Персональный Ад

— Дорогой, может, не пойдешь на работу? — в который раз за утро спросила жена. Гакт завязывал галстук и жену видел в зеркале. Он вяло улыбнулся ее отражению и поблагодарил за заботу. В том, что на работу стоит идти, он и сам сомневался, но утром он проснулся с ясным ощущением, что прекрасно знает и помнит, где работает и чем именно занимается. Это новоприобретенное знание следовало проверить, да и просто посмотреть что и как. Ему вспомнились и кое-какие подробности отношений с женой. Расспросив ее, он удостоверился в их подлинности. Если он вспомнил эту часть своей жизни здесь, то вспомнит и профессиональную. Да, в той жизни все было гораздо лучше и интереснее, но где теперь все это? Он с тоской думал обо всем, что там оставил. Что он мог сделать?.. Пока ему оставалось только приспосабливаться к ситуации и поглядывать по сторонам в поисках запасного выхода. Придется жить скучной жизнью начальника отдела продаж. Единственное, что его утешало, — это секс с женой, но после каждого раза (за эту ночь было трижды) на него накатывала такая тоска, такой страх… Стоило ли оно того? Отказать жене он почему-то не мог. Она будто бы гипнотизировала его. Его тело не могло не отзываться на ее ласки, и она пользовалась этим. И почему-то она всегда была сверху. Гакт не возражал бы, но это выглядело так, будто его просто использовали. Впрочем, на качестве секса это не сказывалось. На улице он поймал такси. У него была машина, но он опасался садиться за руль. Вдруг тут другие правила? Или навыки вождения остались в другой реальности? В ресторан накануне они ехали на машине, но за рулем была жена. Пока такси катилось по направлению к Маруноути, Гакт мрачно разглядывал окружающую его действительность. То, что он видел, походило больше на декорации к фильму, чем на настоящий город. Он любил Токио, жил там много лет и хорошо его знал. Глядя теперь на него сквозь стекло, он испытывал ощущение, будто никак не может отличить настоящее от подделки. Вроде бы да, это оно, а вроде бы и нет. Он решил бы, что ему просто снится дурной сон, но сны не бывают такими связными. Будь Гакт материалистом-скептиком, он бы в первую очередь решил, что сошел с ума и находится в палате с мягкими стенами, а то, что он видит, существует лишь в его голове. Но он не был материалистом. Столкновение с миром духов еще в детстве приучило его к мысли, что мир не так прост, как кажется, что нельзя сводить все только к физике и научному анализу. Спорить с научными теориями он бы не стал, но отрицание потустороннего мира поставил бы под сомнение. Одним словом, для него самой вероятной являлась мысль, что он каким-то образом попал в параллельную реальность, лимб или как это называется. Слишком много изменений. Не только его жизнь сложилась иначе. Очевидно, вся история страны, а может, и мира пошла по иному пути. «Надо будет купить книгу по истории, — подумал Гакт. — А то ляпну еще что-нибудь. Вообще, надо быть осторожным. Жена, допустим, не считает меня психом, но другие обитатели мира вполне могут так подумать. Я бы точно подумал, если бы кто-то принялся мне рассказывать о несуществующих телефонах и об альтернативном геополитическом положении моей страны…» Такси остановилось метрах в двадцати от офисного здания, где располагалась, если верить местной памяти, фирма Гакта. Он расплатился и вышел из машины. У самых дверей его окликнул по имени женский голос. Кто-то схватил его за рукав и потянул за угол. Ошалев от неожиданности, Гакт даже не смог возразить. Незнакомка увлекла его за угол. Это была женщина примерно его лет, в деловом костюме, половину ее лица скрывали большие солнечные очки. Ярко накрашенные губы изобразили гнев, и женщина сняла очки. Лицо с явными следами пластики сохранило былую прелесть; глаза ее, увеличенные операцией, были подведены синим карандашом в тон костюму. Гакт с интересом ждал, что она скажет. Одарив его хмурым взглядом, женщина заговорила: — Где ты был вчера?! Я прождала тебя весь вечер! — Простите? — растерялся Гакт. — Не прикидывайся дурачком! Выражение лица ее ясно говорило, что она не шутит. Гакт не знал этой женщины, но она где-то его ждала, то есть он обещал ей прийти, но… Подумав, что честность — лучшая политика, Гакт выпалил: — У меня амнезия, и я вас не помню. Простите. Лицо женщины вытянулось. — Я, по-твоему, идиотка?! — взвизгнула она. — По-моему, вы плохо воспитаны, — признался Гакт. — Козел! — бросила она и пошла прочь. Через несколько шагов остановилась и с угрозой в голосе пообещала: — Я все мужу расскажу! Гакту стало смешно. Ситуация выглядела нелепой, как будто это была плохая комедия положений. Он смеялся и никак не мог остановиться. Так, хихикая, он и вошел в здание; посмеиваясь, поднялся на нужный и этаж и прошел в свой кабинет. Ноги его сами несли. Он даже не смотрел, куда идет. В кабинете он сел за стол, опустил голову на руки и попытался справиться с приступом хохота. Только тогда он понял, что это истерика. «Прекрати, — велел он сам себе. — Нельзя раскисать!» Дверь неслышно открылась, в кабинет вошел парень лет двадцати. Вежливо поздоровался с Гактом и протянул ему стакан воды. Гакт благодарно кивнул и осушил стакан. Стало немного легче. — Ваша жена звонила, просила перезвонить ей, как только приедете, — сообщил парень и выжидательно посмотрел на Гакта. — Сделай мне приятное, позвони ей сам, — мурлыкнул Гакт и подивился той легкости, с какой эти слова слетели с языка. Будто бы это был заученный текст. — А мне принеси кофе. Парень кивнул. По его лицу было видно, что именно такого ответа он и ждал. «Секретарь, — догадался Гакт. — Шустрый, судя по всему. Надо выяснить, как его зовут». Пока секретарь говорил с женой Гакта и ходил за кофе, сам Гакт оглядел свои владения. Просторный кабинет с окном во всю стену. Дорогая мебель, тяжелая пепельница на столе, фотография жены, его собственная фотография рядом, какие-то папки, отдельные бумаги. На стенах висели картины. Гакт в живописи никогда толком не разбирался, но вряд ли тут стали бы вешать дешевые репродукции: это или очень хорошие копии, или подделки. Гакт попытался себе представить характер того человека, что был здесь хозяином. То, как секретарь спокойно отреагировал на просьбу перезвонить самому, свидетельствовало о том, что хозяин кабинета часто взваливал на помощника эту задачу. Любовь к роскоши и комфорту буквально кричала из каждого угла. Куча неразобранных бумаг — признак или лености, или чрезмерной занятости. Гакт, впрочем, по себе знал, что одно другому ничуть не мешает. Гакту вдруг стало очень тяжело. Ему впервые пришло в голову, что он не просто оказался в чужом мире, он должен играть роль другого человека, прожить не свою жизнь. Та женщина, что встретила его внизу, — это, вероятно, его тайная любовница. Но почему тогда она собралась жаловаться мужу? И зачем ему при такой жене еще и любовница, причем сильно ей уступающая и в манерах, и во внешности? Что за жизнь ведет местный Камуи Гакт? Вернулся секретарь. Подал Гакту кофе. — У вас запланировано две встречи на сегодня. — Отмени все, — велел Гакт и снова поразился легкости и заученности реплик. — Я болен. — Да, ваша жена сказала мне. Я уже все отменил. Что-нибудь еще? Парень смотрел на Гакта немигающими черными глазами и улыбался заученной мертвой улыбкой. Он ждал дальнейших распоряжений, но Гакт ничего не говорил. — Если позволите, — прервал молчание секретарь. — Сато-сама все равно хочет вас видеть. Он, кажется, в ярости. Он сейчас на совещании, освободится часа через два. — Хорошо. Зайду часа через три к нему. Пока можешь быть свободен. Он снова остался один. Взял наугад стопку бумаг и стал их изучать. Череда слов и цифр, которые ему ни о чем не говорили. Отложив бумаги, он порылся в столе. Все, что он нашел, относилось к работе. Ничего личного. Кроме фотографии жены на столе, никаких напоминаний о жизни за пределами офиса хозяин кабинета не хранил. — Есть ли в этом мире интернет? — пробормотал Гакт и включил компьютер. Незнакомая операционная система потребовала пароль. Гакт задумался. Какой бы пароль он поставил? Очевидно, это должно быть что-то, до чего не додумались бы сотрудники. Дата рождения, имя жены, домашний адрес отпадают. Домашних животных у него нет. Имя сестры? Ее не существует в этом мире. Он набрал имя матери. Не подошло. Гакт снова принялся рыться в столе. Если пароль очень сложный, он должен был его где-то записать. Искомое нашлось в толстом блокноте с номерами телефонов. На первом форзаце родным почерком было выведено: «Password: GACKT». — Это насколько надо быть самовлюбленным кретином, чтобы поставить собственное имя в качестве пароля, — проворчал Гакт. В компьютере оказалось больше интересного. Местный Гакт любил порно, хранил несколько фотографий из командировок и четко записывал все дела и встречи в специальном файле. На минувшее воскресенье не было ничего записано. Гакт выделил интересующую графу мышкой, и на синем фоне показались белые буквы: название отеля, время и обозначенные хираганой инициалы: Са. Та. Гакт пролистал вниз. На неделе оставалось еще несколько пустых граф, и в каждой после выделения можно было увидеть место, время и инициалы. Инициалы менялись: где-то значилось Са. Та., где-то — Са. Ма. Этот график был расписан на несколько недель вперед, при этом в тех моментах, где планов не было, так и значилось: свободен. Еще он нашел папку с кратким названием М., но не смог подобрать к ней пароля. Он так увлекся файлами, что забыл про интернет. Вспомнив же, не успел им воспользоваться, так как вошел секретарь и сообщил, что «Сато-сама» требует срочно. Гакт выключил компьютер, велел секретарю: «Проводи меня», — и двинулся в путь. Секретарь не стал спрашивать, зачем боссу провожатый. Этот малый, заключил Гакт, привык подчиняться шефу и понимать его с полуслова. Это Гакт в сотрудниках ценил всегда, и парень ему, пожалуй, нравился. У кабинета высокого начальства секретарь ретировался, а Гакт вошел внутрь. Если кабинет Гакта был обставлен в современном стиле, то этот являл собой неплохую коллекцию старинной европейской мебели. За тяжелым дубовым столом сидел человек в черном костюме, который не поднялся навстречу вошедшему, а лишь кивнул. Гакт подошел ближе и узнал сидевшего. — Мана? — спросил он. — А ты кого ожидал увидеть? Гакт ничего не ответил и тяжело опустился в кресло. Минуту висело молчание. Это был Мана, основоположник стиля готик-лолита, создатель и лидер группы Malice Mizer, где Гакт когда-то, сто лет назад и в другом мире, был вокалистом. Стройные ножки Маны в свое время сильно потоптались по сердцу Гакта, и отголоски этого увлечения звучали до сих пор. Такая неожиданная встреча произвела на Гакта сильное впечатление. Это было первое знакомое лицо, которое он увидел здесь, и хоть они и не были друзьями, появилась надежда… на что-то. Просто надежда. Пару минут они молчали. Гакт не знал, что сказать, а Мана, судя по выражению его лица, готовился за что-то отчитать своего подчиненного. Гакт посмотрел ему в глаза и не увидел там ничего, что напоминало бы давно минувшее. Мана всегда отличался холодностью, но за несколько лет знакомства, перетекшего в бурный роман, Гакт неплохо научился читать по его глазам и угадывать то, что он старался скрыть. В этом Мане не было и тени теплых чувств. — Мне звонила Таю, — сообщил Мана. — Кто? — переспросил Гакт. — Моя жена, — тоном недовольного учителя ответил Мана. — Она сказала, что прождала тебя вчера весь вечер. Где ты был? Гакт от удивления открыл рот. Ему вспомнилась женщина, с которой он встретился внизу, записанные белым по белому встречи и инициалы. Мозаика сложилась. В принципе, все было логично: подчиненный спит с женой босса — это явление довольно тривиальное; но вот чтобы босс об этом знал и отчитывал любовника жены за прогулы! — Я жду ответа. Голос Маны звучал угрожающе. Он стоял, опираясь на стол и скрестив руки на груди, смотрел на Гакта холодными, злыми глазами, и у Гакта не было никаких сомнений, что с этим человеком лучше не шутить. Гакт решил сказать правду. — У меня амнезия. — Вот как? — вздернув бровь, спросил Мана. — Как же ты ее заработал? — Не помню, — честно признался Гакт и вздохнул. Мана ничего не ответил. Отвернулся и взял что-то со стола. Потом резко повернулся к Гакту. От неожиданного удара по лицу Гакт чуть не свалился с кресла. Левую щеку и губы будто огнем обожгло. Второго удара он дожидаться не стал. Вскочив на ноги, он подлетел к Мане и, аккуратно вывернув его руку, отобрал стек и швырнул его в угол. — Ты что, совсем страх потерял?! — огрызнулся Мана, потирая запястье. — Забыл уговор? Он одарил Гакта презрительным взглядом, прошествовал через кабинет, поднял стек и вернулся за стол, положив оружие перед собой. С Гактом случилось что-то странное. Кабинет поплыл перед глазами, а перед внутренним взором предстала неприятная глазу картинка. Он, абсолютно обнаженный, лежит на этом самом столе, а над ним нависает Мана. На лице его застыло выражение, долженствующее означать страсть и возбуждение. Гакт хорошо знал это выражение по прошлой жизни… Но разница с прошлым тут была значительная: прежде, в той жизни их с Маной роман, хоть и полон был горечи и взаимных (вполне заслуженных, впрочем) упреков, все-таки был больше похож на нормальные человеческие отношения. То же, что сейчас всплыло у Гакта перед внутренним взором, походило на рабство. Гакт нервно провел рукой по лицу. «Это не другой мир, это порнофильм какой-то!» — подумал он и посмотрел на Ману. Мелькнувшая при встрече надежда на что-то угасла. Этот человек не услышит его. Каким-то образом Гакт попал в полную зависимость от его прихотей и явно находился в полном подчинении. Мана тоже смотрел на Гакта и поигрывал стеком. — Ты правда болен? — спросил вдруг он, пристально глядя на Гакта. — У меня легкая амнезия. Я вчера проснулся, не помня ничего, кроме собственного имени. — Хм… Мана снова подошел к нему. Гакт понял, что сейчас будет, и хотел было встать и дать понять, что не позволит так с собой обращаться, но вместо этого весь сжался и инстинктивно прикрыл лицо рукой. Мана бил его так, что в конце концов Гакт оказался на полу. Все его сознание, вся душа восставали против этого, но он никак не мог заставить себя сопротивляться по-настоящему. Он был гораздо сильнее и мог бы почти безболезненно для себя отобрать у мучителя стек, но что-то не давало ему этого сделать. Когда Мане надоело изображать древнеегипетского надсмотрщика, Гакт обнаружил, что его руки иссечены в кровь. Лицо он уберег, но руки… Морщась от боли, он сел. Ему было так больно и так обидно за себя, что хотелось плакать. — Ну, если у тебя амнезия, то я тебе напомню. Мана стоял, скрестив на груди руки. Выражение его лица не предвещало ничего хорошего. Этого Ману Гакт не знал. Его Мана бывал капризен, зол и обидчив, ревнив и надменен, но он же был ласковым, любящим и остроумным, очень талантливым и восхитительным. Сейчас на Гакта смотрел сверху вниз совершенно чужой человек. «Мы же любили друг друга, черт возьми», — хотел сказать Гакт. — Я твою задницу прикрыл, когда тебя чуть не посадили, — говорил тем временем Мана. — Или ты хочешь, чтобы я кое-что достал из сейфа и кое-кому стало известно все о твоих махинациях? — Прикрыл мою задницу и получил к ней полный доступ, еще и с женой поделился? — огрызнулся Гакт, поднимаясь на ноги и тяжело опускаясь в кресло. — О, ты вспомнил. Ну так, будешь еще динамить кого-то из нас? Гакт вдруг вспомнил свои утренние поиски. Теперь мозаика сложилась окончательно: инициалы в расписании — это инициалы Маны и его жены, папка «М» — видимо, компромат на Ману. Если у него есть компромат на Гакта, то у того тоже должно быть немало материалов… Мана женат, но сам предоставил жене любовника. Вполне вероятно, что жена ему нужна для прикрытия. Гакт отвлекся от созерцания пострадавших рук и посмотрел на Ману в упор: — А ты не боишься, что мне это все надоест и я дам сдачи? Что скажут твои бизнес-партнеры, если узнают, что ты трахаешь мужиков прямо на своем рабочем столе? Гакт понятия не имел, есть ли у него хоть какие-то доказательства. Это был блеф. И он подействовал. Мана даже отступил на шаг. Самообладание изменило ему. — Ты не посмеешь, — прошипел он. — Кто тебя возьмет на работу, если не я? Если я упаду, ты упадешь со мной! — Плевать, — сказал Гакт. — Я увольняюсь. Через несколько минут Гакт уже стоял на улице, курил и поминутно дул на руки, чтобы хоть немного унять боль. Домой он пошел пешком. По дороге завернул в книжный. В магазине никого не было, кроме него и продавщицы. Она стояла у кассы к нему спиной. Когда он вошел, она обернулась и произнесла дежурное: «Добро пожаловать!» Гакт уставился на нее. Это была женщина на несколько лет старше его, полноватая, довольно привлекательная. Гакта, однако, степень ее привлекательности мало волновала. Это была его сестра. Она не проявила к нему никакого интереса и спокойно занималась своими делами, а Гакт стоял и смотрел на нее во все глаза. Даже свидание с Маной не произвело на него столь тягостного впечатления. По залегшим около рта складкам и расплывшейся фигуре он мог угадать, что ее жизнь оказалась в этом мире менее радостной, чем та, что они провели вместе. Ему ужасно хотелось подойти к ней и обнять, но вместо этого он вышел из магазина.