Человек с ледяным сердцем

      Все так стремительно вышло из-под контроля, что она это даже не сразу поняла. Барнс приходил нечасто, но каждый раз также, неизвестным для Ильяны образом, прокрадываясь в ее квартиру, пока девушки не было дома, садился за стол и ждал, позже совершенно не обращая никакого внимания на ее негодование и осуждающий взгляд.       По-хорошему, еще в первый раз она должна была выставить его прочь и запретить появляться на пороге ее дома, угрожая полицией или чем-то подобным. Но Ильяна, конечно, никогда бы так не поступила. Ей было искренне жаль Джеймса Барнса, именно поэтому она закрывала глаза на все подобные выходки.       – Проблема в том, что я не способна вечно помнить всю ту информацию, которую…считываю с людей, – призналась она однажды Барнсу, сидя напротив него за столом, буравя взглядом чашку с чаем, на которой была нарисована чайка.       – Ты уже начала забывать? – спросил Джеймс, делая глоток чая. Ему досталась чашка с пингвином.       Ильяне показалось, что она уловила нотку разочарования в его голосе.       – Прости, но у меня самые обыкновенные мозги, – хмыкнула девушка. – Чего уж не скажешь о коже…       Эти отношения были странными. Она, при всем своем желании понять Барнса, все же сторонилась его, держала себя скованно и замкнуто. Джеймс же все еще пребывал в сомнениях: стоит ли все этого? И нужно ли ему это вообще? Но, раз он постоянно возвращался, значит, что все это действительно было для него необходимым.       От Джеймса не было вестей уже месяц. Ильяна боролась с желанием снова наведаться к нему домой и узнать, в чем же дело.       «Сам придет, когда захочет, – убеждала себя Ильяна. – Не дави на него. Не порть все».       И она ничего не делала. Старалась жить дальше, каждый день подмечая, что воспоминания Барнса все больше блекнут и блекнут.       Она снова задолжала за жилье. Но как было объяснить хозяйке, что месяц выдался неудачным, и заказов было очень мало! Вернее, их не было вообще. А на свои отложенные деньги Ильяна пару недель назад купила небольшой раскладной диван бежевого цвета, чтобы придать своей квартире уюта, которого, как ей казалось, этому месту не достает.       Было только начало лета, а в Бухаресте уже стояла духота, которая, правда, немного спадала ближе к вечеру. В магазине народу было мало. Ильяна быстро пробежалась по списку, заготовленному еще с прошлого вечера.       Молоко       Яйца       Хлеб       Оливковое масло (или какое будет)       Стиральный порошок       Шампунь       Средство для мытья посуды       Внизу неровным, как бы извиняющимся, почерком было в спешке написано:       Чипсы       Порошка в магазине не оказалось, зато Ильяна минут пять стояла возле прилавка с чипсами и не могла выбрать, какие же ей хочется больше: со сметаной или сыром. Да и хочет ли она чипсов вообще? Через пять минут она пришла к выводу, что очень хочет. И взяла сразу две пачки.       Она шла по пустой улице, глядя на разрисованные граффити когда-то жилые дома, теперь пустые, обшарпанные и ненужные никому, кроме наркоманов и бомжей. Полуразбитые оконные проемы печально глядели на проходящую мимо них Ильяну своими пустыми, черными глазами, а девушку это только завораживало. Она любила этот город, хоть он и был ей неродным. Ильяна за свою жизнь успела повидать множество городов, но только в Бухаресте она могла почувствовать себя по-настоящему свободной.       Что-то было не так, это она почувствовала, как только открыла дверь своей квартиры. Вроде бы, как часто и бывало, простое предчувствие, но не в этот раз, сейчас все было по-другому. Когда Ильяна отпустила ручку двери, она поняла, что именно не так. Рука ее была какой-то влажной, будто в чем-то испачканной. Поднеся ладонь ближе к лицу, Ильяна в ужасе поняла, что это кровь.       Она резко захлопнула дверь, включила свет и начала оглядывать квартиру. Никого. Опустив голову она увидела на полу капли крови, тянувшиеся от входной двери к ванной комнате.       Внутри у нее все похолодело. Ильяна медленно поставила пакет с продуктами на пол и пошла в сторону ванной. Из приоткрытой двери на пол падал свет. Сердце ее больно билось в груди каждый раз, когда девушка делала шаг. Ей казалось, что время просто перестало идти, так долго она шла к двери и стояла возле нее, не в силах войти.       Наконец, Ильяна толкнула дверь, та со скрипом отворилась.       – Domnul meu!*, – вырвалось у нее.       Барнс глядел на нее затуманенным, пустым взглядом. Возможно он даже не понимал, где находится и кто пытается поднять его с пола, залитого алой кровью.       – Что случилось? – прошептала она, в ужасе оглядывая его пропитавшуюся кровью футболку.       Он пробубнил что-то совершенно несвязное в ответ, и Ильяна в отчаянии схватилась за голову.       – Ce să fac?** – выпалила она в надежде, что мужчина все-таки еще не потерял сознание.       – Пуля..,– выдавил из себя он, указывая железной рукой на свое правое плечо.       Ильяна издала не то писк, не то крик, прижимая руки к губам. Она переводила взгляд то на Барнса, то на пол, запачканный его кровью, совершенно не представляя, что делать.       – Ты знаешь, что делать…       – Что?       Она изумленно поглядела на Джеймса, считая, что тот вот-вот отключится.       – Я вытащил ее… надо зашить…       Слова давались ему с таким трудом, что он вкладывал в них все те немногочисленные силы, которые у него остались.       – Мне? Как? Я не…никогда этого не делала! Я не знаю! – забормотала Ильяна, отрицательно мотая головой.       – Знаешь, – прошипел Барнс, скорее от боли, чем от злости. – Ты это видела…       – В воспоминаниях, – перебила его Ильяна. В голове ее тут же закружились знакомые образы, а затем все выстроилось в логическую цепочку, как фильм, который крутят в кинотеатре. – Но у меня не выйдет.       – Выйдет. Только сними свои дурацкие перчатки, – прохрипел Барнс, пытаясь подняться на ноги, опираясь бионической рукой на раковину, которая недобро застонала под его весом.       – Что? – еще больше изумилась Ильяна, глядя на свои руки в черной коже ее верных перчаток. – Нет! Нет, нельзя. Ты же знаешь, что если я к тебе прикоснусь, то тогда…       – Да плевать я хотел, что будет! – прорычал Барнс, морщась от резкой боли. – Снимай… чертовы… перчатки…       Позже, когда он все-таки смог прийти в себя, он с ужасом осознал, где находится. Ведь он даже не думал в тот момент, ноги сами принесли его на порог ее дома. Он простонал, не от боли, а от осознания того, как он, похоже, напугал Ильяну.       Она уже полчаса находилась в ванной. Сперва судорожно отмывала от крови кафельный пол, потом пыталась отмыть от нее же свои руки. Ее всю трясло. Не мелкой дрожью. Ее всю сотрясало, словно еще чуть чуть, и она грохнется в обморок. Ильяна поглядела на себя в зеркало. Бледное лицо, дрожащие губы, огромные, испуганные глаза. Но страшно ей было не от того, что в ее квартире чуть не умер Барнс, успевший запачкать все своей кровью, а его воспоминания, нахлынувшие на нее, как только она снова прикоснулась к нему.       – Прости меня.       Первое, что сказал ей Джеймс, когда Ильяна все-таки вышла из ванной. Она ничего не сказала, только слегка кивнула и направилась к холодильнику. Открыла его, постояла минуту, глядя на его содержимое, затем закрыла, но продолжила стоять на месте.       – Ильяна…       – Можешь не рассказывать, что случилось. Я все видела, – произнесла она сдавленным, слегка хриплым голосом. В голову Барнса прокралась мысль, что Ильяна, скорее всего, плакала, пока была в ванной. – Как они тебя нашли?       – Пока не знаю.       – Пока...       Джеймс нахмурился. Ему совсем не понравилось, как она произнесла это слово. А затем она сказала то, что заставило его содрогнуться всем телом, вызывая очередную волну боли.       – Их было четверо. Слишком мало, учитывая тот факт, как ловко ты с ними расправился. Но все равно словил пулю. Глупо.       Она сказала это, а затем повернулась к нему, и Барнс с удивлением заметил, что на лице девушки была улыбка.       – Глупо, – повторил он, чуть улыбнувшись в ответ. Боль понемногу начинала отступать.       Пока Ильяна рылась в собственном шкафу в поисках хоть чего-то подходящего для Барнса, тот сидел на новом диване, не сводя с девушки пристального взгляда.       – Купила новый диван?       – Ага.       – Зачем?       – Да так, с ним как-то уютнее. Черт, ну нет у меня ничего похожего на мужскую одежду. Свитер есть, но он тебе мал будет. Он вообще женский.       – Да мне не надо, я так.       Ильяна повернулась к нему и недоверчиво оглядела Джеймса. От нее еще тогда, в ванной, не ускользнула мысль о том, что Барнс находится в великолепной физической форме.       Он хотел сразу уйти, но Ильяна остановила его, чуть ли не силой. Ну куда ему идти в таком состоянии? Ведь его, скорее всего, ищут.       – Можешь ответить мне на один вопрос? – неожиданно спросил у нее Барнс, подаваясь вперед, словно плечо его не было продырявленным и не зашитым трясущимися и неуверенными руками Ильяны.       Она промолчала, угрюмо уставившись на свои ноги, складывая руки на груди, которые снова были в перчатках.       – Ты боишься меня?       – Нет.       – Тогда зачем эти перчатки?       – Они тебе мешают?       – Да.       Ильяна фыркнула. Сейчас ей захотелось, чтобы Барнс вырубился и перестал так нагло и выжидающе смотреть на нее. И задавать вопросы, на которые она не давала честного ответа.       – Что ты увидела?       – Я не хочу сейчас об этом говорить, Джеймс.       Он открыл было рот, чтобы сказать что-то, явно язвительное, судя по выражению его лица, но не успел. В квартире раздался резкий и громкий стук. Затем он повторился. Опять и опять. Кто-то стучал в дверь. Ильяна еще никогда в своей жизни не видела, чтобы у людей так резко менялось выражение лица, как это случилось у Барнса.