***
– А потом прямо на месте хлопнулся, – заканчивает свой рассказ Ким-со, поправляя свою угольно-черную косу. – Я сама-то не видела, мне Да-хён рассказала. С тех пор и лежишь. Великая солидарность старост. – А что Тэйхун? – догадывается внезапно спросить он. – А что Тэйхун? – вздохнула Ким-со, по-честному горько. – Зашили руки, отправили к психологу, вообще из дома не вылезает и, его мама моей сказала, вроде как, хочет перевестись в другую школу. Мен-гиль же его сожрет с потрохами и не подавится. Ким-со, на самом деле, неплохая девушка. В этом плане, даже чем-то походила на Мину, но был у нее один недостаток, который недостатком, по мнению Ёнхо, и не был – соседство с Тэйхуном. Да-хён вроде упоминала, что раньше они даже общались, а потом их задразнили парочкой, приплетя сюда и бедность семьи Тэйхуна. После этого дружба между ними негласно сошла на «нет», только Ким-со до сих пор больно хватала Мину за руку, если по классу разносились смешки про Тэйхуна, но молчала. Мина отвечала ей тем же, но молчать уже не могла. При воспоминании о Мен-гиле, от упоминания его в одном предложении со словом «еда» и всевозможными глагольными производными, Ёнхо становится плохо, а во рту скапливается тупой желчный привкус. – Его не трясли по поводу доведения Тэйхуна до такого состояния? Ким-со неопределенно поводит плечами и откидывается на спинку стула. – Он тоже какой-то странный в последнее время. Мина же его бросила, вот. Когда тебя на скорой увозили, я слышала. Будь осторожнее, когда выпишут. Он же дикий, Ёнхо. «Скорее, пустой и голодный», не отвечает он.***
Выписывают Ёнхо в четверг. С Мен-гилем он сталкивается в субботу. Ёнхо этого, правда, не ожидает, он провожал Мину и Да-хён до дома последней, на северке, когда из-за угла на него налетают, едва не сбив с ног. –Простите, – бухтит спешащий скрыться прохожий, неловко приподнимаясь и припадая на правую ногу. – Мен-гиль?! – окликает того Ёнхо, заставляя застыть и обернуться. У Мен-гиля кровь по всей роже и, кажется, его пырнули в живот. В неоновом синем свете луны кажется, что на Мен-гиле и вправду расцвели две бездонные дыры. Тот опознает Ёнхо, и глаза у него становятся огромные, удивленные, живые на этом полумертвом лице. Мен-гиль пятится немного, как будто призрака увидел, а потом шепчет лихорадочно: – Ты меня не видел, понял? Мине ни слова, вообще никому! Язык за зубами держи, а то выдеру с корнем. Ёнхо уже готовится к тому, что заглянет за угол закусочной и увидит труп, но тут слышит оживленные голоса, а Мен-гиль срывается в бег. Как только тот пропадает из поля зрения, оттуда же, откуда Мен-гиль свалился на Ёнхо, выбегают еще три парня – все в крови, а у одного, кажется, вообще глаза нет. – Куда? – спрашивает самый высокий, с разбитым носом и кровью на виске, у Ёнхо. Здравствуй, моральный выбор, где ни один вариант мне не нравится. – Туда, – машет рукой Ёнхо, почему-то совсем не испугавшись. Те кивают и бегут. В противоположном направлении от Мен-гиля. Ёнхо прижимается лбом к прохладному фонарному столбу. Каждый хоть раз в жизни задумывается о том, плохой ли он человек. На ум приходит почему-то Сехо. Был ли Сехо плохим, и поэтому Тень его убила? Или наоборот? Он не видел Сехо со дня экзаменов. У него во снах Тень снимает крышку черепа с Сехо заживо, а он кричит, когда она вгрызается в его мозг. Опять за мыслями о еде приходит Мен-гиль. И привкус во рту. Как будто лизнул монетки.