После войны, по ту сторону мыслей

Саске

Дверь передо мной резко распахнулась, и наши взгляды пересеклись. Её розовые пряди мягко обрамляли лицо, спадая на плечи тонкой волной. Она замерла, остановив на мне ошарашенный взгляд изумрудных глаз. Слегка поджав подрагивающие губы, девушка медленно убрала руку с дверной ручки, за которую всё это время держалась, и ухватилась за плотную ткань своей светлой кофты с длинными полами, прикрывая небольшой округлый живот, выделяющийся под тёмно-красным платьем по икры. Я, не задумываясь, шагнул в квартиру и аккуратно обнял её, ощутив сладостный цветочный аромат, и тихо прошептал, едва заметно вздрогнув от волнения: — Прости…  Но в ответ услышал лишь хриплое: — Уходи, — сдавленно произнесла она, и ещё тише добавила. — Прошу тебя. Её дрожащий голос прозвучал так мягко и неестественно. Произнесённые словно через боль слова острым клинком вонзились в моё сознание. Я застыл в смятении, так и не разжав объятий, и вдруг осознал, что больше всего, кажется, боялся услышать именно эту фразу. «Но чего же она так испугалась? Неужели меня? Неужели я причина этого дикого страха?» — Не бойся, я больше ни за что… — я неожиданно замолк, услышав скрип деревянных ступеней. Приподняв голову, я столкнулся с наглым взглядом светловолосого парня, которого явно уже где-то видел раньше. Он молча остановился возле лестницы, с презрением рассматривая меня. — Кто это, Сакура? — услышав, как похолодел мой голос, девушка вздрогнула всем телом и медленно отстранилась от меня, но ничего не ответила. — Даже не помнишь меня… — он язвительно усмехнулся. — Как и ожидалось! Я ещё раз внимательно взглянул на парня, только теперь вспомнив, что видел его несколько раз в больнице Конохи. — Что ты здесь забыл? — глухо спросил я, искоса посмотрев на Сакуру. Она сделала несколько шагов назад, молча остановившись около парня и опустив зелёные глаза в пол. — Нет, это я должен спросить, что ты здесь забыл, Учиха? — он ухмыльнулся и ласково приобнял её за плечо, слегка прижав к себе. В этот момент во мне, как по щелчку, зажегся огонь ненависти к этому человеку. Мне стало глубоко наплевать на его вопрос и на него самого в целом. Я не смог понять лишь одного: почему Сакура позволила ему обнять себя? Я смотрел в её болезненно горящие изумрудным светом глаза, пытаясь понять, что происходит, но не удосужился даже мимолётного взгляда. «Почему не ударила? Не оттолкнула? Почему даже возмущения нет на её лице?» — Значит, этот человек тот, кто…  Я не смог закончить, этот наглец меня перебил, ядовито произнеся: — Тот, кто занял твоё место, — меня передёрнуло от дикого желания уничтожить его на месте, разорвать на части. Даже дышать стало трудно от этого невообразимого чувства ярости. Но я твёрдо решил сдержаться, по крайней мере до того момента, пока не услышу ответ от Сакуры. Глубоко вдохнув, я, сквозь зубы, глухо произнёс: — Скажи мне сама. — Так и есть, — тут же холодно произнесла она, не поднимая пугливый взгляд. — Нет, подойди и скажи мне в глаза! — мой голос прогремел на всю квартиру, разрывая гулом тишину. — Ответь честно, и я уйду, и больше никогда не появлюсь на твоём пути. Ты любишь его? Грубо и с особой злобой, громко произнёс я. — Да, люблю, — шагнув ко мне, с отчаянием в голосе произнесла девушка, не раздумывая ни секунды, и подняла на меня свои выразительные ярко-зелёные глаза, наполненные лишь страхом. «Теперь мне ясно видно, что это лишь ложь. Но раз таков твой выбор…» Я содрогнулся от собственных мыслей. Осознавать это оказалось куда больнее, чем я об этом мог подумать раньше. «Нет, так я этого не оставлю, но я должен уйти, хотя бы сейчас, пока ещё в состоянии сдерживать себя….» Я поспешно развернулся и собрался выйти, но вдруг услышал, как парень пренебрежительно произнёс мне в спину: — Твой брат был идиотом, раз позволил такому как ты выжить! Следующее, что я отчётливо осознал, так это то, как моя катана, свистнув в воздухе, вонзилась в тело ублюдка, что посмел упомянуть Итачи. Глаза словно застелила белая пелена, и я замер, с каким-то невероятным упоением наблюдая за тем, как он, побледнев, упал замертво, не успев даже схватиться за свою рану. Ведь кусанаги прошёл насквозь, точным ударом в сердце, разом лишив глупца малейшего шанса на спасение. Но затем я услышал её оглушительный крик: — Ты обещал! — ужасающе громко прозвенел её испуганный хриплый голос. — Но ты солгала, — глухо отозвался я, и обернулся, собираясь уйти. Но то, что я увидел, настолько ошарашило меня, что я прирос к полу, не в силах сдвинуться с места. Она стояла с безумным, испуганным лицом, корчась от боли и со всей силы схватившись за живот, по ногам её стекала кровь, впитываясь в деревянный пол. «Я ведь не мог задеть её!» Только промелькнуло в голове, как в ту же секунду Сакура потеряла сознание, падая на пол. Едва успев подхватить её на руки, я кинул быстрый взгляд на её лицо. Теперь оно выглядело таким же бледным и безжизненным, как и лицо парня на полу. Я оцепенел от ужаса. Не помня себя от страха, охватившего тело, я кинулся к больнице, трясущимися руками прижимая её к себе. Я не мог понять, что произошло. Я пытался вспомнить, но мысли об этом заставляли руки предательски дрожать, дыхание останавливалось, а в глазах темнело. «Что я, чёрт возьми, сделал?!» Я в полумраке сидел около реанимационной палаты. Глаза резал противный красный свет лампочки над дверью, за которой шла операция. Мимо постоянно ходили какие-то люди, но я их не видел, я сидел не двигаясь, не мог пошевелиться, словно и не со мной это всё произошло. «Почти как в тот раз, когда я разом лишился семьи». Мысли в бешеном потоке перебивали друг друга. Каждая минута казалась бесконечностью, до изнеможения изводя ошарашенное сознание. Проклятый алый свет лампочки всё не угасал, превращая в мучительную пытку каждый миг ожидания. Не знаю, сколько я просидел у палаты, но в тот момент, когда лампочка над дверью, наконец, потухла, моё сознание вдруг опустело. Я перестал что-либо слышать, словно вмиг оглох, и лишь собственное дыхание отдалённым грохотом в ушах раз за разом возвращало меня к ужасной реальности. Несколько человек с напряжёнными лицами вышли из реанимации, презрительно покосившись на меня издалека. Я тут же вскочил на ноги, и подбежал к медикам, хватая одного из них за белый халат:  — Она жива?  — Прошу, успокойтесь! — тут же грубым тоном произнёс другой ирьёнин, одёргивая мою руку.  — Сначала ответьте, она жива?! — вцепившись мёртвой хваткой в проклятый халат медика, почти выкрикнул я, осознавая, что больше совершенно не чувствую её чакру.  — Да. Но состояние критическое, если доживёт до прибытия Цунаде-сама, будет уже хорошо. — Сенджу?! — с отчаянием взревел я. — Да, к сожалению, только она способна повлиять на ситуацию, — ирьёнин отвёл уставший взгляд. — Пустите меня в палату! — оттолкнув медика от двери, приказным тоном прохрипел я. — Хватит, Саске, — послышался знакомый приглушённый голос в конце коридора, я повернул голову, опустевшим взглядом уставившись на приближающуюся фигуру Казекаге. — Ты сейчас ничем не сможешь ей помочь! — холодно, с какой-то невероятной злобой в голосе, отрезал Гаара, ускоряя шаг. — Ты хочешь, чтобы я сидел сложа руки?! — тут же отчаянно выпалил я, разом развернувшись к нему. — Я хочу, чтобы ты не мешал больше! — он повысил голос, остановившись около палаты, и исподлобья заглянул мне в глаза. — Я не Наруто, и твои выходки терпеть не собираюсь, ты на моей территории, не забывай об этом! — грубо добавил песчаник, сквозь зубы. «Он, угрожает мне?! Тем не менее, намёк я понял, если снова начну пререкаться, Гаара запретит мне здесь находиться. В любом другом случае я наплевал бы на это, но не сейчас…» Я молча отступил к стене, уставившись в упор на Казекаге: — Могу я задать тебе вопрос? — он молча кивнул головой. — Через сколько прибудет Пятая Хокаге? — В лучшем случае, завтра к утру, — глухо прохрипел песчаник. — Я отправлюсь за ней, так будет быстрее, — я остановил взгляд на лице Казекаге. — В этом нет необходимости, песок — моя стихия, я сам буду сопровождать Пятую через пустыню, — похоже, немного успокоившись, но всё ещё раздражённо произнёс он и, развернувшись, направился к выходу. Мне ничего не осталось, кроме как проводить Казекаге пустым взглядом и сесть обратно на скамью, руки всё ещё тряслись, и как бы я не желал скрыть этот факт, он это заметил. «Все мои способности не представляют ни малейшей ценности, если я не смогу спасти одного единственного человека». Я снова остался один в длинном тёмном коридоре. Убедившись, что поблизости никого нет, я активировал Шаринган, чтобы, по крайней мере, рассмотреть поток чакры Сакуры, и убедиться, что она действительно жива. Но стоило мне только воспользоваться Шаринганом, как в конце коридора снова возник один из тех ирьёнинов, которые так и не позволили мне зайти в палату к Сакуре. Я обратил внимание на пожилого мужчину, вспомнив, что не так давно слышал, как другие медики обращались к нему с особым почтением. «Похоже, он здесь главный», — только успело промелькнуть в мыслях, как я рассмотрел в его руке брякнувшую металлическим звуком связку ключей. Ирьёнин поспешно пересёк половину коридора и вдруг замер, столкнувшись со мной взглядом. Очевидно, заметив Шаринган, мужчина попятился назад, но теперь это уже было бесполезно. Я быстро приблизился к остолбеневшему медику и второпях выдернул связку ключей из рук и, не мешкая, двинулся к нужной палате. «Я должен увидеть её своими глазами!» Чакры Казекаге поблизости не наблюдалось, поэтому ничто больше не могло мне помешать попасть в реанимацию. Но руки меня всё ещё не слушались, и нервозное состояние лишь усилилось, когда я, наконец, сумел приблизиться к больничной койке. Уловив совсем небольшой, тонкий, как нить, поток чакры в её теле, который невозможно было бы разглядеть без Шарингана, я остановился около девушки, пытаясь визуально отыскать причину её нынешнего состояния. Тут же в глаза бросилось то, что ребёнка внутри неё уже нет. «Когда его вынесли из палаты? Неужели я был так поглощён собственными мыслями, что даже не заметил этого?» Её мертвенно-бледное лицо, истощённое и безжизненное, всё ещё отражало страх. Поток чакры время от времени колебался, порой и вовсе исчезая, словно сама жизнь в ней стремительно угасала. «Моих запасов хватило бы, чтобы несколько раз восстановить её чакру, но всю свою жизнь я использовал эту силу только для того, чтобы причинять вред и никогда наоборот. Но неужели всё, что я теперь могу, это просто уйти, снова оставив её одну?» Однако не прошло и десяти минут, как на этаже начали появляться и другие медики. Похоже не дождавшись возвращения старшего ирьёнина, уже несколько человек направлялось в это крыло. Мне пришлось вернуться в коридор, и развеять гендзюцу. «В больнице слишком много людей. А применять сейчас силу, только чтобы снова вернуться в палату — самое бесполезное, что я могу для неё сделать в этой ситуации». Вскоре в коридоре замаячила личная охрана Казекаге, которая затем ежечасно сменялась, и мне лишь оставалось наблюдать за происходящим со стороны. «Рядом со мной всегда был кто-то, кто, не раздумывая, кидался мне на помощь, даже если я об этом не просил, так было в Седьмой команде и в команде Така, но сам я никогда не делал подобного». Всю ночь я, как дурной, отмерял шагами проклятый коридор, мысленно пытаясь отыскать способ, чтобы хоть чем-то помочь. Но единственное, к чему сводились все мои мысли, так это то, что я должен был сам привести сюда Пятую. Но как только я собрался отправиться за Сенджу — они появились. С первыми лучами солнца, постепенно пробивающегося сквозь пыльные стёкла, Пятая Хокаге и Казекаге быстрыми шагами преодолели коридор. Эти двое прошли мимо, не оборачиваясь, словно меня здесь и нет, хотя я всё это время в упор смотрел на них обоих, но они, похоже, предпочли не обращать на меня внимание. «Но всё это не важно, Сенджу здесь, вот что главное!» Однако я снова мог лишь ждать за дверью палаты, ведь впускать меня в реанимацию никто не собирался. Но в этот раз ожидание не казалось таким пугающим. Я успокаивал себя мыслями о том, что эта женщина, наверняка, сделает всё, чтобы спасти Сакуру. Это внушало какую-то еле осязаемую надежду. Но не прошло и десяти минут, как дверь реанимации, словно взвизгнув, резко распахнулась. Увидев, как Цунаде в сопровождении Гаары вышла из операционной, я снова в упор уставился на неё, попытавшись понять ситуацию по лицу. Но стальной взгляд женщины смотрел куда-то вперёд, несколько тонких вен проявились на напряжённом лице. Стиснув зубы, в немом молчании Пятая Хокаге размашистыми шагами направилась к лестнице, никого не замечая перед собой. Следом за ней, словно тень, тихо вышел Казекаге, бросив на меня короткий подавленный взгляд, он так же быстро последовал за Сенджу. Внутри что-то больно сжалось. «Что значит этот взгляд? Неужели это и есть всё, что она могла сделать?» В душу закралась какая-то странная, необъяснимая обида вперемешку со злостью, не то на себя, не то на Сенджу. Вдруг, позабыв все мысли, я кинулся к ней, перегородив собой дорогу к двери и упрямо, смотря в глаза, остановился напротив: — У тебя еще хватило наглости показаться мне на глаза? — грубо произнесла женщина, окинув меня раздражённым взглядом. В этот же момент я схватил её за плечи и не своим голосом, словно проскулил: — Умоляю, не дайте ей умереть! — не знаю, что у меня был за взгляд в этот момент, но Сенджу, вздрогнув, ещё несколько секунд растерянно смотрела мне в глаза, а сосредоточенное лицо Кадзекаге выглядело теперь каким-то потерянным. Гаара молча стоял за спиной Пятой, исподлобья посматривая на меня своими холодными болотными глазами. Я опустил руки и отодвинулся в сторону, пропуская их вперёд, они, не ответив, прошли мимо, только Гаара, всё ещё искоса смотрел на меня издалека.