Closer To The Heart

      В пятницу после обеда Юу шёл в храм, чтобы помочь брату Нишимуре навести порядок. На подходе к церковной площади его обогнала стайка ребятишек, явно куда-то торопящихся. Юу прошёл мимо дома Окады, свернул за угол и от неожиданности даже остановился. Дети под руководством отца Ниикуры расстилали пледы на ступенях католической церкви, а отец Кавамура сидел на раскладном стуле и листал книгу. Рассадив детвору, отец Ниикура вернулся к себе. У ворот его ждали человек пять подростков, что-то горячо обсуждающих. Юу подошёл поближе, поздоровался с отцом Кавамурой и предложил свою помощь подросткам. Те смутились и замолчали. - Спасибо, сын мой, но мы с ребятами справимся, – поблагодарил отец Ниикура и объяснил ситуацию: – Надоело смотреть, как мучается народ на ступенях, хотим скамейки сделать. Договорились со школьной столярной мастерской, доски купили, сейчас займёмся этим делом. И будет у нас к понедельнику облагороженная территория. Верно, дети мои? – подростки одобрительно загалдели, и отправились с отцом Ниикурой к школе. Спровадив отца Ниикуру с его шумными помощниками, отец Кавамура раскрыл книгу и начал читать. Дети слушали, затаив дыхание, и смотрели на отца Кавамуру как на божество. Юу постоял немного, послушал про жизнь английской семьи на греческом острове и побрёл к храму. Брат Нишимура чувствовал себя гораздо лучше, нежели в понедельник, и ничем не напоминал ту умирающую мартышку, выпрашивающую мандарины. Голос, правда, не до конца восстановился, но в целом можно было сказать, что брат Нишимура здоров. Сейчас он довольно бойко махал тряпкой и тихонько напевал какие-то гимны. Юу же прямо-таки изнывал от любопытства, уж очень хотелось узнать побольше про святых отцов. Брат Нишимура был к ним ближе всех, а значит, мог рассказать что-нибудь интересное и познавательное из жизни отдельно взятого «святого» семейства. Не подойдёшь же со своим любопытством к отцу Ниикуре, в самом деле, – тот запросто «прищемит нос» очередной библейской цитатой, посулит вечный субботник в Чистилище и гордо удалится, а Юу потом с этим жить. К отцу Кавамуре вообще как-то неловко обращаться, да и бесполезно. Юу чётко уяснил для себя, что если отец Кавамура не желал говорить на какую-нибудь тему, то либо стоически отмалчивался, либо ловко уводил разговор в другое русло, либо дожидался появления на сцене отца Ниикуры. Отец Ниикура немедленно изрыгал хулу на обидчика отца Кавамуры и уходил победителем. Вместе со своим коллегой, разумеется. Юу мыл полы и время от времени поглядывал на благодушного сегодня брата Нишимуру. Начинать разговор с вопросов о святых отцах точно не стоило, но ведь можно же поговорить о самом брате Нишимуре. И Юу решился. - А Вы здесь родились, брат Нишимура? – осторожно и очень издалека начал Юу. Брат Нишимура бросил на него быстрый подозрительный взгляд, не заметил ничего предосудительного и только потом ответил: - Нет, я не местный, – он обстоятельно уселся на скамейку и похлопал рядом с собой. Юу принял приглашение и через минуту уже сидел рядом с братом Нишимурой. – Я из Киото. - О-о-о! – уважительно заметил Юу. Брат Нишимура важно кивнул. - Поссорился я как-то с отцом. Крупно поссорился, – вздохнул он. – В общем, я же младший в семье, меня мама очень баловала, а когда я подрос, за воспитание взялся отец. Ну и, сам понимаешь, подростковый возраст, бунт индивидуальности… Вот я и добунтовался. Отец выгнал меня из дома. Не насовсем, конечно, а просто в воспитательных целях, но я, чтобы доказать ему непонятно что, ушёл в местный монастырь. Очень скоро я понял, что дома было лучше, но поздно – от монахов не убежишь. И я смирился. Потом много путешествовал по стране, паломничество совершил по всем храмам, а после вернулся в Киото. Меня приставили служить в одном из храмов, и всё было хорошо, пока я не начал продвигаться, так сказать, по карьерной лестнице. Мне многое не нравилось в церковной системе, и я высказывался открыто. В общем, опять бунт на корабле, – невесело засмеялся брат Нишимура. Юу сочувственно закивал. – И сослали меня сюда. Местный священник как раз умер месяца за три до моего приезда, так что всё получилось удачно. Меня здесь очень хорошо приняли. И я сам себе хозяин. - А святые отцы? – осторожно подвёл Юу к интересующему его вопросу. – Они как-то… ну… относятся к Вам… как будто Вы ребёнок, что ли… Простите, – Юу сильно смутился и опустил голову, скрывая покрасневшее лицо. - Знаю, – ничуть не обиделся брат Нишимура. – Знаю и позволяю им это. И даже временами подыгрываю, потому что им это нужно, понимаешь? – тут он подмигнул Юу. Ямагучи немедленно вспомнил свои сны. Реальность постепенно переставала быть таковой и смешивалась с иллюзиями. А ночные иллюзии постепенно приобретали вполне реальные черты. Так можно было свихнуться. - Понимаешь, – брат Нишимура пристально разглядывал статую Будды, словно на ней была написана его речь, – тут такое дело: я тебе расскажу по большому секрету, потому что ты не местный и особых друзей тут у тебя нет, а ещё отец Кавамура к тебе весьма благоволит, но ты не вздумай проболтаться. - Не-не-не, – Юу отчаянно замотал головой, – я вообще могила! - Ладно, – вздохнул брат Нишимура, – я тебе поверю. Пойдём. Через пару минут Юу уже сидел на крошечной кухне брата Нишимуры и наблюдал за тем, как мучительно перебарывает себя хозяин, явно не желая делиться с гостем конфетами. Вазочка с конфетами стояла в кухонном шкафчике, и брат Нишимура то решительно протягивал к ней руку, то снова отдёргивал и страдальчески морщился. Тут старенький электрочайник взревел словно ракета на взлёте, и брат Нишимура обернулся к Юу. - Ты печенье будешь? – спросил он с надеждой. Юу едва сдержал смех. - А я вообще печенье люблю больше, чем конфеты, – ответил он, и брат Нишимура не сдержал облегчённого вздоха. Дело пошло быстрей. Печенья брату Нишимуре было не жалко. Чайник припадочно затрясся, испуская клубы пара, щёлкнул и отключился. Брат Нишимура неторопливо заварил чай и принялся медитировать на заварку. Юу терпеливо ждал. Подгонять брата Нишимуру он посчитал невежливым. Наконец, брат Нишимура оторвался от медитативного созерцания разворачивающихся чайных листьев, разлил чай по чашкам и придвинул гостю вазочку с печеньем. - Я тебе тогда шоколадку не предлагаю? – на одном дыхании выпалил брат Нишимура и захрустел блестящей обёрткой. Юу не стал настаивать на дележе. Брат Нишимура расправился с фольгой и с жадностью вгрызся в шоколад, перемазавшись до самых ушей. На Юу невольно накатили воспоминания о том сне, и он живо представил, как бы сейчас повели себя святые отцы. Чтобы сдержать хихиканье, Юу торопливо пригубил чай. - Отец Кавамура тоже не местный, – нараспев заговорил брат Нишимура, удовлетворив потребность организма в шоколаде. – Он из Канагавы. Был музыкантом, пел в нескольких группах. Последняя даже начала набирать популярность, когда он ушёл. - Почему ушёл? – уточнил Юу. Брат Нишимура долго молчал. - Он переспал с фанаткой, та забеременела, и он вынужден был жениться, чтобы ребёнок в семье рос, – нехотя объяснил брат Нишимура. Видимо, вдаваться в такие подробности он изначально не планировал, но постепенно разошёлся и даже глаза зажмурил, смакуя подробности чужой жизни. – Её родители были настроены против него, общаться не желали категорически. А девочка эта совсем молоденькая была, да ещё и с какими-то проблемами с почками – в общем, умерла она вскоре после свадьбы, не смогли спасти. Ей, оказывается, вообще нельзя было детей иметь. Её родители обвинили его во всём, тело забрали и похоронили, но где – он не знает. Он уже после принятия сана к ним приезжал, но они его даже на порог не пустили. Он впал в жуткую депрессию, ни о какой музыке больше слышать не хотел, и посоветовали ему друзья съездить куда-нибудь, обстановку сменить. А друзья у него хорошие, один, например, хоть и известный музыкант, до сих пор сюда приезжает, навещает отца Кавамуру. А тогда отец Кавамура ткнул пальцем наугад в карту мира, попал в Италию, за полгода подкопил денег, подучил язык и уехал. А там в одном из музеев увидел какую-то религиозную картину и так впечатлился, что даже в церковь пришёл. А какие церкви в Италии? Правильно, католические. И падре ему попался молодой, сострадательный… Юу заёрзал на стуле, представив себе молодого и сострадательного итальянского падре. Брат Нишимура открыл глаза и укоризненно взглянул на своего гостя. - Как тебе не стыдно, Юу-кун, – строго сказал он и даже пальцем погрозил для пущей убедительности. – Не было у них ничего, потому что падре оказался благочестивым и всецело преданным Господу. Он наставил отца Кавамуру на путь истинный, познакомил с кардиналом этой области – и всё, поступил отец Кавамура в семинарию, отучился там, принял сан и вернулся в Японию. В столице его встретили с распростёртыми объятиями, но вскоре он не выдержал зависти и груза воспоминаний и попросился куда-нибудь в глушь. И его перевели сюда. Он тут уже лет, наверное, пятнадцать, не меньше, но я точно не знаю. А отец Ниикура приехал сюда вскоре после отца Кавамуры. Почему именно сюда – понятия не имею, а спрашивать у него, сам понимаешь, желания нет. Да мне и не особо интересно, если честно, – брат Нишимура снова включил чайник и продолжил говорить, повышая голос, чтобы перекричать рёв взлетающей ракеты. – Когда я сюда приехал, они тут уже давно обитали. Но я же приехал не просто так, а больной весь – простыл сильно, дух в зимних горах укрепляя, даже оглох на одно ухо. А святые отцы сразу меня взяли в оборот: договорились с больницей, навещали меня каждый день, подкармливали всякими вкусностями, а потом, когда меня выписали, помогли с устройством на месте. Чайник с громким щелчком выключился, но брат Нишимура продолжал драть глотку. - Храм они поддерживали в чистоте и порядке, пока он без священника стоял, потом мне кое-какую технику принесли, мебелишку, познакомили с жителями деревни… А чего это я ору? – вдруг удивился брат Нишимура, сбавив громкость, и принялся заваривать чай. – В общем, помогли мне очень, а отец Кавамура как-то рассказал свою историю, и я подумал, что он вину чувствует за собой, мучается этим, и ему нужен кто-то, о ком бы он мог искренне заботиться. Ему тогда легче, понимаешь? И я решил, что от меня не убудет, если я позволю ему эту маленькую слабость. Отец Ниикура, конечно, знает, что я частенько просто прикидываюсь беспомощным или блаженным, но закрывает на это глаза. В том, что касается отца Кавамуры, он готов поступиться многими церковными догматами. Брат Нишимура снова разлил чай и принялся методично уничтожать шоколад, а Юу задумчиво крошил печенье и думал о том, действительно ли брат Нишимура намекнул о близких отношениях между святыми отцами или ему просто померещилось. Впрочем, заподозрить отца Ниикуру в нежных чувствах к кому бы то ни было Юу просто не мог – не похож был батюшка на романтического влюблённого. - А что за дети сегодня тут? – спросил Юу. Брат Нишимура пожал плечами, дожёвывая шоколадку. - Они тут не только сегодня, – объяснил он и припал к чашке. Утолив жажду, брат Нишимура поведал о том, как в деревне едва не спрыгнула с крыши школы девочка. – Любовь неразделённая, понимаешь ли, у неё. Парень отверг и посмеялся при всех. Отец Ниикура в тот день приходил к директору школы по поводу фестиваля и как раз оказался свидетелем этого происшествия. Девочка никого не хотела видеть, грозилась спрыгнуть, если к ней кто поднимется. Отец Ниикура велел полицейским отвлекать девочку, а сам поднялся на крышу. Не знаю, как он её уговорил, но сначала она просто отошла от края, потом они долго разговаривали и вместе спустились. Она теперь часто приходит к отцу Ниикуре – я так понимаю, за советом. И после этого случая отец Ниикура регулярно ходит по школам, беседует с детьми. И отца Кавамуру с собой берёт. Дети их любят и постоянно бегают сюда. И если ссорятся с родителями, то первым делом идут в церковь или ко мне в храм. Так что в наших церквях детские голоса слышны чаще, чем взрослые. По воскресеньям и праздникам большим, конечно, сюда из соседних городов приезжают, в деревне-то прихожан немного. Ну вот, отец Кавамура детям книги читает всякие, малышам – сказки, говорит, что это полезнее, чем манга. Отец Ниикура по субботам специализируется на толковании Библии и обсуждении школьных новостей, которыми ребята с ним и друг с другом делятся. А ещё они взяли в аренду небольшое поле и выращивают там овощи всякие, а потом урожай между собой делят и домой несут. Родители довольны – дети при деле, учатся работать своими руками, видят результат и даже едят его. Разве это плохо? Я не говорю, что отец Ниикура – ангел во плоти, нет, вовсе нет. И обычные человеческие слабости не чужды ему, и удовольствия. Но суровая внешность – это не всегда суровая душа. Понимаешь, о чём я? – брат Нишимура внимательно посмотрел на Юу, и тот торопливо закивал. Да, святые отцы оказались совсем не так просты. Уходил Юу от брата Нишимуры уже в сумерках. На церковной площади никого не было, но где-то впереди слышались звонкие детские голоса – вероятно, приятели святых отцов закончили свои посиделки незадолго до этого. Путь Юу лежал в бар, где они договорились встретиться с Неро, который на этой неделе проиграл социалистическое кухонное соревнование и по этому поводу оплачивал выпивку. Юу не был завсегдатаем баров или любителем алкоголя, и этот вечер лучше бы провёл в компании святых отцов или брата Нишимуры, но портить отношения с Неро не хотелось. В конце концов, не так уж много Неро и просил – всего лишь компанию на вечер. У дома Терачи стояла машина хозяина, а сам хозяин, обвешанный многочисленными пакетами, пытался достать из кармана ключ, чтобы отпереть дверь. Ему было явно неудобно, а пакеты, вероятно, нельзя было ставить на землю, и Шинья мучился, не в состоянии справиться. Юу всего лишь предложил помощь, как поступил бы всякий воспитанный человек, но ответ Шиньи стал для него полной неожиданностью. - Не смейте трогать своими грязными руками мои вещи! – отчеканил Терачи и едва не выронил ключи. – И не крутитесь у моего дома – Вам тут не место. Я не вызываю полицию только потому, что Вы как бы дворник, хотя эту информацию я ещё не проверял. Дверь за Терачи закрылась, а Юу стоял на месте, как громом поражённый. Он не ожидал такого от Шиньи – от того самого Шиньи, который так ему понравился с первой встречи. Как бы дворник? Он тут каждое утро с метлой и мешком для мусора – и всё ещё «как бы»? Неужели он настолько подозрителен, что следует обращаться в полицию? Проверять его? Неужели он настолько опустился за эти пару месяцев? А, впрочем, чего он хотел, соглашаясь на предложение Неро? Стать местной знаменитостью? Поразить кого-то в самое сердце? Иллюзий по поводу собственной внешности Юу никогда не питал – он был некрасив и даже не симпатичен. Возможно, в нём и было когда-то какое-то обаяние, но не здесь и не сейчас. Наверное, даже святые отцы его просто жалеют, а может, им религия предписывает привечать всех сирых и убогих – кто знает. И Тора, и Хирото, и Тетсу наверняка приветливы с ним только из-за Неро. Сам по себе он вряд ли кому-то нужен. Здесь – особенно. Здесь он по-прежнему никто и перспектив стать кем-то не видно. Юу думал, что унижение – это потерять работу из-за интриг коллег, трясущихся за свои места, а потом работать грузчиком и терпеть их снисходительные улыбки при случайных встречах. Он ошибался. Оказывается, унижение – это когда тебя вообще не замечают. Юу сглотнул ком в горле и медленно побрёл вниз по улице к бару. На душе было пакостно.