Тот, кто согревает мне душу

      Мой взгляд скользнул по цветущей яблоне, обрываемые ветром белые лепестки которой лениво опускались на мою шерсть, почти полностью с ней сливаясь. Сладковатый и мягкий запах успокаивает меня, поэтому я давно облюбовал эту рощу, ожидая наступления весны, которая теперь уже практически подошла к концу. Неподалеку раскинулись поля светло-голубых и насыщенно-розовых цветов, на которые в выходные дни часто приходят полюбоваться люди, устраивающие потом среди яблонь пикники. Мне нравится весна. Привычные пейзажи словно оживают, пробуждаются от глубокого серого сна и, потягиваясь, сметают свой убогий облик, облачаясь в сочные краски новых одежд и нежных украшений-цветов.       Никогда раньше особо не любовался весной. Вернее сказать, очень давно, ибо когда-то я любил наблюдать за изменениями времен года в мире людей, лишь отдаленно оказывающими влияние на родной мне мир духов. Это было увлекательно, особенно та размытая граница, когда одно время года переходит в другое. Необычно любимая мною пора. Сейчас конец весны, и уже становится почти незаметна та тонкая грань, где она обратится летом. Я нашел эту рощу, когда деревья стояли обнаженные и грязные, но даже не заметил, как это место успело настолько преобразиться, утонув в цветах и зелени. Удивительная красота, которая смогла тронуть даже мое сердце.       Слабый ветерок принес запах влажной травы.       Прикрыв глаза, я сделал глубокий вдох, ощущая, как свежесть наполняет меня, даруя ощущение покоя. Спустя больше полугода я, наконец, свыкся с мыслью, что теперь вновь один. Даже научился получать от этого удовольствие. Разве не прекрасно: я могу делать, что пожелаю, идти, куда душе угодно, и не волноваться, что где-то меня ждет глупый мальчишка, который будет искать меня и беспокоиться, если не явлюсь к ужину. Да, все это замечательно. Я один. И больше мне ничего не нужно.       Теперь я могу распоряжаться своей жизнью, что продлится еще не один век, и кто знает, может сложиться так, что спустя не одно десятилетие, я вернусь в Яцухару, где встречу человеческое дитя, столь болезненно похожее песочными волосами и мягким взглядом медовых глаз на некогда значимых для меня людей. О да… Медовых глаз, что посмотрят прямо на меня, вот только, что увижу в них я? Интерес или же неистовый страх? Люди всегда опасались духов. Нечто иное, отличное от обычного представления о мире, существа, что считаются лишь отголоском древних легенд. Да, их проще ненавидеть, нежели пытаться понять и полюбить.       Всегда проще ненавидеть и отрицать действительность.       Не такой, не похожий на всех, значит, плохой, злой, его нужно прогнать и опасаться. Так было всегда и даже не только по отношению к духам, но между самими людьми. Взять тех же духовидцев: их гонят собственные сородичи, только из-за того, что те могут видеть большинству недоступное. Разве могут эти существа полюбить и принять не просто отличающегося от них сородича, а вовсе создание иного рода? Разве могут люди дарить что-то, кроме боли? Могут они защищать и любить, заботиться, жертвовать собой и слышать, что им говорят? Слышать, именно слышать, а не просто краем сознания выхватывая отдельные фразы и слова из речи человека напротив, додумывать остальное и делать свои выводы, проклиная за них сказавшего.       Такаши показал мне, что могут. И за это я ненавижу людей еще больше, ведь даже ребенок, чье сердце было настолько добрым, не пожелал видеть меня в своей жизни, намекнув, что пора мне и честь знать, загостился, мол, а ведь!.. Да проклятие на его голову, нечего сейчас вспоминать об этом. Странно, а ведь я никогда не называл Нацумэ по имени, тогда как Рэйко неизменно была для меня Рэйко. Никогда прежде не задумывался над этими и попросту не замечал. А ведь для человека, как и для екаев, собственное имя неизменно важный элемент своего «я». Даже как-то слышал, самый сладкий и желанный звук.       А ведь весна – лучшее время начать жизнь заново.       Я прикрыл глаза, прогоняя из мыслей вновь оживший облик светловолосого мальчика, зовущего меня по глупому кошачьему имени, которое я сам ему когда-то и предложил. Лепестки в медленном танце опускались на меня, невесомо касаясь морды, соскальзывали на густую траву, покрывая ее белоснежным ароматным ковром, мягко потревоженным опустившимся на него екаем. Даже не открывая глаз, я понял, кого это принесло донимать меня. Синке я знал еще задолго до знакомства с Нацумэ, однако последние годы почти не видел его наглую морду. Все же посмотрев на него, я фыркнул, натолкнувшись на лукавый пронзительный взгляд разномастных глаз его человеческой формы, которую он предпочитал, сколько его помню.       – Зачем явился? – презрительно бросил я.       Синке – екай кошачьей наружности, огромный черно-белый нэкомата с фиолетовым и золотым глазами, неизменно поблескивающими озорным блеском. Личность хитрая и ни к кому особой симпатии не питающая, всегда его несколько недолюбливал, хотя собутыльник из него отменный. Пересеклись мы в этих краях, где он, как оказалось, так же давно нашел приют, забавляясь с местными екаями и часто наведываясь в город, ниже по склону, очертания которого были видны из-за невысокой рощицы светлых мелколистных деревьев. С того дня мы частенько виделись, скрашивая бесконечно однообразные дни саке и чем-нибудь вкусненьким.       – Ты такой любезный, Мадара, – елейно потянул парень.       Я лишь прищурился и Синке сладко засмеялся.       – Не злись, просто у меня настроение сегодня прекрасное.       – Оно у тебя всегда такое, – не удержался я.       – А разве это плохо? – сощурился на солнце екай. – Жизнь для того и дана, чтобы развлекаться и получать все то удовольствие, что получить возможно. Хотя да, тебе сейчас, вероятно, совсем не до веселья, правда, Мадара? – меня всегда раздражало, с какими интонациями он произносил мое имя. – Грусть съедает твое ласковое сердце, что так и рвется к маленькому духовидцу, оставшемуся где-то очень далеко. А ведь он так страдал без тебя, наверняка искал и желал вновь увидеть. Ходил по улицам города, бессчетное множество раз выкрикивая твое имя…       Я впился когтями в землю, глухо зарычав, сейчас готовый убить Синке, который лишь хитро прикрыв один глаз, усмехался, глядя на меня. Можно запрятать тоску и боль очень глубоко и держаться долгое время, пока однажды не возникнет рядом тот, кто лишь несколькими словами вновь выворотит их наружу. Все эти месяцы я так старался забыть Нацумэ, вытравить из своей души воспоминания о нем и том времени, что мы провели в теплом и уютном доме семьи Фудзивара, а теперь… теперь они вновь раскаленной волной поглотили меня, разрывая сознание на части.       – Мы разные. Екай и человек никогда не смогут стать близкими друг другу.       – Ну, зачем так усложнять? – опечаленно и несколько раздраженно скривился Синке, привалившись к тонкому стволу яблони и закинув руки за голову, по-прежнему разглядывая меня с легким оттенком снисходительности и насмешки, точно ему известно нечто важное, для меня до сих пор являющееся тайной. Наконец хмыкнув, он потянулся и словно невзначай пробормотал, как бы недоумевая, что я, дурак, до этого еще не додумался. – Вернись и поговори с ним, ты же знаешь, где живет этот парнишка.       – Болван! – взвился я. – Мне не нужно это!       – Правда? – недоверчиво потянул Синке, с тонкой ухмылкой на губах.       – Одиночество сладкий рай для меня…       – И не скучно тебе, Мадара? Метаться, не зная своего места, без цели в жизни.       – Только люди ищут смысл жизни, екаи же просто существуют.       – Сам-то веришь в это? – хмыкнул парень.       Мне захотелось тут же впечатать его лапой в землю, чтобы даже хвостов от него не осталось, но я лишь глубже зарылся когтями в податливую почву, ощущая, как кожи касаются трава и мелкие камни. Друзья нужны только слабакам, а я могу справиться и один. Это люди не способны провести и дня в одиночестве, это им нужно с кем-то разговаривать и делиться происходящим в их душе, это им необходима поддержка. Это нужно Нацумэ!.. Я нужен… Боль неистовым огнем пронзила меня.       – Ты такой подавленный стал, Мадара, и ведешь себя, как идиот.       Как он не поймет, невозможно все отбросить, невозможно… Как же я запутался. Я не привык заботиться о ком-то и полностью посвящать себя другому. Я не знаю, как нужно себя вести, и очень боюсь сделать что-то неправильно. Мне страшно, что стану для Нацумэ обузой, что мое постоянное присутствие рядом с ним повлечет за собой неприятности и однажды окажется ему в тягость. Но так же меня пугает, что среди всего этого я могу потерять себя. Перемены – неизменная часть жизни, только вот никак у меня не получается позволить измениться своей жизни.       Я привык ни за кого не нести ответственность и никем не дорожить. Если я останусь с Нацумэ и дальше, то однажды вся моя прежняя жизнь исчезнет, для меня станет единственно важным этот глупый человек, который так наивно готов жертвовать собой ради совершенно чужих ему людей и екаев. В чьем сердце удивительно находится место для всех. Не хочу принести в его жизнь беспокойство, ведь неизменная мечта любого духовидца – утратить этот дар, а поэтому мне стоит держаться подальше от Нацумэ, ради спокойствия его такой короткой человеческой жизни.       – Двигаться вперед, не означает отказываться от прошлого, Мадара.       Я стремительно взмыл вверх, и тихий голос Синке растворился в шуме ветра.