***
Всю ночь он гипнотизирует пустой диалог с Мён-гилем в Kakaotalk-е. Много, чего набирает. Стирает, снова набирает, снова стирает. «Ты знаешь…» «Ты помнишь…» «Это ведь было…» «Мы ещё…» «Ты уже…» «Приятного аппетита». - Милый, с тобой всё в порядке? – спрашивает мама, когда видит его опухшие, в красную сосудистую сеточку, глаза. - Да, конечно, - с фальшивым оживлением ковыряя рис откликается Ёнхо, а самого аж тошнит. А в голове, на изнаночной стороне висков, как и на кончике языка, вертится: - Как же я заебался со всем этим дерьмом. Он чувствует себя каким-то Донни Дарко, а Мён-гиль – его чёртов Фрэнк, только с бездонной пастью вместо кроличьего оскала.***
В итоге, он первым и срывается. - Ну и как он тебе? – спрашивает Ёнхо Мён-гиля в спину, подловив одного на крыше во время обеденного перерыва. Тот оборачивается, и Ёнхо видит тлеющую сигарету у него между указательным и средним пальцем. Мён-гиль смотрит на него бесконечно устало – заёбанно – и, не стесняясь внимательно-пытливого взгляда, затягивается, выдыхая вместе с дымом: - Понятия не имею, какая моча ударила тебе в голову в этот раз, Ёнхозник. Ладно. - Тэйхун. Как он тебе на вкус? – в голосе Ёнхо только глухой не услышит эту вот нотку безграничной терпеливости. Мён-гиль застывает посреди движения, так и не донеся сигарету до рта. Не глядя на Ёнхо, облизывает украдкой широкие губы, прикусывает кожицу на нижней. Теребит заусенец на большом пальце. Маленькие свидетели большого чужого волнения. И Ёнхо оказывается совсем не готов к тому, что отбросив сигарету и подкравшись ленивой («кошачьей», всплывает в голове) походкой, Мён-гиль положит ему тяжелую и горячую ладонь на плечо и прошепчет в ухо: - Солёный. Как арахис или фисташки. С этим он уходит, оставив после себя горький смоляной запах, а Ёнхо опаздывает на урок, потому что только звонок вырывает его из ступора. Тут же он костерит себя – как мышь перед удавом, ей-Богу. Облизывает губы. Солёные. Бедный маленький мышонок.***
Мён-гиль Кан «На твоём месте, я бы забыл всё как можно скорее» 11:57 РМ