Приключения Хэмиша Уотсона (The Adventures of Hamish Watson)

Хэмиш побежал в зал ожидания, взглядом заприметив уже знакомую фигуру в длинном черном пальто. Он помахал своей любимой медсестре Марии, любимому доктору медсестры своего отца — Патрику и остановился рядом со стулом, стоявшим дальше по коридору. — Я пришел, как только узнал, — ахнул он, но Шерлок лишь нежно улыбнулся ему, демонстрируя одну из редких, настоящих улыбок, которые тот помнил и, кажется, хранил ее лишь для своей семьи. — Ты не должен был так спешить, — спокойно сказал он, увидев взволнованного сына, которому требовались успокаивающие объятья. — Твой отец ругался всю дорогу в скорой, на тему того, что это плохой перелом, и я склонен согласиться. Сейчас ему делают рентген. И как у тебя дела? Хэмиш открыл было рот, чтобы ответить, прежде чем понял, что вопрос папы был адресован не ему, а маленькой пухленькой малышке, что прижалась к его груди. — С нами все хорошо, — ответил Хэмиш, когда Энни хихикнула, заметив своего дедушку. — У нас с мамой все идет хорошо? — подразнил его папа с едва заметной ухмылкой, и Хэмиш посмотрел на него так, как не смотрел еще со времен того, как был подростком. — Эй, я классный родитель, и ты знаешь это так же хорошо, — надменно поправил его сын, даже передавая свою дочь в руки Шерлока. — И мы уехали посреди дня, как только Хопкинс позвонил мне, чтобы сообщить, что родители снова едут в больницу… — Мы в порядке, — заверил Шерлок, Энни предприняла попытку вырваться из рук, будто она должна быть во внимании, и ее пришлось вернуть обратно. Хэмиш тотчас вспомнил тот момент, когда вскоре после ее рождения Шерлок потянул у ней руки, взяв ее, — дядя Грег, Майкрофт и, кажется, почти все отделение полиции, наградили его удивленным, явно шокированным взглядом. — Неужели все забыли, что у меня есть ребенок? — недоумевал он, продолжая правильно поддерживать Энни. Он по-прежнему переживал, что мог сделать что-то неправильно, но до последнего отказывался обращаться за помощью к родителям. — Да, хорошо, я переживаю, — резко признался Хэмиш, чувствуя себя при этом крайне неудобно, ведь ему приходилось демонстрировать эмоции. Шерлок закатил глаза, слушая это. — Хэмиш, мы с твоим отцом взрослые люди… — И все равно не пуленепробиваемые! — оспорил его сын. — И отец, с его бедром даже удивительно, как не сломал еще что-то во время падения… — Ты обвиняешь меня и твоего отца в том, что мы теперь старики? — устрашающе уточнил Шерлок, и Хэмиш просто устало улыбнулся. — Я и не думал об этом, — заверил он, и Энни булькнула, тоже соглашаясь. Хэмиш тяжело вздохнул. — Послушай, вы мои родители. Вы можете делать и будете делать все, что угодно, это ваша жизнь и все такое. Но ты не можешь злиться на меня, когда я беспокоюсь. И теперь с Энни, — взгляд Шерлока опустился на его руки, где сидела малышка, прежде чем Хэмиш понял, что он все делает ради нее. — Я просто… — Хэмиш толком не знал, как донести свою мысль. — Хочешь, чтобы у нее были бабушки и дедушки? — догадался Шерлок, как всегда трезво смотря на все. — Именно так, — согласился Хэмиш. Он поправил руку, слегка придерживая голову малышки, чтобы наклониться к ее лицу и дотронуться кончиком носа до ее носа, вызвав смех. Это значительно облегчило их разговор с отцом, а не долгий зрительный контакт. — Я не предлагаю вам перебраться в дом и заняться вышивкой, но, возможно, пора оставить серийных маньяков тому, кто не начал мучиться артритом… — Мы говорим о выходе на пенсию, — сказал Шерлок, совершенно обезоружив Хэмиша, так что он едва не упустил своего ребенка. — Что? — Мы обсуждали это совсем недавно, — продолжил Шерлок, не беспокоясь, что сейчас он разрушает мир своего сына. — Изначально план состоял в том, чтобы умереть на пике славы где-то в возрасте пятидесяти лет, но потом появился ты. Поэтому мы переделали его на то, чтобы встретить старость где-то за городом, выращивать пчел, поскольку больше мы бы не смогли идти в ногу со временем. Он посмотрел в глубину коридора, туда, где предположительно его мужу делали рентген. — Я думаю, что нам пора туда, — признался он. — Лестрейд на пенсии, Донован на пенсии, черт возьми, даже Хопкинс теперь возрастной. Теперь это все совсем другая игра. Хэмиш с печальной улыбкой наблюдал за своим папой. — То была прекрасная игра, — подытожил он с легкой полуулыбкой, все еще наблюдая за происходящим в коридоре. — Лучшей, — подытожил он, а затем, хлопнув в ладоши, Шерлок обернулся, чтобы мужественно улыбнуться, глядя на свою семью. Глаза его загорелись новым азартным блеском. — С коттеджем, возможно, придется повременить, поскольку мы хотели бы остаться в Лондоне немного дольше, — добавил он, подмигивая своей внучке, которая восторженно смотрела на него. — Но, может, мы все равно купим его и побудем там хотя бы летом. Может, на выходные? Мне придется обсудить это с твоим отцом — ты будешь удивлен, когда мы, наконец, расскажем тебе, да. Хэмиш бы попытался, но когда ему в последний раз поступали звонки от мистера Холмса? — Патрик, — поприветствовал Шерлок, вставая и направляясь к доктору, чтобы приветствующие пожать руку. — Как он себя чувствует? — Прекрасно, за исключением сломанного запястья, — сказал Патрик. — Он по-прежнему считает свои травмы хорошими, ваш муж. А это что, Энни? — переключился врач, разглядывая за спиной Хэмиша, что немного напряженно сидел на лавке, пытаясь удержать ёрзающую дочь. — Конечно, это Энни, ты думаешь, что я внезапно вырастил еще одного внука? — пробурчал Шерлок, но Хэмиш встал, чтобы снова представиться. — Немного больше, чем в последний раз, когда вы видели ее, не так ли? — Хэмиш болтал, устраивая Энни на руки, чтобы та могла взволнованно лопотать, разглядывая улыбающегося доктора. — Совсем немного, — рассмеялся Патрик. — Как поживает ее мама? — Вернулась на работу и счастлива двигаться дальше, — пошутил Хэмиш. — Только начинает привыкать спать всю ночь. — Хотя эта болтовня не что иное, как отвлечение, могу ли я увидеть своего мужа сейчас? — встрял Шерлок, и Патрик, снова став профессионалом, кивнул. — Он в третьей смотровой, только что закончил притворяться. Ты можешь войти. — Спасибо, — кивнул Шерлок и пронесся по коридору в своем пальто, так что полы его театрально раздувались. Хэмиш пожал плечами, помахал на прощанье Патрику и последовал за отцом. Доктор как раз выходил из смотровой, когда вошел Хэмиш, вероятно, предупредив, что пресловутый Холмс уже в пути. Джон сидел на смотровом столе, натирая кислотно-неоновый зеленый гипс на травмированном запястье. — О боже, ты ослеп? — Шерлок беспомощно закричал, а муж ухмыльнулся. — Он предложил мне большой выбор цветов, — просто пожал плечами Джон. — Тебе этот не нравится? — Ты опасен, Джон Уотсон, — застонал Шерлок, но он лишь протянул руку, чтобы мягко коснуться забинтованного запястья, как будто уверяя себя, что все было действительно прошло хорошо. Джон поднял взгляд, смотря на мужа, и Хэмиш наблюдал, как они ведут одну из своих печально известных бесшумных бесед — проклятие семьи. Хэмиш никогда не будет свободно говорить о своих чувствах, но он мог бы, после десятилетий в семье Холмса-Ватсона, сделать элементарный перевод. Я беспокоился за тебя. Я в порядке. Ты бы знал, если бы все было иначе. Обещай, что больше не будешь делать глупостей. Я буду, если ты будешь. Хорошая работа. С нежной улыбкой Джон отвернулся от своего мужа, чтобы увидеть, как Хэмиш замер в дверях. — О, любимый, — засветился он, прежде чем обратиться к своему мужу. — Ты побеспокоил Хэмиша из-за этой ерунды? — Это был Хопкинс, — выплюнул Шерлок. — Этот маленький мальчик думает, что только потому, что мы старше его, мы трескаемся, как веточки, чем старше, и приехав сюда… — Почему бы тебе не заняться моими бумагами и не вытащить меня отсюда? - Предложил Джон, и Шерлок, зная, что он высказал еще не все, лишь кивнул и пошел на выход. Только на пороге он остановился и еще раз заглянул в глаза мужа. На этот раз разговор был не без слов. — Я тоже тебя люблю, придурок, — ухмыльнулся Джон, и Шерлок едва заметно показал ему язык, прежде чем начать поиски медсестры для оформления выписки. Джон выдохнул с облегчением, а затем повернул голову к своему сыну. — Иди сюда, любимый, и дай уже обнять мою малышку, — попросил он, и Хэмиш послушно сел рядом, отдав в руки свою дочь. Она, кажется, вовсю наслаждаясь игрушечными медицинскими приборами и ласково улыбалась, глядя на своего второго дедушку. — Это твой дедушка, детка, ты можешь сказать «привет»? — подсказал Джон, не переставая улыбаться, а Энни просто сияла, глядя на него. Хэмиш прервал этот праздник любви и умиления кратким покашливанием. — Мы сегодня начали ползать, — не без гордости сообщил он отцу. — Уже? — взволнованно спросил Джон. — Ну, мы лежали на полу и смотрели фильм о червях, — признался Хэмиш, на что Джон громко рассмеялся. — Но все великие дела начинаются с таких мелочей. Джон оценил сказанное сыном не таким расчетливым и придирчивым взглядом, как его муж, а более мягким и чуть более проницательным. — Отпуск по уходу за ребенком хорошо сказывается на тебе? — спросил он, ударив в самое яблочко. Хэмиш глубоко вздохнул. — Я стараюсь, — сказал он. — Стараюсь выкроить еще немного времени. Лицо Джона было совершенно нейтральным. — Что на это сказал Скотт? Хэмиш с мрачным видом вспомнил разговор с агентом, что состоялся этим же утром. — Он не особо доволен, — кратко констатировал он. — Я пытался объяснить ему, что хочу стать отличным отцом, и вернусь сразу, как только все поменяет, но он беспокоится, что если я еще немного повременю, то Вест-энд забудет меня. — Маловероятно, — вмешался Джон. — Если ты достаточно хорош в этом, то стоит поторопиться, люди ждут. — И ее мама работает там и счастлива! — оправдался Хэмиш. — У нас не будет никаких финансовых проблем. Да, через несколько месяцев мне придется снова думать о том, что делать, но прямо сейчас… Он улыбнулся, вспомнив. — Вчера, когда мы начали собираться на выход, она улыбнулась мне. Не заученная улыбка или вежливая — настоящая улыбка! Как я могу это проигнорировать, пап! Как я могу оставить ее няне? Его отец оценивающе посмотрел на него, прежде чем, сопоставив все, нашел правильный ответ. — После того, как ты появился на свет, твой папа в течение двух лет практически не брался за дела, — спокойно сообщил он Хэмишу. Два новых откровения были слишком ошеломительными и не должны были звучать в один и тот же день. — Два года? — на автомате повторил Хэмиш, мысленно радуясь, что папочки нет рядом, чтобы не завалить его лишними вопросами. — Многие называли это темными временами, — подразнил Джон. — Я взял на себя какую-то локальную работу, сказать по правде, я был рад этому перерыву. В начале ты был несколько шебутным и суетливым ребенком. Но твой отец… Ты когда-нибудь видел свой детский альбом «С первых дней»? Хэмиш покачал головой, и Джон понимающе улыбнулся. — Я обязательно должен его найти и показать тебе, — подметил он. — Много дотошных заметок, весь его талант запечатлен там. Все что ты ел, пил, сколько раз обкакался, консистенция… — Хорошо, хорошо, — взмолился Хэмиш, и Джон ухмыльнулся. Действительно, устрашающий. — Он был в восторге от тебя. Когда ты начал учиться ползать, он не выходил из дома почти месяц. Ты был неотъемлемой частью его жизни, — вспоминал Джон. — Ты все еще остаешься ей, двух наших жизней на самом деле, но он бы никогда не расстался с тобой те первые два года. — Что случилось потом? — Ты пошел в ясли, — подытожил Джон. — Тем самым разбив ему сердце. В твой первый день, я думаю, он был расстроен сильнее, чем ты. Чуть не пробил дыру в нашем полу. Энни захныкала, и Хэмиш потянулся в карман, чтобы вытащить бутылочку. Он взял свою дочь одной рукой, приняв от отца, и с легкостью устроил ее так, чтобы дать ей бутылку, которую та с радостью начала пить. — Короткое хныканье означает, что она проголодалась, — расшифровал Хэмиш, пока отец смотрел на него долгим взглядом. — Мы с твоим папой раскрывали дела по всему миру, — тихо проговорил отец. — Мы получили кучи наград, призов, твой отец четыре раза отказался от рыцарского титула. К нам за помощью обращались принцы, короли, высокопоставленные государственные деятели и даже твой дядя Майкрофт не раз приписывал нам спасение жизни всего мира. — И все-таки, никакое великое дело не сравнится с этим. Хэмиш открыл было рот, затем закрыл, снова открыл, а после просто сдался и обнял своего папу. Энни возмущенно пискнула и захлюпала, вынужденная прервать свое кормление, и Хэмишу пришлось быстро отступить и направить вожделенную бутылочку в ротик малышки, ведь та не понимала, что именно сказал ее дедушка. — Па… — попытался Хэмиш, но отец смилостивился над ним. — За воспитание детей никто не получает большого признания, — сказал он сыну. — Ты не получишь наград, никто не вручит тебе торжественно ключ ни от одного города. В основном ты начинаешь делать какие-то ошибки, ведь все кажется тебе неправильным и несовершенным. Но это будет самым лучшим, что ты когда-либо решишься сделать. — У твоего отца случаются моменты демонстрации необычайной мудрости, — сказал Шерлок откуда-то из дверного проема, и Хэмиш на минуту почувствовал себя вновь окруженным чистой, совершенной любовью, которую не испытывал очень давно, такой, что хотелось крепких, спасительных объятий, вызванных приливом этого ни с чем не сравнимого чувства. — Я люблю вас обоих, так сильно, — задохнулся он, и спустя короткое время Джон прошептал: — О, любимый, — прежде чем Шерлок закашлялся. — Хорошо, этого на сегодня достаточно, — решил он за них, и два Уотсона выпустили одинаковые смешки, больше похожие на всхлипы. — Твои бумаги подписаны, давайте уже уйдем. Скорее. — Ты свободен на обед? — спросил его отец, так что Хэмиш даже не потрудился глянуть на свои часы. В мире были вещи, на которые всегда нужно находить время. — У меня ничего не запланировано, — просто ответил он, и его отец улыбнулся, так что было ясно, никто его не обманул. — Как насчет тебя, Энни, ты готова ко второму обеду? — обратился Джон к своей внучке, и та тихо отрыгнула. — Анджело должен был уже открыться, — предложил Шерлок. — Хорошо, но без свечей, — предупредил Хэмиш. — Энни все еще боится огня после небольшого устроенного ей пожара. — Молодец, — ухмыльнулся Шерлок, а его муж понимающе хмыкнул. — Шерлок, — Джон постарался быть немного строгим, но его сердце думало иначе, и Хэмиш это отчетливо почувствовал, все равно что в груди всегда полно энергии, а ноги вот-вот готовы оторваться от земли и взлететь от переполнения эмоций, ведь все в жизни складывается так, как ему всегда хотелось. В конце концов, о чем еще можно было мечтать?