Седьмое небо

Билл решил пощекотать нервы Тому, который страшно боялся высоты, и пригласил его поговорить над пропастью, сидя на балке. Но парню об этом он говорить не стал, так как был уверен, что тот пошлет его далеко и надолго. С самого начала этой затеи Том чувствовал подвох, но продолжал идти за Альфой, доверяя ему. Он даже не думал пытаться понять, что задумал парень, знал, что это дохлый номер, так как Билл из кожи вон вылезет, но все будет держать в тайне до конца. Но когда они подъехали к какой-то станции, высота которой превышала две тысячи метров над землей, ему по-настоящему стало страшно. — Билл, ты что задумал? — его голос слегка дрогнул. Каулитц слегка улыбнулся. — Не ссы, Лисенок, просто захотелось острых ощущений, да и потом, я давно хочу помочь тебе избавиться от фобии высоты. — Билл, блять! — воскликнул Том, нервно всплеснув руками. — Фобии не лечатся! — Лечатся, мой дорогой, и я тебе это сегодня докажу. — Если я потеряю сознание и наебнусь с высоты вниз, я воскресну и убью тебя! — прошипел Том, зло сузив глаза. Билл улыбнулся и чуть наклонился к нему, коснувшись мочки уха языком. — Согласен, сладкий, а теперь выпрыгивай из машины и пошли займемся аэротерапией. Том мучительно застонал, желая остаться здесь, но выполнил приказ Альфы. С недовольным лицом он вышел из машины и стал ждать Билла. Сам Каулитц с довольной улыбкой на губах поставил сигнализацию и направился ко входу в станцию, по пути положив руку на талию Тома. В лифте Вэйсанур заметил пару тросов, которые одними концами были прикреплены к двум поясам, а другие концы свободно свисали на пол, но на них парень заметил карабины. Он сглотнул, ощущая, как кровь начинает бежать по жилам быстрее. — Том, спокойней, я же с тобой, — Билл легко улыбнулся, хитро сверкнув глазами. — Каулитц, клянусь всеми богами которые есть в мире, я тебя убью, как только мы сойдем на землю, — надрывно прошептал Том, с немалым страхом смотря как эта самая земля становиться все дальше и дальше. — Томми, ты такой наивный… — прошептал ему на ухо Билл, когда незаметно подошел к нему и положил руки на талию парня, сцепив их на животе, — я же для тебя стараюсь. Я не хочу, чтобы мой брутальный омежка боялся такого пустяка как высота. Слышишь? — Билл, это не просто пустяк… — рвано выдохнул Том, прижимаясь ближе к парню. — Я в курсе, — жаркие губы захватили кожу на шее, язык лениво лизнул дрожащую венку, — но я хочу избавить тебя от этой проблемы, просто доверься мне. Том выгнулся под натиском нежных губ и чуть прикрыл глаза. Альфа неторопливо вел губы по бархатной коже, руками забираясь под рубашку парня и поглаживая его пресс. — Я не понимаю, зачем это тебе… — выдохнул Том, ощущая, как по телу пробегает дрожь от каждого прикосновения. Каулитц усмехнулся. — И не поймешь. Хотя… — он подул на влажную кожу, с удовольствием видя, как она покрывается мурашками. — Страх, Томми, это слабость, а я не хочу, чтобы ты был слабым и тебя можно было на этом поймать. Ясно? Том кивнул, просто не в силах уже выдавить из себя хоть звук, поскольку сознание парня потихоньку махало ручкой. Билл хмыкнул и провел губами по ключице парня, прижимая его еще ближе и спускаясь ладонями на джинсы, сжав возбужденный член через грубую ткань. Том застонал и откинул голову назад. — Расслабься и получай удовольствие, сладкий, я здесь, я с тобой и ни за что не позволю, чтобы тебе причинили или ты сам себе причинил вред. Успокойся, все будет хорошо, — вкрадчиво проговорил Билл, бросив задумчивый взгляд на небо вокруг них, — в конце-концов как ты думаешь, нахрена здесь пояса с тросами? — Я не могу расслабиться, — чуть ли не проскулил Вэйс, зажмуривая глаза, — мозгами я понимаю, что ничего не случится, что трос по любому удержит меня, но блять, мое тело решает по-другому. — Значит надо сделать так, чтобы тело и мозги работали в одном направлении. Так что, побудь хорошим мальчиком и дай мне тебя расслабить. Том обернулся и оперся бедрами на перила, поднимая на Альфу чуть нервно-возбужденный взгляд. — Наши жизни не приемлют «хороший образ жизни», так что я вряд ли смогу стать ангелочком с белыми крылышками. — И не надо, — Билл склонился к нему, — я всегда предпочитаю бесов… В следующую секунду их губы прикоснулись. Билл засосал сначала нижнюю губу, чуть ее покусывая и зализывая укусы, а затем и верхнюю, без особых проблем проникая в горячую полость рта. Почти сразу Том ответил, положив руку на тонкую талию, но подчиняясь, а не ведя. Языки лениво сплетались и вновь скользили по влажной территории, пробегаясь по деснам и небу. Не спеша, издеваясь, ладони Альфы прошлись по накаченной груди и проникли под джинсы, сжимая возбужденный член в руке. Том издал громкий стон, но от губ парня не оторвался, так как просто не мог прервать этот контакт, который посылал ток по всему его телу. Рука начала медленно двигаться, а губы еще агрессивней сминать губы парня, иногда кусая и посасывая их. С каждым движением ладони Том издавал стоны все громче и громче, опасаясь отключиться прямо здесь. От страха, возбуждения и адреналина, что пронзали его тело, словно сотни иголок, и парализовали. — Сс…са-ди-ст… — простонал он, выгибаясь и закидывая голову назад, упираясь ею в стену лифта. Постепенно ощущение реальности покидало парня, ему уже не было дела, ни до неба, что их окружало, ни до земли, что осталась далеко внизу. Его волновали лишь пухлые губы, что сминали его, эти тонкие пальцы, что скользили по возбужденной плоти и эти темные глаза, что затягивали в свою глубину. — Билл… — прохрипел Том, когда почувствовал, что скоро кончит, так как тело начинало дрожать. Каулитц усмехнулся и ускорив движение руки, лениво коснувшись губ парня. — Давай, бесенок, отпускай себя. Сильные движения, быстрый темп и опасная близость губ сделали свое дело и закатив глаза Том выгнулся в руках Альфы и громко застонал, кончая в кулак Билла, который лизнул его губы и хрипло проговорил, отстраняясь: — Добро пожаловать на седьмое небо, сладкий. Сделав еще несколько толчков по инерции, Том шумно выдохнул и пьяными глазами уставился на Альфу. — Ты - псих, Каулитц. — Знаю, — ухмыльнулся Билл и вышел из лифта на какую-то площадку, когда двери открылись. Она была достаточно широкой и длинной, словно терраса или балкон, но высота лишала контроля, а открывшийся вид выносил мозг к чертям. — Блять… — прошептал Том, прижимаясь к стенке лифта и не в силах сделать шаг. Его глаза пристально следили за Биллом, который стоял над пропастью и смотрел вперед. Ему на миг показалось, что парень принял облик бога, который смотрит на всех с высоты и думает, о чем-то о своем. Он был без страховки и ни одна черточка на его лице, не дрогнула, лишь глаза чуть прищурились. — Ты здесь самооценку поднимаешь? — против воли спросил Вэйс, сглатывая от страха. Билл повернул голову к нему и рассмеялся. — С самооценкой у меня все в порядке, не беспокойся. Нет, я прихожу сюда подумать. — А дома сделать этого нельзя? — Нет, — он закатил глаза, — здесь не чувствуешь остального мира, по сути это и есть другой мир, где ты один себе хозяин. Здесь возрождаешься, и многое переосмысливаешь, можно даже сказать, грехи замаливаешь. — У тебя мания величия. Ты чувствуешь себя здесь богом. — Не отрицаю, замечал за собой подобное, — на губах Билла появилась слабая ухмылка, — каждый будет чувствовать себя богом, когда у него под ногами будет весь мир. Том закатил глаза. — Билл, тебе мало адреналина на земле? Ты и там себя ведешь, как бог. Нахера еще и на небо лезть? — Знаешь, есть великое слово «хочу»? — Каулитц, не спеша, подошел к нему и серьезно посмотрел ему в глаза. — На земле слишком много ограничений и правил, которые сдерживают нас. На земле все подчиняются традициям и законам, не пытаясь даже хоть что-то изменить. На земле все напоминают стадо, которое погоняет какой-то определенный пастух, которому плевать на то, что ты, может быть, хочешь совсем другую жизнь. Проводя аналогию со стадом скажу, да, я веду себя, как бог, поскольку с самого начала поставил для себя цель — выделяться и не сливаться с массой остальных людей. Если бы я этого не сделал, стал бы изгоем и мальчиком для битья. Я - тиран и деспот, это правда, но стал я им лишь из-за того, что мое окружение было очередным стадом, которому нужен был пастух. Здесь же, — Билл обвел рукой небосвод, — свобода и бескрайнее спокойствие. Здесь не нужно думать, что кто-то воткнет тебе нож в спину или предаст, здесь нет правил или законов, здесь вообще ничего нет из того, что сдерживает нас на земле. И именно здесь можно принять то или иное решение, поскольку здесь нет ничего лишнего. Каулитц повернулся спиной к Тому и вновь подошел к краю, осторожно присев на корточки. Том мотнул головой, он не думал, что парень промоет ему мозги подобным способом, он вообще не представлял, что он способен перейти с насмешливости на такую тираду о смысле жизни. — Ты сам очень часто вонзал нож в спину, и я уверен, не только в переносном смысле, — негромко проговорил Вэйс и застегнул на себе пояс со страховкой, предварительно защелкнув карабин на балке в лифте, — ты любишь это место за то, что здесь не нужно тебе притворяться, ведь так? И слова об изгое говорят о том, что другие могли узнать о специфике твоего организма, так? Билл не отвечал, просто молчал и смотрел вперед, словно находясь в какой-то нирване или трансе. Его глаза были полузакрыты, а губы сжаты в тонкую полоску. — Билл? — омега осторожно подошел к парню и хотел коснуться его плеча, но замер, когда услышал тихий голос парня: — Том, тебе легко сказать, что ты убивал? — Каулитц повернул голову к нему и приподнял бровь. — Тебе легко признать, что от твоей руки погибли сотни человек? Да, они заслужили смерть, но как это отражается это на тебе? Твоя специфика — наркотики и легкая контрабанда. Тебе стоит только чуть превысить дозу и человек, который перешел тебе дорогу умрет. Что ты будешь чувствовать в этот момент? Радость, жалость или раскаяние? — Пустоту, — тихо проговорил омега, — поскольку смысл моей злости и ненависти исчезнет, и у меня не будет цели добиваться чего-то. Билл кивнул и как-то странно усмехнулся. — Не спишь, после таких заказов? — Можно подумать ты спишь, — проговорил Том и сел рядом, стараясь не обращать внимание на то, что его ноги свисают над пропастью, — естественно, нет. Кем бы я не был, а человеческие качества во мне есть. Может это оттого, что я рано начал отвечать за себя? И я так понимаю, остановиться ты тоже не можешь? Билл пожал плечами. — Не знаю, что тебе ответить на это. Вроде и есть возможность отказаться от всего этого, начиная новую жизнь, но вот вопрос в другом. Хочу ли я этого? Потерять власть и стать обычным человеком, потерять уважение и, что тут греха таить, прибыль, потерять возможность кем-то управлять, и самому стать подчиненным... Нет, не хочу. За эти годы, что я в криминале, я привык ко всем этим привилегиям, я привык чувствовать в руке ствол пистолета и рукоять ножа, я люблю убивать, не скрою этого, и не буду отрицать, я убираю лишних людей со своей дороги сам или с помощью своих парней. Но я не знаю, как жить по-нормальному. Да и ты тоже, я уверен. В этом мы с тобой похожи. Том хмыкнул и чуть прикрыл глаза. — Я лично не представляю себя на кухне и в кругу малышни. Билл усмехнулся. — Я тоже не представляю тебя в роли домохозяина. — Сученок ты, Каулитц, рад постебаться с моей беды, — Вэйс улыбнулся, сверкнув глазами, — это не тебе приходиться опасаться во время секса каждый раз укуса и сцепки, и не тебя волнует внеплановая беременность. Альфа фыркнул. — Томми, если я об этом не говорю, это еще не значит, что меня это не волнует. Я мог пометить тебя еще в первую твою течку, мог позволить узлу распухнуть и закрыть в своем доме на следующие девять месяцев… Но я этого не сделал, потому что четко понимаю, ни тебе, ни мне, это не нужно сейчас. Мы бандиты, Том, и образы заботливых родителей с нами как-то не вяжутся. — Но ты заботливый, хороший старший брат. — Брат это не отец. Да и потом, я втянул младших в это дело, вот и пекусь. Том на это лишь слабо улыбнулся, но промолчал. Знал он, как Билл за свою малышню переживает, гораздо сильнее, чем их отцы. Это удивляло, поскольку позволяло увидеть Альфу совершенно с другой стороны. Быть может, через несколько лет он и решится сдаться своей сущности, но не сейчас, это уж точно.