели наверх, под светлый полог нежного кремового цвета. Расшитый золотыми листьями и цветами, он наполнял огромное помещение мягким рассеянным светом. Свод поддерживали высокие колонны, оплетенные венками из цветков хмеля и белоснежных гроздьев глицинии. Дощатый пол укрывал светло-зеленый ковер, высокие кресла для Владык стояли ближе ко входу, давая возможность наблюдать за всеобщим весельем. Разделенный на две части плотной тканью, шатер также скрывал в себе опочивальню, ведь охота должна была длиться не один день. Первые охотники начали появляться в лагере: громкие перекрикивания и смех постепенно заполняли его. У костров росли груды туш, прибавляя работы тем, кто дежурил с ножами наготове. Мелиан, любившая охоту намного меньше своего супруга, расположилась на берегу реки под сенью огромных ив, склонивших длинные косы ветвей в прозрачную воду. Несколько эльфиек из свиты расположились неподалеку, ожидая возвращения эльфов и бросая нетерпеливые взгляды в сторону леса. Нежные звуки арфы плыли по воздуху, заставляя дев то и дело бросать тоскливые взгляды в сторону музыканта. Даэрон, склонив голову и спрятав лицо в блестящих темных волнах волос, перебирал струны, пытаясь поймать мелодию, звучавшую в голове который день подряд. Лежавшая неподалеку Лютиэн задумчиво подпирала подбородок рукой, нежно улыбаясь своим мыслям. Мелодия менестреля пробуждала неясное томление в груди; рождала желание чего-то смутного — но несомненно приятного. — Скажи, Даэрон, а ты любил когда-нибудь? — Лютиэн посмотрела на вздрогнувшего менестреля, ловя на себе его удивленный взгляд. Грустно улыбнувшись, Даэрон перекинул волосы на спину, ласково глядя на принцессу. — Почему ты спрашиваешь? — он вновь тронул струны, заставляя нежную мелодию литься. — Твое сердце кто-то тронул? — Да нет, — проговорила Лютиэн, откидываясь на спину и глядя в начинающее розоветь небо. — Просто… Мне хочется испытать это чувство, ведь не зря о нем столько слагают баллад и песен. — Не слишком ли ты юна для таких мыслей? — мягко улыбнулся Даэрон, покачав головой. — Не настолько, чтобы не жаждать любви! — возмущенно приподнялась на локтях принцесса. Знала бы она, как прекрасна сейчас — с мятежно сверкающими синими глазами, иссиня-черными волосами, разметавшимися по округлым плечами и изумрудной траве. Даэрон в который раз залюбовался ею, своей недостижимой мечтой. Восторженные повизгивания девушек заставили менестреля закатить глаза: на поляне появились извечные поклонники принцессы. Едва ли он мог считать их соперниками, но ведь могло случиться и так, что Лютиэн отдаст одному из них свое сердце, изменчивое и непредсказуемое, как горные ручьи. Чего стоила одна ее влюбленность в Саэроса, нового советника Тингола! Юная принцесса нашла его «загадочным и печальным, умудренным опытом и безумно привлекательным». Даэрон с трудом смог отговорить ее открыться эльфу, убедив проверить свои чувства. И, как оказалось, не зря: спустя пару лет от увлечения не осталось и следа. Сейчас принцесса снова решила, что влюбилась, вот только не могла определиться в кого: в Трандуила или в Синголло? Менестрель терпеливо ждал, пока ветреное сердце успокоится и, наконец, заметит того, кто неотступной тенью следует за ней. Но оставаться спокойным и беспристрастным становилось все тяжелее… — Чем ты удивишь меня сегодня, Трандуил? — Лютиэн успела подняться и теперь задорно смотрела на спешившегося эльфа. Поклонившись принцессе и ее другу, тот пренебрежительно кивнул в сторону костров, куда как раз подошли ловчие с оленем. Глаза принцессы азартно вспыхнули. — Ты сам застрелил этого оленя?! — она покачала головой, оценивая добычу взглядом истинной дочери заядлого охотника. — Стрела вонзилась точно в глаз, — скромно потупившись и пряча довольную улыбку, ответил Трандуил. Келеборн весело фыркнул, вовремя отвернувшись. Хорошо, что Синголло немного отстал и не видел этого зрелища. Наклонившись и поднимая сплетенный венок из голубых маргариток, белых звездочек ромашки и зеленых колосков, Лютиэн встала на носочки, опуская его на платиновые волосы. — Разве я не заслужил ничего более? — лукаво улыбнулся Трандуил, потянувшись к алеющим совсем рядом губам. Но Лютиэн отпрянула, качая головой и заливаясь мелодичным смехом. — Одного оленя мало, чтобы заслужить поцелуй принцессы Дориата! — она подмигнула и побежала к Владычице, делавшей ей знаки. Даэрон укоризненно вздохнул, взглянув на друзей, и пошел следом. — Дождешься ты когда-нибудь, — проворчал Келеборн, — разгневаешь Владыку и отправишься куда подальше… — Не вижу никаких причин для гнева Элу Тингола, — высокомерно расправил плечи Трандуил, задирая украшенную венком голову. — Разве я недостаточно знатен для его дочери? Из нас бы вышла отличная пара! — Ну да, и дети были бы черноволосые в белую полосочку, — усмехнулся Келеборн, толкая локтем друга. Тот нахмурился было на секунду, но вмиг его лицо прояснилось, и он громко расхохотался.***
— Как вам наша охота? — Тингол, вальяжно развалившись в удобном кресле, посмотрел на сидящего рядом Финрода. — Давно я так не развлекался, — искренне заявил Финрод, обводя взглядом веселящихся эльдар. Смех, казалось, не замолкал ни на минуту, улыбки не покидали лиц. Музыканты без устали играли в нескольких концах лагеря, сливаясь в непрерывной мелодии, призывая то танцевать, то петь. — Я рад этому, — кивнул Владыка, — но я до сих пор не услышал ни слова о причинах, заставивших вас покинуть Валинор. Маблунг и Даэрон были на Пиру Объединения у озер Эйтель Иврин. Но и они принесли вести лишь о сумасбродной клятве феанорингов. Неужто и вас увлек своими идеями Феанаро? И почему тогда вы не приплыли сразу с ними? Или у брата моего недостаточно кораблей? — Кораблей у Ольвэ достаточно, — после непродолжительного молчания ответил Финрод, лихорадочно раздумывая, как рассказать Владыке Дориата о произошедшем в гаванях Альквалондэ. — Тэлери — превосходные кораблестроители, а синдар, как я вижу, незаурядные архитекторы! Я поражен Менегротом! Довольно улыбнувшись, изрядно захмелевший Эльвэ моментально переключился на любимую тему, описывая Финроду поэтапно строительство подземного дворца. Невольно заинтересовавшись, тот внимательно слушал короля, изредка вставляя свои комментарии по поводу того или иного момента. Склонив друг к другу белую и золотую головы, Владыка синдар и глава Третьего Дома нолдор забыли обо всем, возбужденно размахивая руками и споря о методах строительства. Смех постепенно стихал, музыка давно перестала зазывать в танец, тихонько плывя меж высоких трав. Крохотные светлячки загадочно мерцали под ногами. Большинство эльфов давно разбрелось по шатрам, но оставались и те, кто продолжал сидеть у костров, тихо перебирая струны арфы или лютни, напевая песню — друзьям, возлюбленной или жене. Были и те, кто уснул прямо у огня, и заботливые товарищи, оттащив приятеля подальше от костра, накрывали его плащом и возвращались в тесный круг. Трандуил щурился на пламя, шевеля веткой крупные угли. Затем, отложив ветку, взялся за маленькую палисандровую лютню и тихонько запел, легко складывая слова в простые строчки; пальцы запорхали, перебирая двойные струны, прижимая к широкому грифу: — В кронах, как в ладонях — свет; Трав медвяный перезвон. Темноствольный Нелдорет, Златолистый Регион. Прошумел, как летний дождь, Все печали прочь унес Ни́врим — край дубовых рощ; Бре́тиль — светлый мир берез… Яркий свет превратил его зрачки в крохотные точки в прозрачно-голубых глазах; отсветы огня плясали в волосах, падающих на лютневый гриф c накладкой из черного дерева. — Оплетет узором тень Самоцветный твой наряд; Златолиственную сень Крон твоих, о Дориат… Синголло лежал рядом, внимательно глядя в костер и подперев голову ладонью. Келеборн ускользнул куда-то, невразумительно пробормотав что-то о зове природы. — Слышу твой упрямый зов, Шорох, шелест, птичий свист: Я — дитя твоих лесов — Корень, стебель, ветвь и лист… Сплетающий льющиеся из сердца слова в простые строфы голос замер, и вслед за ним искрами, улетающими в ночную тьму, угасла мелодия. Эльфы сидели тихо, думая каждый о своем. Время от времени Синголло кидал задумчивый взгляд на венок, все еще лежавший на голове у соперника, и тихонько вздыхал. Наконец, Трандуилу это надоело. — Ты долго еще собираешься прожигать дыру в моей макушке? Поверь, венок, сплетенный дочерью майэ, будет свежим еще очень долго, — он улыбнулся, отметив, как дернулся лежащий рядом друг. Трандуилу нравилось злить Синголло, невзирая на то, что они крепко дружили до тех пор, пока оба не решили, что влюблены в Лютиэн. С тех пор дружеские подначки все чаще подходили к грани, после которой, казалось, вернуться к привычному общению вот-вот станет невозможно. Но сегодня вечером Синголло ссориться не хотелось, и он ответил скорее по привычке, нежели со злости: — У Даэрона таких несколько десятков. Я бы на твоем месте так не хвалился, — он поднялся, садясь рядом, и потянулся за высокой бутылью. — Где твой отец? Я не видел его сегодня, — Синголло, плеснув вина в кубок, передал бутылку Трандуилу, который охотно повторил его действия. Наполнив кубок, эльф поставил вино рядом, облокачиваясь на вытертый временем ствол дерева, принесенный водами реки после какой-то особенно сильной бури. — Они не приедут, — Трандуил поднял голову наверх, глядя в небо и задумчиво улыбаясь. — Отец сказал, что ему надо закончить кое-какие дела. Но я думаю, они с мамой просто хотят побыть одни. Дворец сейчас пуст, никто не потревожит с распоряжением или срочным докладом… — Любовь… — беззлобно усмехнулся Синголло. — Будет ли у нас так? — Будет, — в тон ему ответил Трандуил, снова прикладываясь к кубку. — Вот только с кем? — Интересный вопрос, — хитро улыбнулся друг, доставая из-за ствола очередную бутылку.***
— Никак не могу привыкнуть к этому свету, — задумчиво проговорила Алатариэль, поднимая голову и глядя на сияющую Итиль. Они с Келеборном отошли от лагеря и медленно брели теперь вдоль берега, слушая тихий, как шепот, плеск волн. Ночь дышала таким благостным покоем, что даже говорить не хотелось. — Расскажи мне, какой он был, — попросил Келеборн, останавливаясь и глядя на эльдиэ. Та послушно остановилась, задумчиво улыбнувшись. Она смотрела на него, но не видела. Келеборн зачарованно наблюдал, как зажглись нездешним светом ее глаза, не отражая, а поглощая и приумножая свет ночного светила. Алатариэль мягко улыбнулась и заговорила. — Представь себе свет, собранный у всех звезд, что сейчас сияют на небе, — собрав его полностью, до последней капли. Потом добавь к нему все серебро Итиль, погрузи мир в непроглядную тьму, а потом выпусти свет наружу. Мягкий, мерцающий, живой. Он будто дышит, укрывая землю, погружая ее в сон, накрывая теплым покрывалом… Алатариэль замолчала, грустно вздохнув, и посмотрела на Келеборна. Тот стоял, не в силах отвести от нее взгляд, завороженный блеском бездонных голубых глаз. Больше не существовало лагеря, эльфов, поющих что-то вдалеке. Были только этот лес, река, луна и они, замершие на берегу.