Игра в себя

Джей открыл глаза, тут же жмурясь от неприятной рези в глазах. Белый потолок, белые стены и запах хлорки давали понять, что он находится в больнице. Судя по обстановке, это дорогая клиника. Кровать мягкая, тумбочка новая, окна чистые, кресла для посетителей… Все тридцать три удовольствия для страждущего, даже телек на стене. Но что он тут забыл? Воспоминания накатили волной, Падалеки попытался встать, но вошедший в палату доктор не позволил: — Куда это вы собрались, молодой человек? Если к вашему партнеру, то он еще не отошел от наркоза. Тревожить его пока не стоит, так что отдохните! Врач был полноват, лысоват, Джей бы добавил «туповат» за его глупую улыбочку, но сейчас совсем не хотелось язвить: — С ним все будет хорошо? — он откинулся на кровать, готовый в любой момент подорваться, если что-то будет не так. — Как сказать, — улыбочка сошла с лица врача, и он стал выглядеть несколько старше, чем Джареду показалось сначала. И более встревоженным, — парень сильный, конечно, но рана серьезная. Задета почка, чудом дело не дошло до заражения. — Но не дошло? — с надеждой произнес Джаред. Очень хотелось сейчас быть рядом со своей парой, хотя бы просто увидеть, убедиться, что все в порядке. — Нет, не дошло, — подтвердил доктор Смит, как гласил его бейдж, — но есть… как бы сказать? Более деликатная проблема. Вы пара, верно? — Да! — Но вот Дженсен, похоже, так не думает! — Доктор Смит присел на кресло напротив Джареда и продолжил: — Пока он был способен сохранять контроль над сознанием, он сопротивлялся вашей связи. Впервые такое вижу. Он едва не загнал вас обоих в могилу. Потом он отключился, а его организм принял вашу метку, так как банально сработал безусловный рефлекс — инстинкт самосохранения, если хотите. Организм не позволил убить себя. Физически. Но я не могу поручиться за его психологическое состояние. Когда Дженсен очнется, возможно, будут вспышки агрессии, истерики, депрессии… — Что мне делать? — не стал ходить вокруг да около Джаред, все же садясь на кровати и запуская пальцы во взлохмаченные, падающие на глаза волосы. — Как вытащить его из этого состояния? — Правильный вопрос, — кивнул доктор Смит, — но еще важнее вопрос, как он оказался в таком состоянии? По логике вещей, я сейчас должен отвести вас к нему, и Дженсену должно стать легче от одного вашего присутствия, но он реагирует на вас нестандартно. Боюсь, мы можем сделать только хуже. — Хорошо, я пока побуду здесь, — согласно кивнул Падалеки. — Я могу задать вопрос? — Конечно! И Джей спросил то, что волновало его не меньше, чем жизнь Эклза: — Дженс… он сделал аборт. Пять лет назад примерно. Он сказал, что детей у него больше не будет… Вы ведь провели всестороннее обследование? Что скажете? — он замер, ожидая ответа, а врач нахмурился еще больше: — Честно? Не знаю, кто его «резал», но я бы этому козлу руки поотрывал. Вырвал все с мясом… — Джаред невольно вздрогнул. — Чудо, что парень после такой «операции» жив остался и инвалидом не стал. — И? — Ни шанса. После такой травмы, а иначе это не назовешь, матка не пригодна для вынашивания. Да и с самим зачатием проблемы будут. — Значит, только суррогатное… — пробормотал Джей. — У него нет ни шанса ни с одним альфой, — уверенно повторил доктор, — кроме вас. — Простите? — Джаред настолько ушел в свои невеселые мысли, что не услышал врача. Он ведь в глубине души надеялся, что у них с Дженсеном все наладится, что есть шанс создать семью. А теперь эта мизерная надежда рассыпалась в прах. — Понимаете, вы — истинная пара. В моей практике был случай, — Смит поерзал в кресле, словно думая, стоит ли говорить и обнадеживать, — привезли омегу с острым воспалительным процессом. Ребенка, увы, не спасли, удалили воспаленные участки внутреннего слоя матки… в принципе, случилось то же, что и с Дженсеном. Эндометрий был максимально истончен, если вы понимаете, что это значит. Вынашивание было почти невозможным, зачатие тоже осложнялось — омеге пришлось принимать кучу гормонов, а ваш партнер тоже этим нещадно грешит. Но парой того омеги был Истинный. И связь между ними была колоссальная. Пока мы делали парню операцию, другая команда врачей его альфу откачивала. А потом альфа, похоже, воспользовался своими способностями, вы ведь связаны на энергетическом уровне. В общем, у них получилось. Двое здоровых сыновей. Но такое возможно лишь при крепкой связи между вами, а пока ее нет. — Значит, шанс появится, если Дженсен доверится мне? — убитым голосом констатировал Джей, понимая, что эта история ничего не дает. Эклз его ненавидит. — Я не знаю, в чем дело между вами, но все же наберитесь терпения, даже если виноват в этом ваш омега, — врач поднялся, собираясь уходить. Он и так потратил на этих двоих много времени, а уже должен был закончить обход больных. — Ему сейчас нельзя пить подавители. Даже в минимальных количествах. Он пил их долго, первые течки будут очень болезненными, а если учесть его моральное состояние… Будет непросто. Если не хотите его угробить, отложите ваши разборки на потом? Если все пойдет хорошо, выпишем его через три недели. Метка предполагает, что выписывать будем под вашу ответственность. — Как скоро он придет в себя? — Через пару часов проснется. *** Дженсен очнулся, чувствуя дикую ломоту во всем теле и боль в левом боку. Вспомнилась грязная улица, Клиф и его дружки, Роб, Мэтт, Джаред, метка… Он рефлекторно потянулся ладонью к шее, едва не срывая капельницу. Потом уже более осторожно коснулся пальцами места укуса. Клеймо непривычно покалывало, значит, Падалеки где-то здесь. И он, Дженсен, теперь принадлежит этому мудаку. Официально они не женаты, но любой закон этой долбанной страны будет на стороне альфы. Еще скажут, что он радоваться должен, раз альфу отхватил, а не жаловаться! С раздражением Дженсен ощутил, что Джаред осторожно «сканирует» его, проверяя, подох он или еще нет. За какие-то минуты он лишился привычной свободы, хоть какой-то опоры под ногами, и от этого стало еще паршивее. Он едва не заплакал, но потом одернул себя. Задумался, что за «омежьи истерики», а потом дошло: гормоны шалят. Он почти сутки не принимает подавители, а капельница, скорее всего, вывела из его организма все лишнее, и теперь он чист. И если не начать пить таблетки, через полтора месяца наступит течка. И он подумал, насколько реально в его состоянии удавиться на жгутике капельницы. Джаред, без дела лежащий в своей палате, вмиг поймал это настроение. Самому стало невыносимо, хоть волком вой! Наплевав на все запреты врача, он поднялся и пошел, ориентируясь на чутье. Оно привело к палате, и Джей, не сомневаясь, скользнул туда и замер на пороге: Дженсен был дико бледным, а белые простыни и бинты не придавали его виду веселья. Не мог он не заметить и одинокой слезы, скользящей по щеке Дженсена. Ее тут же захотелось убрать. Желательно губами. Сцеловать с его лица это могильное выражение. Не накачанный блокаторами, он пах еще круче… Но сейчас рано думать о подобном, пока Дженс в таком состоянии. — Привет, — тихо прошептал Джей, не желая пугать, но омега и так знал, что он здесь. — Зачем? — В горле пересохло, и голос противно скрипел. Говорить не хотелось. — Что, зачем? — альфа уселся на краешек кровати, борясь в желанием взять руку Дженса в свою. Ему казалось, что ладони холодные. — Какого черта ты меня пометил? — Эклз не повышал голоса, но Джареду показалось, что вопрос оглушает. По коже проползла стайка мурашек. И неприятная мысль, зудевшая ранее на задворках сознания, всплыла с новой силой: «Не примет!» — Ты умирал… — И что? — Я не мог… — Ты не мог? — Дженсен устало вздохнул. — А меня не мог спросить? Конечно, кто спрашивает омегу. Мы же рождены быть вашими сучками. — Я бы спросил, Дженс, но ты был очень занят, заливая кровью асфальт! — вспылил Джей, но тут вспомнил совет врача, понимая, что начинает таким образом «давить» на свою пару, а ему и так не сладко. — Прости. Я не должен был кричать. Я испугался за тебя. Ты едва не умер. — Ну и умер бы, — прошептал тот. Горло сдавило окончательно. — Всем было бы лучше. Отец бы избавился от позора, ты — от омеги, убившего твоего ребенка. Ты же сам меня был готов за это по стенке размазать? — Я злился, — не стал отпираться альфа, — но я чувствую тебя, понимаешь? Чувствую, когда тебе больно, чувствую, что тебе хреново сейчас. И не из-за раны. Я не знаю, что мне делать, как помочь? — Просто уйди. — Ладно, Дженс. Но я не смогу тебя оставить, отказаться от тебя… — Ты выбрал очень жестокий способ отомстить. «Это будет сложно», — вздохнул Падалеки, уходя. Его привязанность принимают за изощренный способ мести! И что с этим делать?