хххххх
Майкрофт приподнимает бровь, листая лондонский отчет Антеи с подробным описанием климата внутри приемных семей, куда разместили похищенных детей, пока на фоне что-то бормочет Коннор, рассматривая лондонский пейзаж за окном. Прискорбно осознавать, и это наименее любимая часть его работы, но Майкрофт может лишь благодарить судьбу и подробные разведданные, что Шерлока, Джона и Коннора не постигла та же участь. — Неееет, — кричит Коннор, когда они проезжают мимо парка, не останавливаясь. Майкрофт явно совершил ошибку, взяв его вчера покормить уток, о чем Шерлок, конечно, никогда не узнает, но с тех пор мальчик не прекращает попытки начать крякать. И да, детское автокресло стало уже привычным атрибутом его правительственного автомобиля, что выглядит довольно странно. Блок для стаканов в подлокотнике заднего ряда также облюбовали запасные бутылочки для питья, пакетик чипсов для чрезвычайных ситуаций, лежащий рядом с заряженным пистолетом. Майкрофт Холмс делает все на благо своего младшего брата. Непрекращающийся лепет и недавно приобретенные следы от сока — все стоит этого, особенно когда мальчик пораженно вздыхает, стоит им только подъехать к 221В. — Па! — кричит малыш, проводя липкой ладошкой по окну, маленькие ножки от восторга болтаются в воздухе, отчаянно пытаясь высвободиться из плена британского правительства. — Да, да, твой отец внутри. На самом деле их там двое, — протягивает Майкрофт, убирая телефон в карман и протягивая руку, чтобы отстегнуть ребенка. Коннор машинально тянет ручки, готовый оказаться в руках Майкрофта с радостным возгласом: — Тя! — и это настолько близко к «дяде», насколько ему удалось, к большому огорчению Шерлока. Он постоянно давал ему прозвища, ведь в последние несколько дней они часто бывали вместе. — Да, да, — подтверждает Майкрофт, стараясь выглядеть серьезнее, чем надо. Он не держал таких маленьких детей с тех пор, как ему было восемь, и этим ребенком был Шерлок. Это… достаточно символично. — Па, па, па, па, па, па, — повторяет мальчик снова и снова, пока водитель вытаскивает из багажника сумку с подгузниками и следует за ними до двери. Лепетания продолжаются до того момента, пока они проходят через коридор и поднимаются по лестнице. Коннор начинает ерзать сильнее по мере того, как они приближаются к гостиной. В доме стоит гробовая тишина, но Майкрофт догадывается, что обитатели просто прислушиваются, ожидая его прибытия. Сначала он замечает Лестрейда, стоящего у стола с широченной улыбкой на лице, так что даже угрюмому правительственному агенту пришлось затаить дыхание, ожидая дальнейший действий. И действительно, в тот же момент, когда глаза Коннора находят Джона лежащим на диване, вздох срывается с его губ, и он практически вырывается из рук не в силах больше сдерживать эмоции. — Па! — плачет Коннор, и Шерлок подбегает как раз вовремя, чтобы подхватить его и прижать к груди, относя к дивану. — Теперь будь потише, да? — тактично произносит Шерлок с ноткой отеческой заботы, что еще больше удивляет Майкрофта. — Папа ранен. — Бу-бу? — спрашивает Коннор, с любопытством разглядывая фиолетовые пятна и синие круги под глазами, все еще украшавшими лицо Джона. — Да, бу-бу, — отвечает Шерлок, — но все в порядке. — Он наклоняется, держа ребенка будто супермена, кладя его аккуратно на грудь Джона. — Проследи, чтобы он не пнул тебя под ребра. — Здравствуй, любовь моя, — шепчет Джон в волосы мальчика, нежно целуя его в лоб. — Я скучал по тебе. — Па, — бормочет Коннор, забираясь еще выше по груди Джона (что вызывает ворчание и вздрагивание у доктора), утыкаясь лицом в шею мужчины. И вот так они и лежат вдвоем: человек, который спасал его брата больше раз, чем Майкрофт мог сосчитать, и ребенок, который был выбран только из-за цвета волос и непослушных кудрей, какие были у его брата; склонность Джона к формированию привязанностей и любопытство Шерлока к миру в целом. Что означает, что он, вероятно, вырастет таким, вобрав лучшее, что было в них обоих: храбрым, но добрым. Расчетливым, но заботливым. Если, конечно, все пойдет по плану. Шерлок прочищает горло, проходя мимо него на кухню, и Майкрофт воспринимает это как намек на то, что он должен следовать за ним, так что они сворачивают за угол, слегка прикрывая раздвижные двери. — Хм, Коннор выглядит хорошо, — бормочет Шерлок. — Похоже, ты хорошо о нем заботился. Майкрофт хмурится, а его брат демонстративно смотрит куда угодно, только не на него. — Да, конечно. Он очень приятный и спокойный ребенок. И ты бы сам знал это, если бы проводил с ним больше времени. — Я пытаюсь сказать спасибо, — стонет он. — Не мог бы ты избавить меня от этого унижения, просто скажи "Всегда пожалуйста", и мы пойдем дальше? — Всегда пожалуйста, — быстро отвечает Майкрофт, избавляя их обоих от сентиментальной болтовни, которую, кажется, стала чаще проявляться в них после долгого присутствия Джона Уотсона в их жизни. — Дети уже пристроены? — спрашивает Шерлок, на что Майкрофт выгибает бровь. Это вопрос, который он никогда бы не задал всего несколько месяцев назад. Это вопрос, который даже не возник бы в его гениальной голове. — Да. Двое — с бабушкой и дедушкой. Один — с тетей. Шерлок кивает и мягко улыбается слыша, когда Джон смеется на тем, что явно учудил Коннор. — Мы могли бы сделать больше, — бормочет он, заставляя Майкрофта хмурится. — Ты уже достаточно сделал. Шерлок качает головой, но Майкрофт поднимает руку, чтобы остановить поток самобичевания. — Ты спас Эдгара Эббота и Дэниела Хэнсона. Они явно были бы их следующей целью. И жертвы продолжались бы во имя игры, просто чтобы заставить вас играть вместе. Шерлок направляется к двери, и Майкрофт следует за ним, наблюдая, как брат смотрит за Джоном и Коннором, свернувшимися калачиком на диване, и Грегом читающим какую-то глупую книгу вслух. — Джон в порядке. Коннор в порядке. Это была хорошо проделанная работа, Шерлок. Его брат медленно поворачивается к нему, самодовольная улыбка играет на его губах. — Уж… не гордость я слышу в твоем голосе? — Давай не будем на этом зацикливаться, ладно? — просит Майкрофт, закатывая глаза, прежде чем снова сосредоточиться на этой миролюбивой картине в гостиной. Вот оно, думает он. События следующих нескольких часов определят будущее его брата и доктора Уотсона, и нет ничего — ни манипуляций, ни мольбы в последнюю минуту, ни направляющей руки, — что он мог бы использовать, чтобы помочь Шерлоку сейчас. Он все осознает и делает так интуитивно. Хотя, возможно, не совсем так. Коннор поднимает голову, и его пристальный взгляд скользит по лицу Джона, брови сведены вместе, а кончик язычка слегка высунут. Его мизинец тянется вверх и нежно проводит по повязке закрепленной на голове Джона. — Оу? — Маленький «оу», — отвечает Джон, уже привыкший к тому, что ребенок говорит так по-детски. Но затем Коннор снова встает и небрежно целует рану Джона, отстраняясь и твердо кивая, как будто говоря, что теперь все лучше. Да, думает Майкрофт, снова наблюдая, как Шерлок наблюдает за Джоном. Теперь все действительно лучше.хххххх
Голова Коннора тяжело лежит на плече Шерлока, когда тот осторожно поднимается по ступенькам в недавно переоборудованную детскую, пока спящий малыш пускает слюни на пуговицу стоимостью 150 фунтов. Честно говоря, он не может быть такой задницей, не то, чтобы его заботило подобное, но это внутреннее замечание является чем-то новым. Он опускает перила кровати и наклоняется, чтобы осторожно положить ребенка на матрас. Коннор шевелится, протягивая маленькие ручки, чтобы схватить призрачные сокровища, прежде чем снова улечься. Шерлок выдыхает и на мгновение останавливается, убирая прядь кудрявых золотистых волос с бледного лба мальчика. Он мог бы привыкнуть к этому. Семье. Ребенок спит, вода кипит в чайнике, а Джон внизу (подстрелен, да, но все равно на расстоянии вытянутой руки). Шерлок еще до этого понял, что у него начался совершенно новый опыт, когда в доме есть ребенок, поэтому при виде затухшего камина, Шерлоку приходится бежать обратно, прежде чем Джон попытается сам и нанесет себе еще одну травму. Он должен сам догадаться, что этот упрямец решит ставить других превыше себя. — Что это ты делаешь? — шипит Шерлок, возвращаясь обратно, только уже слишком поздно. Джон придвинул их кресла друг к другу и рухнул в свое, положив ноги на кресло Шерлока, которое стояло напротив, как в ту пьяную ночь много-много месяцев назад. — Ах, — самодовольно вздыхает Джон. — Намного лучше. — Ты не должен этого делать, — Шерлок хмурится, яростно тыча кочергой в огонь, несмотря на то, что, похоже, Джон уже сделал это, прежде чем самому переставить мебель. — Я уже устал от дивана. Это был предел. И потом я только разорвал два шва. — Что? — кочерга со стуком падает на пол. — Шерлок, я шучу, — отвечает Джон по-доброму глядя на него. — Чертовски больно, но сейчас мне гораздо удобнее.- Он шевелит пальцами на ногах, покоящимися на кресле Шерлока, чтобы доказать это. — Иди садись. — Нет, — раздраженно отвечает Шерлок. — Я предпочел бы диван. — Ну, если ты уже встал… — Джон замолкает, вытягивая шею, а Шерлок проследил за его взглядом до шкафа, где хранилось виски, и тут же качает головой. — Ни в коем случае. Ты принимаешь достаточно много обезболивающих, что тебя свалит одной каплей. — Чуточку. — Ты же врач. — Поэтому я знаю, что капелька меня не убьет. — Джон скрещивает руки на груди и хмурится. Это немое противостояние, но Джон ранен, и Джон, ну, Джон, так что, конечно, он выигрывает. С раздражением Шерлок тащится на кухню и рывком открывает шкаф, вытаскивая бутылку и наливая два стакана — себе и один Джону. — Теперь доволен? Джон делает глоток и стонет от блаженства. — Очень. Шерлок осторожно приподнимает лодыжки Джона и садится в кресло, позволяя ногам другого мужчины лежать у него на коленях. Джон мягко улыбается ему, и Шерлок откашливается, делая вид, что внезапный румянец на его щеках вызван глотком алкоголя, к которому тот еще даже не притронулся. Воздух становится тяжелым, они молчат — у них не было ни минуты наедине с той первой ночи в больнице, когда Джон прошептал: «Останься», и Шерлок подчинился. На самом деле он сделал гораздо больше. Сказал намного больше: — Я люблю тебя. Шерлок думает (надеется), что Джон был в сильном наркотическом ступоре, чтобы помнить это признание, но он также никогда не упоминал о том, как это его обручальное кольцо волшебным образом появилось на пальце уже на следующее утро. Сейчас Шерлок наблюдает за танцующим пламенем в отражении обручального кольца, когда Джон поднимает стакан и подносит ко рту. Естественно, Джон не единственный, кто все еще носит кольцо, и Шерлок сам чувствует его вес, как якорь, тянущий его вниз, в бездну. — Правда или вызов, — бормочет Джон после паузы, и Шерлок фыркает. — Ты, должно быть, шутишь. — Быть подстреленным означает, что раненый может выбрать игру, — говорит тот, мягко пиная Шерлока ногой. — И уж точно не в Клюедо. Так правда или вызов. — Ладно, — обреченно вздыхает тот. — Вызов. — Серьезно? Ты осмелишься? Так, черт, теперь мне следует что-то придумать. Я мог поклясться, что ты выберешь правду. Хорошо… — он хмурится и допивает остатки чая из своей, по общему признанию, маленькой кружки. — А если нет? — Ты должен. Правила игры. — Придурок, — бормочет Шерлок, но все равно встает, Джон закидывает ноги на стул и выхватывает стакан из его руки. Шерлок весь вечер цедил свой напиток и в его стакане все еще полон. Похоже, что этой странной ночью, напитки по крепче им обоим не повредят. Слишком много всего происходит. — Вот, — отвечает он, засовывая наполненный стакан обратно в руку Джона. — Правда или вызов. — Правда, — отвечает Джон, когда Шерлок снова садится, положив ноги на колени. — Мне никогда не нравились твои подружки. Джон отрывисто смеется. — Это неправда. Это факт! — Такие дела. — Даже Сара? Шерлок на мгновение задумывается. — Сара была терпимой. Прекрасно пережила похищение. Джон хмыкает в знак согласия. — Кстати, когда я говорю правду, это означает, что ты должен задать мне вопрос, на который я должен ответить правдиво. Ты не можешь просто выпалить любую очевидную вещь, независимо от того, насколько это актуально на самом деле. Шерлок лукаво улыбается. — В следующий раз. Джон смеется и немного наклоняет стул, упираясь пальцами ног в бок Шерлока. — Правда или вызов. — Правда, — отвечает он, хотя это больше похоже на карканье. Джон опускает взгляд, не переставая улыбаться, Шерлок догадывается, о чем тот собирается спросить, и это может изменить ход вечера. — Почему ты так хотел, чтобы я простил Мэри? — Джон, мы это уже проходили… — Почему, Шерлок? И на этот раз я хочу получить правильный ответ. Он вздыхает и снимает ворсинку с носка Джона. — Я сделал это, чтобы защитить тебя. И… — он поднимает глаза, — я действительно думал, что она сделает тебя счастливым. — Она никогда не смогла бы сделать меня счастливым, — зло парирует он. — Не после того, что она сделала. — Ты простил меня за то, что я спрыгнул со здания, — говорит Шерлок, стараясь не обращать внимания на то, как Джон все еще рефлекторно вздрагивает при любом упоминании его падения. — Я полагал, что ситуация с Мэри будет развиваться примерно так же. Джон наклоняет голову. — Да, но ты сделал мне больно. Шерлок хмурится, не обращая внимания на боль в груди. — Я все прекрасно понимаю. И что? — Мэри причинила тебе боль. Они смотрят друг на друга, пока сердце Шерлока стучит так быстро, пытаясь перекачать кровь к органам и конечностям, которые, как он убежден, просто оцепенели. Ох. Да, сценарий вечера определенно изменился. — Правда или вызов? — наконец шепчет Шерлок, и Джон немедленно отвечает: — Правда. Он на мгновение прикусывает губу, потому что что-то эта мысль постоянно беспокоит его. И поскольку Джон делает еще один большой глоток, а игра требует вопроса и ответа, теперь кажется, что это самое подходящее время, чтобы спросить об этом. — Ты когда-нибудь сомневался в том, что я приду за тобой? Джон выглядит удивленным. — На складе? Нет. — Неужели? — Никогда. — Но мы же поссорились. Я сказал…я сказал такие ужасные вещи. — Шерлок, — начинает тот, подталкивая его пальцами ног, чтобы убедиться, что он слушает. — Это не первый раз, когда мы говорим друг другу ужасные вещи, и я уверен, что не последний. Но знай: ничто не заставит меня поверить, что ты не вернешься домой. И ничто из того, что ты скажешь, не удержит меня от того же самого. — Он снова прижимает ногу к грудной клетке Шерлока. — Понял? Но Шерлок может только кивнуть, горло слишком сжалось, чтобы ответить чем-то словесным. Они замолкают на мгновение, каждый поглощает все, что было сказано, и Шерлок не может количественно оценить облегчение, которое он чувствует, зная, что Джон всегда вернется. Несмотря ни на что, Джон будет здесь, как и всегда. — Правда, — наконец говорит он, спасая Джона от вопроса. В конце концов, время для смелости, кажется, закончилось. Джон прочищает горло и украдкой вытирает лицо тыльной стороной ладони. У него, по крайней мере, есть преимущество списывать любые непредвиденные драматические проявления на наркотики и боль. У Шерлока есть только выпивка и целая жизнь подавленных эмоций, чтобы как-то увернуться. — Ты хотел сказать что-то еще перед отлетом после падения? — наконец задает вопрос Джон, и теперь Шерлок очень сожалеет об этой игре. Его молчание побуждает Джона дополнить вопрос. — Я имею в виду, что это не могло быть, что-то вроде: «Шерлок на самом деле женское имя. — Не это. И да, хотел, — шепчет он, ходя по грани, так что Джон улыбается то ли с надеждой, то ли от грусти. — И что же это было? Шерлок качает головой, испытывая огромное облегчение от того, что фраза Джона дала ему выход. — Теперь моя очередь. Правда или вызов. — Ах ты ублюдок, — ухмыляется Джон, но совершенно безобидно. — Правда. Шерлок затаил дыхание, шепча слова, чтобы они как можно мягче приземлились на уже потрепанную внутреннюю броню Джона: — Ты винишь меня в смерти своей дочери? Улыбка тут же сползает с лица Джона, и он с трудом сглатывает. — Нет. Боже, нет, Шерлок.- Он садится, кряхтя от боли, и ставит ноги на пол. Шерлок остро ощущает нехватку тепла у себя на коленях. Он всегда задавался этим вопросом. Аделина Элизабет Уотсон прожила всего месяц, прежде чем семена, которые Мэри разбросала по миру, выросли, чтобы заманить ее в ловушку, приведя за собой Эдди. Звонок от Майкрофта поступил в 1:07 в воскресным днем: — Он нуждается в тебе сейчас, больше, чем когда-либо. И Шерлок ответил на вызов, приведя Джона домой и ухаживая за его ранами, как видимыми, так и невидимыми, насколько мог. — Если бы я кого и винил, — говорит Джон, возвращая Шерлока в настоящее, — так это Мэри. И если бы я действительно хотел самобичевания, то я бы винил себя. Но только не тебя. Никогда. Ладно? В его глазах отражается правда, сияющая рядом с чем-то еще, но Шерлок слишком напуган, чтобы озвучить. Он кивает и делает еще один глоток виски. Проглатывая и начиная влюбляться в этот вкус. — Правда. Джон улыбается, но во взгляде грусть. — Ты бы действительно вернулся через шесть месяцев? Он выдыхает и медленно качает головой. — Нет. — Нет? — спрашивает Джон, не понимая. — Это заняло больше времени? — Нет, я имею в виду, что вообще не вернулся бы. — Он облизывает губы и смотрит на стакан в руке. — Это была самоубийственная миссия. — Что? — глаза Джона широко раскрыты, и он с ужасом смотрит на Шерлока так уязвимо, что выглядит неуместной на этом измученном в битвах лице. — Я должен был умереть в Восточной Европе. Майкрофт дал мне шесть месяцев. Неплохо. Джон открывает рот, но ничего не выходит, на лице ужас и он никак не может принять эту информацию. Затем его взгляд ожесточается, когда он внезапно спрашивает. — Ты хотел бы умереть на этом самолете? — Это два вопроса, — указывает Шерлоку, но в глазах Джона слезы ярости, которую он не видел уже довольно давно. — Мне наплевать, Шерлок Холмс, ты хотел покончить с собой в том самолете? — Да, — наконец шепчет он, и лицо Джона морщится. Он откидывается на спинку кресла и закрывает лицо руками, дыхание становится прерывистым, атмосфера накаляется. Шерлок хочет протянуть руку, положить ладонь на его колено или убрать одну из этих дорожек слез на щеке, но не делает этого. Он ждет, пока Джон соберется с силами и вновь взглянет на него. — Никогда больше так со мной не поступай. Ты не пойдешь туда, куда я не смогу последовать за тобой. Ты меня слышишь? — Его тон — перед ним снова капитан Уотсон и Шерлок может только кивнуть. — Только если ты ответишь тем же, — отвечает он, указывая на джемпер Джона, под которым скрывается пулевое ранение и множественные переломы. — Согласен, — выдыхает Джон, с шипением протягивая руку и кладя ее на колено Шерлока. — Утверждено. Правда или вызов. — Теперь моя очередь. — Мне все равно. — Джон улыбается, на что Шерлок фыркает. — Действие. — Он не уверен, почему говорит это, но рука Джона все еще лежит на его колене, и он испытывает искушение узнать, к чему все идет. — Иди сюда, — тихо говорит Джон, нежно дергая Шерлока за штанину. — Серьезно? — он проглатывает комок в горле, сердце начинает биться учащённо. — Сними рубашку. У Шерлока сводит живот, но Джон не может иметь в виду то, что думает. Мог ли он иметь это в виду? — Доктор Уотсон, вы пытаетесь меня соблазнить? Джон смеется, несмотря на дикую ситуацию и тянется к руке Шерлока. — Я не могу поверить, что ты только что пошутил, используя такие избитую фразу… — он замолкает и вздыхает, — но мне нужно, чтобы ты повернулся, — тихо заканчивает он. Шерлок резко выдыхает: — Технически это два вызова. Сегодня ты становишься очень жадным. — Шерлок… — Да, — огрызается он, прежде чем продолжить более спокойно. — Да, хорошо. Он стоит на ограниченном пространстве между двумя стульями и медленно расстегивает пуговицы на рубашке. Джон наблюдает за работой его пальцев, они встречаются взглядом и молча спрашивает «Хорошо?». И он это происходит. Он так долго скрывал, что ему нужен кто-то, кто разделит это бремя. А Джон всегда был целью. Теперь расстегнутая рубашка скользит по его плечам и падает на пол; он дрожит из-за вечерней прохлады, прежде чем медленно повернуться и обнажить спину для прилежного, тщательного осмотра Джона. Сначала он слышит резкий вдох — в конце концов, Джон видит шрамы только во второй раз. Даже ухаживая за ним после пулевого ранения, Шерлок был дотошен. Но теперь его тщательный план был разорван на куски, когда нежное прикосновение Джона легло на его бедро, притягивая его немного ближе к креслу. Грубая подушечка его пальца проводит по шраму от ножа и порезу; ожоги и отметки от пуль и швы, как будто тот пытаясь залечить каждую рану, которую никто не смог обработать. — Правда, — шепчет Шерлок, потому что знает, что Джон все равно спросит. Это дает ему зеленый свет. — Что случилось в Сербии? — тихо спрашивает он, и Шерлок медленно выдыхает. — Только не сегодня.- Его пальцы находят руку Джона на бедре и крепко сжимают. — Когда-нибудь, но… не сейчас. Джон прижимается лбом к пояснице Шерлока и жарко дышит на его кожу. — Ладно, — бормочет тот, отстраняясь и потирая большим пальцем бедро Шерлока. — Хорошо. Шерлок поворачивается и натягивает рубашку, прежде чем запустить пальцы в седеющие волосы Джона. — Правда или вызов.» Мужчина улыбается и трет усталые глаза, алкоголь, наркотики и эмоции, наконец, берут свое. — Вызов. — Ты должен включить это, — говорит Шерлок, кивая на телефон, все еще лежащий на боковом столике, куда Лестрейд положил его вместе с вещдоками утром. Джон улыбается. — Зачем? Думаешь, кто-то пытается связаться со мной? Потому что я уверен, что единственные люди, которые могли потерять меня со мной — это ты, Лестрейд и Майкрофт. Ты здесь, Лестрейд все еще занимается расследованием, и Майкрофт, вероятно, подслушивает все, о чем мы говорим. Но Шерлок молчит, даже не смеясь над шуткой про Майкрофта, поэтому Джон выполняет его просьбу, и включает телефон; глаза расширяются, когда мобильный начинает вибрировать от множества входящих сообщений. Шерлок знает, что в них и в каком порядке они были отправлены, поэтому просто сидит и наблюдает, как все эти написанные слова влияют на настроение Джона: Ты ушел три часа назад и сорок семь минут. Это отвратительно. — ШХ Я боюсь, что перешел границу послушай сообщение на голосовой почте. — ШХ Как ты знаешь, я предпочитаю смс-ки. — ШХ Если ты не в смертельной опасности, мне нужно одно сообщение или звонок от тебя. — ШХ Не делай этого со мной. Пожалуйста. — ШХ Нам нужно допить молоко. Оно испортились к тому времени, когда мы вернемся домой. — ШХ Я сам куплю его, если ты придешь. Идет. Что насчет такой взятки? — ШХ Я нуждаюсь в тебе. — ШХ Я буду смотреть на этих супергероев и те фильмы, которые ты. — ШХ Если я уже скучал из-за Джеймса Бонда, я уверен, что могу немного поскучать за просмотром Мстителей. — ШХ Дурацкое имя, кстати. -ШХ Вернись обратно. — ШХ Я люблю тебя. Я нуждаюсь в тебе. Вернись обратно. — ШХ Он наблюдает за тем, как Джона проглатывает, когда он дочитывает до конца; наблюдает, как дрожат руки и двигается большой палец, когда тот прокручивает сообщения во второй раз. — Шерлок, — выдыхает он, наконец поднимая глаза и прижимая Шерлока к креслу, на котором тот сидит. — Я думал, мне это приснилось. Я думал, что мне только показалось, что ты произносишь эти слова. Шерлок качает головой и соскальзывает с кресла, чтобы встать на колени у ног Джона. Глаза другого мужчины расширяются, и тот немного истерически хихикает. — Ну, я никогда не думал, что увижу такое зрелище. — Спроси меня еще раз, — бормочет Шерлок, наклоняясь и вертя пальцем по бедрам Джона поверх брюк. Джон хмурится в замешательстве, прежде чем все встает на место, черты лица смягчаются и снова эта улыбка полная надежды. — Что ты хотел сказать в взлетной площадке? Шерлок сглатывает один раз, затем второй, прежде чем рука Джона опускается, чтобы соединить их пальцы вместе. — Я очень влюблен в тебя. Джон издает звук, который может быть смехом, но, скорее всего, всхлипом, и наклоняется вперед, насколько позволяют его раны, хватает Шерлока за рубашку и притягивая ближе. — Я тоже тебя люблю, — удается сказать ему, прежде чем их губы соприкасаются, твердые и в то же время мягкие. Настойчивый и в то же время терпеливые. Шерлок издает звук, который напоминает выдох, его руки хватаются за джемпер Джона, в то время как пальцы Джона пробегают по его волосам. Это все, что он хотел, и то в чем он нуждался. Но, возможно, им следует подождать, прежде чем раны затянутся, и забудется все то, что они пережили за последние несколько лет. Хотя бы для того, чтобы понять, что истинное счастье можно найти только в объятиях другого. Джон отстраняется и убирает волосы Шерлока со лба. — Я так тебя люблю, — выдыхает он, наклоняясь, поцелуя припухшие губы Шерлока. — Потерять тебя было бы невыносимо, — бормочет Шерлок, прижимаясь лицом к груди Джона и осторожно кладя руку на бинты под рубашкой Джона. Джон прижимает ладонь к груди, прикрывая такой же шрам на груди Шерлока. — Я серьезно. Не отправляйся туда, где я не смогу помочь тебе. — Обещаю, — выдыхает Шерлок, целуя Джона в лоб и поднимаясь с колен. — Пора идти спать. — Он протягивает руки, и Джон позволяет ему осторожно поднять себя на ноги. — Спать? — игриво уточняет Джон, хотя на его лице азарт. Шерлок не может не покраснеть, обнимая Джона за талию. — Спать. Мы будем более предприимчивы, когда у тебя не будет свежей раны на животе. Джон снова хихикает, но его глаза серьезны, когда он поднимает взгляд и спрашивает: — Обещаешь? Шерлок выгибает бровь; любовь, похоть и тревога борются за господство внутри него. — О, да, я гарантирую это.хххххх
Джон испытывает непомерную боль, просыпаясь, но чувствуя рядом с собой теплое тело Шерлока, испытывает странную эйфорию: теплое тело Шерлока рядом, и это уже своего рода наркотик. Он вдыхает запах его шампуня и аромат тела Шерлока, когда тот переворачивается и можно уткнуться в плечо мужчины. Голос Коннора транслируется через радио-няню, судя по всему тот ведет разговор с мишкой Паддингтоном, и это заставляет Джона улыбнуться, прижимаясь к спине Шерлока, игнорируя боль в боку. — Я схожу за ним, — бормочет Шерлок, когда крик Коннора становится громче, и Джон с любовью прислушивается к звукам, как Шерлок мчится наверх, приветствуя малыша. Вставать с постели самостоятельно тяжело, но ему удается накинуть халат, но все рушиться, стоит ему случайно споткнуться, во время включения чайника. Шерлок появляется быстро с Коннором на руках, глядя на Джона так, будто тот собрался пробежать Лондонский марафон. — Что ты делаешь? Я могу сам это сделать! — он торопится и берет чай, Коннор тянется к Джону, когда тот проходит мимо. — Нет, нет, папа ранен. — Шерлок, я могу его подержать. — А если он тебя случайно заденет? — Я справлюсь, — обещает он, желая почувствовать вес мальчика на своих руках. — Привет, любимый, — приветствует он Шерлока (неохотно), протягивая ему руку. — Ты хорошо выспался? Коннор кивает и продолжает пихать медведя Паддингтона ему в лицо, к большому удовольствию Джона. Он подходит к креслу (все еще придвинутому вплотную к креслу Шерлоку) и садится, осторожно усаживая мальчика на менее пострадавший бок. Он не знает, что будет дальше, теперь, когда дело закончено и груз, который он и Шерлок несут, можно оставить. Майкрофт, без сомнения, прибудет к ним сегодня. Как он мог подумать, что после того, как он позволил (научил) ребенка называть его «папа», Джон сможет отказаться от него? Страх, внезапно охвативший его, уже настолько силен, что он задыхается и проглатывает слезы, которые жгут глаза. Шерлок тут же оказывается рядом с ним. — Что случилось? Он тебя ударил? — Я не думаю, что смогу это сделать, — тихо признается он, когда второй ставит чашку на стол рядом с ним. — Но я устроил все так, как тебе нравится. — Я говорю не о чае. Шерлок резко вздыхает, кажется, от каждой клеточки тела исходит паника. — Я думал, ты хочешь… — Только не мы, любимый. Конечно, я хочу, что мы были вместе, — успокаивает он, беря Шерлока за руку. — Я имел в виду Коннора. Я сомневаюсь, что смогу от него отказаться, — Джон жалостливо смотрит ему в глаза. — Я не могу от него отказаться. Шерлок шумно сглатывает и делает резкий шаг вперед. — Я тоже этого не хочу. — Что? — Я… я тоже хочу его оставить. И эти шесть слов буквально вызывают короткое замыкание в голове Джона. — Что?.. — снова спрашивает он, потому что до конца не может поверить в сказанное. — Я хочу воспитать его. С тобой. Это сделает тебя счастливым. А это осчастливит меня. Джон был готов к небольшому спору, но он не ожидал, что Шерлок так просто согласится. И, конечно, Майкрофт Холмс, этот невыносимый мерзавец, выбирает именно этот момент, чтобы дать знать, что он уже на месте. — Доброе утро, — протягивает он, перекладывая ручку зонта-трости в другую руку. Коннор кричит приветственное: «Ух!». — Ты не можешь забрать его, — отвечает Джон, и даже Шерлок, кажется, встает между братом и ребенком, как бы провоцируя его вмешаться. — Не ожидали, что я приду за ним, — отвечает Майкрофт, самодовольно улыбаясь. Братья на мгновение отстраняются, общаясь молча, насколько это возможно, прежде чем Шерлок выругается себе под нос. — Ты — ублюдок. Ты это спланировал с самого начала. — Я понятия не имею, что ты имеешь в виду. — Ты выбрал идеального ребенка… — Нет, я выбрал совершенно обычного ребенка. Это ты счел его необычным, — парирует Майкрофт, но Джон думает только о личном деле, которое держит в руках Майкрофт. — Что это такое? Майкрофт лишь улыбается, чуть приподнимая папку, о которой идет речь. — Здесь документы на усыновление. Джон приоткрывает рот от удивления, в то время как Шерлок лишь бормочет: — Я всегда знал о твоей замечательной способности создавать привязанности, несмотря на мои протесты, хотя в последнее время подобное случалось редко, — отвечает он, пристально смотря на Джона, прежде чем резко отвернуться. Шерлок скрещивает руки. — Ты знал к чему это приведет в самом начале. — Да ладно тебе, Шерлок. Даже я не настолько умен. — Ты именно настолько умен, — отвечает Джон, крепче сжимая Коннора, и вызывая подобным жестом улыбку у Майкрофта. — Возможно. Но я не планировал четыре убийства в Дорсете, если вы об этом подумали. Совпадение, ей богу. — Он снова поднимает папку, как бы говоря «вы согласны»? и Шерлок поворачивается, обмениваясь взглядом с Джоном. — Можно тебя на минутку? — спрашивает Джон, на что Майкрофт удивленно поднимает брови почти так же, как на летном поле, но молча уходит, не говоря ни слова, явно направляясь вниз, с целью выпить приличного чаю у миссис Хадсон. Шерлок внимательно наблюдает за Джоном. — Я не вижу в этом проблемы. Джон улыбается и утыкается носом в волосы Коннора. Мальчик на удивление молчалив, будто понимает, что именно в этот момент решается его будущее. — Шерлок, это большой шаг. — Я это понимаю. — Неужели? Потому что только вчера вечером мы впервые признались, что любим друг друга. — Да, и что? — И теперь ты готов на совместную опеку над ребенком. — Я все еще не вижу проблемы, Джон. Он не может не улыбаться, потому что из всех ситуаций, в которых он оказывался, это, пожалуй, меньше всего вызывает удивления. Они никогда не живут по правилам, он и Шерлок Холмс. — А куда мы его поселим? — Я думаю это очевидно, что ты переедешь в мою комнату, — отвечает Шерлок, на что Джон лишь удивленно открыл рот. — Очевидно. — Ты сам сказал, что привык спать со мной в одной постели. У меня нет желания возвращаться к тому, что было. — А после он принимает уязвленный вид. — После вчерашней ночи я не думал, что ты не захочешь. — Я не знаю, — быстро включается Джон, хватая его за руку и целуя костяшки пальцев. — Нисколько не сомневаюсь. Но, Шерлок, есть большая разница между вступлением в отношения и усыновлением ребенка. Мы… мы становимся отцами. — Это я тоже понимаю. — Шерлок улыбается, и радость на его лице заразительна. И впервые Джон наконец видит, как сильно Шерлок хочет этого. — Это все меняет. Ты не можешь просто… ты не можешь внезапно просто заскучать и уйти, оставив меня одного. — Не буду. — Коннор будет на первом месте. Перед любым экспериментом, любым преступлением, любой загадкой. Иногда тебе придется пожертвовать чем-то ради другого, и Коннор должен всегда, всегда в приоритете. — Верный ответ. — Его ответ выразителен, но все еще есть крошечная часть Джона, маленькая часть, которая помнит множество обид и сердитых тирад, заброшенных обедов и позабытых соседей по квартире — все что говорит об обратном. — Шерлок… — Джон Уотсон, вы самый очаровательный человек, с которым я когда-либо сталкивался. И для меня было бы честью воспитывать этого ребенка вместе с тобой. — О, — выдыхает Джон, потому что оставшиеся капли сомнения только что были полностью развеяны. — Так… мы сделаем это? Шерлок присел на корточки перед креслом и запустил пальцы в кудри Коннора. Мальчик хихикает и тянется, чтобы ухватить Шерлока за нос. — Мы сделаем это. Взгляд Шерлока находит его, и он наклоняется вперед, чтобы крепко поцеловать его в губы, что смягчает все страхи Джона. Это обещает исполнить все надежды, которые Джон хочет. Он отстраняется, и Джон смотрит вверх, чтобы обнаружить, что Майкрофт нашел свой путь обратно к их дверному проему, всезнающий, вечно вмешивающийся осел. — Ну и что? — он спрашивает, и Джон на мгновение смотрит на лицо Шерлока-на выражение, излучающее любовь и доверие — и отвечает, не отводя взгляда. — У тебя есть ручка?хххххх
Только позже той же ночью, когда он и Джон уютно устроились рядом на кровати, пока Коннор играет на полу рядом с ними, только тогда Шерлок действительно понимает, что произошло в этот день. Он стал отцом. И у него есть подтверждающие бумаги, лежащие на кухонном столе. — Ну и как оно? — спрашивает Джон. Возможно, он почувствовал, как Шерлок внезапно напрягся рядом с ним. — Как нельзя лучше. — Ты уверен? Шерлок наконец поворачивается и прижимается лицом к шее Джона, позволяя губам задержаться. — Все еще утвердительный ответ. Джон вздрагивает, но какая бы магия момента ни творилось, оно рассеивается, когда Коннор дергает Шерлока за штанину — единственную часть его тела, до которой тот может дотянуться, — и размахивает листком бумаги. — Па? — Это для меня? — спрашивает Джон, и Коннор кивает. — Держись, — бормочет Шерлок, наклоняясь и подхватывая Коннора под мышки, чтобы передать Джону набросанный им рисунок. — Как же это прекрасно, — отвечает Джон, наблюдая и действительно подмечая перемены, хотя в этом нет особого смысла, ведь Шерлок такой же прекрасный отец. — Иди сюда, — тихо зовет он, и Шерлок протягивает ему малыша, так чтобы Джон смог поцеловать того в щеку, — спасибо тебе. Шерлок отпускает сына на пол в надежде, что тот скоро выдохнется. Ему давно пора было ложиться спать, но тот как будто понимает всю значимость этого дня. В малыше столько энергии, что Шерлоку даже пришлось вернуться в чертоги разума и убедиться, что он случайно не дал ему чай с добавлением кофеина. — Что мы скажем остальным? — неловко спрашивает Джон, на что Шерлок лишь хмурится. — О чем ты? — Я имею в виду Грега, Молли, миссис Хадсон. Посетителям. О Господи, да той же Гарри? — Мы скажем, что захотели этого. Лестрейду, Молли и миссис Хадсон — мы скажем правду. Они этого заслуживают. Кроме того, от них было бы трудно скрыть. Гарри мы сообщим то, что ты посчитаешь нужным. В конце концов, это просто твоя сестра. И клиентам, ну… Ты собираешься сообщить об этом в блоге? Джон усмехается. — Я не стану размещать пост в блоге о нашем ребенке, чтобы позволить какому-то психу прийти и использовать его. Шерлок резко вздыхает. Наш ребенок. Он наклоняется вперед и целует Джона в губы, все еще удивляясь тому, что теперь ему разрешено это делать. Даже поощряется. — Тогда мы будем разбираться в каждом конкретном случае. — Да, — отвечает Джон, по очереди обмениваясь поцелуями и переплетая их пальцы. Они замолкают на несколько мгновений, и Шерлок кладет голову на грудь Джона, прислушиваясь к ровному биению его сердца. — Думаешь, мы когда-нибудь сделаем это по-настоящему? — наконец спрашивает Джон, поднимая руку Шерлока и целуя кольцо, которое все еще сидит на его пальце. Шерлок озабоченно смотрит на него. — Я думал, это все по-настоящему. Сердце Джона начинает громко стучать, так что даже не надо вслушиваться Шерлока. — Это все настолько реально, насколько ты хочешь. Шерлок зарывается лицом в джемпер Джона, бубня куда-то в области груди. — Утром я свяжусь со своим адвокатом. Джон молчит, но его хватка вокруг талии Шерлока крепче. — Серьезно? — Ну, я попрошу Майкрофта подсуетиться. Джон смеется, а потом стонет от боли, Шерлок дает ему еще лекарства («Только парацетамол. Я хочу запомнить этот момент.»), и они снова обнимаются на кровати, на этот раз привлекая к себе Коннора. К черту детскую кроватку. Они чуть позже начнут обучать его ежедневному вечернему ритуалу. И они засыпают вот так, все втроем, в двуспальной кровати, в которой раньше спал только в один человек.