***
Отношения с Малфоем постепенно перерастали в странную дружбу. Перед первой же сдвоенной трансфигурацией Малфой устроил публичное шоу, заставив всех участников золотой троицы умирать от стыда. Гарри с Роном резались в морской бой, коротая время до начала урока, перешучивались, вполуха слушали бурчание Гермионы об экзаменах. В общем, мирно проводили время, никому не мешали. Как тут из-под земли вырос Малфой и взялся громко отчитывать Гарри за то, что он, возможно, разрушает будущую семью, перетягивая внимание Рона на себя и лишая молодую пару приватного общения! Он вынудил пунцового Рона пересесть за первую парту к Гермионе, а сам, как ни в чём не бывало, пристроил свою наглую задницу рядом с окосевшим от представления Гарри. Он помогал Гарри на зельях. Каждый раз предупреждал ошибки, будто неотрывно следил за каждым действием, чтобы успеть спасти его от «неуда». Если совместных занятий у них не было, Малфой, бывало, просто подходил к нему посреди Большого Зала, чтобы поздороваться и спросить, как дела. Поначалу Гарри смущался такого к себе внимания, но потом привык и общение с бывшим врагом даже начало приносить удовольствие. Гарри нравилось его острое, но не злое чувство юмора, нравились прямота и откровенность, которые завязались между ними после разговора в поезде, нравилось стремление Драко стать лучше и его смелость признать свои ошибки. Гарри много что теперь в нём нравилось, он словно никогда не знал человека, с которым так долго враждовал. Оказалось, Драко может быть достаточно милым, если больше не ненавидит тебя. И хотя проснувшиеся в Малфое искренность и дружелюбие распространялись только на Гарри, нужно отдать ему должное, Драко старался быть вежливым и с друзьями Поттера. С Гермионой они сошлись на волне подготовки к экзаменам: оказалось, Малфой тоже двинутый на этой теме. Он мог часами сидеть в библиотеке, расшифровывая руны или заучивая рецептуру экзаменационных зелий. Гермиона была в восторге, когда Драко предложил ей заниматься вместе. С Роном ситуация обстояла несколько сложнее: общих интересов у них не было, да и взаимная неприязнь никуда не делась. Но однажды Драко заявил, что ему нравится ронов шарф. Рон потом ещё долго озадаченно разглядывал свой самый обыкновенный красно-жёлтый шарф с логотипом факультета. Малфой делал всё, чтобы стать Гарри другом, а тот совсем и не был против — им больше нечего было делить, не о чем ненавидеть. Гарри давно стал называть Малфоя по имени, что логично, когда человек становится тебе близок. Но Драко упрямо продолжал звать его Поттером. Что ж, по-крайней мере, его фамилия больше не звучала ругательством в исполнении Драко. Иногда Драко вел себя странно. — Кто это тебе письма шлёт, Поттер? — раздражительно спросил Драко, заглядывая Гарри через плечо. — Много кто. Я так-то звезда местного разлива, если ты забыл, — отшутился Гарри, не распознав недовольства друга. — Но конкретно это — от Чжоу. — Китаянка с когтеврана?! Вы до сих пор встречаетесь?! — вдруг вспылил Драко. — Она тебе не подходит! — Мы просто переписываемся, — почему-то начал оправдываться Гарри. Реакция Драко ему была непонятна. — По-дружески. Хотя, может, стоило бы снова попробовать… Всё таки, она — моя первая любовь. С Джинни всё равно ничего не вышло… А почему ты думаешь, она мне не подходит? — Если на перспективу, у вас будут уродливые дети! Она китаянка, ты очкозавр и коротышка, ужасная наследственность! — Драко разошёлся не на шутку, даже покраснел слегка, что не так уж часто с ним случалось. Но Гарри от его пылкости стало смешно. — Драко, ты всё ещё сноб и расист! Кому какое дело до наследственности, если речь заходит о любви? — О любви? — глухо переспросил Драко. — Да. Я не про себя и Чжоу, а вообще. По твоей теории я вообще размножаться не должен, чтобы, не дай Мерлин, не наплодить ораву коротышек. Кто же тогда мне подходит? — Тебе? — Драко отвёл глаза. — Думаю, тебе нужна высокая блондинка, сказочно красивая и умная, и, желательно, со сволочным характером. Чтобы уравновешивала, во всём. Драко развернулся и пошёл прочь, не дождавшись ответа, оставив Гарри обескураженно смотреть ему вслед. — Друг, поверить не могу, что ты такой тугой, — Гарри вздрогнул и повернулся. Он и забыл, что сидел в библиотеке с Роном, который всё это время притворялся, что читает историю тёмных искусств. — О чём ты? — Неужели ты до сих пор не понял?! Я заметил! И все заметили! — Рон закатил глаза. — Малфой. Тебя. Клеит. И уже очень давно. — Что?! — Гарри был шокирован, такое ему никогда и в голову не приходило. — Нет. Нет, не может быть. Ты ошибаешься, Рон. — Я? Ошибаюсь? Да он только что чуть не взорвался от ревности! Ты знаешь, как я к нему отношусь, но даже мне смотреть больно! — Этого не может быть… — тупо повторил Гарри. Но в голове всплывали картинки — странная реакция Драко на бывших и возможных девушек Гарри, его смущение, стоит случайно коснуться, его долгие необъяснимые взгляды… — Я бы сам никогда не подумал, честно, — Рон задумчиво почесал нос. — Это же Малфой. Среди чистокровок гомосексуальность — табу, его за это наверняка выжгут с родового древа. Мало кто решится демонстрировать такое публично. Но он так изменился… После случившегося Драко непостижимым образом две недели удавалось избегать разговора. Он по-прежнему садился с Гарри за одну парту на зельях, но появлялся перед самым началом занятия, а потом делал вид, что очень сосредоточен и не может отвлекаться. После занятия скрывался с глаз моментально, лишая Гарри возможности заговорить с ним. Когда Гарри уже подумывал наведаться с визитом в Слизеринскую гостиную, в окно постучалась школьная сова. Оказалось — послание для Гарри.Поттер! Уже поздно, но мы оба знаем, что тебе закон не писан. Хочешь прогуляться? Жду у озера. Д. М.
Издалека показалось, что у озера пусто и Гарри было подумал, что приглашение — очередная странная шутка от Драко. Но подойдя ближе, он увидел, что Драко лежит на траве, закинув руки за голову и смотрит в небо. Волосы его снова отливали платиной, в лунном свете он показался Гарри удивительно красивым и таким же одиноким. Гарри примостился рядом и тоже посмотрел на звёзды. — Видишь созвездие? — Драко прервал затянувшееся молчание. — Три звезды, а параллельно ещё три? — Вижу. — Это любовники. Гертольт и Дионис. По легенде, Дионис, сын бога, влюбился в юношу с Земли. Каждую ночь он приходил к Гертольту, они могли любить друг друга только закрывшись в маленькой хижине: за такое преступление обоих ждала смерть, и по людским законам, и по божьим. И конечно, однажды отец Диониса узнал обо всём, и в гневе, превратил обоих в созвездие. Но, по-крайней мере, они теперь навсегда вместе и прятаться больше не нужно. Романтично, да? — Драко, ты выдумщик. Я, конечно, не знаток астрономии, но это созвездие прекрасно помню, это паруса, а вовсе никакие не любовники. — Уел, — Драко улыбнулся, повернув голову к Гарри. Кажется, он был ничуть не смущён, что его уличили во лжи. — Я ненавидел астрономию. Все карты срисовывал у Блейза. Ни одного созвездия не смогу назвать, разве только большую медведицу. Но легенда правдивая, правда, мало кто о ней знает. Говорить о таком всё ещё стыдно. А жаль, если бы звёзды в реальности имели такой романтический посыл, может, я бы усерднее занимался на астрономии. — Драко, — Гарри глубоко вдохнул. Драко смотрел на него с такой безнадёжностью, такой тоской… — Я тебе нравлюсь? — Неужели, заметил? — Драко отвернулся, снова уставившись в небо. — Я давно уже не скрываю. — Подожди… Так у тебя это… Давно? Насколько давно? — Кажется, всю жизнь. Теперь я понимаю, что чувствовал. А тогда казалось — ненавижу. Я был ребёнком… Мне всегда хотелось, чтобы ты думал обо мне. И только недавно, помнишь, в поезде? Я понял, что хочу, чтобы не просто думал, а думал хорошо. Поэтому мне всегда не хватало твоего внимания: твоя ненависть меня не удовлетворяла, я злился, и портил всё только сильнее. Настолько, что, кажется, теперь это не исправить. Я для тебя пожиратель, сноб, расист, максимум «приятель со странностями». А мне этого мало! Я не могу так! Ты знаешь моего отца, я такой же. Наше семейное кредо — всё или ничего. Я не могу быть «просто другом», я хочу тебя! Поэтому не ищи больше встречи, ладно? Это убивает меня. Скоро уже экзамены, а после разойдёмся, как в море корабли. Прости, что вообще всё это затеял. Не знаю, на что надеялся… — Драко, Драко, Драко, остановись, — у Гарри голова шла кругом от этой обнажённой честности. Он всё ещё не мог привыкнуть, что Драко стал таким… — Честно, я даже подумать не мог, что у тебя есть какие-то чувства ко мне. Если бы Рон не сказал, я бы и дальше ничего не замечал… Но теперь, когда я узнал, я много думал об этом. Извини, но избавиться от меня теперь уже не удастся. За этот год ты открылся для меня совсем с другой стороны, и да, такой ты мне нравишься. Не знаю, как друг или не только… Пока не знаю. Но знаю — ты нужен мне. Знаю — я скучал по тебе те две недели, что ты от меня бегал. Знаю — нам нужно попробовать. — Как же ты меня достал своим благородством, святой Поттер. Можешь засунуть себе его… — куда, Драко не договорил. Он словно онемел, когда Гарри вдруг резко поднялся и навис сверху, опираясь руками по обе стороны от его торса. Гарри внимательно посмотрел Драко в глаза, их лица разделял ничтожно маленький клочок воздуха. Драко нервно облизнул губы. Гарри преодолел оставшееся расстояние и коснулся губами губ. Короткий, невинный поцелуй, но Гарри чувствовал, как заполошно застучало у Драко сердце, да и его собственное вторило, ничуть не уступая. Гарри поцеловал щеку, подбородок, оставил длинный влажный след на шее, и снова в губы — глубже, слаще, дольше. — Такое тоже делают из благородства? — От тебя, Поттер, и этого можно ожидать! — продолжал гнуть свою линию Драко, хотя явно был не в лучшем положении, чтобы огрызаться. Он судорожно цеплялся пальцами за плечи Гарри и жмурил глаза, будто боялся, что всё не по-настоящему и Поттер может просто взять и испариться. — Думаю, сейчас самое время начать называть меня по имени. — Ещё чего… Поттер! Это так по-детски! Гарри засмеялся, игнорируя мечущий молнии взгляд из-под ресниц. Драко открыл было рот, чтобы снова озвучить что-то возразительное, но теперь Гарри знал верный способ заставить его перестать говорить глупости. Они целовались, и целовались, и разговаривали, и смеялись, и снова целовались, пока не наступил рассвет. И тогда Гарри понял, что ни о какой дружбе между ними никогда не могло быть и речи. Как Драко сказал? Всё или ничего. Ненависть или любовь. И они наконец-то сделали правильный выбор.