Я просто заберу вещи...

-Алекс? -Пит? Барашек, ты ли это? Как ты? Как всё прошло? – трубка отозвалась непонятным гулом, от которого заболела голова, но я старательно собрал себя по частям, силясь не рыдать, - Прости, я должен был сказать, но… -Но он сказал тебе этого не делать, - я опёрся на стол, удерживая равновесие и снова отламывая кусочек банана, - Я всё понимаю. И, знаешь что… Спасибо… *** Зазвонивший в предрассветной тишине телефон я услышал не сразу. Первые пару гудков думал, что снится. Потом судорожно пытался сообразить, что звенит. Потом искал трубку. Она оказалась в тумбочке и почему-то была закрыта на ключ. Нашёл ключ, открыл, и был уверен, что звонивший уже сбросил. Но нет – спустя миг телефон заверещал в мои руках. Номер был незнакомый, что странно, потому что Алекса я на всякий случай добавил. Поколебавшись пару гудков, нажал отбой и попытался снова завернуться в одеяло. Но не тут-то было: трубка завизжала вновь. В попытке избавиться от раздражающего звука, я выключил телефон и бросил его на кровать. Попытался заснуть, но сон не шёл. Поэтому вышел на балкон и встал, опершись руками на массивный кованый парапет. «И, всё-таки, спальня на втором этаже была хорошей идеей. Вот стоял бы сейчас на кухне у холодильника и нажирал бока. А так – стою, смотрю, как домики, окружённые рассветной розовой дымкой, становятся всё больше и ближе. И мир такой красивый, и больше ничего не надо, кроме как стоять босыми ногами на прохладной плитке. Мир, я люблю тебя!» -Мир, я люблю тебя! Крик пронёсся по улицам, отражаясь от каменных стен вековых семейных гнёзд, по садам, проспекту и исчез где-то в реке. Я улыбнулся. Это было здорово и прекрасно. Красиво, свежо, а главное – совсем не тошнило. Я втянул носом воздух… -Кого? – отрывисто раздалось снизу. Я опустил глаза. Рик был там, он был вспотевший и злой, но всё такой же непоколебимо прекрасный. Его дыхание вырывалось клубками пара, сразу вливаясь в общую картину тумана, растворяясь и исчезая бесследно. -Что? – я наклонился вперёд. -Кого он любит? Это было как удар под дых. Прямо сейчас, в самый чудесный момент, наблюдая зарождение нового дня, я должен был ответить на вопрос, заданный впопыхах. Причём ответить честно и прямо, чтобы эта тема больше никогда не всплыла. Я открыл рот, но сказать ничего не успел. -Кого любит мой альфа? -Тебя, - первая слезинка, как предвестник новой волны рыданий, покатилась по щеке, горло пережало, - Твой альфа любит только тебя. -Впусти меня в дом. -Нет. -Не надо играть. Этот идиот не сказал мне, как тебя найти. Упёрся и не реагировал даже на угрозы, хотя я чётко знаю: у него есть ваши адреса, а не телефоны, как говорил он сам. И я уверен, что он тебя предупредил. «Алекс должен был позвонить, обязан был трезвонить до тех пор, пока я не… Телефонный звонок… Упс…» -Что тебе нужно? -Я – отец этого ребёнка и я имею право знать, что ты собираешь делать дальше. В конце концов, права родителей равнозначны. Я отвернулся. Говорить было больше не о чём. Спустился по лестнице вниз и осторожно выглянул из-за занавесок. На улице никого не было. -Ушёл, что ли? – пробормотал я себе под нос, возвращая занавески на старое место, - Да нет, вроде не видно нигде. -А если посмотреть получше? Я обернулся и уткнулся носом прямо ему в грудь. Высокий альфа непонятно каким образом оказался в доме, что немного пугало, потому что я совершенно не представлял, чего от него ждать. И, будто почувствовав мой испуг, он немного наклонился вперёд, отчего его пряди упали мне на лоб, и улыбнулся. Правда, улыбка была больше похожа на оскал. Но это всё же было лучше его холодного выражения, которое так меня ранило. Поэтому я тоже попытался улыбнуться в ответ. Вышло не намного лучше. -Вот видишь, мы не можем даже улыбаться друг другу. Какие из нас родители? -Ничего, что-нибудь придумаем. Отводя глаза, я обошёл стол и опёрся на него локтями. Было немного странно видеть его в этом доме. Потому что он смотрелся на удивление правильно. Органично. Естественно. В отличие от меня самого. Нужно было срочно что-то сказать. Я открыл рот и в очередной раз не успел издать ни звука. -У тебя тут уютно. Дом достаточно большой? Есть детская? А денег хватает? Я могу помочь, если что… *** -Стоп. -Что? Извини, я не совсем понимаю, почему ты… -Хватит. Ты не можешь здесь оставаться, - истерика нахлынула внезапно , и я с опозданием подумал, что забыл выпить свои таблетки, - Ты любишь этот образ, - я обвёл пальцем лицо и вдруг почувствовал небольшую боль в районе поясницы, - Ты любишь не того альфу, который был рядом с тобой и собирался посвятить тебе свою жизнь. Ты любишь этот образ идеального омеги, который маняще выглядит, маняще пахнет. Он сладко выгибался под тобой, он горел и… -Недостаточно сладко. -Что? – в первый момент я не понял, что он сказал, но потом осознание стало стремительным и бешеным: - Извини? Я был недостаточно сладким? Недостаточно нежным? Тебе было нужно что-то ещё? А знаешь, что? – это было уже не остановить, - Тебе нужен идеал, как и всем вам! Вы ищете непонятно что! Омегу, который притворится альфой, альфу, который ради любимого завяжется узлом и будет играть всю свою жизнь! Вот только, получив желаемое, вы всегда остаётесь недовольны! «Он слишком мягкий для альфы», «он слишком сильный для омеги», «он странно себя ведёт, когда я говорю, что хочу купить единорога и уехать на нём на луну». Альфы, вы сходите с ума от обилия партнёров и потому беситесь. Я не могу даже просто смотреть на тебя, уйди, - я повернулся к нему спиной и закрыл глаза, считая до десяти. Доктор говорил, что от этого приступ тошноты может поначалу и отступать, - Уходи, пожалуйста. Я не могу больше. Просто не могу. Я сделал всё, что мог, чтобы тебе понравиться. Но тебе всё равно мало. У меня больше ничего нет. Прости… -Ты не виноват. Горячие ладони легли на плечи, погладили, обняли, притянули к себе. В этих объятиях не было места жалости или страсти. Просто тепло и нежность. И, как ни странно, в этот момент мне захотелось рассказать ему всё, с самого начала, когда я набросился на совершенно незнакомого человека, и до последних дней, когда отчаянно держался, чтобы не сорваться и не купить первый попавшийся билет к нему. Но вместо этого я повернулся лицом, прямо внутри круга горячих рук, и руками собрал волосы, убирая их а высокий хвост, обнажая шею и снова становясь самим собой. Мне было нужно, чтобы он узнал меня. МЕНЯ. А не свой вымышленный образ, который по капризу злой судьбы оказался с выпирающим животом, который обрезал его крылья. Мне было нужно, чтобы он знал правду. Потому что потом, когда я буду жалеть о содеянном, мне нужно будет знать, что я сделал всё возможное. -Нет, я виноват, - узнавание было медленным и я с трудом заставил себя стоять неподвижно, глядя, как меняется его лицо, - Я виноват, потому что не смог тебя завоевать. Хотя очень пытался. Правда. Что ж, - отпустив волосы, я надежно скрыл глаза, - Теперь ты можешь уйти. Ничего страшного в нашем расставании больше нет. Ты знаешь правду и… *** «Взять». Это слово раньше было для меня синонимом грязного, полного непонятных примочек, секса. Что-нибудь со стеклянным фалосом и кожаными плётками. Потому что нормальный человек никогда не станет «давать», чтобы кто-то его «брал». Но сейчас я был на краю пропасти. Потому что меня подсадили на стол и принялись покрывать поцелуями. Сладкими, нежными, такими, о которых я всегда мечтал. Хотя довольно странно было получить их вместо пощёчины или холодного «прощай». Но я старался об этом не думать. Даже, если завтра придётся расстаться навсегда, сегодня – наше время, наш стол и наши поцелуи. И, естественно, я дал ему прямо на столе. Раздвинул ноги, пока он задирал юбку моей дурацкой ночнушки (и почему она такая длинная? Это же просто ужас!), и молясь, чтобы внезапный порыв не отступил. Тем более, книги говорят, что до пятого месяца это даже полезно и… -Да, мой маленький, - он расстегнул ремень и штаны упали на пол, звякнув пряжкой, - Иди ко мне. И я «пошёл». Двинулся бёдрами навстречу, практически насаживаясь на него и наслаждаясь ощущением того, что меня распирает, растягивает, погружаясь на всю длину. Аккуратно лёг спиной на столешницу, стукнувшись плечом о миску с бананами и сгибая ноги в коленях, чтобы не скользить от его быстрых толчков. -Не вздумай от меня отодвигаться, - он положил мои ноги себе на спину, и я тут же обнял его ими, - И не пытайся ускользнуть в этот раз, - вместо ответа я начал подмахивать, выгибаясь и каждый раз подтягиваясь к нему всё ближе и ближе, - Вот так. Хороший мальчик. Хороший мальчик хочет встать на четвереньки? И хороший мальчик хотел. Всё. На четвереньках, по-быстрому подложив под живот одну из диванных подушек и старательно выгибая спину, скользя по полу вместе с ковром, на который его поставили. И в воздухе, на руках у альфы, крича от глубины и прижимаясь спиной к стене, каждый раз сползая всем весом на его колом стоящий член. И стоя, держась руками за край кровати и постанывая от любого изменения ритма… *** -Вот тебе. Будешь знать, как обманывать, - он откинулся рядом со мной на подушки, весь мокрый и раскалённый до предела последним раундом, - И если ещё раз выкинешь что-то подобное – я за себя не отвечаю. Я поёрзал. Зад немного болел после всех упражнений. Но боль была приятной, хотя мы совершенно забыли про смазку и сейчас я должен был рыдать от боли. Но, то ли беременность снизила чувствительность, то ли, смазка, которая в последнее время изредка текла, помогла, но всё прошло намного лучше, чем могло бы. В животе заурчало. Я прислушался к себе и потянулся за бананом, лежащим на тумбочке. Вчера вечером их была целая связка, но перед сном у меня резко разгорелся аппетит, так что одинокий воин всю ночь стоял в дозоре один. «Точнее – лежал, - я покосился на Рика, который всё ещё не мог прийти в себя, - Стояло в дозоре тут кое-что другое…» -Хочешь есть? -Хочу, но не есть. Но это была уже совсем другая история… Эпилог. Возвращение домой было не совсем триумфальным. В самолёте я с трудом справлялся с тошнотой, а в такси Рик едва успел подставить пакет. Но, едва переступив порог его дома, я с трудом удержался от возгласа: у стены, как я и хотел, стояли огромные полки для книг. -Но, откуда? – поглаживая деревянную поверхность и не веря себе, спросил я у своего альфы, - Откуда ты узнал? -Их привезли сразу, как ты уехал. На твой телефон звонила девушка. Она извинилась за такую большую задержку и попросила принять шкафы. Я не нашёл другого места, тем более, что тут всё равно ничего не было. -Да, я покупал полки, когда заезжал, но они оказались не нужны. И я обменял их на книжные шкафы. Но потом решил, что пусть будет как в библиотеке: без дверей, чтобы выглядело не так массивно. -Ты жил в этом доме? -Да, из-за твоего приезда меня выселили. -Хм, - он подошёл ближе, обнимая меня за плечи и притягивая к себе, - А я думал, что схожу с ума. Дом так восхитительно пах. Особенно – спальня наверху. -Там стояла моя кровать. -Это от неё остались небольшие углубления на возвышении? -Да, она слишком тяжёлая. Поставим её на старое место? -Ни в коем случае. Там должна быть вращающаяся круглая кровать. Я для нее, когда строил, всё предусмотрел. А твою поставим в маленькую спальню на первом этаже. Скоро приедут рабочие, будут переклеивать обои. Думаю, желтоватые стены тебе сейчас не слишком полезны. Раздался звонок в дверь, и он повернулся ко мне спиной, направляясь ко входу. А я стоял и любовался, положив руку на живот и глупо улыбаясь. Вчера, перед отъездом я собирался отстричь волосы, но Рик не позволил, говоря, что я вряд ли захочу быть узнанным первое время. Было сложно не согласиться с человеком, который стоит перед тобой на коленях с кольцом в руках. Я посмотрел палец, кольцо на котором было немного велико. Это маленький кусочек нашего счастья, подтверждение его намерений… -Да, заходите, - а в дверь вошёл невысокий мужчина со списком в руках, - В зале вторая дверь налево. О, малыш, - Рик приобнял меня и в очередной раз провёл рукой по волосам, - Ты не хочешь съездить домой и собрать вещи? А вечером отпразднуем. Вино тебе, конечно, нельзя, но… -Не отвлекайтесь, - я мягко стукнул его рукой в плечо, - Я просто заберу вещи и вернусь…