Closer To The Heart

      Декабрь оказался хлопотным месяцем. Неро, ругаясь на чём свет стоит, привёз из муниципалитета приказ о подготовке к праздникам. Юу озадачился. Неро же продолжал проклинать праздники, украшения, муниципалитет и дьявольские традиции. Поняв, что от напарника ничего не добиться, кроме ругательств, Юу отправился за разъяснениями к отцу Кавамуре. В церкви было тихо и торжественно. Юу постоял на пороге, выискивая глазами отца Кавамуру, после чего неуверенно прошёл внутрь. Отец Кавамура нашёлся в своём кабинете. Судя по всему, он составлял воскресную проповедь. Здесь же присутствовал и отец Ниикура – сидел в огромном мягком кресле и читал «Рождественские повести» Диккенса. - Проходи, сын мой, – отец Ниикура смотрел на Юу поверх очков. Отец Кавамура поднял голову. – Что привело тебя в нашу скромную обитель? Желаешь облегчить душу? - Я посоветоваться пришёл, – признался Юу. – По поводу украшения закреплённого за мной участка. - А что тут советоваться? – спросил отец Кавамура, откладывая ручку в сторону, и повернулся к отцу Ниикуре. – Тут надо чай пить. Зови Кё. А мы с Юу-куном пока на стол накроем. Отец Ниикура лениво закрыл книгу и взял со стола телефон. Юу вышел из кабинета вслед за отцом Кавамурой. Брат Нишимура пришёл в гости не с пустыми руками – размеры принесённой им коробки конфет впечатляли. Конечно, половину этой роскоши слопает сам брат Нишимура, но и остальным будет где разгуляться. Юу помог отцу Кавамуре сервировать стол, хотя никак не мог взять в толк, к чему такие приготовления, раз всё равно все свои, но, видимо, отец Кавамура просто не мог по-другому. - Главное – это ёлка, – глубокомысленно заметил брат Нишимура, утаскивая из коробки самую красивую конфету. – И чтобы гирлянд побольше, – прочавкал он и отхлебнул чаю. - Не подавись, – отец Ниикура, как всегда, был настроен весьма дружелюбно. - Не оговаривай человека, – нахмурился отец Кавамура. Отец Ниикура придал своему лицу выражение святой невинности. Отец Кавамура покачал головой и обратился к Юу: – Бери, бери конфеты, не стесняйся. - Спасибо, – пробормотал Юу и скромно взял самую маленькую конфетку. Отец Ниикура ловко набрал из коробки конфеты всех сортов и высыпал их на стол возле чашки Юу. - Господи, благодарю Тебя за сына-скромника, – молвил он и крест свой погладил. Юу покраснел. Святые отцы не переставали его смущать. - А я, значит, вас уже не устраиваю? – обиделся брат Нишимура и шмыгнул носом. - Я так и знал, что он ревновать начнёт, – расстроился отец Кавамура. - Ты притчу о блудном сыне помнишь ли? – вопросил отец Ниикура. Брат Нишимура задумчиво почесал бритый затылок и сник. Судя по всему, притчи он не помнил. Отец Ниикура усмехнулся. – Для чего ты у меня взял детскую Библию, понять не могу. Если ты её не читаешь, то верни. А если читаешь, то читай вдумчиво, а не по диагонали, как нынче модно. Брат Нишимура надулся и зашмыгал носом чаще – то ли раскаивался, то ли просто страдал аллергией на притчи. Но отец Ниикура, желающий осчастливить присутствующих словом Божиим, оставался твёрд и на чужие сопли не поддавался. - У некоторого человека было два сына; и сказал младший из них отцу: отче! дай мне следующую мне часть имения. И отец разделил им имение. По прошествии немногих дней младший сын, собрав все, пошёл в дальнюю сторону и там расточил имение своё, живя распутно. Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться; и пошёл, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней; и он рад был наполнить чрево своё рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему. Придя же в себя, сказал: сколько наёмников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наёмников твоих. Встал и пошёл к отцу своему. И когда он был ещё далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его. Сын же сказал ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим. А отец сказал рабам своим: принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги; и приведите откормленного телёнка, и заколите; станем есть и веселиться! ибо этот сын мой был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся. И начали веселиться. Старший же сын его был на поле; и возвращаясь, когда приблизился к дому, услышал пение и ликование; и, призвав одного из слуг, спросил: что это такое? Он сказал ему: брат твой пришёл, и отец твой заколол откормленного телёнка, потому что принял его здоровым. Он осердился и не хотел войти. Отец же его, выйдя, звал его. Но он сказал в ответ отцу: вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими; а когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришёл, ты заколол для него откормленного телёнка. Он же сказал ему: сын мой! ты всегда со мною, и всё моё твоё, а о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мёртв и ожил, пропадал и нашёлся. Отец Ниикура замолчал и обвёл победным взором свою духовную семью. Брат Нишимура стыдливо лопал конфеты. Отец Кавамура мечтательным взором смотрел в окно на угасающий день. Юу сидел, благонравно сложив руки на коленях, и ждал очередного откровения. Отец Ниикура огладил крест и хитро прищурился. - Ладно, спишу это торжественное молчание на силу Слова Божьего и бархатный тембр моего голоса, проникающего в самую душу. Отец Кавамура перевёл мечтательный взор на отца Ниикуру и медленно расстегнул пуговичку на высоком воротничке сутаны. Отец Ниикура протянул руку и пуговичку застегнул. - Согласен, про голос было лишнее, – заявил он и налил себе ещё чаю. Брат Нишимура вслепую пошебуршал в коробке, но ничего не нашёл. Он удивлённо заглянул в коробку, но та была пуста. - Сожрали, гады, – неприязненно пробормотал брат Нишимура и алчно покосился на горку конфет, лежащую возле чашки Юу. Ямагучи поделил горку пополам и придвинул половину брату Нишимуре. Тот заметно повеселел. Щедрый духовный брат его вполне устраивал. – Так что, ёлка-то будет? - Будет, – кивнул отец Ниикура. – Ты, Юу, зайди ко мне в воскресенье, мы с ребятами что-нибудь к тому времени придумаем. А ты сам пока обойди все дома, поговори с жильцами, выясни – может, кому помощь нужна в украшении, ибо не всякий способен залезть на стремянку, чтобы гирлянду повесить. Если что, мои ребята помогут. Ты не стесняйся, приходи. - Спасибо, отец Каору, – обрадовался Юу. Деловитость отца Ниикуры успокоила его. Интересно, а как будет справляться Неро? - В прошлом году мы вообще не украшали площадь – некому было, дворник прежний уволился как раз перед Рождеством. А Неро-кун не любит лишнюю возню, как он сам говорит, – вздохнул отец Кавамура. – Наверное, поэтому он так никогда и не выигрывал конкурс на лучшую улицу. Но теперь, я думаю, всё изменится, правда, carino? – обратился он к Юу. Тот смущённо закивал. – Цветы разведёшь, плющ всякий… Отец Ниикура поможет с рассадой… - Ну, это ты зря, – молвил отец Ниикура, помешивая ложечкой сахар. – Цветами я не занимаюсь. Вот ежели помидоры какие посадить или, к примеру, капусту – тогда это ко мне. А пестики-тычинки, извини, не мой профиль. Так что придётся тебе, сын мой, самому потрудиться. - Да мне негде рассадой заниматься, – вздохнул Юу. Жизнь на птичьих правах в доме Неро не располагала к занятиям флористикой. Отец Ниикура нахмурился. Ложечка позвякивала всё тише, тише, пока не остановилась совсем. - У Кеничи-куна есть теплица, – вспомнил он и вынул ложечку из чашки. – Хорошая теплица, он нам разрешал ею пользоваться, пока мы с ребятами свои не построили. Ему она, по-моему, без надобности, а тебе пригодится для дел богоугодных. Ты поговори с ним, он человек хороший, не откажет. Хотя, насколько мне известно, вы с Кеничи-куном нашли общий язык, – отец Ниикура лукаво глянул на Юу и усмехнулся. Юу снова смутился и уткнулся взглядом в свою чашку. Откуда отцу Ниикуре всё это известно, спрашивается? Ну, не подслушивал же он… - Это тебе твой приятель доложил? – поинтересовался отец Кавамура, заваривая новую порцию чая. Отец Ниикура кивнул. – Ох, ну не человек, а просто кладезь информации. Ему не в охране работать, а в новостном портале – такой талант пропадает. - Ты Хирото не трогай своим сарказмом, он человек нужный, – веско сказал отец Ниикура и допил остывший чай. – Налей-ка мне ещё. - Не обоссысь, – мстительно пожелал брат Нишимура и дал дёру. Когда хлопнула входная дверь, отец Кавамура накрыл ладонью руку отца Ниикуры и чуть сжал. - Каору, не обижайся на него. Ты же знаешь, какой он… - Заноза в заднице, прости Господи, а не духовное лицо, – покачал головой отец Ниикура. – Аспид зело зловредный. - Каору… - Это всё твоё попустительство, – отец Ниикура обвиняюще ткнул пальцем в отца Кавамуру. Юу весь сжался и постарался слиться с обивкой кухонного диванчика. – Ты слишком много ему позволяешь. Разбаловал мальчишку. - А кого мне ещё баловать? – повысил голос отец Кавамура. - Как – кого? – искренне удивился отец Ниикура. – Меня, разумеется! Требую любви, ласки и гамбургер. - Тебе нельзя гамбургер, у тебя желудок больной, – едва сдерживая смех, возразил отец Кавамура. – А насчёт первых двух пунктов я подумаю. Отец Ниикура поднялся, обошёл стол, погладил Юу по голове и, подойдя к отцу Кавамуре, поцеловал его в макушку. - Я позже зайду, Рюичи, – молвил он и поправил выбившуюся из причёски отца Кавамуры прядь. – А вы, девочки, пока тут посекретничайте. Едва отец Ниикура повернулся спиной, как отец Кавамура запустил ему вслед влажным полотенцем. Полотенце шлёпнулось о дверной косяк и тяжело сползло на пол. Отец Ниикура выглянул из-за угла. - А вот и не попал! – хохотнул он и ушёл. Юу поднял полотенце и повесил его на крючок. Отец Кавамура улыбался. - Каору совершенно невозможный человек, – сказал он и перевёл взгляд на Юу. – Он ужасный зануда и педант, но иногда бывает таким мальчишкой, что я готов всё ему простить. А Кё я действительно разбаловал. Ямагучи помолчал, подбирая слова, чтобы задать давно мучающий его вопрос. Точку зрения отца Ниикуры он уже выслушал, а вот позиция отца Кавамуры, как-то подозрительно легко вдруг сдавшегося, оставалась неизвестной. Почему он согласился? Юу был уверен, что восходящей рок-звезде Рюичи льстило обожание мальчишки Каору, но через это проходят все известные люди, но не все же они соглашаются на непристойные предложения этих самых обожателей. Или чувство одиночества было настолько сильным, что отец Ниикура просто оказался в нужное время в нужном месте? Или, как всегда, истина где-то рядом? - О чём задумался, carino? – спросил отец Кавамура, и Юу решился. - А почему Вы… ну… с отцом Каору… и… – тут запал кончился, и Юу сник, боясь посмотреть на отца Кавамуру. Тот молча убрал чайный сервиз в шкаф, вытер стол и только после этого присел на стул напротив Юу. - Обратился я сердцем моим к тому, чтобы узнать, исследовать и изыскать мудрость и разум, и познать нечестие глупости, невежества и безумия, – и нашёл я, что горче смерти женщина, потому что она – сеть, и сердце её – силки, руки её – оковы; добрый пред Богом спасётся от неё, а грешник уловлен будет ею. Вот это нашел я, сказал Екклесиаст, испытывая одно за другим. Чего ещё искала душа моя, и я не нашёл? — Мужчину одного из тысячи я нашёл, а женщину между всеми ими не нашёл, – процитировал Библию отец Кавамура, и Юу удивлённо взглянул на него. Отец Кавамура улыбался и было понятно, что искал он сердцем, и выбор этот был истинным. - Я, пожалуй, пойду, padre, – Юу поднялся из-за стола, понимая, что и так засиделся в гостях. – Спасибо за чай и… и вообще – спасибо. - Приходи в любое время, carino, – отец Кавамура тоже поднялся, чтобы проводить гостя. – Ты нам никогда не мешаешь. И на капризы Кё не обращай внимания. По нему просто сцена плачет, вот он и лицедействует. А ты очень благодарный зритель, так что мы с тобой вместе балуем Кё. Но ты не бойся, – отец Кавамура улыбнулся. – Я вас с Кё защищу. Домой Юу возвращался в приподнятом настроении. Помощью и поддержкой он заручился, оставалось разработать план подготовки вверенной ему территории к праздникам и можно начинать. А если действительно сделать подомовой обход, то удастся поговорить с неприступным Терачи и, возможно, найти с ним общий язык или, на худой конец, хоть какие-то точки соприкосновения. Мысли плавно переместились на красивого ледяного Шинью. И некстати вспомнился недавний разговор с Торой – если Терачи действительно планирует переехать в столицу, то какие шансы у Юу? А может, всё это просто слухи, и никуда Шинья не уезжает? Откуда вообще Торе всё это известно? Тут Юу вспомнил слова отца Кавамуры про местный новостной портал, прячущий свою истинную суть под камуфляжными штанами, и совсем пал духом. Хирото занимал самый выгодный с точки зрения информации пост – в баре у Тетсу. Что ж, подумал Юу, тем хуже. Шансов и так не было, а теперь вероятность каких-либо изменений в отношениях с Шиньей стремится к минус бесконечности. Но попытаться всё равно следует – мало ли, вдруг случится чудо, ведь скоро Рождество. А Рождество Юу любил с детства. У дома Окады Юу сбавил шаг – «Субару» топорщилась распахнутыми дверцами, а Кеничи разговаривал с кем-то внутри. Голос его звучал приглушённо и очень ласково, так что Юу, заинтересовавшись, совсем остановился и вытянул шею, прислушиваясь. - Тебе точно не больно? – беспокоился Окада. – Я старался вести аккуратно, но, мне кажется, пару раз немножко тряхнул машину. Тут Кеничи вылез из машины и увидел Юу. Совершенно другой Кеничи – в элегантном тёмно-сером пальто и при шляпе. Для законченного образа чего-то не доставало, но Юу решил не заострять на этом внимания. Гораздо интереснее было знать, с кем это Кеничи так воркует и ради кого вырядился. - Привет, – Окада вдруг занервничал и принялся поправлять прекрасно сидящее пальто. – А мне сегодня позвонил Сага-кун и разрешил забрать Фродо. Я заходил к тебе, но Неро-сан сказал, что тебя нет дома, а где ты, он не знает. Я должен был записать твой номер телефона, а я совсем забыл. И поэтому поехал за Фродо один. Ты не в обиде, надеюсь? - В какой ещё обиде? – удивился Юу и заглянул в машину. На пассажирском сиденье стояла переноска с котом. Кот всё ещё был перевязан, но мумию напоминал уже не так сильно. – Помочь? - Да, если тебе не трудно, – Кеничи поправил шляпу и переступил с ноги на ногу. Почему он так разнервничался, Юу не понял. Всё-таки он действительно странный. Пока Окада ставил машину в гараж, Юу внёс кота в дом и устроился с ним на диване в гостиной. Кеничи влетел следом – уже без пальто и шляпы, зато более уверенный. Задерживаться в гостях Юу не стал – помог покормить Фродо, дал несколько советов по уходу, записал свой номер телефона, отклонил просьбу Кеничи остаться и ушёл. Остаться, конечно, хотелось – поболтать с Окадой, посмотреть вместе какой-нибудь фильм, а потом уснуть на лавандовых простынях, – но испытывать терпение Неро было опасно. Если Неро откажет ему от комнаты, то идти здесь будет некуда. Поэтому Юу нёсся домой, словно какой-нибудь подросток, боящийся родительского гнева. Сравнение рассмешило бы его, не будь оно так похоже на правду. Как долго он сможет терпеть такой распорядок жизни, Юу не знал. Нужно было что-то придумывать, решать, искать, но менять жизнь снова не хватало смелости. Худой мир пока устраивал Юу, но только пока.