Упырья невеста

Эмме казалось, что именно таким и должно быть счастье. После сумбурного объяснения в подземелье всё стало на свои места. Она и Реджина, наконец, смогли найти то хрупкое равновесие, что хранило их от ссор. Они изучали друг друга, и если вампирша, наблюдавшая за девушкой с самого её рождения, знала о ней практически всё, то для Эммы женщина была словно интересная книга. Принцесса, например, в жизни бы не поверила, что будет ездить на пару с вампиршей достаточно далеко от замка, прихватив с собой кусок какого-нибудь пирога, приготовленного Бабулей, и проводить время у волшебного, спрятанного от людей озера. Реджина менялась, стоило им только отъехать от ворот: её глаза буквально светились от радости, и нередко Эмме приходилось подгонять свою каурую кобылу, которая была на редкость флегматичной и с куда большей охотой пощипывала траву, чем слушалась всадницы, которой зачем-то нужно было догнать вампиршу и её верного Росинанта. Когда на улице похолодало настолько, что поездки пришлось прекратить, девушке пришлось искать другие занятия, чтобы занять себя. Сперва Реджина пыталась научить принцессу рисовать, но затея эта быстро провалилась — Эмма хоть и была королевской крови, но с грифелем и бумагой совсем не дружила. Потом пришёл черед книг: пока ведьма занималась какими-то свитками и прошениями, девушка сидела где-нибудь рядом и читала. Впрочем, принцесса частенько отвлекалась на то, чтобы понаблюдать за сосредоточенной вампиршей, и та, замечая это, всякий раз что-то бормотала с наигранным неудовольствием, заставляя девушку тихонько посмеиваться. Именно поэтому пришлось искать себе через пару дней другое занятие, и тут Эмма очень вовремя познакомилась с одной крестьянкой, которая была заперта в подземелье. Она оказалась очень спокойной и приятной в общении, и принцесса сама захотела научиться у неё вышиванию. Эмма быстро подхватила у неё нехитрое умение и теперь до самого рассвета просиживала с пяльцами. Сейчас-то она понимала, почему в родительском замке многочисленные учителя не обучили её рукоделию, — в первый же день девушка исколола пальцы в кровь, хотя ей и приходилось держать иголку, когда она зашивала свою одежду, будучи служанкой. Реджина на её новое увлечение отреагировала довольно равнодушно, но ровно до тех пор, пока Эмма не уколола палец при ней. Крови была лишь маленькая капля, но вампирша обернулась так резко, что девушка испуганно дёрнулась. С того вечера принцессе стоило лишь взять в руки иглу, а Реджина уже нервно сглатывала и крепче сжимала длинное чёрное перо, стараясь не отвлекаться на такой сооблазнительный аромат. Если же ведьма заканчивала со своими тёмными делами пораньше, Эмма вела её в сад, где они степенно прогуливались, если к ним присоединялась Кора, или же самозабвенно целовались, прячась за деревьями и закоулками от шныряющей нечисти. Принцессу переполняло счастье — она не ошиблась насчёт своих чувств к Реджине, хотя порой и вспоминала те долгие месяцы, что провела в служанках. Впрочем, теперь вампирша с лихвой компенсировала всё то, что ей пришлось пережить, своими неподдельно искренними чувствами. Как заметила Эмма, женщина не любила полутонов: если любить — так от всей души, если такая могла быть у воскресшей из мёртвых. Тем памятным утром, когда всё пошло наперекосяк, принцесса долго не могла заснуть. Она ворочалась в своей постели, сбивая простынь, но так и не сомкнула глаз. Наконец, ей надоело лежать просто так: девушка встала, оправив сорочку, и, подойдя к окну, отдёрнула шторы. На улице царило серое, промозглое октябрьское утро. Моросил мелкий дождь. Эмма зябко повела плечами, подумав о том, что русалки в пруду наверняка сейчас нежатся под холодными каплями, а кикиморы исподтишка швыряются в них мелкими камушками и подгнившишми листьями, выловленными из луж. Нежити нравилась осень, когда всё увядало, а вот девушка мечтала о тёплом солнце. Эмма вздохнула и отошла от окна. Она не знала, что ей делать: спать не хотелось совсем. Она попыталась почитать, но надолго девушки не хватило. Эмма встала с постели, поправила одеяло и, на пару секунд задумавшись, решительно пошла к двери. Принцесса надеялась, что Реджина не будет сильно злиться, если девушка разбудит её по такой нелепой причине. В коридоре царила тишина, лишь изредко нарушаемая потрескиванием факелов. Эмме было непривычно находиться в таком молчании, и поэтому она как можно быстро подошла к знакомой двери. Девушка решила не стучаться и заглянула в комнату в надежде, что Реджина, может быть, тоже не спит. Ведьма и впрямь не спала. В приглушённом свете факелов Эмма не сразу заметила, что вампирша была не одна. Впрочем, гостью хозяйской спальни особо и не было видно из-за скомканных покрывал — лишь светлые пряди, разметавшиеся по подушкам, да сбивчивое дыхание выдавали её присутствие. Эмма замерла, понимая, что пришла явно невовремя, но не могла заставить себя отвести взгляд. Её Реджина села на колени рядом со своей изнывающей гостьей и откинула назад гриву длинных чёрных волос. Девушка невольно задержала дыхание, глядя на её обнажённую спину. В голове тут же появились до ужаса неприличные, но такие сооблазнительные мысли, что принцесса прикусила губу и тут же почувствовала во рту вкус крови. По телу разлилась приятная истома, теплом отозвавшись внизу живота. Сердце колотилось, как бешеное. Кажется, её присутствие было замечено. Эмма заметила, как Реджина чуть повернула голову, словно хотела взглянуть на незваную свидетельницу, но тут же вернулась к девушке в своей постели. Её рука исчезла под складками скомканного одеяла, и через пару секунд блондинка на подушках выгнулась дугой. Из её груди то и дело вырывались стоны, словно она испытывала самое большое наслаждение в своей жизни. Сама Реджина подалась вперёд, жадно целуя свою гостью в шею. Эмма прижала ладонь ко рту. Ещё два часа назад она целовала Реджину, желая ей доброй ночи, а сейчас собственными глазами смотрела на то, как женщина делила свою постель с другой. Это было обидно, больно, мучительно — просто невыносимо, и девушка выскользнула в коридор, прикрыв за собой дверь так тихо, как только могла. Так же беззвучно она вернулась в свою комнату. Всё кругом казалось чужим, пустым и холодным, и девушка легла в кровать, укрывшись по самые уши. Ей ничего не хотелось, только бы согреться. Минуты тянулись друг за другом медленно-медленно, и принцесса, дрожа под одеялом, будто всё ещё слышала те тяжелые выдохи и сладостные стоны, что срывала с губ незнакомой девушки вампирша. Принцесса даже не догадалась о том, что эта ночь была последней в жизни несчастной крестьянки. Хотелось заплакать, но слёз не было, и Эмма только тяжело вздыхала, крепче прижимая к груди одеяло. Кажется, она всё-таки ошибалась.