Closer To The Heart

      В пятницу у Неро забарахлила машина, которая, к слову, была чуть моложе своего хозяина. До автомастерской дотащились кое-как, и Юу справедливо полагал, что забрать вещи и отдать хозяину квартиры ключи не получится. Это было плохо: в конце концов, именно Юу просил повременить с прекращением договора аренды, чтобы иметь возможность спокойно упаковаться. Но срок действия договора заканчивался в воскресенье, а машина категорически отказывалась покидать пределы родной деревни. В сервисе к ним вышел мастер – брутальный, весь в татуировках, что так контрастировало с его голосом. Голос у мастера был похож на забавное рычание плюшевого тигра, которого когда-то давно мама подарила маленькому Юу. Проведя параллель, Юу приложил массу усилий, чтобы не засмеяться. Если же не считать забавного голоса, то этот Амано Шинджи вполне мог считаться роковым мужчиной. Он был высок, красив и глаза имел зелёные, что очень поразило Юу. - Неро-сан, прости, не получится до воскресенья, – вроде как извинялся Амано, но в его раскаяние почему-то слабо верилось. Было ясно, как день, что тратить свой выходной на ремонт дворничьего раритета этот Амано желанием не горел. Юу лихорадочно перебирал в уме варианты дальнейшего развития событий. На лице Неро неподдельная досада отразилась столь явно, что этот Шинджи счёл нужным уточнить, всё ли в порядке. - Нам завтра нужно в Йокогаму, – окончательно расстроился Неро. – Сроки поджимают, а Юу вещи нужно забрать. Такси – нереально. Общественный транспорт – тем более. Чёрт, как неловко-то, а… Амано сочувственно повздыхал, ещё раз нырнул под капот, что-то подёргал, покрутил, постучал и неожиданно предложил: - А если я договорюсь с транспортом? Юу настороженно посмотрел на мастера. Неро приободрился. - А это реально? И сколько мы должны будем? - Сочтёмся, я думаю, – засмеялся Амано и пообещал перезвонить вечером. Юу не очень-то верил этому парню, хотя Неро клялся, что Амано Шинджи по прозвищу Тора – человек надёжный и даже семейный, что у него красавица-жена и очаровательная дочурка, что он никогда никого не подводил, что… В общем, Юу сильно удивился, когда «надёжный человек» сдержал слово. По его словам, машина должна была ждать в девять утра возле автосервиса. Но Амано честно предупредил, что место только одно. Неро отчего-то распереживался и остаток вечера суетился, гремел на кухне посудой, но Юу решил не соваться – мало ли. Причина суеты стала понятна утром, когда Неро торжественно вручил Юу две коробки бенто. Юу, не ожидавший такой заботы от нового приятеля, от смущения едва смог выдавить из себя слова благодарности. У распахнутых настежь ворот автосервиса стоял огромный то ли джип, то ли грузовик, то ли танк – Юу затруднялся сказать наверняка. Чёрный монстр угрожающе возвышался над дорогой и жаждал крови наивных легковушек. Ямагучи медленно обошёл монстра, даже не удивляясь его американскому происхождению, мельком подумав, что возрастом монстр вряд ли уступает машине Неро, и только потом осмелился заглянуть в автосервис, откуда доносились знакомые голоса и заразительный смех. В помещении находились Амано и грозный пупс Огата, одетый в защитного цвета рубашку поверх майки и армейские штаны, небрежно держащиеся на узких бёдрах. Огата рассказывал что-то очень смешное, бурно жестикулировал и горящими глазами смотрел на заливающегося смехом Шинджи. Юу вежливо кашлянул, привлекая к себе внимание. Огата оборвал рассказ на полуслове и напустил на себя суровый вид. Амано своим плюшевым голосом сообщил, что всё уже готово и можно выдвигаться. И вот тут Юу испытал настоящий шок, потому что Огата попрощался с Шинджи и вальяжной походкой направился к стоящему у ворот монстру. Судя по тому, с какой лёгкостью Огата взлетел в кабину и по-хозяйски там устроился, машина явно принадлежала ему. Монстр взревел двигателем, распугав стайку птиц, лениво прогуливавшихся по крыше сервиса, и Юу очнулся. Поблагодарив Амано за беспокойство, он весьма неграциозно вскарабкался в кабину и помахал Шинджи на прощание. Монстр взял курс на Йокогаму. В кабине негромко играла музыка, и Юу вынужден был отдать должное хорошему музыкальному вкусу Огаты. Сам Огата полностью сосредоточился на дороге. Отвлекать его не хотелось, хотя висящее между ними молчание напрягало. От нечего делать Юу рассматривал пейзажи за окном. Где-то внизу проплывали легковушки, стараясь при этом держаться на почтительном расстоянии. На подступах к Сайтама образовалась пробка – далеко впереди случилась авария, поэтому стоящие поперёк дороги полицейские пропускали желающих проехать по одному. Огата высунулся в окно, оценил ситуацию и неожиданно вывернул руль влево, съезжая с трассы. - Буду я тут три часа торчать, соляру зазря жечь, – буркнул он. Монстр согласно рыкнул дизелем. Юу вцепился в ручку над дверью и мысленно составил завещание. Пупс, хоть и имел вид чрезвычайно грозный, не производил впечатления заядлого участника ралли-рейдов. Монстр весело проскакал несколько километров по пашне, оставляя далеко позади стоящие в пробке машины, и, не сбавляя хода, перешёл вброд небольшую речку. Выскочив на противоположный берег, монстр победоносно взревел и помчался дальше покорять бездорожье. - Йу-хууу!!! – завопил Огата и повернулся к своему пассажиру. – Круто, да? - Очень, – вежливо ответил не отошедший от шока Юу. – А Вы всегда так ездите? - Да Вы что, у нас же в деревне душу отвести негде! – возмутился Огата, а монстр ловко вскарабкался по небольшому склону. – Я потому и согласился помочь, что надеялся на офф-роуд где-нибудь по пути. Дома я обычно пешком хожу, а то ещё зацеплю чьё-нибудь блюдце ненароком – потом проблем не оберёшься. Это папина машина вообще-то, и я в детстве, помню, мечтал поскорее вырасти и водить её. Боялся, что она достанется старшему брату, но он, оказывается, её не любил никогда. И папа подарил её мне, когда я права получил. Это такое счастье было, честное слово! Круче даже, чем первый раз с девчонкой. Я этот первый раз даже не помню, а тот день, когда впервые сел за руль моей детки, помню по минутам. - Вы, наверное, автоспортом увлекаетесь? – поддержал беседу Юу. - Есть немного, – сознался Огата, снова выкатываясь на трассу, и резко сменил тему. – А у Вас вещей много? В багажник поместятся? Юу припомнил бесконечный багажный отсек этого монстра и уверенно кивнул. - Погодите, – спохватился он, – а гитара? Её можно в кузове перевозить? - Она в кофре или в чехле? – уточнил Огата, выворачивая на дорогу, ведущую к Йокогаме. – И что за гитара? - Акустический «Мартин». И он в чехле, – вздохнул Юу. Огата нахмурился, поцокал языком, раздумывая. - Значит, устроим так, чтобы ему было удобно, – решил он. – Я свою вообще без чехла возил – нормально, даже не укачало. - А у Вас какая? – заинтересовался Юу. - «Фендер» у меня, Стратокастер, – гордо сообщил он. Юу уважительно посмотрел на мелкого ценителя классики. – Её зовут Шестьдесят Девять. - Почему Шестьдесят Девять? – удивился Юу. Огата смущённо заёрзал в кресле. - Это личное, – коротко ответил он и покраснел. Юу решил в подробности не вдаваться, хотя про себя предположил, что, скорее всего, у Огаты реплика Стратокастера выпуска 1969-го года. Впрочем, если мелкий ценитель желает напустить лишней таинственности – ради Бога, это его личное дело. Атмосфера в кабине стала более тёплой, что порадовало Юу. Огата оказался вполне компанейским парнем. А раз есть точки соприкосновения, общаться значительно легче. И Ямагучи решил, что можно углубить знакомство. - А Вы с Амано-саном давно дружите? – спросил он. Огата заулыбался. - Ещё со школы. Он и Сага-кун – мои семпаи, – и, предвосхищая вопрос Юу, пояснил: – Сага-кун живёт и работает здесь же. Он ветеринар. У Вас дома живое что-нибудь есть? - Ну, разве что Неро, – задумчиво протянул Юу. – Но Сага-кун ему вряд ли поможет. - Зачем Вы это сказали? – залился смехом Огата и смахнул навернувшиеся на глаза слёзы. – Как я теперь здороваться с Неро-саном буду? А мне нельзя терять свой авторитет, а то совсем распоясались некоторые. - Неро любит выпить? – осторожно спросил Юу. Огата пожал плечами. - Если разговаривать с Гарой, то все любят, даже при условии, что до этого вели исключительно трезвый образ жизни, – на въезде в Йокогаму Огата заметно напрягся. – Показывайте дорогу. Уже в квартире Юу вдруг вспомнил о бенто и предложил Огате разделить трапезу. Тот согласился. За едой снова разговорились, и Огата неожиданно завёл разговор о возрасте. Узнав, что Юу ровесник Неро, он решительно заявил, что не позволит величать себя «господином» и на «Вы». Юу в ответ настоял на полной взаимности. Хирото немного поупирался, но в итоге согласился на компромисс. Вещи упаковали быстро и так же быстро перетаскали их в машину. Отдавая ключи хозяину квартиры, Юу абсолютно чётко понял, что мосты сожжены. Больше ничто не держало его в Йокогаме. Он ещё раз окинул взглядом дом, в котором жил последние несколько лет, двор, знакомый до последней щербинки в асфальте, и решительно забрался в кабину «Шевроле». Терпеливо ждавший его Огата, коротавший время за сигаретой, затушил окурок в пепельнице и посмотрел в упор. - Пути назад нет? – спросил он. Юу вздохнул, но взгляда не отвёл. Огата широко улыбнулся и завёл двигатель. – Тогда только вперёд. С понедельника Юу уже работал самостоятельно. Было тяжело. Работа продвигалась медленно. Юу изо всех сил старался собрать весь мусор до того, как приедет мусоровоз, но всё равно не успевал. Водитель мусоровоза, пожилой уже мужчина, добродушно усмехался, хлопал Юу по плечу и спокойно курил, ожидая, пока тот закончит. Стыд жаркой волной поднимался изнутри, окрашивал щёки алым, и Юу почти ненавидел себя в эти моменты. Неро по вечерам говорил, что адаптация займёт не меньше месяца, так что расстраиваться по поводу своей медлительности вроде не стоило, но Юу всё равно расстраивался. Он уставал, как собака. Первые попытки держать метлу в руках была настолько жалкими и смехотворными, что ему самому было стыдно за собственную неприспособленность к жизни. Правда, Неро, надо отдать ему должное, оказался достаточно тактичным человеком, и попросту прикрывал глаза на неловкие движения напарника. А ещё Юу страшно стеснялся своей неуклюжести, особенно когда мимо шли прохожие – всё-таки в этом районе были сосредоточены все местные храмы, так что в некоторые часы на улицах было достаточно оживлённо. Он весь внутренне сжимался и старался слиться с метлой. Но постепенно Юу понял: его просто не замечают. Да, здороваются, но как-то походя, даже не останавливаясь. И это понимание отозвалось внутри болью. Юу остервенело махал метлой, словно сметая вместе с этими мёртвыми листьями свою «столичную» шелуху, свою гордость, свои глупые желания признания, славы и научных открытий. Для него всё закончилось так же, как для этого мусора – он никому не нужен. Неро, разумеется, он об этом не говорил – не хотелось показаться слабым. Но оставаясь один на один, Юу изводил себя подобными мыслями. По вечерам Юу утешал себя тем, что сам хотел исчезнуть из Йокогамы, чтобы никто не тыкал в него пальцем и не посмеивался за спиной. Он получил то, к чему стремился, так какие претензии? По утрам Юу часто встречал Терачи – тот как раз в это время уезжал в клинику, где работал. Сначала Юу смотрел на красивого Шинью издалека, старательно делая вид, что его здесь вообще нет, а потом немного осмелел и прятаться перестал. Но Терачи никогда не здоровался – он просто выходил из дома, садился в машину и уезжал. Иногда Юу казалось, что, встань он на дороге, Шинья переедет его и даже не заметит. И тогда он решился заговорить первым. Правда, это благое начинание потерпело сокрушительное фиаско в тот же день. Юу тогда поздоровался с Терачи, а тот посмотрел, как будто сквозь него, потом едва заметно кивнул и уехал. А Юу остался переваривать это унижение. Но надежду не оставил. Хотя, конечно, в глубине души понимал, что вся эта затея отдаёт махровым мазохизмом. Изо дня в день Юу с присущим ему упорством пытался стать заметным в глазах Терачи и каждый раз наталкивался на стену равнодушия. Это было больно, но совсем уж паршиво Юу себя почувствовал, когда свидетелем этого утреннего ритуала невольно стал отец Кавамура. С отцом Ниикурой было как-то проще: тот рубил Библией сплеча, всем сулил Божьи кары, грешников сразу отправлял в геенну огненную и вообще долго не рассусоливал. А вот отец Кавамура оставался для Юу загадкой. Мягкий, вежливый, с ангельской улыбкой и нежным голосом, он словно был не от мира сего, и Юу почему-то очень боялся его огорчить или расстроить. И в этот раз, глядя вслед отъезжающей машине Терачи, Юу никак не мог себя заставить обернуться и посмотреть на отца Кавамуру. Но тот подошёл сам, положил ладонь на плечо Юу и сказал тихо: «Пойдём». И Юу пошёл. Они уселись на скамейке возле дома Окады. Юу упрямо смотрел в землю, а отец Кавамура щурился на поднимающееся солнце и молчал. А потом спросил: - Ты знаешь такого писателя – Голсуорси? - Это он написал «Сагу о Форсайтах»? – уточнил Юу. Отец Кавамура кивнул. – Я не читал, просто знаю, что есть такой писатель и книга такая. - Что ж, – отец Кавамура сложил руки на коленях и улыбнулся, – тогда это стихотворение для тебя будет открытием. Поразмысли над ним на досуге. В час, когда к божьей стекутся маслине Ослики Греции, Африки, Корсики, Если случайно проснётся всесильный, Снова заснуть не дадут ему ослики. И, уложив их на райской соломе, Полуживых от трудов и усталости, Вспомнит всесильный, - и только он вспомнит, Сердце его преисполнится жалости: "Ослики эти - моё же творение, Ослики Турции, Сирии, Крита!" – И средь маслин водрузит объявление: "Стойло блаженства для богом забытых". Отец Кавамура давно ушёл, а Юу ещё долго сидел на скамейке у дома Окады и повторял про себя это стихотворение, отзывавшееся горькой насмешкой в сердце.