Наверное, даже раньше

      — Грегори, что ты… — Холмс не успевает договорить, как его затыкают поцелуем, да таким, что после него Майкрофту хочется попросить ещё. Грег сочно проезжается своей промежностью о его, и тот судорожно вдыхает с искаженным лицом. Господи, как хорошо, мелькает в его голове на секунду, а затем все мысли испаряются и остается только хватать ртом воздух и пытаться не кричать во весь голос (потому что секретарю за дверью вовсе не обязательно знать, чем занимается его начальник в своем кабинете).       Лестрейд целует, прихватывая зубами, шею мистера Британское Правительство, вылизывает местечко за ухом и лезет прохладными пальцами под рубашку, и Холмс извивается в его руках, задыхаясь от счастья. В четыре руки они расправляются с бесконечными пуговицами — на пиджаках, рубашках и жилете Майкрофта — и одежда ворохом летит на пол, на стол и огромное кожаное кресло; они приникают друг к другу губами, руками, бедрами, кожа к коже, ещё теснее, ещё ближе. Холмс запускает обе руки в волосы Грега, щедро пересыпанные блестящей сединой, и набрасывается на его губы с таким рвением, что они сталкиваются зубами, а после — замирают на секунду: глаза в глаза.       Лестрейд смотрит на него тяжелым хищным взглядом, и Холмс с восторгом чувствует благоговейный трепет где-то внутри, под диафрагмой; возбуждение горячими волнами прокатывается по коже, когда Грег уверенной твердой рукой укладывает Майкрофта на стол, на живот (Майкрофт закрывает глаза и закусывает губу, сдерживая рвущееся наружу «Да!»). Лестрейд стягивает с него брюки и белье (Холмс расставляет ноги пошире и вцепляется в край стола обеими руками), проводит чуть шершавой ладонью по спине, гладит белые округлые ягодицы, заставляя того давиться стонами и задыхаться от нестерпимого желания. Майкрофт перебирает в уме цифры после запятой в числе Пи, судорожно вспоминает досье на коллег-политиков и вычисляет среднегодовой бюджет Англии за последние три года, — но он все равно позорно близко к тому, чтобы кончить от одних прикосновений Грегори.       А Грегори не торопится, собирает поцелуями веснушки на спине Холмса, мнет соблазнительно выпяченный зад, скользит ладонями по светлой коже (ему нравится слышать тяжелое дыхание и едва слышные всхлипы всегда собранного мистера Британское Правительство, нравится, как он вздрагивает и подается навстречу прикосновениям); он никуда не спешит, и потому —       Майкрофт распахивает глаза и не может сдержать скулящего сдавленного стона, когда Грег влажным горячим языком проходится между его ягодиц. Почему-то именно в этот момент Холмс чувствует себя по-настоящему раздетым и беззащитным; а Лестрейд, удовлетворенно хмыкнув, продолжает сладкую пытку, обводя звездочку ануса кончиком языка, щекоча нежную кожу, заставляя распластанного на столе мужчину тихонько стонать (едва слышные звуки, которые издает Холмс, мурашками отзываются на коже инспектора).       Когда Грегори берет в ладонь тяжелые от возбуждения яички Майкрофта, тому хочется, чтобы он сжал их в горсти, оттянув вниз — до боли, чтобы взвыть от наслаждения в голос, от невыносимого контраста нежности и силы — но Лестрейд только нежно сдавливает их, не прекращая танцевать языком между полушарий (Холмс почти чувствует разочарование). Грег отстраняется, чем-то шуршит, и Майкрофт вздыхает с облегчением и досадой, устало прикрывая глаза и стаскивая ставшие тесными дорогие итальянские туфли. Брюки соскальзывают к лодыжкам, и Лестрейд, хмыкнув, заставляет мужчину встать, а затем, развернув, вновь укладывает на стол — но уже на спину. Ставшая ненужной одежда летит куда-то в сторону.       И в тот момент, когда Грегори входит в него, одним махом, на всю длину, Холмс чувствует абсолютное счастье. Ему вдруг кажется, что весь он состоит из света, из взрывающихся перед глазами фейерверков, из непередаваемого коктейля боли и наслаждения, и это бесподобно. Майкрофт беззвучно кричит, зажмурив глаза до мерцающих звезд, но из глотки вырывается только сип (Лестрейд вдруг пугается такой реакции, думает, что причинил боль, но Холмс говорит ему одними губами «Ещё», и тот подчиняется). Второй толчок — и вспыхивает суперновая; тихий вибрирующий стон Грега проникает в него, запуская реакцию синтеза (кожа пылает, словно огнем, и воздух приятно холодит лицо и грудь), и Майкрофту в самом деле кажется, что все его тело плавится и превращается в пламя.       Грегори скашивает глаза вниз и чувствует, как учащается и без того быстрый пульс; подхватывает белые колени руками и начинает мягко двигаться внутри, словно поглаживая горячие стенки рельефной головкой. Господи, как хорошо, думает он, закусывая губу и слыша тихий чувственный стон, судорогой прошивающий его насквозь. Майкрофт, тугой, жаркий и гладкий внутри, смотрит на него огромными одуревшими глазами, и Грег понимает его без единого слова.       Глубже, чаще, резче — они оба задыхаются, цепляясь друг за друга, чувствуя приближающийся шторм, и когда Грегори проезжается членом по простате Холмса, того вдруг выгибает невероятной дугой (вот теперь Майкрофт видит звезды наяву, хватая ртом воздух, как выброшенная на берег рыба). Лестрейд повторяет маневр и чувствует, что финал близится с пугающей скоростью, а когда Холмс жалобно хнычет и как заведенный шепотом повторяет «Да, да, да…», Грегори захлебывается на вдохе и его накрывает океанской волной. На коже потрескивает чистое электричество, внутри разливается сладкое тепло; он чувствует, как вокруг головки члена сокращаются упругие мышцы и слышит прерывистый вдох мистера Британское правительство.       Оба взмокшие, уставшие и расслабленные, они медленно приходят в себя — и замирают глаза в глаза, синие с карими. Лестрейд ласково целует его и отстраняется, помогает Майкрофту встать со стола и привести себя в порядок. Пока они собирают раскиданные по кабинету вещи, Лестрейд улыбается, но не говорит ни слова.       — Прости, что так набросился, — тихонько с улыбкой говорит Грег, когда Холмс падает в надежные объятия кресла, налив себе виски, — я просто не смог сдержаться.       Майкрофт фыркает и прикладывается к бокалу.       — В следующий раз, умоляю, давай все-таки найдем поверхность более подходящую, чем мой рабочий стол — ещё один такой случай, и моя поясница потребует врачебного внимания, — добродушно ворчит Холмс, ощущая приятную усталость и сонливость. — Ты на машине?       Дождавшись утвердительного ответа, Холмс уверенно заявляет:       — Отвезешь меня домой. Второй раунд за мной, и я хочу провести его с большим комфортом.       Лестрейд беззвучно смеется, и ему хочется сохранить этот момент в памяти навсегда.